Воспоминания из будущего

Юэн опустился на кровать, жадно притягивая Хейдена за бёдра, спрятанные в джинсах. Кристенсен присел к профессору на колени, раздвинув ноги и оказавшись с ним лицом к лицу. Неумело целуя его, он запускал ладони в рыжие волосы и проводил сквозь них длинные тонкие пальцы. Юэн по-хозяйски гладил того по бедрам, прижимая к себе, и понемногу прокрадывался ладонями в штаны. Хейден глотал воздух прежде чем снова приникнуть своими устами к МакГрегору, а затем вновь возвращался к нему, опуская ладони ниже — теперь они осторожно заползали под голубую рубашку, промокшую насквозь и прилипавшую к телу. Кристенсен, тяжело дыша, нащупывал лопатки профессора. Он мог дотянуться до каждого участка кожи, мог разорвать все пуговицы на рубашке и скинуть её, но не делал этого. Он ждал, когда подвернется действительно подходящий момент. А пока что страсть накатывала на него с динамической мощью. Он оторвался, оставляя глаза прикрытыми и всё ещё не веря своему счастью. Затем, не в силах побороть желание, прошёлся губами ниже, оставляя мокрые следы на шее и целуя каждый участок кожи. Закусывал её и оттягивал, слыша сладострастные стоны Юэна, и, ухмыляясь, продолжал, подбираясь к ключице. Его руки стягивали рубашку с тела профессора, отбрасывая в сторону, а Юэн мял ладонями бёдра Хейдена, с каждой секундой учащая движения. Хейден остановился, сглатывая слюну и смотря на профессора с той просьбой в глазах, какую Юэн ждал уже очень долго. Он понимал, что ему предстоит, но он боялся. И он искал поддержки в ласковых руках МакГрегора, как свет маяка в извечном тумане. Тень ухмылки ушла с его уст — остались лишь дрожащие губы. — Мне страшно, Юэн, — прошептал он, позволяя своим рукам опускаться ниже по разгорячённому телу профессора. Тот, в ответ по-доброму улыбаясь, смотря в сияющие глаза Хейдена, улыбаясь его неопытности и невинности и в душе радуясь дару, который самолично для себя открыл, притянул его голову поближе к себе и прошептал на правое ухо: — Всё хорошо, Хейден, — обжигая кожу горячим дыханием. При свете луны, падающем сквозь неприкрытое окно спальни, все черты лица Кристенсена казались ещё идеальнее. Его едва отросшие кудри блестели в полуночном сиянии. — Ты прекрасен, — и оставил крохотный, едва заметный поцелуй на ухе. Сразу же послышался тихий, блаженный стон, который Юэн расценил как призыв. Тут же он откинулся на кровать, притягивая студента за собой, и сразу же, как в ту ночь, неделю назад, когда он находился в состоянии опьянения и почти не осознавал, что делал. Но осознавал одно — что он хочет, желает этого эфеба* как никто другой. А сейчас он знал, он чувствовал, что вдобавок ко всему любит его той пылкой и самозабвенной любовью, которая только могла быть. — Я люблю вас… — произнёс было Кристенсен, зарываясь пальцами в локоны Юэна. — Тебя, — мгновенно поправил тот, стараясь прижать его к себе как можно больше. — Я люблю тебя, Юэн, — тут же прошептал Хейден и вонзился своими розовыми губами в губы профессора. — И я тебя. Хейден доверился ему, будучи не в состоянии размышлять, пока он находился в таком положении; теряясь в потоке чувств и пламени страсти. Юэн стягивал с него джинсы, кусая за шею, оставляя следы своей любви, как будто помечая его. Теперь он принадлежал ему. Чёртов собственник пробудился в теле Юэна, как только он завладел этим мальчишкой. Худые ноги Хейдена были избавлены от джинс в считанные секунды. Теперь он, обнажённый — и от этого ещё больше напоминавший Аполлона — возлежал на крепком мускулистом теле, лаская его, как мог, в силу своей неопытности. Приподнявшись, он отходил от губ всё ниже, и ниже, и ниже, выбирая своими жертвами строгие, выпирающие ключицы, волосы на груди и крепкие горошинки по бокам, которые он в порыве страсти кусал, тем самым вызывая стоны профессора, что тешило его самолюбие. Он спускался, проводя руками по мокрому телу, оставляя след поцелуев на кубиках пресса и добираясь до пупка. Он чувствовал, как что-то твёрдое вздымается под ним. Удостоив предмет своим хитрющим взглядом, сопровождающийся самодовольной ухмылкой, он снова ушел вниз — и после этого он уже ничего не помнил, потому что помнить всё было для него слишком убийственным.

