В твоих руках...

      Северус Снейп наконец потерял сознание. Но он был еще жив и в его руке, что она сжимала своей рукой, еще слабо бился пульс. Но даже едва ощутимый он выталкивал кровь из раны.       Эйлин закричала. И крик ее больше походил на вой дикого загнанного зверя.       - Эйлин,- тихо проговорила Гермиона, положив руку ей на плечо. Но она сбросила ее руку.       - Если не знаешь, как помочь – убирайся. Убирайтесь все! Гарри, ты должен посмотреть воспоминания Северуса до того, как вступишь в бой. От них зависит исход битвы.       Она ведь обещала, что он посмотрит. Она должна была сделать все, чтобы он это сделал. Но она не оставит Северуса одного в его последние секунды. Пусть даже эти секунды он уже без сознания.       - Хорошо,- Гарри поднялся на ноги и они втроем, неловко переглядываясь и оглядываясь назад, вышли из дока. Они не могли понять, что происходит. Всегда странная девушка, так отчаянно хотевшая подружиться с ними. Они ни разу так и не приняли ее в свою группу по-настоящему. Только Джинни дружила с ней.       И, однако же, ее слова Волан-де-Морту. Она не была на его стороне. Но она была на стороне Снейпа.       Любовь?.. Древнейшее из известных благословений. Как антипод проклятью. Они просто не знали, как возможно любить такого, как Снейп… но видно и они трое чего-то не понимали в этой жизни.       Причем, многого. **       Эйлин больше походила на призрака, чем на живую девушку, когда поднялась к замку. Ее золотистые волосы были перепачканы кровью, теперь уже подсохшей и слиплись на голове. Лицо и руки так же были в крови. Она едва стояла на ногах. В одной руке она держала недлинный кинжал. В другой палочку.       Уже светало. Эта ночь кончилась быстро. Хотя она и длилась бесконечно долго. Одна единственная ночь, потери которой будут оплакивать еще очень долго. И война кончилась вместе с ночью. Они проиграли. Мертвый Гарри лежал на руках у Хагрида.       Эйлин никем не остановленная прошла к своим, и встала возле Джинни. По лицу Джинни катились слезы. Она ведь всегда любила этого несчастного Гарри Поттера.       Эйлин переложила кинжал в руку с палочкой и пожала руку девушке. Она незаметно пробралась и в ее разум, внушая ей спокойствие и мир, пусть даже на крови Поттера. Что толку, уметь пользоваться легилеменцией, если не мочь помочь своей подруге?       Джинни посмотрела на ее руку, а потом и на саму Эйлин, но та уже не смотрела на нее.       Да, она давала ей защиту, или иллюзию защиты, как прежде давал ей Северус.       Темный Лорд требовал преданности и веры.       - С этой минуты, вы должны выразить свою преданность мне,- говорил он своим мерзким голосом.       - Чтобы ты убил нас, когда тебе вздумается? – выкрикнула она, что есть силы.- Убил без сопротивления, потому что мы бы поклонялись тебе?       - А…- протянул он, выхватывая ее лицо из толпы и узнавая ее.- Локвуд, так…       - Но жить вечно можешь только ты? Предатель! Как можно верить в тебя, если тебе нет веры?       Волан-де-Морт молчал. Эйлин почувствовала, как он пытается прочитать ее мысли. Сопротивляться было не сложно. Лишь поставить несколько щитов боли и ненависти, презрения и жалости, и Волан-де-Морт сам покинул ее голову как можно скорее.       Она проникнуть в его мысли даже не попыталась.       Возможно, он хотел убить ее или жалел, что не убил раньше. Но теперь, ему не нужна была больше война. И проливать чистую кровь было расточительством.       - Я хочу кое-что сказать,- неожиданно отозвался Невилл, делая несколько шагов вперед. Он ужасно хромал, нога его была перебита в нескольких местах, а голова залита его собственной кровью.       - Ну, давай, нам всем очень интересно послушать, что ты хочешь сказать! Мы здесь слушаем всех!       - Это ничего, что Гарри умер. Люди умирают каждый день! – бросил он на недовольные реплики позади него.