Кошмарные мечты

Проснулся скелет с ужасной головной болью. Он все еще был в платье, юбка которого была обрезана до таза, чуть- чуть прикрывая его. Руки ныли и были привязаны к изголовью, и как бы Дрим не старался распутать шелковую ленту- она даже не натиралась. Он вновь был в комнате брата, лежа на его кровати, принявшись искать конец этой ленты. Сквозь вырезы он видел, что она оплетала все его ребра и кости, иногда просачиваясь черными бантиками. Вновь задрожав, он задергался, выгибаясь мостиком, натирая запястья, запутываясь сильнее. В комнате вновь было темно, и на сей раз не было ни одной лампочки. — Уже проснулся, мой хороший? — Найтмер, до этого скрываясь во тьме, наблюдая за действиями сероглазого, усмехнулся, подойдя ближе и проведя по согнутой в колене ноге-красивые ленты, не так ли? — Н-не н-до. Пр-шу! — Мечтатель закашлял, отползая от него настолько, насколько позволяли руки. — Ну же, Дримми, не надо так напрягаться. Тем более, у нас сегодня брачная ночь, больше половины которой ты проспал. Ну ничего — нагоним. Нельзя же это переносить — щелкнул ножницами. Только сейчас белокостный заметил, что Темный был без одежды. Совсем. Пошлая ухмылка и желание в глазах вновь довели его до паники. Ворочаясь и отпихивая того ногами, он звал на помощь Киллера. Того в этот раз не было. Никто не мог спасти его от этой участи. Как-то сев между его ног, черный обвил его ноги, прижимая к кровати, чтоб не мешались. Срезав немного ткани на юбке, он принялся поглаживать оголившийся участок, целуя его позвоночник и оставляя синюю дорожку на костях. Медленно срезая ткань ножницами, он добирался до верха платья, расцеловывая ключицы и шейные позвонки своей жертвы, стараясь сильно не травмировать. — Н-не н-до, пр-шу… — Да сколько можно?! Я стараюсь быть нежным, а ты вновь сопротивляешься! Ты — мой, слышишь? Мой! И ты будешь любить меня, даже если вновь придется делать это силой! — не медля больше, он подставил головку к его тазу, плавно войдя до конца, сразу же набрав бешенный темп, проникая все глубже и глубже- мой. Резкие, болезненные толчки иногда сменялись нежными, в то время как он расцеловывал скулы любимого. Вскоре он вновь вколачивал его в матрас вырывая громкие крики и мольбы прекратить это. Повторяя: «только мой», он ускорялся, услышав, как кровать бьется о стенку, усмехаясь. Он, сжав ноги брата и широко разведя их, буквально лег сверху, вновь поцеловав его, выкладывая всю свою страсть. — Я люблю тебя. — Пр-шу! Бр-тик! Хв-ит! Мн… б-но! Найти! Услышав " Найти», Темный вновь вспомнил прошлое, застыв. 《—Найти — позвал его одетый во все светлое скелетик — ты где? — все так же кричал он, вися вниз головой на ветке, удерживаясь лишь согнутыми в коленях ногами. В одной руке он держал свою золотую диадему, под стать его яркому румянцу. — Не виси так — скелет с фиалковыми глазами сел на ту же ветку, с укором и доброй улыбкой. Увидев, что его брат надулся, скрестив руки на груди, он покачал головой — по крайней мере — без меня! — перевернувшись, он тоже оказался вниз головой, щелкнув золотоглазого по лбу. Тот показывал ему язык, обняв, от чего оба чуть покачнулись. Потрепав младшего по голове, он достал из внутреннего кармана на кофте книгу, принявшись вслух читать ее, держа при этом свою чуть не упавшую диадему, иногда отрываясь и смотря на скелета, который с улыбкой слушал новую легенду. — Я люблю тебя, Найти.》 