***
Когда Майкрофт заинтересовался игрой в шахматы, отец был рад обучить сына. У них и так было не много общего, но этот отрывок из детства не стереть. Политик никогда не признается вслух, но он правда ценил эту частичку прошлого. Хранил в глубинах чертогов, иногда возвращаясь в уютную гостиную фамильного дома. Спустя несколько лет появился Шерлок. Старший брат почему-то ждал момента, когда маленький родственник тоже обучится игре, и Майкрофт сможет поиграть еще с кем-то, кроме родителей. Они давно перестали быть ему равными противниками (мама настойчиво поддавалась, считая, что таким образом повышает самооценку и волю сына, а отец просто перестал вкладывать в игру с ребёнком много умственных сил, хотя будущий политик считал, что он с возрастом оседал по этой части, упрощая жизнь до комфортного для себя состояния), поэтому интерес к игре угасал. Достигнув того возраста, когда Майкрофт уже хорошо просчитывал ходы, Шерлок так и не заинтересовался настольной игрой. Его больше манили кораблики, салочки во дворе, лужи, камни и дети его интеллектуальной категории. Судя по учебникам и словам семейного врача, уровень развития мальчика на совершенно нормальном уровне. Что, собственно, несколько удивляло, ведь гены — штука сильная и, как оказалось, не однозначная в избирательности. Шерлок рос совершенно обычным мальчиком. — Он идиот. — Майкрофт, не стоит так говорить о своём брате. Миссис Холмс была очень расстроена скептическими выводами старшего сына, очевидно наблюдая в нем брезгливость даже к годовалому мальчику. Хотя и не спорила с выводами, в чем тоже никогда вслух не признается. — Он ещё маленький. Не стоит его недооценивать, — отец сел на диван, хлопая по колену и приглашая сына сесть рядом. — В его возрасте, насколько я могу судить по записям доктора Форса, я был… — он хотел сказать «умнее» или «лучше», или «не таким тупым», но мамин взгляд заставил его подобрать слова помягче, — был другим, собственно говоря. Шерлок отличается. Вы ведь видите тоже? — Все люди разные, Майк, — мистер Холмс взял газету, так и не дождавшись сына, который довольно пристально наблюдал за пускающим слюни ребёнком. — Но мы ведь братья, — старший широко распахнул глаза, будто ответ должен был убедить родителей как минимум в том, что годовалый малыш перед ним может быть приемным. — Вы родные братья, Майкрофт, — мамуля снова строго глянула на него, садясь рядом с мужем. — И других предположений не стоит озвучивать, — добавила она, на удивление улыбаясь мягко и с улыбкой, очевидно зная дедуктивное мышление сына и дальнейшие логические предположения, которые могут смутить всех в этой комнате. — Ладно, наверное стоит дать тебе больше времени вырасти, братец мой, — Майкрофт опустился на колени, вглядываясь в глаза ребёнка, которые не особо излучали хотя бы каплю понимания. Будучи уже сорокалетним политиком, Холмс даже несколько улыбался, понимая, что пускай брат и обрёл остроту ума, вырасти он не сразу сумел. Когда родилась Эвр, Майкрофт уже не был так самонадеян. Он перестал считать, что напарник в шахматах ему так сильно нужен. Ему в принципе не был нужен никто, а маленький трёхгодовалый Шерлок вообще его бесил, если честно. Он был глупым, за ним постоянно требовался уход и наблюдение. Мама оставила свою практику в математических науках. Причём сразу, как Майкрофт помог ей в разоблачении теории струн и вывел ту самую логическую ошибку в данных. Стоит отметить, что мальчик в первую очередь хотел помочь, замотивировать и отвлечь от постоянного рутинного слежения за весьма юрким и любопытным младшим отпрыском. Но итог оказался весьма спорным. Хотя, возможно, он сделал только хуже, давая понять матери, что даже десятилетний мальчик может застигнуть ее в просчетах. И все-таки Майкрофт не сильно сожалел по этому поводу, считая, что факт умственного превосходства не повод для расстройств и самокопания. Стоит допустить все же, что, вероятно, это была простая детская и жестокая ревность к младшему брату, который брал все внимание родителей своей бесполезностью, по скромному мнению самого Майкрофта. В отместку подросток давал понять матери лишний раз, что может справиться без неё и даже лучше. Он не только отметил ошибки в расчетах, но и наблюдал за младшим братом усерднее, запоминал его повадки лучше и намеренно стал куда более эффективной няней для младшего брата. Не себе — так никому. Мамино внимание требовалось все реже, когда приходил старший сын. Будучи слишком юным, Майкрофт все же не сразу понял, что это сыграет с ним злую шутку. Теперь все заботы о Шерлоке легли на него. Ещё ироничнее, что мама так и не вернулась к науке, начав писать свою книгу и перестав обращать какое-либо внимание на старшего сына. Отец иногда развеивал его рутину играми в шахматы, но партии становились с каждым разом все предсказуемее даже после того, как мужчина и впрямь вознамерился обыграть его. Не получилось. Майкрофт перестал играть в шахматы в возрасте десяти-одиннадцати лет. И вернулся только спустя три года, когда Эвр заинтересовалась черно-белыми фигурками. Она стала достойным противником.***
— Поиграем вместе, Майк. Давай? Эвр смотрела на Майкрофта, улыбаясь весьма очаровательно, но глаза ее были холодны и безучастны. Хотя старательно изображали доброжелательность. Однако если Майкрофту и казалось, что за ней что-то есть, так только если это была насмешка. — Позволь мне отказаться, сестра. Подросток коротко пожал плечами и удалился из комнаты, где читал с интересом книгу о Бренделе и истории его окружения о нем же, пока не прервали. Он был застигнут врасплох, ведь никто не знал, что у него есть эта книга. Его неприятно кольнула мысль, что очередная тайна стала явной кому-либо. Его бесило, что Эвр не могла держать новую информацию за зубами, в силу возраста, как ему казалось. Так что скоро об этом узнают все вокруг. Майкрофт довольно быстро вернулся, поджимая губы. Эвр стояла на месте, и теперь ее улыбка точно показывала насмешку. — Давай, ты мне почитаешь заодно, — наигранно устало и раздраженно проговорил Майк, протягивая девочке книгу. — Учти, я буду следить за твоей лексикой и дикцией. Будем читать по ролям. У девочки на удивление был хороший дар пародировать голоса и интонации других. Она с любопытством рассматривала обложку, а после юрко развернулась на месте и с интересом побежала в комнату брата. Майкрофт вздохнул, но отставать долго не был намерен. Этикет учил, что даму невежливо заставлять ждать. Да и возможно старший братец был слишком критичен, и сестра действительно просто улыбалась. По крайней мере, Холмс хотел так считать.***