- Друзья, семья… но сердце Гарри билось за нас. Он умер не напрасно. А ты нет! Потому что ты не прав! – в руках Невилла была распределяющая шляпа и неожиданно, он достал из нее меч Гриффиндора.- Ничего не кончено!       И из рук Хагрида вырвался Гарри Поттер. Живой. Паника охватила ряды Пожирателей. Вера покидала их. Неужели в мире нашелся тот человек, убить которого не в состоянии Черный Лорд?       Эйлин безразлично смотрела на то, что происходит. Как радовались ее друзья, как отчаянно кричал Волан-де-Морт и пытался достать Гарри с помощью каких-то заклинаний.       Неужели до него так и не дошло, что Гарри – был его последний крестраж, и он не Гарри убил, а самого себя? Это даже Эйлин поняла (а может и просто почувствовала). Давно поняла, когда задумалась о природе происходящих вещей. Может, Гарри и догадывался об этом. И скорее всего в воспоминаниях Снейпа было сказано именно это.       Джинни дернула ее за руку, уводя за собой в замок. Бой вспыхнул снова.       - Мы должны убить Нагайну, тогда у Гарри будет шанс!- прошептала Эйлин.       - С превеликой радостью, терпеть не могу змей,- усмехнулась Джинни.       Как она еще была в состоянии сохранять рассудок и смеяться от таких мелочей? Ах да, Гарри ведь выжил. Что еще имело значение? **       - Есть ли хоть одна причина, по которой вы бы не хотели умирать? – она смотрела прямо в его глаза.       Вокруг них сгущался холод. Он был осязаем, как плотный туман. Это было чувство ее души и ее сознания. Она боялась необратимого, боялась его потерять.       Он же… он не боялся ничего.       Он пристально смотрел в ее глаза. Вряд ли многое можно было понять по его взгляду, по его лицу. За годы, что он носил маску он сроднился с ней так, что даже здесь в призрачном мире, на границе их двух сознаний, пока он еще жив, пока еще есть время, маска была на нем.       Хотя может быть, это была не маска, а крепость. Никто не мог прочитать его мысли, никто не видел его истинных чувств… никто не знал Северуса Снейпа.       Знала ли его Эйлин?       Ни на грамм. Может на полграмма? Или на тысячную долю…       Едва.       Но гораздо больше, чем его знали все остальные.       - Я знаю, что значит ваше «всегда»,- сказала Эйлин тихо, когда молчание стало уже невыносимым.       Мучение _осязаемо_ отразилось на его лице. С каждым мгновением он все больше терял способность выстраивать четкую стену между собой и Эйлин. Он ведь умирал – там, в реальности. Но… дело было не в этом. Дело было в том, что он больше _не хотел_ строить эту стену.       Пришло время открывать карты и раскрывать лица. Здесь, на границе их сознаний, на пороге его смерти.       - Ты не знаешь,- сказал он своим обычным бесцветным голосом.       - Лили Поттер,- вместо ответа сказала Эйлин.       Северус побледнел сильнее. Он резко закрыл глаза, словно его по лицу ударили хлыстом. Он сжал челюсти.       - Вы всю жизнь любили ее. Поэтому вы защищали Гарри. Поэтому вы вернулись на сторону добра. Из-за ее смерти.       - Немного раньше,- хрипло сказал Северус.- Чтобы ее спасти. Откуда ты? Ты посмотрела воспоминание для Поттера?       - Нет. Мне не надо… Из-за маски, которую вы носите, нельзя понять, что вы чувствуете или думаете… но слова и поступки говорят гораздо больше для тех, кто умеет видеть, для тех, кто _хочет_ увидеть. Гарри Поттер никогда не пытался понять. Для него вы были недругом его отца и его друзей. Для него вы априори были осуждены мрачным видом, злобным поведением… я же… смогла посмотреть на вас с чистого листа. Без всяких этих «войн прошлого». Почему, даже ненавидя, люто ненавидя его отца, вы заботились о нем! Вы заботились о нем постоянно, даже тогда, когда ему казалось совершенно обратное. Вы не единожды спасали его жизнь… Почему?.. вот вопрос, на который стоило бы ответить. И если бы Гарри ответил на него раньше, возможно, все было бы по-другому. Но он не пытался ответить. Он продолжал войну.       