Из воспоминаний его вывел всхлип, который раздавался от лежащего под ним Дрима. Из вновь порванной магии текла кровь, ноги были в трещинах и вмятинах, как и все кости. Лицо было заплаканным, грудная клетка опускалась вместе с хриплым дыханием. Посеревшая душа перестала блестеть, а и так темные зрачки почти растворились в глазницах. — Дримми! Он поспешно вышел, вновь забыв о том, что это принесет еще больше боли, но напомнил об этом один всхлип Мечтателя. Сев на кровать рядом, срезав ленточки у изголовья, освобождая стертые запястья, положил руки ему на плечи, погладив. Магия исчезла вместе с возбуждением. Найтмер укрыл его одеялом, щупальцем поспешно убрав все оставшиеся ленты и разрезанную ткань. Стараясь согреть его, черный принялся дышать на ладони бедняги. Дыхание с сопящим звуком заставило его душу сжаться от осознания, какую боль он ему вновь причинил. — Прошу, прости меня — он не стал говорить, что больше так не будет, так как знал — это не успокоит. Не переставая обнимать и целовать его в скулу, Кошмар прижимал к себе свое сокровище-какой же я идиот- он прикрыл свои глазницы руками. Он любил брата всем своим темным сердцем. Однако боялся быть непонятым, боялся быть отвергнутым и брошенным. Найтмер старался уничтожить это в себе, игнорируя чувства, скрывая их за жестокостью. Во время битв он старался нанести ему как можно больше урона, стараясь выбросить свою любовь из души, но когда оставался последний, решающий удар, он всегда останавливался, не в силах сделать этого, отходя и приказывая подчиненным отступать. Он был не в силах убить свою единственную любовь. Нередко он открывал небольшой портал, больше похожий на окно, чтобы просто понаблюдать за своим солнышком, смотря на мирно спящего или гуляющего брата. Его мягкость, доброта и улыбка заставляла черную душу биться быстрее. Он чувствовал притяжение к Позитивному, но зная то, что его не простят за тот геноцид в Dreamtale, не решался присоединиться к нему, от чего досадливо делал фотографию и закрывал портал, чувствуя разжигающуюся боль и злость. Уж лучше показывать только ярость, чтоб быть понятым всеми. Подчиненные могли бы запросто разболтать о его слабости, и слухи бы быстро дошли до его любви. Но однажды, случайно перепутав порталы, он заглянул в другую вселенную, после чего весь его разум перевернулся. Outertale романтичная и тихая вселенная, в которой никто никому не помешает. Вот и Эррор с Инком так решили, жарко целуясь и не заметив неожиданного наблюдателя. Эррор двигал тазом и какой-то синей штукой, а Художник, громко стонал и хватаясь за шею любимого, выкрикивал имя кукловода. В его глазах и голосе плескалась любовь, которую он отчетливо почувствовал. Так же, как и почувствовал невыносимый жар ниже пояса и странные волны тепла и чего-то еще, но он проигнорировал его, во все глазницы смотря на представшую перед ним картину. Слышались шлепки, стоны и редкие вскрики вовсе не боли. Ласковое «Оши» то и дело витало в воздухе, и после они переплетались языками, выгибаясь навстречу друг другу. После этого он смотрел на брата по- другому. Он стал чаще смотреть на сопротивляющегося в его щупальцах тельце, на ребра, которые иногда выглядывали из- под задранной футболки, на таз, скрытый синими штанишками, на тяжело опускающуюся грудную клетку, на личико, что, к сожалению, было без румянца, а глаза не выражали не капельки той самой любви, однако затмевая своим светом все вокруг, заставив его терять рассудок. После битв он сильно возбуждался, запираясь в своем кабинете, обещая оторвать конечности тому, кто его посмеет побеспокоить. Кошмар стал реже наблюдать за братом, боясь сорваться. Расслабленная поза, милый румянец и лучившаяся вокруг него невинность выглядела слишком соблазнительно, забирая его в мир фантазий и мечт на несколько часов, где он целует, обнимает и лежит с братом, кладя руку на талию, или, совсем непристойное, где его брат лежит под ним, в экстазе крича: » Найти». Решив заполучить золотоглазого, он послал лучшего мечника- Кросса, на задание, лишь приказав не травмировать Мечтателя, иначе тот останется без своих конечностей. Но Крестовый мало того, что предал его, так еще и влюбил его прелесть и солнышко в себя. Ярость и желание завладеть им окончательно поглотило и так почти свихнувшегося от неразделенной любви