В людях любовь не приметна, Наша зависимость смертна, Сколько бы не издевались — Падали, но поднимались!
Особняк просыпался в своём привычном ритме. Солнце уже вставало из-за горизонта и слабо светило в окно, когда глаза открывал несколько сонный, но всегда трезво мыслящий Акаши. И каждый в помещении знал, что именно Император просыпался раньше всех. Про остальных точной и достоверной информации никогда не было. Быть может, потому, что вставали парни из Поколения Чудес каждый раз по-разному, а может и из-за ненадобности такой информации. Всё же Сейджуро был и являлся главарем мафии, и многим от него что-то могло понадобиться, а потому знать о Кемоно и его привычках следовало. Как бы то ни было, а особняк всегда окончательно сбрасывал с себя сон не в точно назначенное время, а как придется. Кагами, сонно зевая, потянулся на собственной кровати и слегка нахмурился, не ощущая рядом тепла чужого тела. Впрочем, через секунду черты его лица разгладились, а затем послышался обреченный вздох. Кемоно слабо провел рукой по уже холодной стороне, принадлежащей Торе, а затем взъерошил собственные волосы. Брови на секунду встретились на переносице, а в груди кольнуло беспокойство, но продлилось это недолго. Парень прекрасно помнил, что у его избранницы была дурная привычка уходить и гулять по особняку ещё с раннего утра. Временами даже казаться стало, что не Сейджуро просыпался с первыми лучами, а Янтарь. Возможно, впрочем, что далеко от правды это не ушло. Вчера Тайга специально не давал уснуть Минами до поздней ночи разными способами. В основном показывал ей фильмы и старался отвлечь от мысли о сне. Сейчас даже было немного стыдно за такое ребячество, но Кагами до сих пор упорно преследовал цель проснуться с собственной Каппуру в одной кровати, а не вылавливать её потом по всему особняку. «И всё же это её привычка. Хоть и не слишком хорошая, но отучить от этого сложно, если не невозможно…» Прикусив щеку изнутри, Кагами тихо рыкнул себе под нос и рывком поднялся с кровати. Мышцы тут же заныли, требуя нагрузки, и Тайга усмехнулся, прикрывая глаза. Сейчас ему следовало перестать думать о привычках девушки и заняться утренней разминкой, иначе тело перестанет хоть как-то реагировать на команды мозга. Временами и его привычки были не самыми лучшими, однако Кемоно был уверен, что уж лучше держать себя в форме и быть готовым ко всему. На мгновение в его голове пролетела интересная догадка, и Тайга, уже удерживая в руках ворох различных чистых футболок, удивленно моргнул. А может у Торы такой ранний подъем тоже был обусловлен настороженностью? Как-никак, а жизнь на улице всегда учит осторожности и недоверию, как бы другие не пытались это отрицать. Выживание в экстремальных условиях никогда не могло протекать гладко, а слало быть, что и Минами долго спать в такой атмосфере не могла. Вечная настороженность, сосредоточенность и сила воли — именно это демонстрировала девушка каждый раз, как только встала с мягкой кровати с восходом солнца. Пару раз, правда, сам Кагами умудрялся вставать в один момент с ней и сильнее прижимал к себе, не давая уйти. Тогда Тора лишь вздыхала, немного ерзала, обеспокоенно шевелила ушками, а затем покорно обмякала под сильной рукой своего Каппуру. Возможно, понимала, что сопротивление бесполезно, а может быть, у неё уже пропадала охота куда-либо уходить. Так или иначе, а это помогало. Вот только Кагами был не в состоянии делать так каждый раз. Нахмурившись ещё больше, Тайга быстро натянул на себя черную футболку и спортивные штаны, а затем выскочил из комнаты, начиная азартно скалиться. Сегодня