Воспоминания из будущего

Падме не могла сидеть на месте, хотя бот-доктор приказал ей спокойно лежать. Она была далеко не ослаблена после того, как её муж нанёс ей вред. Она чувствовала, что два дорогих ей человека находятся в смертельной опасности, готовые убить друг друга. Она могла бы молиться, чтобы подарить себе успокоение, только не знала — кому, а только знала, что это окажется бесполезно. Она принялась вышагивать круги по комнате, закусив кулак — чтобы не взвыть от боли. Её волосы, бывшие некогда в красиво уложенной причёске, растрепались. Обыкновенно она в любой ситуации старалась поддерживать их форму, но сейчас — она потянулась к локонам и шпилька за шпилькой принялась вытаскивать все те тайные женские приспособления, придававшие волосам красивый вид. Совсем скоро кудри рассыпались по плечам, и она сделала глубокий вдох. Почему Судьба закинула её в эту вселенную, раз не даёт ей шанса всё исправить? О, Падме была уверенна — лишь она, и только она смогла бы разрешить этот конфликт. Потому что она была достойна сделать хоть что-то великое в этой жизни. Она посмотрела на огромный космос, простиравшийся под кораблём, увозившим её в ночь. Стоять здесь и ощущать своё величие было бы прекрасно — при других обстоятельствах. Сейчас она ощущала только горечь. И больше ничего. Бесконечное тёмное пространство обволакивало её, точно вода, и это дарило ей умиротворение. Где-то там, далеко, Энакин и Оби-Ван сражаются не на жизнь, а — она задержала дыхание, чтобы не зарыдать — на смерть. И когда она вновь подняла голову вверх, пытаясь найти спасение, она закрыла глаза в безнадёжности. А когда открыла их — то всё поменялось. Опешив, она чуть не упала — только вот падать было некуда. Уже не было никакого корабля, и никакой космос не простирался перед ней. Волосы стали заметно короче, а изящный костюм в стиле модерн превратился в привычное синее платье. Она взглянула на свои руки и увидела белоснежную кожу, чтобы удостовериться, что это она. Тогда она оглядела пространство перед собой. Бесцветное, бесконечное, глубокое. Сознание. Кто заставил её оказаться здесь? Насколько она знала, в последнее время Джоанна не затрагивала этой темы. Что такого наделали эти двое, что вся вселенная в один момент поменялась? На ум ей приходили только самые трагичные варианты. Она пригляделась. Впереди была только зияющая пустота. Совсем скоро она почувствовала какую-то энергетику, словно ещё одну ауру, исходившую из бесцветного пространства. Она придвинулась ближе, еле слышно ступая по поверхности. Она отчётливо замечала проступающие очертания тела — стройного, высокого, изящного. Перед ней частицами представала фигура женщины. Показались ноги, затем — бёдра и туловище. Белоснежная кожа виднелась из-под одежды. Спустя секунды проявилось и лицо с обрамляющими его сбившимися чёрными, как смоль, локонами, а красные губы выделялись из общего образа своей яркостью и выразительностью. Натали никогда не видела эту женщину в живую, но если бы ей описали её портрет, то она узнала бы его из тысячи. — Ева? — ломающимся голосом выдавила она. — Ну здравствуй, дочь, — улыбнулась женщина.