черного. Решившись, он открыл портал в Haventale, застав предателя, который прижимал к кровати его желанную цель, и тогда он возжелал завладеть телом солнечного, а позже и душой, окончательно ослепнув и оглохнув, не реагируя на просьбы и вид Мечтателя, лишь желая, чтобы он был рядом. Кросс ворвался в загс слишком поздно, о чем ему и сказал Темный, сжимая в объятиях свою мечту. Скелет пришел в бешенство, крича о том, что брак недействителен, но даже Гастер не смог ничего поделать с законом. Он обнял сына, успокаивая, и Найтмер спокойно вошел в портал, подняв свое солнышко, увернувшись от ножа, летящего в его спину. Пролежав так до утра, Кошмарный спустился на первый этаж, зайдя на кухню. Он решил вновь попытаться завоевать Дрима «Путем пацифиста», как в родном Dreamtale, начав с готовки завтрака. Долго ломая голову над тем, что именно он приготовит, черный вспомнил одну сладость, которую любили оба близнеца. Достав продукты, он с осторожностью принялся готовить. В их родной вселенной старший брат придумал новый рецепт торта, в который Дрим внес несколько изменений, сделав его вкуснее и нежнее. В итоге это стало их секретной сладостью, которую они использовали для друг друга в качестве извинений. Приготовив его, он так же заварил чай из клубники, который так же сильно любил его братишка. Оставив все на столе, он поднялся в комнату. Мечтатель лежал на кровати в позе эмбриона, и никак не отреагировал на его приход. Повернув его лицо к себе, черный почувствовал волну ужаса. Черные глазницы без зрачков, казалось, прожигали его насквозь. Слезы вперемешку с кровью, засохли, алыми дорожками спускаясь к подбородку. Он будто не слышал его, но все еще находился в сознании. Подняв сломленное тело, он понес его на кухню, сев на стул и посадив его к себе на колени. Отломив кусочек торта с золотой посыпкой в виде звездочек, он поднес ложку ко рту скелета. Позитивный никак не отреагировал, даже не разжав челюсть. — Ну же, Дримми, это твой любимый. С кремом, с яблочками — как раньше. Ну же, солнышко, открой ротик — но Мечтатель все еще не двигался, крупно задрожав. Кошмар обнял его за плечи, чувствуя, как тот дернулся- солнышко, очнись! Я- я сожалею, я не думал, что это может произойти. Прости, что причинил тебе столько боли. Прости, что силой забрал тебя, погнавшись лишь за своими желаниями… Я… люблю тебя. — Я т-тебя н-нена-вижу — наконец, после очень долгой паузы, произнес белокостный. Но даже это дало Найтмеру надежду, ничуть не огорчив. Он вновь будто оглох. — Мое солнышко- он прижался скулой к чужой скуле — давай, открой ротик, тебе нужно хоть немного поесть — тот промолчал — скажи ааа — безрезультатно — хорошо. Положив этот кусочек себе на язык и развернув брата, проникая через зубки, раздвинув их и поцеловал его, переложив сладость на чужой язык, растянув своеобразный поцелуй на несколько секунд. Дрим мычал и пытался оттолкнуть его, но был слишком слаб. Синий язык, покинув его рот, скользнул по скуле. — Мне так тебя кормить, или все же поешь с ложечки? — тишина- ну, молчание- знак согласия. — С-стой! — Мечтатель задрожал сильнее — я с-сам. — Жаль — черный, отломив еще один кусочек, перехватил руки белого, который хотел забрать ложку, и сам поднес сладость ко рту — давай, ложечку за Найтмера… Нет? Тогда за Киллера. Скормив ему таким образом два больших куска торта, он поднес чай. — Держи, твой любимый. Дрим чувствовал сильную тошноту. Ему и кусок в горло не лез, так как было очень неприятно оттого, что это Найтмер. В итоге часть торта все еще была у него во рту, и он надеялся как можно скорее это выплюнуть. Нет, сам по себе торт вкусный, но осознание того, что его кормил насильник… Темный погладил свое солнышко по позвоночнику, почувствовав исходящий от костей холод. Неудивительно- он был совершенно без одежды, в то время как Найтмер был полностью одет. Расстегнув молнию