ему повезло, и Аомине тоже решил размяться. Точнее сказать, вспомнить, как поступать на ринге. Предвкушение охватило всего Кемоно, и он даже на пару секунд сумел выкинуть мысли о своей Каппуру. Однако через мгновение беспокойство почему-то вновь кольнуло Тайгу в район груди, и он нахмурился. желание отыскать девушку усилилось, подержалось так немного, а затем вновь отступило. Кагами устало выдохнул, взъерошивая собственные волосы и лениво взмахивая хвостом, коснувшись его кончиком пола. Так некстати вспомнилось, что с утра Минами отыскать было невозможно, если только не пробежаться по всему особняку. Времени на это не было. План Акаши пора было воплощать в жизнь, и первые шаги делались уже сегодня. Кемоно вновь тряхнул головой, прогоняя ненужный зуд в районе рук и груди, и уверенно двинулся в сторону тренировочного зала, уже начиная улавливать аромат кедра, удивительно мягко переплетающийся с мятой. Ухмылка против воли появилась на лице Тайги. Как бы Дайки не хвалился, что его кедровый запах не перебьет ничто, а мята чувствовалась отчетливо. Интересно, а от него, Кагами, тоже отдавало корицей? Фыркнув на собственные мысли, Кемоно нервно повел плечом и вновь отмахнулся от беспокойства, которое терзало его с самого утра, насчёт Торы. «Найду её после пробных боёв…»***
«Улица Чудес нисколько не поменялась…» Мимоходом подумалось Кагами, когда пришлось инстинктивно схватить наглого воришку за руку и, оскалив острые клыки, грозно зарычать. Паренёк, не старше 14 лет, испуганно пискнул, задрожал от ужаса перед сильным хищником и принялся активно вырываться из хватки Кемоно. Наглец даже пару раз порывался стиснуть свои челюсти на руке Тигра, на что тот прижимал ушки, раздраженно рассекал хвостом воздух с характерным свистом и уже планировал хорошенько врезать мальчишке за наглость и попытку воровства, как внезапно гранатовые глаза встретились с заслезившимися янтарными. Тайга пораженно замер, так и оставив верхнюю губу слегка приподнятой. Перед взором встал образ такой же испуганной девочки с полосатыми ушками и хвостом. Мохнатые, длинные янтарные волосы не были убраны в прическу, а наоборот, оказались все в пыли. Ещё совсем маленькие клыки будущей хищницы скалились в испуге, попытке освободиться от незавидной судьбы. Хрупкая, но уже с достаточно широкими плечами от природы, девчушка подняла на него свои янтарные глаза, полные слёз от бессилия и ужаса. Хватка ослабла сама по себе, и внезапно видение исчезло. Паренёк, сумел наконец-то вырваться из тисков Кагами, шустро исчез в толпе, напоследок наградив последним взором. Янтарным, как у Минами, но ещё совсем загнанным. — Эй, Бакагами, ты чего это вдруг так размяк и даже не наградил паренька оплеухой, чтобы неповадно было руки совать, куда нельзя? Ленивый тембр напарника заставил Тайгу отмереть и пораженно заморгать. Тигр слегка повел ушами, вдохнул полной грудью, словно надеясь уловить аромат корицы, а затем раздраженно взмахнул хвостом. Маленькая Тора ему привиделась в наглом воришке, подумать только! Но, если посмотреть с другой стороны, Минами и Кавамура действительно раньше вели такой образ жизни. Недаром же они были такими же испуганными, как этот мальчишка. Все трое походят на диких, необузданных зверьков, которых более сильный хищник загнал в угол. Тряхнув головой, Кагами прижал ушки к голове, слегка повернулся к устало зевающему мулату и внезапно даже для себя спросил: — Ахомине, ты никогда не задумывался, как Тора и Кавамура выживали в этом районе? Наверное, особенно тяжело это было в подростковом возрасте. Тогда же только просыпаются способности