— Он мне не нравится, — Эвр смотрела вдаль, наблюдая, как Шерлок и Виктор мчаться вдоль ручья. — Я понимаю, они могут казаться очень глупыми, — ответил назидательно Майкрофт, не отвлекаясь от книги. Старший из отпрысков в действительности не отвлекался на чтение, пока отвечал сестре. Совмещение наблюдения за Шерлоком и личных дел отлично натаскали его многозадачность. — Я тоже хотела поиграть, — продолжила Эвр, не прекращая пристально сверлить взглядом веселящихся мальчишек. — Я тоже. Майкрофт немного нахмурился, услышав странные нотки в голосе девочки. Он повернул голову в ее сторону, где мог рассмотреть совершенно бесстрастное и холодное выражение лица ребенка. И лишь глаза выдавали ту остроту недовольства. Казалось, словно Эвр сама не понимала, что за чувство ее обуревает, но она отдавалась ему всецело. — Я… м-м-м… — Майкрофт отложил книгу на колени. — Хочешь почитать со мной? — он слегка склонил голову, стараясь не звучать уж излишне наигранной заинтересованностью в компании Эвр. — Нет, — резкий ответ звучал решительно и отстраненно, будто удар по зазевавшейся мухе газетным свертком. — Шерлок. — Он же еще маленький, — неосознанно для себя Майкрофт процитировал когда-то сказанные слова отца и матери, даже тон был такой же. — Его уровень осознанности несколько ниже, чем твой. Можем поиграть вместе, — он улыбнулся. Проводить с Эвр время было объективно интересно, но после времяпрепровождения в ее компании всегда оставался какой-то странный осадок в душе. Будто обед в столовой. В тюремной столовой. Что всегда интересно, но вполне рискованно. Хотя Майкрофт лишь смеялся над этим ощущением и ни во что его не ставил, ибо бояться маленькой девочки — странно. А еще глупо. Майкрофт презирал глупость. — Не хочу, ты скучный, — отчетливо безразлично прозвучало в ответ на предложение, отчего старший брат даже несколько смутился. Впрочем, Эвр всегда была прямолинейной. — Шерлока сложно просчитать, хочу поиграть с ним. — Ты еще ни разу не выиграла у меня в шахматы, — отметил самодовольно Холмс и с азартным настроем. — Поддавалась, — моментально прозвучало в ответ, пока Эвр продолжала следить за бегающими мальчишками, не удостаивая старшего брата даже взглядом, — проигрыш мог привести к твоей отстранённости. Но сейчас это уже не важно. Она медленно повернула голову, будто спрашивая: «Я ведь права?». Майкрофт смотрел в лицо девочки недоумевающе. Тогда Эвр снова обратила свой взор к Шерлоку, больше не произнеся ни слова.***
— Аккуратно, Виктор, — Майкрофт строго глянул на любопытного мальчишку, глядящего вниз колодца. — Я никогда не видел такого глубокого подземелья, — Виктор свешивался вниз, издавая эхо своим звонким голосом. — Вот это да! Идеальное место для секретной базы пиратов. — Еще бы, — отмахнулся Майкрофт, выжидательно устроившись у дерева. — Скоро начнем, Эвр приведет братца и будем играть, — он протянул последнее слово с нескрываемой иронией, очевидно не имея желания вообще здесь находиться. Но мама настойчиво попросила проследить за ребятами, пока она занимается пирогом. — Скорее бы, — мальчишка выпрямился и весело развел руки. — Папа никогда не разрешал заходить так далеко в лес, спасибо, что показал это неисследованное место! — Не благодари, — подросток лишь кивнул, пряча внутреннюю тревогу. Утром Эвр предложила поиграть всем вчетвером, что само по себе было странным. Девочка две недели наблюдала за играми младшего брата и сельского мальчишки Виктора, не смея лишний раз подойти после нескольких прямых отказов играть вместе с ней. И внезапное предложение присоединиться к игре вместе с Майкрофтом казалось чушью. Однако Эвр озвучила его за завтраком, получая поддержку матери. — Но у нас с Виктором были другие планы! — возмутился Шерлок. — Не отнекивайся, поиграй вместе с младшей сестрой, — мама посмотрела на него строго, выкладывая оладьи. — Она всегда играется с Майкрофтом, вот пусть он с ней играет, — продолжал вредничать мальчишка, втыкая вилку в оладушек и чуть ли не швыряя его в сторону. — Девочкам нечего делать в бою с драконом! — Вот и Майкрофт пойдет с вами. Да, Майки? — она взглянула на старшего сына так, отчего он всегда чувствовал себя мышкой перед удавом. — Да, матушка, конечно я за ними прослежу, — он покладисто улыбнулся, и это была одна из первых его профессионально отточенных масок, в которой ничего не читалось. — Вот и славно, — она довольно улыбнулась, целуя детей в лоб и заставив Майкрофта согнуться над тарелкой сильнее, Шерлока недовольно ворочаться. Эвр никак не отреагировала на это, продолжая пожирать взглядом интересующего ее брата. — А во что будем играть? — Виктор сел на край колодца, свешивая ноги. — Исследователей? — Что пожелаешь, я буду наблюдателем, — ответил Майкрофт, не особо вникая в суть беседы. Эвр появилась внезапно, и она была без Шерлока. Легкая девичья улыбка тронула ее лицо. — А где Шерлок? — спросил Виктор, спрыгивая на землю и оглядываясь по сторонам. Эвр улыбнулась шире.***