кофты и укутав любимого, он плотно прижал холодное тельце к себе, дав ему в руки чашку с чаем. Позитивный чуть ее не выронил, и тот поспешно переложил посуду на стол, пытаясь успокоится, постаравшись выйти из этого кокона, со страхом и настороженностью смотря на внезапную нежность, вздрагивая от каждого вдоха, потихоньку согреваясь, чувствуя себя немного лучше, дожевав наконец-то кусочек, стараясь не касаться таких теплых по сравнению с ним костей. Увидев, что брат перестал сильно дрожать, почувствовав небольшое облегчение, нежно улыбнувшись, укрыв краями кофты будто крыльями, положил подбородок ему на черепушку. Мечтатель стал потихоньку проваливаться в сон, чувствуя расслабляющее тепло, но не мог из- за сильной боли в горле. Позитивный очень сильно хотел пить, но боялся того, что мог сделать его брат, поэтому он предпочел мучиться, лишь бы лишний раз при нем не дергаться. Найтмер увидел, что тот немного сгорбился, изредка бросая взгляд на чашку, распространяя ауру страха. Покачав головой, он без лишних слов потянулся щупальцем к чаю, чуть склонившись вперед, от чего Дрим пискнул, зажмурившись и стараясь не касаться его. Темному это не понравилось, и он обхватил одной рукой его позвоночник, не позволяя уйти. Болезненно простонав, сероглазый почувствовал, как о его зубы что-то со звоном стукнулось. — Держи. — Н-не хочу. — Дримми, я же вижу, что ты хочешь пить — протестующее мычание, и кошмарный вновь прижал его к себе щупальцами — пей, не зли меня — синий глаз угрожающе зажегся. Мечтатель разжал зубы, вновь сильно задрожав. Кошмар тут же наклонил чашку, от чего Позитивный поперхнулся, но ему не дали времени откашляться, все наклоняя чашку. Горячий чай обжигал горло, а кашель разрывал грудную клетку. Он захлебывался. Когда чай закончился, Дрим половину выкашлял, тяжело дыша и чувствуя невыносимую боль, которая распространилась еще и на его ребра. Найтмер лишь пару раз сильно похлопал его по спине, что не капельки не помогло ситуации, затем посадил его на другой стул, так как устал слушать и чувствовать сильную дрожь от приступов. Но когда Позитивный случайно задел чашку, смахнув ее на пол, разбив, он внезапно почувствовал ярость, и он смахнул его на пол, а услышав всхлип, разозлился еще больше. Упав на пол, сероглазый почувствовал боль в копчике, но ему не дала прийти в себя хватка на шее. Подняв его таким образом на ноги, черный с яростью замахнулся. Белый сжался, пискнув, чувствуя, как он задыхается. Хватка на шее была железной. Удар выбил из колеи, и его отпустили. Упав на пол, Дрим заплакал, прижав руку к саднящей скуле и моментально вставая, желая убежать. Найтмер, увидев, что он наделал, схватил его за руку, осев на пол и дернув его к себе, сжимая в объятиях, успокаивающе целуя в горевшую огнем поврежденную часть. — Прости- он погладил свою любовь по лопаткам. — Н-не трог-й м-ня! — Дрим завырывался, случайно ударив острым локтем его под дых, вышибая дух. — Не зли меня! — зрачок вновь загорелся — Мечтатель тихо пискнул, закрыв голову руками, уткнувшись себе в колени, но его вновь подняли за шею, заставив посмотреть в синий глаз- тц. Все равно люблю тебя. — Абсолютно сумасшедшая, жестокая любовь — Киллер, выглянув из портала, застал полностью голого, побитого скелета, схваченным за шею Лордом- ты ж убьешь его так. Телепортировавшись куда-то, он вернулся с пакетом, крикнув Дриму: «примерь-ка», оторвав от него черного, отведя его в гостиную, подмигнув Позитивному. Сделав большой глоток воздуха, он вновь закашлял, обняв себя за плечи и погладив их, успокаиваясь. Когда приступ закончился, скелет медленно встал, взяв пакет в руки и заглянув внутрь. Там была одежда, но не простая. Быстро вытащив свой старый, аккуратно зашитый плащ, он трепетно зарылся в ткань, чувствуя прилив сил. Вся одежда, когда-то разорванная его братом, вновь была на нем, принося