Высших, верно? Значит, они были слабы прямо как этот парнишка. Попадались ли они так же, как и он? — заметив напрягшиеся плечи напарника, Кагами покачал головой и устало выдохнул, взъерошивая свои волосы: — Извини, всякая хрень в голову лезет, не могу собраться. — Тайга, — внезапно хрипло пророкотал Аомине, выпрямляя свой длинный иссиня-черный хвост и шевеля ушками, а затем рваным движением размял шею. Его сапфировые глаза полыхали, заставляя Кагами замереть от удивления не только из-за необычного обращения, но и всего поведения мулата. А Дайки тем временем оскалил удлинившиеся клыки и тихо прорычал, напрягаясь всем телом: — Теперь мне просто жуть как хочется перегрызть глотку каждому, кто хоть немного заставляет сомневаться в собственной беспомощности. Кагами на это ничего не ответил. Лишь тихо зарычал в ответ, прижимая ушки к голове и пугая всех окружающих. Его гранатовые глаза угрожающе сверкнули, а губы растянулись в хищном оскале, словно только что перед взором Кемоно предстал главный враг. Не столько его, сколько Минами. В груди закипел гнев, хвост принялся яростно ходить из стороны в сторону, а внутри словно зарождалось рычание, с каждой секундой становившееся всё громче и сильнее, яростнее. О да, теперь, когда Аомине сказал это вслух, Кагами тоже просто сгорал желанием выместить на ком-нибудь свой гнев, свою ярость. Жестокость. Тигр внутри рычал, скреб своими мощным и лапами, царапая душу Тайги огромными когтями. Он ревел от злости, подначивал свою человеческую ипостась прямо сейчас отпустить его, отпереть клетку и даже не думать о том, чтобы хоть как-то его сдержать. Нет, ему нужна полная свобода и жертва. Тот, кого можно драть, рвать и медленно, но верно убивать. — Тайга, Дайки, вот вы где, — внезапно послышался рядом спокойный голос Сейджуро, заставивший двух парней, настоящий зверей, перевести свои горящие взоры на него. Впрочем, сам Император даже не дернулся от жажды крови, так и летающей около напарников. Кагами прекрасно видел, что Акаши задумчиво смотрит на них с Дайки, что-то прикидывая в голове, а затем внезапно уверенно чеканит, указывая на две арены рядом: — Бои один-на-один. Противников я вам специально выбрал сильных, так что уж постарайтесь. Приказ — победить любой ценой. Понятно? — Есть, Акаши, — облизнувшись, прорычал Аомине, так и сверкая своими сапфирами, и облизнулся в предвкушении, с легкостью касаясь настроенного на бой Кагами хвостом. Тайга утвердительно зарычал, повернулся в сторону указанной арены и, даже не пытаясь осторожно обогнуть Кемоно в толпе, упорно прокладывал себе путь напролом. Рядом, угрожающе рыча себе под нос, шел Аомине и недобро посматривал на какого-нибудь замешкавшегося зрителя. Все испуганно расступались перед напарниками, старались не попадаться им на глаза, так и горящие от желания разорвать хоть кого-то на куски, а затем… Затем вся толпа двинулась следом за Тигром и Пантерой, возбужденно перешептываясь между собой. Неизвестный Кемоно-волк, который не успел отойти с дороги Кагами, тут же испуганно заскулил, когда острые, почти звериные когти впились тому в плечо, а в лицо прошипели так грозно, что хвост сам по себе зажался между ног: — Прочь с дороги. Мужчина тут же активно закивал, сам рванул в бок, оставляя в когтях часть своей одежду и клок кожи и, шипя от боли в ране, всё равно замер около одной из арен, куда уже поднимался настроенный на поединок противник Аомине. Кагами мимолетом взглянул на напарника, чей хвост так и замер в предвкушении, затем гранатовый взор прошелся по подтянутому и крепкому на вид мужчине лет тридцати с ярко выраженными