На части

      Рыжий мальчуган стоял у дверей подъезда и смотрел, как его лучшего друга ведут к черной машине. Рядом с ним шла женщина лет сорока и везла чемоданчик на колесах, облепленный детскими наклейками. Шедший рядом ребенок выглядел понуро, а на лице его не было ни одной эмоции. Потухшие глаза смотрели под ноги. Чизу было больно видеть состояние друга, но он ничего не мог с этим поделать. Он слишком мал, чтобы влиять на что-либо. А на определенные вещи не может повлиять даже взрослый.       Маленький Чиз прикрыл глаза и вспомнил своего друга когда они только познакомились. Это был веселый любознательный мальчик, на лице которого всегда сияла улыбка. Он был похож на маленькое солнышко. Чизу сразу захотелось дружить с этим омегой, хоть тот и был на три года младше. Нилу было четыре и в новом месте у него совсем не было друзей. Рыжий почувствовал обязанность показать новому соседу все, со всеми познакомить и стать ему другом. Лучшим другом на свете.       Так они стали общаться. Каждый вечер, когда новый друг возвращался из садика, Чиз брал его на прогулку к ближайшей детской площадке, а в плохую погоду они играли у кого-нибудь из них дома. Альфе больше нравилось находиться в квартире маленького О’Брайена. Особенно, когда дома были его родители.       Папа-омега Нила, высокий и улыбчивый, всегда пек для мальчиков вкусные пироги с самыми разными начинками: черничная, малиновая, голубичная… Чизу безумно нравились эти пироги, да и вообще все, что готовил дядя Люк. Мать Чиза не умела готовить, а потому семье Макюенов приходилось давиться невкусным котлетами, пригоревшим рисом и всем остальным, что она приготовит. К кухне женщина никого не подпускала, а потому исправить ситуацию никто не мог. Да и вообще в семья была не такой как у его друга. В семье Нила царила любовь и уважение, а в семье Чиза частыми были ругань матери в сторону отца и непоседливые старшие дети, которые носились везде, где только можно, совершенно не слушая взрослых. Мальчик завидовал омеге.       Папа-альфа Нила был чуть выше мужа. Он был достаточно худым, но его нельзя было упрекнуть в отсутствии мышц - они были отчетливо видны, когда альфа надевал подходящую одежду, например майку и облегающие джинсы. Коннор О’Брайен был веселым и добрым мужчиной, который безмерно обожал своих омег. Каждую неделю он дарил мужу цветы, все свободное время старался проводить с сыном. Они были по-настоящему крепкой и любящей семьей. Глядя на них, Чизу казалось, что от них исходит какое-то легкое сияние. И ему безумно хотелось быть частью этого сияния.       Но счастье имеет свойство заканчиваться. Иногда оно делает это постепенно, а иногда - словно ударом топора. Резко и неожиданно. Так случилось и с этой семьей. Чиз отчетливо помнил этот день. Он шел по коридору в сторону квартиры Нила, чтобы позвать его поиграть. Старшие братья мальчишки разошлись по своим друзьям и у них была уникальная возможность порубиться в приставку. Окрыленный этой идеей, он буквально наткнулся на невысокого мужчину в полицейской форме. Молодой бета выглядел растерянным, мялся у двери О’Брайенов, словно выжидая подходящего момента. Почувствовав легкий толчок, офицер посмотрел вниз на ребенка, и попросил его пойти домой. Чизу это не понравилось, но он решил уйти и спрятаться за ближайшим поворотом, чтобы посмотреть, что происходит. Полиция никогда не приходит просто так.       Набравшись смелости, полицейский позвонил в звонок, и буквально через минуту дверь открылась. В дверях стоял дядя Люк. На его лице играла легкая улыбка - он явно ожидал увидеть на пороге мужа. Но увидел бету в форме, который был ниже его на полголовы. Сначала в глазах омеги появилось недоумение и улыбка стала какой-то растерянной. В груди мужчины появилось тревожное чувство. Офицер поздоровался с ним и хотел было начать что-то говорить, как перевел взгляд на появившегося в дверях мальчика. Нил встретил незнакомого человека с улыбкой, и мужчина стал еще бледнее, чем был. Казалось, что он и вовсе потерял дар речи, но вскоре продолжил свою сбивчивую речь. Чиз не слышал что он говорит, но видел, как на лице омеги появляется ужас, он закрывает руками рот, а по щекам начинают литься слезы. Нил же не совсем понимал почему его папа плачет, но ему стало страшно. А слова “авария” и “погиб” показались ему плохими. Когда дядя Люк стал оседать на пол, офицер подхватил его и помог зайти в квартиру. Через пару минут из-за двери послышались истошные рыдания омеги. Смурной бета вышел почти сразу и закрыл за собой.       С тех пор началась тяжелая жизнь семьи О’Брайенов. Люк был безутешен и не отходил от гроба мужа до самых похорон. Его не заботило то, что сын остался на попечении семьи друга, которая, хоть и нехотя, но приняла маленького Нила. Мальчик часто плакал, понимая, что папа-альфа больше никогда не придет. Его положат глубоко в землю, где он будет спать вечным сном. Чиз отвлекал друга как мог.       После похорон Нил и его папа-омега воссоединились, но радостнее от этого семье не стало. Люк ходил по краю пропасти. Ему была невыносима мысль о жизни без любимого. Больше не будет того крепкого плеча, на которое можно опереться, не будет той ласковой улыбки и крепких объятий. Это страшило, он так хотел последовать за Коннором. Останавливало только существование Нила. Маленький омега за последние дни стал ниже травы и тише травы. Он почти не говорил, и все время сидел в своей комнате. Выходил только для того, чтобы сходить в туалет и скудно покушать, хотя раньше отличался большим аппетитом. Люк понимал, что нужно брать себя в руки и не заставлять страдать сына, но это было тяжело. Боль разрывала его и с этим ничего нельзя поделать.       