тепло, укрывая кости. Воспоминания заставили его забыться. Вспомнилась первая встреча с Инком, который долго не мог отучиться от привычки перебирать пальцами шелковую ткань, когда он задумается, вспомнил тот день, когда он, прогуливаясь по Underswap, внезапно почувствовал объятия. Под тканью, прячась, на него с веселой улыбкой смотрел будущий друг — Голубика, который всегда во время прогулок хватался за его плащ, иногда прячась под ним во время игры в прятки. Как все трое, сидя в Outertale, решали, как назвать свою команду, и у всех, как по команде, пришла одна мысль, от чего зрачки приобрели форму звездочек, что и стало названием. Вспомнил широкую улыбку Кросса, которого развивающийся по ветру плащ случайно ослепил, закрыв золотой тканью глаза, от чего они вместе с попытавшимся его поймать Дримом покатились в реку вниз по склону, а после, весело смеясь, Мечтатель начал шуточно ругать свой плащ. Теплые чувства вновь разожгли его душу, и глаза стали охрового цвета. Встав, он начал кружиться, наблюдая за тем, как приподнималась за ним ткань, летая по воздуху за ним, в конце концов оплетя кости, укрыв. На измученном лице вновь появилась слабая улыбка, и даже раздался тихий смех. За всем этим наблюдали два скелета. Убийца улыбался, а Найтмер негодовал. Даже этот бесполезный, на его взгляд, кусок ткани заставил Мечтателя улыбнуться. Эта улыбка, красивый смех и мечтательные глаза смог вызвать не он, с любовью готовящий любимое лакомство для брата, а бесполезный кусок мусора, который, судя по всему, он плохо уничтожил. Уже собравшись выйти, он остановился из-за того, что его крепко схватили за локоть. — Оставь его еще немного посмеяться. Ему не помешает хоть немного почувствовать себя счастливым — зарычав, Негативный оттолкнул его, твердым шагом направившись на кухню — стой! Ты все испортишь! Его толкнули. Убийца скатился по стене, пытаясь прийти в себя, услышав грохот, крик, мольбы и звук рвущейся ткани, за которым последовала тишина. Громко топая, Найтмер поднялся на второй этаж, захлопнув за собой дверь Медленно встав и дойдя до кухни, он увидел лежащего на полу Мечтателя, на черепушке которого была небольшая трещина, происхождение которой рычало на верхнем этаже. Сев возле Дрима, он притянул его к себе, увидев как из глазниц малыша исчезли зрачки. Тот не реагировал ни на что, и даже теплые и нежные объятия его горе- защитника не успокоили его. Он лишь шептал о том, какой же его брат бессердечный, сжав ткань кофты в руках, тупо смотря в стену. Душа вновь тихо затрещала, и Убийца, попросив разрешение, взял посеревшее яблоко в руку, приблизив к лицу. Она едва билась, а некоторые участки были бледными или вообще отсутствовали. Края были стертыми, а в середине была большая трещина, и если бы он не знал, что душа у него имеет форму яблока, он ни за что бы не догадался. Положив душу на место, опустив футболку, он погладил притихшего скелета по голове, приподнявшись и достав сверток и письмо из-за пазухи. — Это тебе от Кросса. Услышав имя, Дрим встрепенулся, выхватив письмо, быстро протараторив благодарность, принявшись жадно читать. «-Дрим, прости меня. Я не смог тебя спасти… Я пришел слишком поздно… Но не волнуйся! Сегодня я приду за тобой и спасу тебя! Остальные тоже переживают. Инк разорвал семнадцать кукол Найтмера, Блу перестал готовить (чему наши спасенные от отравления души рады), Фреш, попытавшись телепортироваться к тебе, допустил ошибку, на половину застряв в портале, чему Ласт был очень рад. Эррор тоже заволновался о тебе, так как Инк забрал в порыве злости весь его шоколад, и потому он сейчас упорно пытается взломать код. Оутер воркует с Киллером, у которого посредством каких-то сил появились зрачки и он вдруг полюбил кроликов до такой степени, что у него теперь даже на ноже нарисован кролик. Малыш, мы скоро вновь будем вместе. Я люблю тебя.