круглыми ушками, и оскал появился на губах Тигра. Противником Дайки был ни кто иной, как гризли — самый крупный из всех видов Кемоно-медведей. И, судя уверенному виду мужчины и ухмылкам некоторых зрителей, силой он обделен не был. «Ещё и Высший небось. Ну что ж, Ахомине сегодня повеселится…» Фыркнув, Кагами отвернулся от уже азартно скалящегося напарника и его противника и уверенно запрыгнул на собственный ринг. Его гранатовые глаза недовольно вспыхнули, когда на арене ещё никого не оказалось, а рев так и был готов вырваться из груди парня. Где его противник? Ему срочно нужно выпустить зверя, монстра, который так и жаждал впиться в чью-то плоть и рвать, рвать, рвать. Внутренний тигр, истосковавшийся по охоте и боям, недовольно заревел, и Тайга с трудом сдержался от эха уже своим голосом. Когти и клыки чесались, полосатый мощный хвост пару раз рассекал воздух с громким свистом, а ушки вращались из стороны в сторону, пытаясь уловить хоть какие-то шаги противника. Однако парень слышал лишь взбудораженные шепотки толпы, которая, кажется, наконец-то осознала, кто вышел на бой. — Тигр и Пантера из Поколения Чудес! — Серьёзно? Неужели это два хваленных Аса сильнейших бойцов Токио? — Точно тебе говорю, их аура и жажда крови по-настоящему пугают. — Неужели мы увидим бой былой Элиты?! — Они пришли вернуть свой титул? Там и тут доносились разные голоса, сковывая возможности Кагами услышать противника, но ничего говорить толпе Кемоно не собирался. Наоборот, лишь насмешливо кривил губы, скалился дразняще, да лениво взмахивал хвостом на любые попытки зрителей выяснить от него хоть что-то. Говорить с наблюдателями Тайга не горел желанием. Сейчас ему было важно лишь наконец-то выпустить пар, одержать победу над противником и наконец-то найти Минами. Мысли о Торе заставили сжать кулаки, а рык — вырваться из груди. Нужно было скорее вновь ощутить её аромат, вдохнуть корицу и заполонить этим запахом легкие. Тогда и только тогда беспокойство утихнет, Кагами был в этом уверен. — О, идёт! Противник Тигра идёт! — О, я знаю его. Это же Рог! Высший Кемоно-носорог! — Тигр против носорога? Жуть! Тайга заинтересованно повел ушами, прислушиваясь к разговорам толпы, а затем оскалился в предвкушении. Судя по шепоту около арены, противника ему Акаши подобрал занятного. Что ж, тем лучше. Зверю надо было дать больше свободы, дабы хотя бы на время усмирить желание охоты и крови. Кагами хмыкнул, с любопытством вглядываясь в толпу и ожидая своего противника. Быть хищником приносило определенные минусы. Хотя, Тайге всё нравилось. Ощущать привкус крови на губах, заставлять сильных зверей испытывать первобытный страх, видеть их полные мольбы глаза и понимать, что ты распоряжаешься их жизнью — вот, чего так не хватало всей мафии. Выдохнув, Кагами наконец-то заметил Рога и довольно облизнулся, с восхищением и азартом оглядывая крепкого, мускулистого и широкого в плечах мужчину с серыми ушками. Глаза у него были наполнены кровью и яростью, и Тайга довольно зажмурился, после чего слегка пригнулся, тут же переходя в Промежуточную форму, а затем сипло пророкотал, с трудом удержи ваяя нормальные голосовые связки и не срываясь в рев: — Ну что, Рог, сыграем? Ответить ошарашенный от осознания ситуации, в которую он угодил, мужчина не успел. Он лишь умудрился увернуться от длинных, изогнутых когтей, так завораживающе сверкающих в свете ламп. Нервно пошевелив ушами, Кемоно раздраженно стукнул ногой, после чего резко дернул головой, начиная перекидываться во вторую ипостась. Толпа взревела, когда Кагами, слегка пригнувшись, резко рванул вперёд, вновь