Майкрофт проснулся от плача. Маленькая девочка истошно кричала в истерике. Ночью. Когда он пошёл проверить Эвр, то вспомнил, что она умерла. Майкрофт шел вдоль коридора, когда заметил, что дверь в комнату сестры заперта. Мальчишка быстро спустился на первый этаж, выискивая взглядом родительницу. И когда она посмотрела на него, Майкрофт вспомнил, что Эвр умерла. Майкрофт смотрел на Шерлока, смотрящего куда-то в пустоту комнаты. Старший брат аккуратно опустился рядом с младшим и попытался обратить на себя внимание. Мальчик медленно повернул голову, глаза его были пусты. Тогда старший узнал этот взгляд. Майкрофт вспомнил, что Эвр умерла. Майкрофт наблюдал, как врач в белом халате перебирал бумаги за своим рабочим столом. Он спрашивал подростка о его настроении, о чем он думает, как спит и ест. Майкрофт отвечал, не умалчивая деталей от господина, пускай это и кардинально разнилось с тем, что он говорил дядюшке или кому-либо ещё. Истории всегда отличаются деталями, приводя к общему выводу — что он никак не изменился. Когда врач спросил, чувствует ли он боль, Майкрофт усмехнулся, ведь это понятие настолько узкое и одновременно широкое. Эвр, например, всегда нужна была конкретика. Эвр. Полосы слез обрамили исхудавшие щеки, потому что он вдруг вспомнил, что сестры больше нет. Вспомнил, что она умерла. Когда отец пытался развеять семью поездкой на природу, все было настолько уныло, что Майкрофту все чаще в голову лезли мрачные неопределенные мысли. Он натянуто улыбался только ради Шерлока, который, впрочем, мало на что реагировал. Тихонько сидел неподалёку от воды или матери, витая в облаках: его губы иногда шевелились, будто он говорил с кем-то или сам с собой. Майкрофт обернулся, когда отец громогласно объявил, что костёр разожжен и можно плавить зефир. Младший охотно заинтересовался происходящим, а Майкрофт обнаружил, что вид огня сводит его с ума. Когда сухие рвотные позывы прекратились, пока отец обеспокоено придерживал ребенка, упавшего на колени и склонившегося над землей, Майкрофт вспомнил, как горело их поместье, и что это все вина Эвр. И что она умерла. Когда Шерлок начал разговаривать с пустотой рядом с собой вслух, Майкрофт снова вспомнил Эвр. Он не выдергивал брата из иллюзии, лишь наблюдал. Ему бы стоило хотя бы поинтересоваться у младшего брата, но Майкрофт не желал подпускать его или кого-либо к себе близко, и ещё он боялся. Боялся Шерлока. И новой привязанной ответственности, которую он мог провалить. Ему стали надоедать регулярные посещения врачей и отсутствие каких-либо объяснений. Специалисты обращались с Майкрофтом, как с маленьким испуганным мальчиком, но Холмс устал строить из себя идиота и выворачивать свою душу незнакомцам. На вопросы, которые возникали в голове юного Майкрофта, не находилось ответчиков: врачи упрямо уходили от темы, а родителей дергать очень не хотелось. И все казалось бессмысленным цирком, который никак не хотел укладываться в голове. Усталость и стресс приводили к ночным кошмарам. Сюжет их был непонятным, абстрактным. Но в какой-то момент ему приснилась его младшая сестра. Она стояла напротив него и протягивала руку. Майкрофт не отказал. Девочка молчала, пока Холмс не стал говорить сам. Несколько фраз слетели с языка, однако это был не его голос. Казалось, что его рот так и остался закрытым, зато Эвр отчетливо говорила все то, что хотел озвучить сам Майкрофт. Он видел все будто от третьего лица, и когда что-либо говорил — вместо него произносила звуки Эвр. Они держали друг друга за руки, отчего Холмс понимал, что его тело стоит напротив сестры, но почему-то не произносит ни звука, словно его сознание было не в его теле. Или же будто Эвр была передатчиком его мыслей, оставляя тело подростка безмолвным изваянием. Кошмары прекратились, а сны об Эвр стали чаще оседать в голове Майкрофта по ночам.***
Все изменилось, когда в дом стал часто заходить в гости господин Рудольф. Майкрофт глубоко уважал молодого предпринимателя, который являлся младшим братом его матери. Холёная улыбка, костюмы с иголочки и неизменная харизма привлекали Майкрофта, привыкшего к унынию собственного дома. Молодой мужчина умел появляться и исчезать эффектно, был сам по себе неуловимым и слишком обаятельным, чтобы суметь выразить хоть какие-то претензии в его сторону. Он цеплялся за то, что его заинтересовало, и делал всё, чтобы добиться цели. Он был целеустремленным человеком, возможно даже за пределами нормы этого понятия. — Здравствуй, Майкрофт, — широко улыбаясь, поприветствовал мужчина, бросая взгляд на подростка и тут же переводя за его спину, будто торопясь обойти препятствие и сократить потенциально потраченное время на светские бессмысленные беседы. — Как дела? Как жизнь? — Добрый вечер, господин Ф… — вежливо проговорил мальчик, пропуская мужчину и закрывая дверь за гостем. — Что за официоз, давай без этого, — с легкой усмешкой перебил его мужчина, вновь обращая внимание на мальчика. — Я же твой дядя, так что можешь называть меня соответствующе, — он говорил будничным тоном, будто привык поправлять людей, называющих его полным именем. — Ну так как дела? Мама дома? Майкрофт сомневался, что дядя просил знакомых ему людей звать его неполным именем, однако скепсис заменило чувство некой радости, что ему позволено было что-то довольно личное. Мальчик никак не выразил своего легкого восторга, изобразив на лице понимание, и слегка кивнул в знак согласия. — Родители ожидают вас в кабинете, — подросток проводил мужчину до лестницы на второй этаж и остановился. — Знаешь, иногда мне кажется, что твоя мама очень своеобразно обустроила свой рабочий кабинет, — мужчина повернулся к племяннику, касаясь его плеча и слегка пожимая. — Там повсюду растения, тебя это не пугает? — он усмехнулся, пытаясь уцепить чужой взгляд. Он ощущал, что плечи племянника напряжены. — Как растения могут пугать? — Майкрофт встретился взглядом с дядей, слегка удивленно щурясь. Однако Рудольф был довольно наблюдательным, поэтому он готов был поспорить, что заметил хорошо спрятанную искру снисходительности. — Я редко там бываю, нам не разрешено ходить в кабинет. Посчитав разговор оконченным, мальчик натянуто улыбнулся, и, развернувшись, отправился прочь в зал, где он планировал провести время за наблюдением театра одного актёра, в виде Шерлока, который разговаривал с воображаемым помощником капитана корабля последние сорок минут. Господин Рудольф слегка нахмурился, ощущая, будто что-то его напрягает. Он смахнул это ощущение и стал подниматься по лестнице вверх. Однако это навязчивое странное нечто уговорило мужчину отвлечься еще на