Кросс

» Было видно, что Мечник пытался поддержать его, развеселив, и это правда вызвало улыбку. Над именем Позитивного было выведено сердечко, а число: «семнадцать " выделено более четко. Догадавшись, что это время, Дрим взволнованно посмотрел на часы. Всего лишь двенадцать часов дня. Открыв посылку, он нашел там плитку шоколада, который иногда готовил ему Крестоносец. Шоколад был молочным, с кусочками орехов и кусочками яблока, которым он поделился с Киллером, откусив кусочек от своей половинки, расслабляясь. Прижав к себе драгоценное письмо, он облокотился о стол, закрыв глаза с оранжевыми зрачками, он вспомнил нежный, фиолетовый румянец, нежную улыбку, трепетность, заботу и любовь, которой он окружил Мечтателя. Убийца вздохнув, положив руку ему на плече. — Найтмер правда любит тебя. — Нет — нахмурившись, более менее твердо произнес Мечтатель — Он ненавидит меня. — Дай ему шанс. — Не могу. В Dreamtale я любил его, но рассказать боялся. Когда он убил всех — я готов был его простить, когда он обратил меня в камень — я все равно любил. Путешествуя по вселенным — я жалел о том, что оставил его. После, в моей жизни появился Кросс. Он помог мне забыть о том, что я любил родного брата. Это неправильно, безрассудно. — А тебе кто-то запрещает? — скептически спросил Киллер — если любишь — люби. Никто тебя не осудит за это. — Любовь остыла окончательно в день похищения. Я больше не хочу терпеть это. Если б только… Убийца хотел что-то сказать, но его перебили тяжелые шаги, которые направлялись к лестнице. Дрим быстро спрятал драгоценное письмо в карман штанов, боясь, что Темный разорвет и его, дожевав шоколад и спрятавшись за другом. На кухню зашел черный, с некой усмешкой посмотрев на брата, поманив его пальцем. Получив отрицательные кивки, он вновь с нарастающей злобой схватил его за руку. — Киллер — на выход. У нас есть одно большое дельце. — А у меня есть к тебе серьезный разговор о… —Меня не волнует. — …Дриме. — …Окей, я заинтересован. Сейчас подойду. А ты- он приблизился к Позитивному, выдохнув в посеревшие глаза — иди наверх. Желательно тебе раздеться самому, если не хочешь вновь увидеть эти тряпки разорванными. Мечтатель, икая и трясясь, поплелся в спальню. Как только он развернулся, почувствовал шлепок. Боль в тазу усилилась, и он шел уже на согнутых в коленях ногах, прихрамывая. Дверь, как он понял, была закрыта, а телепортироваться, как и создавать порталы, без посоха он не мог. Оставалось лишь надеется, что Кросс спасет не пыль. Добравшись до кровати, он замер. Руки сильно дрожали, так и застыв в миллиметре от футболки. Вновь выступившие слезы сильно мешали увидеть хоть что-нибудь. Зажмурившись и рывком сняв с себя вверх он с криком осел на пол, уткнувшись в кровать лицом, трясясь от страха от предстоящей боли, запачкавшись в пыли. Он обнимал себя за плечи, пытался задержать дыхание, но истерика все равно рвалась наружу из души.