собираясь пройтись когтями по плечу противника. Однако удар был с легкостью отклонен толстой кожей носорога, а самому Тигру пришлось уворачиваться от рогов, почти вошедших ему под ребра. Довольно оскалившись, Кагами слегка дернул одним ушком и зарычал, пригибаясь к полу и размахивая хвостом: — Так-то лучше! Уйдя в сторону и заставив Рога сделать выпад, Тайга совершил мощный прыжок, запрыгивая противнику на спину и всё же умудряясь вонзать когти в кожу Кемоно. Носорог заревел от боли, задергался, запрыгал на месте, умудряясь сбросить с себя опасного хищника, а затем нервно тряхнул головой, осторожно отступая назад. Его синие глаза безотрывно следили за почти безумно улыбающимся Тайгой, а в голове вертелась лишь одна мысль. Поколение Чудес. Он дрался с Тигром из знаменитой Элиты! И вряд ли ему удастся не то что победить, но и уйти без серьёзных увечий. Это было понятно по сверкающий гранатовым глазам и такому оскалу, что любой фильм ужасов позавидовал бы. Носорог сделал отчаянный выпад, параллельно думая лишь об одном. Звери, настоящие монстры, так хорошо спрятанные у хищников под человеческой ипостасью, наконец-то показали свои клыки.***
Кагами устало вздохнул, неосознанным движением проводя кончиком языка по своей ладони, запачканной уже высохшей кровью противника. Металлический привкус тут же подкинул воспоминания боя, и хищный оскал вновь заиграл на губах Кемоно. О, это был непередаваемый азарт и желание впиться клыками в сонную артерию носорога! Тайге впервые довелось драться с этим видом, и он был просто в восторге от выносливости и силы своего противника. Конечно же, победа всё равно была за ним, но какая же была битва! Внутренний тигр, удовлетворенный долгим сражением и вымотанный, заурчал и сонно зевнул, оголив свои острые клыки, с которых в мыслях у Тайги до сих пор капала кровь. Гранатовые глаза прикрылись, а на губах вновь стала блуждать довольная ухмылка. Вновь захотелось провести языком по кровавой ладони, но делать этого Тигр не стал. Нет, хватит на сегодня железистого вкуса. Облизнувшись, Тайга устало потянулся и довольно зажмурился, когда рядом недовольно фыркнул Шинтаро, от раздражения даже не сумев удержать свой хвост от мельтешения. Его губы презрительно скривились, а зелёные глаза сверкнули так, что любому неподготовленному человеку можно было смело вызывать скорую: — Это же просто противно — пробовать чужую кровь на вкус. — Мидорима, ты, как всегда занудничаешь, — цыкнув себе под нос, закатил глаза Аомине, а затем поднес свое окровавленное запястье к смуглому лицу и, пряча нахальную усмешку, показательно провел языком по нему, слизывая капли красной жидкости и заставляя Шинтаро поморщиться. Черные ушки довольно шевельнулись, а затем Дайки хрипло рассмеялся, слегка пихая собеседника в плечо чистой ладонью, — Расслабься! Это же вкус победы. — Тогда победа весьма паршивая на вкус, — невозмутимо ответил Мурасакибара, уже принявшись душ и теперь непривычно выглядевший из-за мокрых волос, убранных заколкой наверх. В его руке уже были пачки дешевых сладостей, а сиреневые глаза флегматично прошлись по остальным собравшимся из Поколения Чудес: — Вам бы не помешало принять душ. Мидорима в недовольстве поджал губы, но был вынужден согласиться с Ацуши — сейчас и он выглядел не лучше усмехающегося Аомине и довольного Кагами. Бинты, так старательно намотанные на пальцы левой руки, все пропитались кровью противника, и Шинтаро поморщился. Его ушки дернулись, хвост изогнулся крюком, а затем Снайпер Поколения Чудес рвано выдохнул. Он примет душ, непременно, но только после диалога с Акаши. Зелёные