мгновение. — Майкрофт, — окликнул еще не успевшего уйти далеко племянника. — Ты сам как? Последние события весьма… давящие. Подросток остановился и замер на пару секунд, прежде чем повернуться и ответить: — Ах, да, — он сконфуженно свел руки перед собой. — Да, сейчас нелегко, но вы ведь сделали все возможное, чтобы помочь Эвр. Мне жаль, что ваши усилия были напрасны, — он поднял взгляд, и взгляд его был изучающим. — Я наслышан, как и ты сам самоотверженно помчался в горящее здание, — Рудольф медленно выдохнул. — Я не знаю, что чувствовал бы тогда и сейчас на твоём месте, мальчик мой. Но твой ответ прозвучал очень по-взрослому, это достойно уважения, — проговорил мягко мужчина, добавив мысленно: «что удивительно». Подросток внимательно смотрел на него, невольно склоняя голову влево и не моргая, будто боясь что-то упустить в ответной реакции. Будто ждал ещё какой-либо очевидной реплики. — Да, конечно. Правда это не возымело никакой пользы, — спустя довольно долгое молчание Майкрофт решил нарушить повисшую тишину. — Трагичные события заставляют повзрослеть, — процитировал Холмс, приподняв подбородок. — Ты… знаешь, ты можешь обратиться ко мне, если что, — Рудольф улыбнулся, после чего махнул ему рукой и стал подниматься дальше по лестнице. На лице мальчика мелькнула недоверчивая улыбка, но быстро стерлась. Когда Майкрофт пропал из поля видения, легкость в выражении лица мужчины исчезла, сменяясь на напряженную задумчивость. Рудольф пришёл сюда поговорить с Виолеттой и Зайгером по поводу подписания документа о неразглашении тайны государственного уровня: никто не должен знать, что объект Эвр Холмс жива, кроме тех, кто посвящён в это дело и подписал документ. Рудольф принял трудное решение: чудовищный по своей холодности и отсутствию какого-либо намека на здоровую эмпатию человек убивал близких ему людей. Она бы погибла в огне особняка, если бы не старший из братьев. Он спас монстра, и мужчина не смел винить его в этом. Но эти страшные события разрывали Рудольфа на части: с одной стороны девочка должна была быть ликвидирована, с другой — она все еще ребенок, она все ещё его племянница, в ней течёт кровь ее матери, его рода, и если бы не столь сильный поступок старшего из племянников, он бы и не вспомнил, что значат эти сантименты. Мужчина был бы рад от них избавиться, но не мог. Каждый раз, когда он думал максимально критично, исходя из исключительной выгоды, образ Майкрофта, бегущего прямо в огонь, вставал перед глазами, заставляя что-то в груди назойливо сжиматься. Эвр Холмс должна исчезнуть из истории его семьи и карьеры. Рудольф вошёл в кабинет, прерывая тихий диалог между сестрой и ее мужем. На их лицах была страшная усталость. Было заметно, что дни со дня ужасной новости о смерти их дочери не становились краше. Они переживали трагедию за трагедией. Рудольф в своих руках держал документ, где сообщалось, что Эвр Холмс не погибла, что помещена в специальное учреждение и что это все, что он смог сделать, чтобы она не была устранена как угроза его близким и миру в будущем. Ее прогноз был неутешительным по мнению аналитиков его подразделения, никакие известные методики лечения не помогли, перед лицами учёных и врачей был экстремальный пример бесчеловечия в облике маленькой девочки. Она — угроза для себя и общества. Однако обществом можно пренебречь, если есть потенциальная возможность получить больше власти и выгоды. Рудольф не первый год крутился в государственной машине, знал куда нужно надавить, где шепнуть на ухо сомнения, или подкинуть словно невзначай идею. «Эвр Холмс выгодна, если ее разум дрессировать в правильном направлении». Никто не должен знать о существовании проекта, курируемого им самим и ещё несколькими самыми доверенными лицам. И родителями ребёнка. — Дорогая сестра, я пришёл сюда с новостью. Именно поэтому он пришёл сегодня к ним и смотрел в их измученные лица. — Мне кажется… семья — это самое ценное, что у нас есть. Поэтому… Именно поэтому он не дал увидеть документа. — Я хотел бы взять под надзор Майкрофта. Кажется, ему сейчас больше всего нужна поддержка. Он старший, все понимает не хуже нашего.***
Подросток сжимал руками голову, дышал глубоко и считал до пяти, выдыхал и начинал сначала. Это не помогало. Голос стучал набатом, даже не собираясь приглушаться. Лёжа на диване в позе эмбриона, Майкрофт что есть мочи терпел голоса, что издавались одновременно отовсюду и изнутри него самого. Губы шевелились, произносили слова, но это был не он. Он понимал, что говорит сам с собой, но не мог остановился. Голос сам пародировал знакомый тембр, интонацию, акцент и тон. — Её больше нет… — Я всегда рядом, братец. Холодный пот неприятно покрывал тело, мышцы сводило от напряжения, особенно колени. Тело сковывал тихий ужас и вездесущая тревога. — Она погибла в огне… — Рэдберд умер. Умер ведь? Каждый раз, когда он заставлял себя открыть глаза — пространство вокруг будто начинало стекать куда-то вниз. Оно медленно ползло зигзагами, отчего неимоверно кружилась голова. И даже если закрыть глаза снова, ощущение движения пространства не проходило — словно тело вертится в водовороте, стремительно погружаясь в пучину. — Это иллюзия воображения… — Ты правда думал, что получится обмануть меня? Он вскочил на ноги, помыкая острому желанию двигаться — бежать, суетиться, прятаться. Он схватился за голову, двигаясь непоследовательно. Вокруг него большое пустое пространство, погруженное во тьму. И лишь небольшой фонарик освещал ворочающийся мрак вокруг. Фонарик выглядел как детский потрепанный ночник, который младший брат подарил на тринадцатилетнее день рождения. Бледно мерцающий кораблик. — Все это лишь в голове! Очнись же… давай… — Я догадалась с самого начала, братец. Я знала все это время! Свет становился все бледнее, а тьма сгущалась вокруг всполохами черной материи. Будто землетрясение: все начало трястись и шататься, рушиться. Отрывки фраз сливались в один гул, от чего хотелось проткнуть себе ушные перепонки и заставить все утихнуть. — Умолкни! — Ты же знаешь, что просто так я не