Imagine Dragons — Next To Me

Хейден проснулся в предрассветных сумерках, когда солнце только-только выплывало из-за горизонта. Он тяжело дышал и чувствовал, как капли пота скатываются по его лбу. Он обнаружил себя в собственной кровати в лагере. Одеяло было отброшено в сторону, а подушка — тесно прижата к стене. Он проснулся в своеобразном творческом беспорядке. И он отчётливо помнил, что только что видел в своём сне. Кристенсен ощущал тяжёлую боль в голове, словно её только что раскрошили кувалдой. Он потёр виски и сощурился — глаза ужасно резало. Кое-как он привстал с кровати, а когда вновь выглянул в окно и посмотрел, как небо окрашивается первыми оттенками розового, то осознал, что натворил собственными руками. Он убил Энакина, не позволив ему оставить после себя ребёнка. Умиротворённо улыбнувшись, он понял, что выполнил просьбу своей матери и то, к чему она стремилась столь долгие годы. Он помог ей остановить его, до минимума ослабив его силы. Совсем скоро всё прекратится. Ощущать, что он внёс огромный вклад в важнейшую миссию Вселенной, было великолепно. Но почти в такой же степени великолепно, в какой — больно — вспоминать, что последние несколько дней отвергал Юэна. После самой горячей ночи в жизни — отречься от любимого человека. Адам, этот подлец, завладел им слишком сильно. Он заслуживал того, чтобы остановить его. Хейден вышел из комнаты, не замечая никого в коридоре. Ещё бы — сколько сейчас было времени? По ощущениям — часа четыре утра. В четыре утра все, должно быть, спали. Кроме него. Он спустился по ступеням в главный холл и остановился у тяжёлой дубовой двери, за которой его ждал целый мир. Поразительно. Он думал, что больше никогда его не увидит. Прикоснувшись к железной ручке, он с силой дёрнул её, вдыхая свежий — утренний — воздух. Удивительно, думал он. Если ночь имеет собственную атмосферу, то почему бы раннее утро не могло её иметь? И она была не менее чудесна. Если не более. Он оказался на улице, и свежий лёгкий ветер обдувал его лицо и ворошил кудри, которые заметно отросли в последнее время. Широкая улыбка повисла на лице Хейдена, и он вновь понял, каково это — улыбнуться по-настоящему, после стольких лет тьмы. Он знал: его мама вернётся. Ева всегда возвращается из небытия. Всё чувства к Натали мигом улетучились. Они все были фикцией, подделкой, проекцией Адама. Единственный человек, которого он любил по-настоящему и с которым ощутил первую в жизни близость, прямо сейчас лежал в своей комнате, возможно — тоже проснувшийся после долгого мучительного сна, наполненного переживаниями и болью. Розовое небо окутывало лагерь и близлежащий заповедник. Он обвёл взглядом территорию и сделал глубокий вдох. Он никогда не осознавал, насколько прекрасно — дышать. Хейден протиснулся меж знакомых ему ветвей и напоролся на тайное место, где несколько ночей назад Юэн учил его плавать. Он вновь увидел камень, покоившийся на траве и ожидавший, чтобы кто-нибудь на него присел. Он кинул одинокий взгляд и покачал головой. Нет, он лежит здесь не для Хейдена. Кристенсен медленно опустился на траву, ощущая под собой росу. Отблеск луны мерцал где-то вверху. Он жил. Шорох листьев и ветвей оповестил о госте. Зажмурив глаза от счастья, Хейден, трепеща от предвкушения увидеть знакомое лицо, закусил губу, чтобы не закричать, и только тогда повернулся. — Теперь это наше секретное место? — прозвучал мелодичный голос. Хейден облокотился руками о прохладную землю, в упор смотря на профессора. При одном только взгляде на Юэна хотелось щуриться, потому что он походил на солнце, освещающее весь этот мир. — Как спалось? — вместо ответа произнёс Хейден. — Великолепный ход, — Юэн приподнял уголки губ и опустился на камень, укладывая локти на колени так, что его ладони, опираясь о ноги, свисали ближе к земле. — Что тобой двигало? — Я увидел свою маму ровно за момент до того, как хотел пронзить Оби-Вана световым мечом. Юэн посмотрел вдаль, на горящие в отсвете первых лучей верхушки деревьев. — Ева — единственный повод спасти эту Вселенную. Они просидели в тишине, слушая, как тихо бурлит река и птицы переливаются в трелях. Где-то далеко тяжело ухнула кукушка. Сверчки проговаривали прощальный стрёкот и готовились встречать утро. — Красиво здесь, — безмятежно произнёс Хейден. — Я бы хотел остаться здесь навечно. Жаль только, что не переселенец. Теперь, когда тайна о том, что воспоминания из будущего были ложными, была ему открыта, он, как никогда, желал выведать, кем являлся в прошлом. — Вполне хватит того, кем мы являемся в настоящем, — заметил Юэн и заметно напрягся. — Хейден… — он слегка повернул к нему голову, ожидая, пока студент решится посмотреть ему в глаза — кто-то из них двоих должен был сделать это. — Да? — с лёгкой тревогой в голосе спросил он. — Я хотел подарить тебе кое-что, — Юэн достал из кармана небольшую вещицу и протянул её студенту, попутно произнося ещё одну, самую главную фразу, фразу, изменившую его жизнь под корень. В предрассветных сумерках, в блестящем первом луче солнца сверкнёт золотистое кольцо на пальце Хейдена, и он счастливо улыбнётся, смотря, как верхушки деревьев медленно окрашиваются в нежно-розовый.