Талв

      Уже дома, подтолкнув его к двери, заметил растерянность парня. «Всё же в его нерешительности осталась капля разумности».       Железная дверь распахнулась, и нас окутало домашнее тепло, мне тут же захотелось тишины и покоя, но, взглянув на ссутуленную спину, я отложил свои желания на потом.       Мой кот вышел нас встречать, и, посмотрев подозрительно на парня, тут же ретировался в комнату. Гости в моём скромном, холостяцком жилье были крайне редкими посетителями, и он не принимал их, оставаясь при своём мнении. И я знал, что его взгляд совпадает с моим.       Холостяцкая гостиная с огромным телевизором на стене, кожаным диваном посередине и низким столиком. Больше ничего. Да и незачем? Мне этого вполне хватает.       Мой гость с уязвлённым видом присел в правый угол дивана, я же поспешил на кухню, дабы приготовить горячие напитки.       Чашка чая зачастую сближает людей. И в этот раз, после нескольких глотков, я заметил благодарный блеск в светло-серых глазах. Волосы действительно оказались белыми. Мой кот теперь, умостившись рядом с парнем на диване, с удовольствием принимал поглаживания рукой гостя, при этом, вызывая недоумение у меня.       — Удивительно, но он никогда не подпускал к себе никого.       Я был озадачен. Парень слегка улыбнулся, затем поморщился. Боль от разбитой губы, видимо, ещё не отпустила. Я поставил кружку с чаем на стол.       — Меня любят животные.       У него ещё ломался голос, как у подростка, а слова он проговаривал так распевно, неспешно. Я стал гадать, сколько же парню лет? И по моим заключениям ему на вид не больше девятнадцати.       Хотелось курить. Но бросив ещё в прошлом месяце эту пагубную привычку, просто поджал губы, пытаясь отогнать желание. Он опустил глаза на мой рот, и я заметил, как его красные щёки ещё больше зарделись.       — Что с тобой произошло? — он взглянул на меня, потом опустил глаза. — Ты с кем-то подрался?       Парень приподнял ладонь и тонкими пальцами коснулся щеки. Теперь, при комнатном свете, я заметил ссадину на ней.       — Может, вызвать полицию?       — Нет. Не надо, — он взволнован. — Я поссорился, — опять опустил взгляд.       — С родителями? С друзьями? С девушкой? — не унимался я.       Этот взгляд которым он меня наградил в тот момент, я, видимо, не забуду никогда. Его глаза блестели от слёз. Боль плескалась в них смешавшись с разочарованием.       Тихий шёпот.       — С любовником.       По мере того, как сказанное проникало в моё сознание, я приходил в недоумение, потому как что-то внутри заставляло понять и принять этого человека. И душевный тумблер переключил моё подкатывающее желание вышвырнуть этого представителя сексуальных меньшинств из квартиры, на жалость к нему.       — Ты можешь пойти домой, — он, понимая моё состояние, лишь ухмыльнулся. Парень встал с дивана, при этом недоумевающий кот тоже поднялся, затем мяукнув, спрыгнул и потёрся о его ноги. И что он так прилип к этому недопарню.       — Я не могу… Мать умерла. А отец… — он выдохнул. — Я жил у Питера. Простите, я пойду!       — Куда? И вещи где? — я удивился сам себе. Вот она — возможность избавиться от него, но мой язык опережает ход мысли.       — Всё в его квартире, — снова я выругался про себя.       — Оставайся, потом решим, что будем с этим делать. — Искать оправдание своим поступкам в тот момент было сложно, да и не было смысла. Затем добавил: — А сейчас я постелю тебе здесь — на диване.       Всю ночь я не мог заснуть. Мне бы сейчас пришла на выручку бутылка виски. Но я не держал в доме таких напитков. Мысли о парне не отпускали меня.       «Кто он? Чем занимается? И почему стал таким?»       А главное, что удивляло, я совершенно спокойно принимал его, как и мой чёрный кот. Мне стоило подумать, чем помочь парню. Не выставлять же его из дома, лишая тёплого жилья. Ведь я не знал, а лишь догадывался, что парню идти некуда. И это была главная проблема.       Только под утро тревожный сон сморил меня, хотя ненадолго.       Соблазнительные запахи жареного бекона и кофе с корицей разбудили меня. И я практически забыл о ночном госте, когда, ведомый запахом, вошёл на кухню.       Под его глазами, словно следы недавних переживаний, залегли чуть заметные тени. Лучезарная улыбка тонких губ заставила сглотнуть. А мой гость заворожённо наблюдал за этим смущением. Что-то внутри меня тянуло к нему.       — Пахнет вкусно, — я присел на барный стул.       — Извини что нарушил твой покой, — он опустил голову и теперь не смотрел на меня, — я скоро уйду.       Почему-то не хотелось, чтобы он вот так сразу уходил, оставалось напрямую поговорить с парнем. Моя совесть начинала грызть изнутри.       — А тебе есть куда идти? Ты учишься, а может, работаешь? Хотя нет, видимо, учишься, — я словно сам себя убеждал в этом. Но парень утвердительно качнул головой, подтверждая мои догадки.       Он не сказал ни слова, но я уже понимал, что у него большие проблемы, и мне не хочется быть ещё одной из этих причин. Да и готовит он неплохо. Передо мной уже стояла тарелка с беконом, двумя яйцами и кружка с дымящимся кофе. Парень повернулся лицом ко мне и предчувствуя, какой холод на улице, охватил себя руками и съёжился.       — Можешь пожить у меня, — парень поднял лицо, а в глазах — благодарность и успокоение.       Он опустил руки, облегчённо вздохнул, а затем согласно качнул головой.       — Кстати, как тебя зовут? — он покраснел.       — Талв.       Кот стоял около его ног и с удовольствием мурлыкал. Меня это слегка удивляло и задевало, но я тут же заметил, что в его миске вместо привычного корма лежит уже наполовину съеденный бекон. «Надо же, продался за кусок мяса».       Нехитрый скарб Талва поместился в одну спортивную сумку. Тщетные попытки его бывшего, остановить сборы парня, я пресекал одним только взглядом. И, как оказалось, трусливый Питер с козьей рыжей бородкой, длинными немытыми волосами, зачёсанными в мышиный хвостик — был невысок ростом, но в плечах и талии намного шире меня. Талв, не проронив ни слова, зашёл лишь в две комнаты маленькой квартирки, где даже стоя у порога мне хотелось быстрее покинуть её.       Видимо, поняв, что парень все же уходит, причём уходит ко мне, ярость в этом тщедушном человечке лишь нарастала. И он стал выкрикивать оскорбления в сторону парня. Мне хотелось тут же на месте придушить это отродье, но Талв, который изначально был против, чтобы я поднимался сюда, заставил дать слово, что не притронусь ни к чему и ни к кому в этой квартире. А руки так и чесались проехаться по отвратной физиономии.       Даже за закрытыми дверями гневная уничижительная тирада слов продолжала выплёскиваться в нашу сторону. Как же недалёк ум у человека, который всё видит только со своей стороны.       Так нагло — назвать нас с Талвом любовниками, при этом не зная, что между нами никогда ничего не будет. Я тряхнул головой, оставляя эти мысли на пороге мерзкой квартиры.       Парень был расстроен, но в его кратковременных взглядах, я мог прочитать освобождение. Кажется, я теперь лучше стал его понимать. Для него был не страшен холод, ему претило одиночество!       И стоило радоваться за парня, потому как это Рождество он будет с нами. Со мной и котом!       Я никогда не заморачивался по поводу празднования какого-либо праздника, будь то Новый год или день рождения. Моя семья живёт за тысячу километров отсюда, поэтому последний раз, когда я навещал их, это было несколько лет назад. И те редкие звонки матери, не давали повода чувствовать единение семьи. Две сестры уже давно были замужем и многочисленные внуки заменяли им моё отсутствие.       И в этот год я также ничего не планировал, но меня ненавязчиво, но уверенно вытолкали за продуктами, дав небольшой список и, мило улыбаясь, прикрывая за моей недоумевающей физиономией двери.       Злость растаяла тут же на пороге, я лишь улыбнулся уголками губ и вышел в соседний супермаркет.       К вечеру вновь пошёл снег. Снежинки тихо кружились в невесомом танце, погружая всё вокруг в волшебное действо, что давало душе покой.       Мы сидели в тишине гостиной с широким окном и наблюдали за снегопадом.       — Я так и не знаю, как вас зовут.       Талв отпил из узкого бокала шампанского, а я так и застыл со стаканом шотландского скотча.       — Нас? — посмотрел на кота, который мирно возлежал на коленях Талва и, свернувшись клубочком, спокойно принимал поглаживания парня. В этот момент, что-то внутри меня сжалось, а потом отпустило, но горький осадок остался. Я давно не был с женщиной, и моё либидо сыграло со мной злую шутку. Поёрзав в кресле, слегка прокашлялся.       — Ну для начала мне и твоего имени хватит. Кот ведь и сам ходит следом.       Даже в приглушённом свете комнаты, я заметил, как его глаза блестели.       Ком в горле чуть не перекрыл дыхание, и в попытке его проглотить, сделал большой глоток скотча. Внутри все обожгло, но через минуту горячая нега высвобождения расслабила тело от скованности.       — Никлас. Никлас Мюррей, — я не узнал свой голос. Словно впервые слышал своё имя.       — Красиво. Никлас, — он протянул последние две буквы.       В его устах моё имя напоминало тихий ручеёк, журчащий в тишине леса, где лишь редкий ор птицы мог нарушить эту идиллию. Я вспомнил Родину и сердце, сжавшись, заныло.       — У тебя тоже красивое имя.       — Моя мать любила всё необычное, поэтому после моего появления даже не задумывалась об имени.       — И что оно значит?       — Зимний, — его распевный слог, обволакивал загадочностью, как и он сам. — Я родился зимой.       Талв поставил бокал на стол и, склонив голову, улыбнулся. Шампанское свершив своё дело, расслабило парня и заставило покраснеть щёки.       — Значит, я буду звать тебя Ник. Это мощное и красивое сокращение твоего мягкого имени.       Я поперхнулся глотком скотча. Никогда не задумывался о том, как звучит моё имя, а тут мне сразу же представился Атлант, держащий небо. Может, имя и мягкое, но характер-то чрезмерно жёсткий.       Талв улыбнулся и захлопал ресницами, и, как мне показалось, он хотел понравиться.       — Я бы предпочёл полное имя, — выдавил из себя, и от моего голоса он вздрогнул.       Ник — это что-то сближающее, таинственное, интимное. Я посмотрел на парня, потом на кота, который уткнулся мордочкой в его пах. Воображение представило на его месте меня. В голове стали мелькать картинки. Внутри разгорался огонь, и я испугался, что это сейчас взорвёт моё эго.       Не контролируя свои действия, при этом не задумываясь, что могу напугать парня, одним движением сбрасываю чёрного наглеца с колен Талва. Блондин смотрит на меня, недоумевая.       — Что-то случилось? — он постоянно растягивает слова, словно не спешит никуда. Это уже бесит.       — Ничего, — отрезал я и встал. — Рождество закончено!