оставила бы это. Я приготовила сюрприз… Вспышка света разорвала окружение, будто взрыв сверхновой. Подросток сделал вдох, не стремясь открывать заболевшие глаза. Воздух вокруг стал теплее, чужой голос достигал сознания. Майкрофт иронично порадовался, что все же не вцепился в свои ушные раковины. — Это совсем не годится, — мужской голос звучал недовольно и несколько тревожно. — Слишком глубоко и грубо, мальчик мой. — Понял… — Майкрофт поднес ладони к лицу и уткнулся в них, устало выдыхая. — Я не уверен, что это вообще работает. По крайней мере не со мной, дядя. — Выпей воды, — Рудольф кивнул в сторону небольшой тумбочки в самом углу комнаты, на которой стоял заранее подготовленный стакан и графин. Комната вокруг была в бардаке. Перевернутый стул валялся посреди комнаты, упавшие книги лежали обложками в пол, некрасиво растрепав свои страницы. — Простите за беспорядок, — выпив полстакана, молодой человек сел обратно на диван, с неудовольствием утирая вспотевшее лицо. — Я не понимаю, почему глубина погружения не подвластна мне, — подросток раздраженно поправил взлохмаченные слегка вьющиеся волосы, отлично понимая, что это не вернет прежней аккуратной укладки. — Я могу сделать лишь пару шагов, и пространство вокруг начинает… своевольничать. — Может все-таки сходить на повторную консультацию к врачу? — мужчина вопросительно вздернул бровь, говоря весьма сухо, ведь Рудольф и так знал, что упрямец не согласится. — У тебя нет власти над собственным разумом, потому что ты постоянно думаешь о ней. Голос был холоден, а факты могли быть жестокими, но, как казалось мужчине, Майкрофт иначе никак не избавиться от систематической ошибки. Технологий создания собственной реальности в своем разуме должна была очень пригодиться в будущей карьере перспективного сотрудника. Задатки просто прелестные: недюжинный интеллект и отличное воспитание, очевидные лидерские качества и желание быть лучшим. Рудольф нашел неогранённый изумруд. Нужно лишь отшлифовать до блеска, а это не так просто, как казалось изначально. Майкрофт не признается, но его дяде было очевидно, что эта личность не может и не хочет расставаться с прошлым. — Я придумаю решение этой проблемы, — решительно проговорил парень двадцати лет, вздергивая подбородок. Глаза его сверкали от непролитых слез, но были холодны, как ледники. Майкрофт поистине не любил врачей еще с детства.***
— Прошу, угощайтесь, — молодой мужчина опустил тарелки перед гостем и собой. — Паста, — он учтиво улыбнулся, взявшись за приборы. Маленькая гостиная в скромной, но ухоженной квартире почти на окраине Лондона выглядела достаточно обжитой. Бессмысленные лица в рамках для фото, новая только распакованная посуда на сушилке и везде свежие полотенца. Парень довольно улыбался. — Благодарю, — мужчина улыбнулся в ответ, откладывая пейджер себе на колени. — Как проходят дела в министерстве? — спросил хозяин вечера. — Да, все хорошо, крысу совсем скоро найдём, — инспектор ухмыльнулся, наворачивая спагетти на вилку. — Что с процессом? Как далеко вы продвинулись? — начинающий госслужащий поднял взгляд, давая понять о своём любопытстве в этом деле. — Да вот из последнего… а можно соли? — мужчина вдруг запнулся, дожевывая спагетти. — Не хватает соли? — собеседник замер на мгновение, отпив глоток белого из бокала. — Ну да… так вот, эта крыса ковыряется где-то на задворках, мы его вычислим по следам, — ответил гость. — Замороженные что ли? — инспектор слегка надменно улыбнулся. — Магазинные макароны-то? Понимаю. В нашей работе одна суета, ни на что времени нет. — Нет, — хозяин дома опустил бокал, слегка поджав губы, больше ничего не выдало его эмоций. — Думаете, крот среди сотрудников или это внешние агенты? Есть какие-то отличительные черты? — Знаете, на самом деле мы склоняемся к тому, что он крайне умён, зациклен на эстетике и весьма чопорный, а есть кетчуп? — мужчина не сменил тона, вопросительно взглянув на собеседника. — Кетчуп? — парень искренне смутился. — В пасту? — он натянуто улыбнулся. — Угу, — мужчина хмыкнул, продолжая глядеть на мужчину перед собой. — Вы испортите блюдо, — тон сменился на снисходительный. — Вряд ли, — произнёс детектив, глядя на пасту. — То есть… хм, хорошее не испортишь, — он поднял голову и весьма фальшиво засмеялся, — или как там говорят, — он снова хихикнул. — Что ещё вы узнали? — молодой человек незаметно выдохнул и сжал приборы в руках, стараясь не обращать внимание на собственное поднимающееся раздражение. — Ну, что мы поймаем его на деталях, он педант и очень заморочен на этом. Ну знаете, дьявол кроется в деталях, — мужчина расхохотался. — Да уж, знаю, — быстро ответил, почти сквозь зубы. — Не переживайте, мы вот-вот наступим ему на пятки и поймаем. Это что, тараканы? — гость внимательно разглядывал блюдо. — Это грибы. — Я про вкус, — он выпил из бокала. — Знаете, старший инспектор, я даже понятия не имею, как такой человек, который не может отличить грибы от таракана, поймает меня, тупой ты идиот, — хозяин стола утёр рот салфеткой, с каждой фразой говоря все громче и язвительней. — Ч-что? — у гостя вытянулось лицо, пока собеседник опустил приборы на стол и встал. Человек устало сжал переносицу, неспешно шагая на кухню. Через несколько секунд в квартиру ворвались люди в форме и отточенными движениями вырубили ещё не опомнившегося инспектора. Он упал лицом в тарелку, пока хозяин квартиры наливал себе ещё бокал на кухне. — Майкрофт, — раздался строгий голос за спиной. — Ну и что ты творишь, негодный мальчишка?! — Прости, дядя, — Холмс с трудом выдавил из себя извинения, однако искренностью там и не пахло. — Но терпеть это было просто невозможно, — он повернулся, глядя на господина Рудольфа так, будто все очевидно. — А ты говорил что прослушка не нужна, — немолодой мужчина покачал головой. — Творишь тут непонятно что, Майкрофт, — он разочарованно отошёл в сторону, наблюдая как его люди утаскивают тело. — За тобой как за ребёнком следить? Я давно вышел из возраста, когда водятся с малолетними детьми. Этот инспектор был чудесным информатором, ты