глаза повернулись к задумчивому, но определенно довольному результатом Сейджуро, и невольно по спине прошелся табун мурашек. Малиновые глаза, обычно так и заставляющие испытывать спокойствие и принимать взвешенные решения, сейчас просто горели янтарем, а верхняя губа Императора пару раз так и норовила вздернуться вверх. Шинтаро нервно поправил очки правой, чистой, рукой. Рядом с ним тихо сглотнул Кисе. Его коричневые ушки несколько раз дернулись, словно пытались уловить пути отступления, если гнев Акаши выйдет из-под его контроля, а затем хвост слегка изогнулся в знаке вопроса, после чего обвил лодыжку своего обладателя. Медового оттенка глаза слегка прищурились, а губы сжались в тонкую полосу от нервов. Куроко, стоящий за спинами Кисе и Шинтаро, тоже переживал из-за напряженного состояния главы мафии. Пятнистый хвост пару раз едва заметно двигал своим кончиком, а одно ушко вечно было немного прижато к голове, словно Тецуя уже приготовился к худшему, но его не покидала надежда на лучший выход из ситуации. Мурасакибара, до этого флегматично жующий очередной зефир из своей упаковки, замер, с легким оттенком удивления в сиреневых глазах смотря на напряженного Акаши. Хвост его, мощный, крупный и длинный скрутился около ноги своего обладателя. Аомине тоже подобрался, заметив состояние Сейджуро. В голове у мулата почему-то тут же пролетело, что дело в Аризу, но затем мысли эти покинули Кемоно. Он сумел вспомнить, что видел, как к их главе подходил какой-то высокий блондин с татуировкой на шее и наглой усмешкой на губах. Тогда Дайки был слишком «сыт», чтобы обращать внимания на какие-то детали, но сейчас нахмурился. Неужели именно этот неприятный тип разозлил Акаши? Что же он такого сказал? Думая приблизительно о том же, рядом с напарником сидел Кагами. Радость от победы куда-то делась, и теперь все мысли парня были о настроении Императора и его монологе. Что же им скажет Сейджуро? — Итак, — тихо начал Акаши, сцепив руки в замок. Его задумчивые малиновые глаза, уже утратившие оттенок янтаря, лениво прошлись по каждому члену Поколения Чудес, заставляя их напрячься, а затем Император спокойно продолжил: — После наших побед, как я и предполагал, Джаббервок бросили нам вызов. И сделали они это крайне нахально. — Сейджуро добавил в голос стальные нотки, и всех присутствующих пробил холодный пот. Сомнений в том, что Акаши был в бешенстве, не возникало больше ни у кого. Кагами, затаив дыхание, смотрел на то, как на губах у главаря Поколения Чудес появляется безумная ухмылка. Интонация резко меняется, и в нотки холодной кровожадности заставляют Кемоно подобраться, напрягшись, — В этот раз мы пощадили своих противников, заслужив победу честно и без явного кровопролития, но Джаббервок… Я хочу, чтобы мы их уничтожили. Это приказ. — Да. Раздался неровный хор разных голосов, и Акаши довольно улыбается, а затем открывает рот, дабы вновь что-то сказать. Его ушки лениво шевелятся, уже привычно пытаясь уловить звуки шагов или шепотков девушек, которые в последнее исследовали особняк вдоль и поперек, но вместо этого в кармане вибрирует телефон. Малиновые брови слегка сходятся на переносице, рука Императора исчезает в кармане его пиджака (не только Ацуши здесь душ принимал), а затем Кагами и все остальные могут наблюдать, как стремительно каменеет лицо по мере едва слышного монолога в трубке. Тайга и Дайки невольно подбираются, Шинтаро напряженно замирает, Куроко едва заметно ведёт плечом, Ацуши не отрывает от главаря взгляда, а Кисе мрачнеет. — Хорошо, я понял. Нет, не был осведомлен в этом вопросе, для меня эта