***

Это не было что-то похабное и — боже упаси — грязное. Наоборот: Хейден не чувствовал ничего подобного в своей ещё такой короткой жизни и, мало того, не верил, что когда-либо снова почувствует. Лунный свет прямоугольником падал в закрытое окно и проблеском ложился на разгоряченные тела, соединившихся в плотском наслаждении, но на деле это были две души, связавшие свои души в умопомрачительном танце бесконечности. Это были ласковые прикосновения и страх причинить боль, но одновременно — неугасавшее желание, перераставшее в грешные стоны страсти. Это было нечто невообразимое, настолько невероятное, что с каждой секундой можно было падать все ниже и подниматься все выше, на самые, самые недосягаемые облака наслаждения. Это было самое сильное впечатление Хейдена, и он мог поклясться, что, если бы судьба дарила ему такие мгновения вместо той горечи, наполнявшей его горло и подавлявшей крики, он бы любил её, несмотря ни на что. Эта ночь стала первым шагом к настоящему вкусу жизни.

***

Они лежали друг напротив друга, с безумными улыбками на лицах и горящими глазами. Дрожь в теле Хейдена не унималась, и он, удерживая перед собой образ ещё не прошедшей ночи, не собирался отрекаться от него. Он позволил своим рукам пробежаться — нет, скорее, нежно пройтись по коже Юэна, лаская каждый участок, составляя карту его тела. Запустив пальцы в волосы и следуя плавным изгибам локонов, он перешёл к шее и словно увидел под своей ладонью скопление родинок. Опустив руку ниже, он добрался до ключицы, которую совсем недавно ласкал своими губами. Косточки, о которые можно было порезаться, выпирали из-под кожи, все ещё притягивая его взгляд. Затем — они переходили в густые волосы на груди, создававшие причудливые завихрения. Хейден дотянулся рукой до сосков и нащупал крепкие горошины, упруго стоявшие под копной кудрей. Казалось, пару мгновений назад он ласкал их своим языком, а сейчас они были свободно представлены его взгляду. Он провёл пальцами ниже, обводя каждый изгиб тела, следуя за ними, ощущая все спуски и подъёмы, углубляясь и поднимаясь, утопая в них, как в воде, в которой недавно Юэн учил его плавать. Он видел на коже следы поцелуев, оставленные его губами, он словно дарил их ему снова, только одним восхищенно взглядом скользя по телу. Он изучал его, будто произведение искусства, будто перед ним лежал бог, а не обычный человек. Его рука пошла все дальше, ниже, глубже, оказываясь в районе бёдер. Он ощутил знакомые упругие мышцы, повторив в воспоминаниях то, как прикасался к ним и зажимал в своих ладонях; повторил все — вплоть до звуков и ощущений, и томно прикрыл глаза в наслаждении, испустив еле слышимый стон. А затем они уснули, приютившись в небольшой кровати, вместе, плечом к плечу, лицом к лицу. И лежали так, с сожалением ожидая, когда лучи солнца крадучись проберутся в спальню и разбудят их, возвращая к внешнему миру.