понимаешь как долго ждать новой возможности? — Да-да, я понял, — Холмс закатил глаза, недовольно фыркнув. — Тебе нужно было с ним поговорить и не более, а теперь мне придётся придумывать как оправдать отстранение инспектора по делу, мальчик мой, — мужчина снова приблизился к нему и укоризненно покачал головой. — И это еще не все проблемы. — Это решаемый вопрос, дядя. Я могу взяться за это, но тут есть и твоя вина, — Майкрофт натянуто улыбнулся, облокачиваясь на тумбочку у раковины. — Правда? И в чем я виноват, Майкрофт? — мужчина с любопытством смотрел на него. — Пасту, что ты заказал из ресторана, — будущий политик отпил ещё из бокала. — Стоит отметить, что готовят они так себе, — он усмехнулся. — Я знаю о чем ты думаешь сейчас, я не стану заниматься готовкой, — он шуточно зло прищурился. Рудольф поджал губы, пряча улыбку. — Полевые задания, конечно, интересное дело. Но тебе нужно чем-то заниматься кроме работы, Майкрофт, — вздохнул он. — Вряд ли, — слишком легко, но довольно уверенно ответил молодой человек. — Меня не для этого рождали, — без тени иронии, все также спокойно и буднично отметил он. Рудольф смотрел на племянника трепетно, и все же — с грустью и тоской. Мужчина давно понимал, что сделал что-то не так, пытаясь защитить маленького мальчишку от превратностей реального мира. Майкрофт не был глуп, и видел в свои юные года уже очень много, что не могло оставить без следов. Парадоксально, он также и не видел настоящей реальной жизни, будто замерев в одной роли странствующего рыцаря, без определенной цели или собственных желаний.***
— Вспомни, как читал библию! Но не смог сдержать соблазна на власть, деньги и связи, — голос мужчины был преисполнен раздражением и разочарованием. — Не оправдывай это желанием помогать стране, желанием помогать людям. Это даже смешно! — он взмахнул руками, давая понять насколько нелепо звучат оправдания, но он старательно пытался вбить в голову собеседника сомнения. И все же за столь резкие движения его тут же осадили, насильно усадив в кресло и прижав за плечи. — Ты пытался исправить свои ошибки, согласившись на сделку с кошмарами. Призвал чудовищ, так теперь смотри им в лица, глупец! — он указал на него пальцем, он был готов рвать волосы и метать, но даже крайняя степень удивления не заставила изменить холодного и пустого выражения лица. — К чему это привело? Скажи мне — к чему? Это не товарищество, не командная работа. Здесь нет преимуществ, просто импульсивная глупость. Это чертова дикая охота! — мужчина сжал кулаки, глядя на слушателя пронзительно, с тревогой и отчаянием. — Грядёт Восточная буря — это Месть, и она пойдёт за тобой, Майкрофт Холмс. Политик прищурился, глядя на дядю. Потом моргнул пару раз, пряча то, как закатывает глаза. Однако его многоуважаемый дядя Руди отлично знал этот приём, отчего Майкрофт мысленно зло усмехнулся. После, вновь мысленно, устало выдохнул. Холмс подошёл к креслу, где сидел мужчина, постепенно бледнеющий от напрашивающейся агрессии. Взглянул снизу вверх. — Ты, как всегда, обаятелен своими речами, дядя. Все двадцать лет. Это все, что ты хотел мне сказать? — Холмс поджал губы и поднял брови, показывая своим выражением лица ожидание и любопытство, которое он, впрочем, совсем не испытывал. — Ты слишком много взял на себя, мальчик мой, — немолодой мужчина прищурился, ощущая, как его плечи вновь сильнее требуемого сжимает один из агентов. — Бога ради, скажи, что это ради денег и власти, и тогда я смогу тебя хотя бы понять. Он не пытался сбежать, однако хватка то сжимала, то отпускала, от чего Рудольф испытывал дополнительное раздражение. И он знал, что его племянник отлично это осознаёт. Но мужчина не собирался поддаваться на провокации. Майкрофт очень хотел видеть, как маска холодности и отстранённости сорвётся. Последний выпрямился и начал говорить, вышагивая вокруг кресла. — Много драмы, дядя. Не думал, что ты так… эмоционален, — политик слегка пнул ногой ножку кресла, заставляя сидящего невольно слегка вздрогнуть от неожиданности. — Возраст берет своё, не так ли? И лгать становится не стыдно. — Это ты устраиваешь цирк, Майкрофт. То что ты начал… это не шутка, понимаешь? Ты не понимаешь, как высок риск, — Рудольф напряг все силы, чтобы голос звучал размеренно и настоятельно. — Майкрофт, мы ещё можем все вернуть в исходное положение, только прикажи им оставить нас наедине, — он указал на агентов племянника, которых ещё совсем недавно мужчина считал своими. — Ты сам сейчас не осознаешь, но это тебе не подвластно. — Нет, дорогой дядюшка, — Холмс сделал круг и опустился в кресло напротив. — Что бы ты не думал, не ради власти я здесь. Даже если этот вариант успокаивает тебя больше, чем истинный. Но мы оба понимаем зачем. Ты первый перешагнул грань дозволенного. Это ты умолчал, — его голос переходил чуть ли не в шипение, так сильно был зол политик. В руках его красовался зонт, что был опущен рядом с креслом господина Рудольфа, владельца. Майкрофт повертел его в руках, рассматривая и любуясь. Спустя несколько мгновений он шумно выдохнул и, расставив ноги, опустил зонт между ними, почти протыкая ковёр острым наконечником. Руки его были сложены на рукоятке, которая приятно холодила ладони. Майкрофт не смог удержать улыбки, после чего наклонился чуть вперёд, впиваясь взглядом в лицо дядюшки. Оно стало сереть на глазах, а губы побледнели, ведь мужчина смотрел перед собой и не узнавал племянника — видел мельчайшие детали в чужих зрачках, но все больше наблюдал дьявола за ними. Там не было огня, нет, от его взгляда интуиция сигналила об опасности, как при надвигающейся с гор снежной лавине, а тело поддавалось инстинктам, пуская по спине стадо мурашек. Молчаливый диалог длился недолго. В какой-то момент Майкрофт прикрыл глаза, позволив Рудольфу осознать ситуацию. Уже немолодой мужчина слышал стук собственного сердца, но лицо оставалось неизменно равнодушным. Он понял, что племянник ждал другой реакции, но гордость и упрямство, присущее всем в их семье, не позволяло так просто идти на поводу. — Объект слишком