Спустя какое-то время О’Брайены худо-бедно оправились от потери и снова начала жить. Нил стал чаще улыбаться, да и вообще практически пришел в норму, а боль Люка, хоть и не исчезла, но стала меньше. Но иногда в шуме ветра он словно слышал голос мужа, а в случайной тени видел его тень. Боль и тоска теперь вечные спутники омеги, но ради сына он отодвигал это на задний план.       Так, понемногу, они снова стали обретать свое счастье. Чиз снова стал проводить много времени с Нилом, часто бывал у них в квартире. И в принципе жизнь наладилась: омега пошел в школу, где завел новых друзей, его отец стал оживать и радовался тому, как растет его сын. Всю свою любовь он теперь направлял на Нила, и мальчик не знал бед и забот. Он рос, словно цветок - живой, красивый, яркий. Мальчик стал проявлять талант в рисовании, и Люк отдал его в детскую художественную школу. Его успехи в этом деле были просто удивительными и отец не мог нарадоваться на своего ребенка. А когда ребенок начал успешно учиться готовить, то и вовсеза светился от счастья. Так они и вели свою тихую размеренную жизнь.       Но потом семью О’Брайенов снова посетила беда. Старший омега стал плохо себя чувствовать и, не находя видимых причин, решил обратиться ко врачу. Тот в свою очередь отправил пациента на обследование, где обнаружилась страшное заболевание. Рак.       Люк был в ужасе. Рак - заболевание, которое немногим удается преодолеть, даже если тратить на это целые состояния. Омега не знал что делать. Его словно битой ударили, так было пусто в голове, когда врач зачитывал ему способы лечения. Как рассказать сыну, что он, возможно, умрет? ЧТО будет с ним, когда Люк, возможно, УМРЕТ? Омега не знал. Но рассказал сыну о болезни как только вернулся от врача. Он не имел права молчать.       Чиз помнил состояние друга после этой новости. Нил знал что такое рак из телевизора. Знал, насколько это опасно. Он снова стал тихим и незаметным, все время о чем-то думал, иногда выпадая из реальности. Чиз не знал чем помочь, он только мог молчаливо поддерживать друга.       Затем началось долгое лечение. Квартира омег была отдана под залог, дабы получить деньги на лекарства, а семья временно поселилась в больнице. Люк с каждым днем, казалось, становился все худее, бледнее. Через несколько месяцев он уже с трудом ходил и почти ничего не ел, так как твердая еда достаточно быстро просилась наружу. Омега понимал, что лечение не помогает. Он чувствовал, что умирает. И ему было больно от осознания, что он не увидит своего повзрослевшего сына, не поможет ему с его первой любовью, не потанцует на его свадьбе, не покатает в коляске его детей. Нил же старался не унывать, но он тоже видел, как отец медленно угасает. И даже когда улыбался, в глазах юного О’Брайена неизменно присутствовала паника. Он любил отца. Потерять его - это как потерять жизнь.       Состояние Люка только ухудшалось. В последний месяц он даже не вставал с кровати. Чиз часто ходил в больницу, проведать друга и его родителя, и ему самому было плохо от того, что он видел. Улыбки омег уже не были счастливыми и лучистыми. Люк улыбался вымученно, только уголками губ. Его сын улыбался шире, но глаза оставались печальными. За это время десятилетний омега стал выглядеть намного старше своего возраста. Его отец ненавидел себя за это.       Спустя полгода после страшного вердикта, Люк О’Брайен сделал свой последний вздох. Безутешные рыдания сына разрывали сердца врачам и пациентам. За это время все полюбили маленькую семью. Конечно, люди умирают каждый день, все это знали. Но ведь легче от этого не становится.       На следующий день в больницу пришла женщина из органов опеки. Она рассказала Нилу, что теперь с ним будет и куда он отправится после похорон родителя. Детский дом. До похорон омега может пожить у своего друга, чьи родители были согласны приютить бедного мальчика. Чиз же старался утешить омегу, который стал совсем бледным и все время плакал. Как только Нилу удавалось успокоиться, он сразу вспоминал что-то об отце и слезы вновь наворачивались на глаза. К вечеру второго дня он не мог говорить. Сорвал голос. На самих похоронах омега не проронил ни слезинки.       Добрая женщина из опеки, заручившись помощью Чиза, помогла собрать вещи мальчика. Квартира теперь отойдет банку, так как не была выкуплена из залога, поэтому кроме этих вещей у Нила не осталось ничего. Мальчик равнодушно смотрел как люди складывают его вещи в большой детский чемоданчик. Единственные вещи, которые он взял сам - это книга с рецептами папы и семейная фотография.       Теперь Нил безучастно шел к машине, не обращая внимания ни на что. Погода хмурилась и подвывала, словно разделяя горе этого ребенка. У самой двери машины маленкий О’Брайен обернулся и посмотрел на своего друга, который так боязливо стоял у подъезда. Нил раскинул руки в стороны, и Чиз рванул к нему. Он налетел на друга и сжал его в крепких объятиях. Оба плакали и стояли, не в силах разжать руки. Женщина, стоявшая рядом, с грустью смотрела на мальчиков, но ничем не могла им помочь. Через пять минут машина, с омегой внутри уехала прочь, оставляя после себя только облако пыли и надвигающийся дождь. Чиз же еще долго смотрел им вслед.