***

Юэн сладко зевнул, потягиваясь, и перевернулся на спину. И только тогда понял, что чего-то не хватает. Его рука была откинута вправо, как будто что-то держала, и он тут же вспомнил, как этой ночью держал Хейдена. Довольная улыбка расползлась по его лицу. И куда он только ушёл? В душ? Плавать? Обратно к себе в спальню, чтобы никто не заподозрил, что он был здесь всю ночь? Последний вариант казался самым приемлемым. Эх, он ведь ещё такой молодой и всего боится. Наверняка ему бы не хотелось лишних насмешек и разговоров, основанных на одних лишь слухах. Юэн опустил ноги на мягкий коврик и встал с кровати. Смятые простыни в хаотичном порядке лежали на матраце, одна подушка улетела в небытие — в широкое отверстие между полом и каркасом кровати. Воспоминания, как отдельные кадры из фильма, всплывали в голове Юэна. Он помнил многое, но в общей сложности не мог перебрать события в подробностях. Пропев пару нот назойливой мелодии, засевшей у него в голове ещё после вчерашнего ужина, он натянул привычную рубашку и брюки, а затем покинул комнату, отправившись на поиски Хейдена. Первым делом он постучался в соседнюю комнату, заранее зная, с каким выражением лица ему откроют. Однако ему даже не открыли. Он прислушался на предмет уличения хоть каких-нибудь звуков в комнате, но там царствовала тишина — и пустота. Он нахмурил брови и прошёл дальше, к ванной, но и там не застал никого, кроме Диего. Тот аккуратно брил бороду и придавал форму усам, обмотавшись белоснежным, как из отеля, полотенцем. — Утречко доброе, Юэн, — Диего хмыкнул и многозначительно улыбнулся. Сначала МакГрегор заподозрил, что тот слышал, что происходило в спальне профессора этой ночью, но потом вспомнил, что у Диего такое выражение лица было уже привычным. — Я ищу Хейдена. Ты не видел его здесь? — Он вроде бы спустился к завтраку, но я не уверен, что он в общей столовой. Когда я с ним поздоровался, он выглядел как-то странно, будто задумал что-то. Будто одержим чем-то. Возможно, я ошибаюсь. Юэн поблагодарил мужчину и пулей выскочил из ванной. Хейден показался Диего подозрительным… Что могло произойти за то время, пока они спали? В своём сне Юэн видел одинокого Оби-Вана, навещавшего планету, люди на которой выращивали клонов для предстоящей войны, однако он совершенно ничего не знал о том, что происходило без его ведома между Энакином и Падме. В душе Юэна поселились самые страшные опасения. Возможно, Хейдену приснилось то, что не следовало бы узнавать? Он быстрым шагом дошёл до главного здания и лишь тогда увидел Кристенсена, остановившегося у стены. Он выглядел обыкновенно: с грустным выражением лица, чуть ссутулившись, смотря в какую-то неопределённую точку перед собой. Вроде бы, его каждодневный образ. Вот только… Почему после ночи, когда его счастье было настолько заметно — как будто солнечные лучи, оно выплёскивалось из его тела — почему он казался таким печальным?.. Юэн подошёл незаметно, так, что Хейден того заметить не успел. Вокруг них никого не было — они оказались в укромном уголке, рядом были только заросли деревьев и кустов и окружавшие их стены. МакГрегор остановился у его лица, облокотившись рукой о голую стену: их глаза оказались на одном уровне, только во взгляде профессора читалось всё то же желание, а во взгляде студента — испуг и недопонимание. Не дав ему сказать ни слова, Юэн привлёк аккуратный подбородок пальцами и прикоснулся своими устами к устам Хейдена. Тот принял поцелуй, даже не раскрыв губ, а когда спустя пару мгновений МакГрегор оторвался и, нахмурив брови, посмотрел на Кристенсена, увидел в ответ лишь сплошное неприятное удивление. — Что вы делаете, профессор? Если вам нужен мальчик на ночь, то это не ко мне, простите. И, оттолкнув Юэна, ушёл, не оборачиваясь и боясь заглянуть тому в глаза. МакГрегор так и остался стоять, ошалевший, не до конца осознающий, что происходит. Не успел он подумать о самом худшем, как тут же его рукав с силой кто-то схватил, и он, обернувшись, увидел до ужаса испуганную Натали. — Помогите мне, Юэн, — шептала она; её голос дрожал. — Ч-что… — он помотал головой и прищурил глаза в недоумении. — Что случилось? — Мне кажется, Энакин овладевает разумом Хейдена, — промолвила она. — Я в большой опасности, Юэн, но Хейден — в ещё большей. ________________ * эфеб — в Древней Греции юноша, достигший возраста, когда он обретал все права гражданина