Сердце машины

Илья пахнет полынью. Удивительно горький запах для такого человека, как Микки. Денису казалось, что он должен пахнуть какой-нибудь клубникой со сливками. Нет. Слишком пошло. Лучше выпечкой. Да, точно, вон и плечи мягкие, на которые Чейни опирается, и движения, когда Илья голову приподнимает. Денис коротко усмехается и сам гонит от себя пьяный бред. Нашёл, о чём думать. Микки же буквально на секунду замирает, жмурится почти. Нет-нет, не бывает такого, даже думать нельзя. Забудь. Стыдно. Он очень старается, чтоб в поднятом на Дениса взгляде не сквозила надежда. Не сквозит. А после и вовсе в нём что-то гаснет, когда замечает привычный вид Чейни, когда слышит приятельскую благодарность, когда тихо прикрывает за собой дверь в чужую спальню. В разом затихшей квартире Илья чувствует себя неуютно. Забивает на "постелить", просто растягивается на диване да подушку под головой устраивает. Долго пялится в местами неровный потолок в полной тишине. Чем дольше — тем яснее осознавая глубину той ямы, в которую он попал...когда? Минимум пару лет назад? Дно ямы с каждым разом становилось всё глубже. Смешно сказать, но последний случайным спасительным сучком был никто иной как Слава. Илья тогда, видя их дружбу крепкую, держал себя на расстоянии, не позволял себе думать лишнего, даже во время общих сборов находил в себе силы уходить раньше, чтоб не всплыло ничего лишнего. А потом Славка ушел. Никто и никогда с площадки не видел Генерала растерянным. Не видели и тогда. Микки тоже не видел; он чувствовал. Мог ли он дать Денису вариться в собственном соку? Не мог. Исподволь, ненавязчиво, задерживаясь дольше, больше вовлекая в разговор, Илья искренне желал вытянуть Чейни из болота потерянности, тем более, что тому еще и на плечи свалились проблемы организационные. И получилось же. Кажется, Денис сам не заметил, как вернулся в прежнюю колею и не заметил, как Микки оказался так близко. Чудиновский, собственно, и не возражал — удобно. Было ли удобно Илье — уже другой вопрос. В нём всё так же жили амбиции касаемо много чего, и "довольствоваться малым" явно не было его девизом. Однако выходило так, что с Денисом всё проходило как раз так. А всё потому, что рациональность останавливала, понимание того, что лишний шаг в сторону — и всё, не станет не только дружбы, но и стыд смотреть в глаза заставит вообще от всей площадки отдалиться. Хотел ли такого Илья? Нет конечно. Утро слепит солнцем глаза, щекочет нос терпким запахом кофе, и Илья,не успев проснуться, уже чувствует себя неловко. Проспал дольше хозяина квартиры, ну как так-то? Сюрпризы на этом не заканчиваются — от неудобного положения за ночь затекла шея, и Микки, умываясь, крутит головой и несколько болезненно морщится. — Доброе утро. Что не разбудил? Илья появляется на кухне, когда Денис почти заканчивает, и помогает хотя бы с переносом чашек и тарелок на стол. — А зачем? — казалось бы, дома Денис и выглядеть должен по-домашнему, а на деле — всё так же сосредоточенно, даже хлеб режет как-то деловито, пожимая плечами. — Я и сам могу. "Сам" — это у Дениса вечное. О помощи никогда не попросит, гордый слишком и уверенный. Какая там слабость? Илья вздыхает незаметно, убирая со стола вчерашние листы. Сам — так сам. Улица встречает еще не разошедшейся утренней зарей. Студия — прохладой и торопливыми ребятами. Ну да, сейчас только первый прогон, а после кто-то чуть ли не весь день снял, приводить в порядок свои творения. Денис на рабочий лад быстро переключается (у него, кажется, обратного выключателя и нет вовсе), Илья подстраивается быстро, на второй раз добивая-таки парт, но ребятам что-то не нравится, они хотят отшлифовать запись через три дня. Хорошо. Прощаясь на выходе с Денисом, Илья не сомневается, что не увидит его раньше этих трех чертовых дней. Денис, честно, о таком даже не думает. Он уже весь в работе, вспоминает, кому нужно позвонить, кого пнуть, кого похвалить. С мысли сбивает сообщение. "А что, Ден, выбора совсем не было?" Идея размыта, но Денис прекрасно понимает, куда хотел уколоть Слава. Не понимает только, зачем. Чейни даже не находит в себе злобы, набирая безликое "Оставь Илью. Лучше бы деду текст написал." Ощущение такое, будто Сонечка очень старается сделать так, чтоб ее не забывали. Тем не менее, следующие три дня проходят на удивление спокойно.

***

Запись после них проходит на "ура", и Денису правда приятно видеть улыбающегося Илью, слушающего результат. — Я же говорил, — Чейни оказывается рядом почти незаметно, руку на плечи закидывает и тормошит легко, — ну, как? — А то ты сам не видишь, — Илья посмеивается тихо и головой одобрительно качает, — отлично. Слушай, спасибо. — Тебе спасибо, — уже более серьезно отвечает Денис. Зимин решает не уточнять, за что именно. — Завтра вбросим. Они почти расходятся. Зимин с тяжелым сердцем пожимает чужую крепкую руку, когда чувствует, что пальцы Дениса смыкаются плотнее. — Илья. — Да? — стыдно сказать, но Микки всё ещё ждал чего-то. — Вечером не занят? Завтра встреча со спонсорами и менеджерами, весь мозг высосут. Сходим в бар? Илья может это считать своей маленькой заслугой. Денис редко, но все же обращается к нему, когда совсем хреново, или когда чувствует, что будет. Не собирает разношерстную толпу, не сычует дома. — В какой? — смешно думать, что Зимин откажется. — В "Койота", на Литейном, — Чейни слишком поздно понимает, что его в свое время таскал туда пару раз изрядно подпитый Слава и готов был вместе с койотками лезть на стойку. Отступать поздно. — К... — тут он запинается, прикидывая объем дел, — к девяти. За час там не так много людей наберется. Илья соглашается. Илья всегда соглашается.