опасен, мальчик мой. — Никакой ликвидации не состоится, пока я жив, дорогой дядя. Не было никаких прощальных «прости» или «так надо». Даже во взглядах. Рудольф и не думал давать слабину, не думал дать Майкрофту победить. Поэтому ничего не сказал. Политик принял такой ответ, чуть поднял взгляд на агента и кивнул. Он заранее знал, что не одолеет в этой схватке, однако был не прочь проиграть дорогому дяде в последний раз. Восточный ветер будет ждать только одного из них. Укол в шею был резким, профессионально отточенной рукой. Но от этого Рудольф совершенно не удивился. Он знал, чем закончится этот диалог изначально. И к чему вели последние месяцы странных «подпольных» дел его племянника. И мальчишка не мог обойтись без иронии, используя сыворотку «X-1690», к разработке которой господин Рудольф сам приложил руку. Его глаза замерли, последние секунды осознанности несли лишь отчуждение, разочарование и невысказанное «ты сделал свой выбор, но помни — я тебя предупреждал». Майкрофт вновь прикрыл глаза, после чего откинулся на спинку кресла и вздохнул. Он попросил агента уйти, потом некоторое время сидел в тишине дома, где жил его дядя. Здание было похоже на заброшенный замок, очаг всегда горел лишь в гостиной и в кабинете владельца. Майкрофта ждали дела, однако почему-то сердце тяжело стучало в груди, словно забивая тело к креслу. Молотом по наковальне. Не хотелось двигаться и открывать глаза. Логически, Холмс понимал что у него не было выбора. Приоритеты расставлены. Он не собирался позволять дяде сделать неисправимого — ликвидировать объект уровня «Ультра». А именно — Эвр Белинду Холмс. Она ещё полезна, и она нужна ему. «Нужна стране, разумеется», — поправил себя мысленно, не зная зачем. Взглянув на часы, он поднялся на ноги. Опустив зонт на место, Майкрофт слегка застопорился. Глаза дяди смотрели вбок, отчего взгляд падал прямо на место, где стоял его зонт. Политик нахмурился, после чего снова взял предмет в руки и, сжав рукоять покрепче, направился к выходу. Указав своим людям, чтобы улики были стёрты, а пропажа зонта логически объяснялось без упоминания нового владельца, Майкрофт сел в машину и указал адрес. Всю дорогу он старательно отвлекал себя от мыслей о случившемся. В голове родилась не очень здоровая идея, но политик зациклился на ней ради успокоения: он представил, что раз дяди теперь нет, он заменит его, а если так — то желание забрать зонт себе логично, как и мысль о переезде. Майкрофт убеждал себя, что это целесообразное и логически обоснованное принятое решение, что чувства тут не играют большой роли. Если бы ему кто-то сказал, что он испытывает вину и подсознательное желание все переиграть и оставить дядю в осознанности хотя бы посредством жизни в этом самом доме, политик бы покрутил пальцем у виска и развернулся на каблуках, окончив бредовый разговор. Но сейчас Майкрофт лишь обдумывал то, что интерьер менять он все равно не будет. Он останется там, не собираясь сбегать от ответственности и призраков прошлого. Безвольное тело дяди лежало в без движения мешком на кресле. Оно было расслабленным, даже слишком. Глаза слегка прикрыты, как и рот. Образ был жутковатым, но почему-то весь так и кричал лишь один вопрос: «Что ты наделал, Майкрофт…»***
— Что ты наделал, Майкрофт? Мир не остановился. Ничего не изменилось. Майкрофт даже немного удивился. Он нахмурился, наблюдая за проносящимися по стенам огнями с улицы. Мужчина медленно прикрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул. Он не хотел видеть, как острый взгляд брата вгрызается в него с таким глубоким ужасом в глазах. Даже хваленое хладнокровие всеми известного детектива не способно укрыть эту эмоцию, которая уже до неприличия растянулась. Шерлок не дышал. Тишина была вязкая, почти вакуумная: хотя по телевизору гудели новости, реклама и прочий белый шум. В голове было пусто. Майкрофт сравнил это затишье с молчанием, после которого случился тот самый Большой взрыв. Когда создалась вселенная. Или когда звуковая волна, доносящаяся до наблюдателя за пару мгновений после ядерного взрыва. — Что ты наделал, я спрашиваю?! Вопрос был глупым. Старший из братьев ощущал чужой взгляд, но реагировать не хотелось. — Майкрофт, не молчи же. Он знал, что очень сильно все пошло не по плану. С самого начала все не имело смысла. Год усилий мог привести только к трагедии. — Майкрофт? Да, именно — Майкрофт? Майкрофт, что ты хотел достичь? На что ты надеялся? Ты правда думал, что переиграешь Эвр? Игрок не может обойти того, кто даже не играет — она ведущая. Она не закрывает глаза, когда мирные жители засыпают, и даже когда мафия заканчивает свои грязные дела. Она никогда их не закрывает — она кукловод, она наблюдатель. — Какого черта ты молчишь?! Шерлок не настолько глуп, чтобы не связать события. Все недомолвки старшего брата накопились в большой твердый ком, перекрывающий воздух. От этого можно умереть. Впрочем, так и случилось. Детектив встряхнул стоящего столбом брата за помятую рубашку, пытаясь уловить в потухших глазах осознание. Майкрофт планировал такой сценарий, конечно планировал. Все могло пойти плохо с вероятностью 60 на 40. То есть — да, все должно было пойти плохо, иначе и быть не могло. Либо помогло настоящее чудо, божья сила, в которую Холмс не верил. Веры нет, как и надежды. Все шло своим чередом, он отказался сопротивляться в самом начале, когда согласился играть с самым гениальным стратегом: с Эвр, или скорее со своим собственным эго, которое изначально осознавало всю бессмысленность. — Она была права, — открыв глаза, спокойным и тихим голосом произнес Майкрофт, опуская на хватку брата свои ладони. — Тебе нужно найти Грегори и вернуться в Лондон. Немедленно. Передай Антее, чтобы активировала протокол «P.O.M.P.E.I.I.», хорошо? Запомнил? Это важно. — Никаких просьб, пока не скажешь, что происходит! — рявкнул детектив, ощущая смешанные чувства — от ужаса происходящего в столице, до растерянности перед поведением брата. Политик аккуратно убрал напряженные руки Шерлока, не пряча глаз. Наоборот — глаза его