новость. Ничего, я понимаю, — спокойно отвечая на слова собеседника, Сейджуро впивался когтями в кресло всё больше и больше, и это заставляло всё Поколение Чудес с замиранием ожидать конца диалога и выслушать разъяснения Императора. Наконец Акаши кладет трубку, желая неизвестному хорошего вечера, а затем рвано выдыхает и массирует виски. Его уши нервно дергаются, хвост раздраженно мечется по полу, а глаза вновь сверкают янтарем. Голос, впрочем, у парня всё ещё холоден как лед, но от этого новость не становится менее ошеломительной и поражающей: — Мне звонил Утияма-сан. — Зачем? — невольно вырывается у Кагами, и все могут наблюдать, каких трудов Акаши стоит не оскалиться и не зарычать. Глаза его полыхают едва сдерживаемой яростью, ушки прижимаются к малиновым волосам, но затем глава мафии глубоко вдыхает и выдыхает, стараясь успокоиться. Гордо выпрямляясь, Сейджуро лишь глухо чеканит: — Аризу решила немного пожить у родителей. Кагами и Аомине недоуменно переглядываются. Непонимание сверкает в глазах всего Поколения Чудес, а затем Шинтаро тихо, словно боясь, что на него накинуться все, кто здесь имеют свою Каппуру, произносит, тщательно взвешивая слова: — Но если Утияма осмелилась уйти из особняка, то… — Никого из девушек здесь нет, — пораженно заканчивает за Снайпером Куроко и внезапно срывается с места. Кагами ошарашено заморгал, тряхнул головой и ринулся следом. Его мысли стали лихорадочно проноситься в голове, но ни за одну зацепиться было невозможно. Парень глухо рычит, сжимая кулаки. Вся радость победы разом испаряется, когда Кемоно достигает их с Минами спальни, и запах там старый, перебитый апельсином. Корица летает в воздухе едва ощутимо и тут же испаряется, когда Тайга врывается внутрь комнаты. Гранатовые глаза обеспокоенно сверкают, губы сжаты в тонкую и белую полосу, а в груди мечется тигр. Испуганный, загнанный в ловушку хищник, который не может найти выхода. Тайга кусает собственную руку, желая хоть как-то привести себя в чувство, но это получается не сразу. Отчаяние на секунду охватывает всё естество, и Кагами почти воет в ладонь, а затем впивается когтями в матрац кровати и стискивает челюсти. Тора вновь сбежала, парень был в этом уверен. Но почему? Зачем? «Неужели она до сих пор боится меня?» Беспомощно думает Тайга, его гранатовые глаза падают на кровавые ладони, и парень резко стартует в ванную и принимается с остервенением оттирать кожу от последствий собственной драки. Больше не было пьянеющего чувства превосходства, лишь пустота и медленно, но верно поднимающееся раздражение. На себя. На бои. На Тору. На всё. «Боится?» Мысль вновь и вновь проносится в голове, будто специально замирая, а затем полосатые ушки улавливают такой же, полный отчаяния и злобы рык. Кагами жмурится на мгновение и, пошатываясь, идет в комнату напарника. Странная опустошенность должна пройти, если рядом будет такой же Кемоно, умудрившийся в очередной раз упустить собственную пару. Мысль о страхе никуда не девается даже тогда, когда мозг услужливо подкидывает воспоминания о Торе. Кагами уверенно трясет головой и глухо произносит, опираясь спиной о спину сидящего рядом мулата: — На цепь посажу. — Поддерживаю, — хрипло отзывается Аомине, а затем они оба нервно усмехаются и качают головами. Прекрасно понимают ведь, что ничего подобного делать не станут. Кагами устало выдыхает, прикрывая глаза и отдаваясь усталости весь, без остатка. В голове лишь лениво пробегает мысль, тут же исчезая, и Тайга проваливается в сон, слыша краем уха мирное сопение такого же выдохшегося напарника. «Что за дурацкая привычка — сбегать?»