Северус не пытался ее остановить или перебить. Он внимательно смотрел на нее. Смотрел так, словно увидел впервые. Она открывалась для него с той стороны, которую он не знал в ней. Да, он знал, что она умная. Не такая, как эта зазнайка Гермиона, но умна по-другому. Она была способна чувствовать магию, и оказалась крайне способной к окклюменции. Но теперь, он видел ее _житейскую_ мудрость. Не по годам развитую. А может быть, просто он привык считать их всех – детьми? А она была уже взрослой.        «Подумать только, ведь ей всего семнадцать…» - подумал он уж слишком громко. Отдельно и отчетливо. Возможно, Он хотел, чтобы она услышала эту его мысль. В ней был ключ. А еще в ней было проклятье.       - Мне восемнадцать, профессор,- перебила она его мысли.- Исполнилось в эту ночь.       - С днем рождения,- проговорил он тихо.       Она не отозвалась ему. Она посмотрела по сторонам. Они сейчас находились в кабинете зельеварения. И в окно ярко светило солнце, как в тот день, когда она впервые зашла в этот кабинет. Подумать только, она помнила самый первый урок, на первом курсе…        - Вы сказали, что обучите нас, как разлить по бутылкам славу, как стяжать известность… и даже как закупорить смерть. Но не обучили. А я все равно знаю… я знаю, профессор. Я читала! Sanguine cessare! Это зелье стоит у вас в шкафу! Я видела его. У него красная этикетка,- Эйлин пришла в волнение. Она зацепилась за эту мысль – последнюю соломинку, как можно его спасти.       Но он легко порвал эту тоненькую нить надежды.       - Уже поздно, Эйлин. Я потерял слишком много крови, чтобы остановив ее, я мог спастись. Я умру все равно. Как только мы откроем глаза и вернемся в реальность. Тебе _придется_ меня отпустить.       - Вы сказали, что у Гарри глаза матери,- продолжила Эйлин, игнорируя его слова.- Умирая люди говорят только то, что важно. Действительно важно. Важно ли это для Гарри? Каждый взрослый, кто знал Лили, говорил это ему раз по десять. Нет, не для него это было сказано. А для вас. Вам важно, что у него ее глаза. Что он ее сын. И ваш патронус – такой же, как ее. Вы любили ее все эти годы. Вы любили ее в нем. Ее глаза, ее кровь…- Эйлин запнулась. Ей было тяжело говорить о чем-то настолько великом. У нее сводило дыхание от трепета.- Все это время…       - Всегда,- отозвался Северус.       - Есть ли хоть одна причина, по которой вы бы хотели остаться жить, профессор?       - Что ты хочешь услышать, Эйлин?       Она пожала плечами.       - Правду.       - Я умираю, Эйлин. Во всем свете нет зелий и заклинаний, способных остановить мою смерть.       - Была ли,- выдавила из себя Эйлин, сдаваясь.- Была ли причина, чтобы вы хотели остаться жить…       Она хотела услышать вполне определенный ответ, чтобы ей было с чем жить все, что отмерено ей жизни – без него.       Он печально улыбнулся ей, подходя ближе.       - Я не хочу. Я не могу потерять вас… вы все, что у меня есть,- проговорила она, глотая слезы.       - Эйлин, у тебя есть много больше, чем старый злобный профессор зельеварения. Твоя молодость, твой ум, твоя мудрость…       - Если вы умрете сейчас… я потеряю самое главное... Вы видели ее, профессор. Мою душу. Умирая, вы заберете ее с собой.       - Нет, это не так…       - Всегда! Профессор. Всегда! – закричала Эйлин, перебивая его.       Он закрыл глаза, как будто хлыст ударил его снова. И даже отвернул голову.       - Вам было не больше лет, чем мне, когда вы полюбили ее! Так верите ли вы в мое «всегда»?       Снейп преодолел последний шаг расстояния между ними и крепко ее обнял.       И вопреки этому объятью, он сказал совершенно иное.       - Нет,- прошептал он… **