были спокойны и холодны. В лице только смирение, хроническая печаль и уверенность в том, что будет дальше. — Слушай внимательно, — Майкрофт посмотрел на брата так, как давно не делал — наставнически, — свяжись с леди Уайтлоу, ее номер… — он аккуратно взял из рук замершего Шерлока телефон, — …теперь у тебя. Он действует только раз, когда ответят, скажи «ВЕРТЕКС». Это код, она поможет тебе вернуться в Лондон и обеспечит алиби, — сунув телефон в карман неизменного пальто, Майкрофт на пару секунд задержал взгляд на его лацканах, протянул свои руки к ним и несколько суетливо поправил, не обращая внимания на растерянный взгляд Шерлока и не глядя нажимая что-то в телефоне. Было очевидно, что он набрал чей-то номер. — Ты улыбаешься, — голос детектива звучал без каких-либо оттенков, как говорят очевидное, как произносят приговор на суде, таким голосом говорят перед тем, как потерять всякую веру в человека. — Хотя случилось то, что в твои планы, — «надеюсь», — не входило, — Холмс говорил утвердительно, но вопрос лисьим хвостом мелькал между строк весьма пугливо. Чиновник заметил мельтешение в голосе, сделал наигранно оскорбленное лицо. Потом немного склонил голову и размеренно сказал: — Скажем так, я не сильно удивлен. Репутация… ты знаешь сам, это моя работа. Шерлок резко сделал шаг назад, отбросив протянутые руки старшего брата. Он смотрел на Майкрофта с сомнениями. Он хотел объяснений, он предлагал помочь, настаивал на совместной работе. Сделал, мать твою, больше, чем когда-либо для их взаимоотношений. На сто шагов Шерлока к брату, Майкрофт стоял столбом, снисходительно и грустно натягивая улыбку. Какие шокирующие тайны еще могут быть между ними? Шерлок смирился бы с многим, ведь он не питал наивных мыслей о том, что руки Майкрофта чисты, не при его сфере деятельности. Но почему он продолжает притворяться, продолжает смотреть на него, как на ребенка. Политик видел нарастающее разочарование в еле уловимых мимических сигналах на лице брата. Это было на удивление больно, хотя Майкрофт все еще упорно отмахивался от сантиментов. Уже поздно для этих человеческих действий. — Поторопись найти инспектора, я не могу тебе помочь с этим сейчас, но я уверен, что он с Коллекционером, — политик снова взглянул на ползущие огни на стене, потом оглянулся на окно. — Мало времени, какая блажь. Шерлок проследил за его взглядом и сделал аналогичные выводы. Все больше машин останавливалось у здания. В дверь неожиданно аккуратно постучали. Майкрофт первым двинулся на звук, пока Шерлок напряженно остался стоять на месте. — Добрый вечер, Холмс, — прозвучал тихонько мужской голос, — давно не виделись. Я пока один, могу войти? — Конечно, — Майкрофт улыбнулся выдрессированной улыбкой, позволяя гостю пройти внутрь номера. — Услуга за услугу. — Ты думаешь, что торги здесь уместны? — не особо удивившись, с усмешкой в голосе произнес незнакомец. — Я искал твоего личного присутствия полгода, Майкрофт. А ты так просто вдруг звонишь вечерком. — Одна встреча со мной — уже большое одолжение, Карлайл, — Холмс ответил должной колкостью. — Тем более ты уже был здесь, судя по… моим источникам. — Ты стал таким бестактным с возрастом, — окинув взглядом комнату, взгляд остановился на Шерлоке. — А он справится? — Если не будет медлить, — политик посмотрел на брата. — Тебе нужно уходить уже сейчас, никто не будет выказывать сопротивления. Ты нам не нужен, и тебя здесь не было, — сказал новоприбывший детективу, потом снова повернулся к Майкрофту и указал на Шерлока пальцем. — Но учти, это только по старой-старой дружбе. — Господин Йен Карлайл, — Шерлок сразу узнал знакомый голос слепого мужчины, которого встретил во время расследования «похищения» брата. — А сразу не скажешь, что вы ладите, — едко прокомментировал детектив. — Мы не ладим, он был тем ещё мудаком в университетские годы, и сейчас таким остаётся, — улыбнулся в ответ и указал на дверь. — Уходи, пока дают возможность. Надеюсь, — он повернул голову уже в сторону Майкрофта, — твой младший братец не додумается попытаться связаться с тобой. Ты наделал проблем. — Я не уйду, пока не получу внятных объяснений тому, что произошло в Лондоне. — Майкрофт, мои люди будут через пять минут, — господин учтиво напомнил таким тоном, будто прося, чтобы старший братик успокоил младшего и отвёл его в кроватку. — Будет по всем правилам закона, увы. — Шерлок, — твёрдо произнёс старший приказным тоном, в глазах которого проскользнули умоляющие нотки, видимые только детективу, даже будь в комнате зрячие люди. — Ты не захочешь этого видеть, — добавил более мягко. Брюнет буквально замер на мгновение, ощущая какое-то совершенно неприятное чувство под ложечкой. Оно появлялось всегда, когда случалось то, что маленькому пирату внутри него не нравилось. Когда ему говорили в детстве, что нужно делиться с «друзьями» игрушками, что нужно отдать рыжего пса другим хозяевам из-за аллергии Майкрофта, что нужно отдать интересное дело брату, потому что оно государственной важности, что нужно приостановить свои эксперименты с наркотиками и лечь в лечебницу для зависимых, что нужно дать Джону время, чтобы он пришёл в себя и перестал злиться. В общем, каждый раз, когда у него отнимали то, чего он не хотел отдавать. Он впервые ощущал это по отношению к брату. Слова Майкрофта не говорили ни о чем, но его образ, тон, взгляд сигналили об одном — это прощания. Сам политик никак не изменился в лице. Он смотрел в глаза Шерлока невозмутимо, будто ожидая, когда мальчишка оставит взрослых за их взрослым разговором. Шерлок сделал шаг, потом еще, а после — буквально в два оставшихся шага, резко приблизился к брату и, неожиданно для старшего, обнял его. Майкрофт напрягся, но не успел даже смутиться, когда чужие руки отпрянули и силуэт не исчез по мановению ока за дверью. Карлайл лишь усмехнулся. А через четыре минуты в отель ворвались агенты специального назначения, взяли Майкрофта Холмса на прицел и приказали немедленно опуститься на колени, вытянуть руки вверх и сдаться властям ее Величества Королевы Великобритании.