Матрица ПОРОКа

      Шаги слышатся всё отчётливее. В посёлке, погрузившимся в полную тишину, они казались Диди чем-то странным. Незнакомцы что-то говорят, и слова звоном отдаются в голове девочки. Она не знает, стоит ли ей спрятаться подальше — вдруг эти люди такие же плохие, как дядьки в зелёной пижаме? — или выйти к ним на встречу, чтобы они забрали её из этого жуткого места.       Диди зажмуривается и медленно выходит из-за горы трупов. Она быстро оглядывает незнакомцев и, не заметив ни зелёной пижамы, ни оружия в руках, облегчённо выдыхает. Суровый мужчина, женщина с длинными тёмными волосами, парень и девушка с ярко-зелёными глазами выглядят безобидно. Так же, как когда-то выглядели все её друзья.       — Погодите! — кричит парень, уже уходящим товарищам, не заметившим малышку.       Все смотрят на парня, тот кивает в сторону Диди, и они переводят взгляды на неё. Диди страшно и очень грустно.       — Привет, солнышко! — окликает Диди зеленоглазая незнакомка. — Ты одна? А где мама с папой? И остальные?       Девочка всё так же грустно смотрит на незнакомку и еле слышно шепчет:       — Все в лес убежали…       Зеленоглазая девушка подходит к Диди. Она более дружелюбна, чем остальные, и похожа на олицетворение всего хорошего, что осталось от мира.       — Постой! — встревоженно, с каким-то горьким недоумением восклицает суровый мужчина. — Не прикасайся к ней!       Девочка вздрагивает и пятится. Эти люди тоже её боятся, тоже хотят оставить одну. А Диди страшно оставаться одной.       — Ш-ш, не бойся, — ласково говорит девушка и приседает на корточки. — Мы тебе зла не желаем. Мы из такого же поселка, здесь недалеко. Там детей много. А у тебя есть друзья?       Диди кивает, но, вспомнив, как мама с отцом сходили с ума, как резали себя её друзья, как единственный братик Рикки сбежал в лес, грустно качает головой.       — Совсем никого не осталось? — уточняет девушка.       Диди кивает ещё раз. Она не понимает к чему все эти расспросы, но просто попросить о спасении боится.       — Меня Трина зовут, а тебя как?       — Диди.       Тереза снова проснулась в холодном поту. Она открыла глаза, желая прогнать непонятное чувство страха. В комнате было темно, она лежала в мягкой кровати, и подушка пахла шампунем. Ни капли того ярко-оранжевого света, той вони гнилой плоти, что окутывала девушку во сне. Но от осознания того, что она дома и в безопасности, спокойнее не становилось. Тереза вскочила с кровати и босая спустилась вниз на кухню. В горле пересохло, и кожа пылала, как при температуре. Залпом выпив два стакана холодной воды, девушка подошла к окну и прислонилась разгорячённым лбом к стеклу. Сердце продолжало колотиться, в голове всплывали картинки из сна.       Полуразрушенные здания, чумазые люди в разорванной одежде, гниющие трупы, крики, стоны; суровый взгляд незнакомого мужчины, доброе лицо зеленоглазой девушки, застилающие всё слёзы; образ маленького мальчика — братика, такой родной и тёплый, но растворяющийся в лесном сумраке.       Тереза забралась на подоконник. В душную комнату идти совсем не хотелось, но стоять было тяжело. Подобные сны девушка видела постоянно. Она просыпалась средь ночи, иногда вскрикивая или падая с постели, как в лихорадке, объятая жаром, с пересохшим горлом и спёртым дыханием, и старательно избавлялась от липкого, тошнотворного ужаса, оставленного сном. Только всё это не было обычным кошмаром.       Каждый раз, засыпая, она видела один и тот же мир, спалённый солнцем и населённый обезумевшими людьми. Она то маленькая девочка, спасавшаяся от гибели, то взрослая девушка, мирно беседующая с женщиной в белом. Иногда она что-то чертила, что-то строила, что-то проектировала на компьютере, иногда она бежала без оглядки по огромным коридорам неведомого строения, вооружившись копьём, в толпе парней. И слишком часто она видела своих одноклассников, таких же неопрятных, как и другие люди из того мира. Только выглядели они словно старше, мудрее и опытнее, нежели в школе. Они что-то говорили, иногда громко спорили, ругались, и тогда, просыпаясь, Тереза силилась вспомнить их слова. Но стоило девушке проснуться, как всё сливалось в одну бурлящую кашу, расплывалось и размазывалось по стенкам черепа так, что подробностей уже и не вспомнишь. Но этот сон она помнила чётко и ясно, как будто всё произошло на самом деле пять минут назад. Её звали Диди — самый странный факт, если принять апокалипсис и смерть за данность в этом кошмаре. Тереза неожиданно улыбнулась. Что-то родное было в этом имени, имени её уменьшенной версии из снов.       — Диди, — прошептала Тереза, будто проверяя, пойдёт имя ей или нет.       И братик. Во сне у неё был братик Рикки, убежавший в лес. Мысль прочно въелась в голову. У Терезы не было братьев ни родных, ни двоюродных, ни сводных. Она даже не знала людей с таким именем.       Из раздумий девушку вывели тихие шаги. Мама.       — Опять кошмары? — мама крепко обняла Терезу. Ответ ей не требовался. — Иди ложись спать и ничего не бойся. Это просто сны.       Тереза вымучено улыбнулась. Просто кошмарные сны, казавшиеся реальностью. Во всём этом ужасе было что-то знакомое, что-то уже пережитое. Будто воспоминания из прошлой жизни теперь являлись девушке во снах. Но за последние двадцать с хвостиком веков ничего, хоть отдалённо похожее на мир из её снов, не случалось.       Мама заботливо укрыла Терезу одеялом и поцеловала в лоб.       — Спокойной ночи, Диди, — мягко улыбнувшись, прошептала она.       Тереза вздрогнула, и ужас снова растёкся по телу. Она могла поклясться, что мама только что назвала её Диди. Так, как звали её во сне. Девушка мотнула головой и крепко зажмурилась. Открыла глаза, протёрла их и глубоко вдохнула. Выдохнула. Она просто перенервничала. Слишком много внимания уделила просто кошмарам. Ей всего лишь послышалось. Девушка отвернулась к стене и закрыла глаза. Надо постараться заснуть, отдохнуть и выкинуть дурацкие мысли из головы. Но нехорошее предчувствие продолжало ворочаться в животе.       Марк опускается на колени перед серебристой пеленой и осторожно ставит Диди на пол. Ей совсем не нравится происходящее: крики и выстрелы пугают, нарастающее беспокойство не даёт покоя. Марк, с трудом шевеля губами, тихо произнес:       — Диди, послушай… — он закрывает глаза, собираясь с силами. — Я знаю, ты очень храбрая девочка. Это волшебный занавес. За ним есть люди, которые тебе помогут. А ты поможешь им. Это очень важно. Потому что ты особенная.       Диди внимательно смотрит на Марка и кивает. Она всегда чувствовала, что с друзьями придётся рано или поздно расстаться, но надежда до последнего не покидает её.       Марк достаёт из кармана джинсов записку и перечитывает. От тянется к Диди и вкладывает записку ей в ладонь, осторожно сжимает детскую ручонку в кулак. Что-то важное в этой записке и, раз Марк отдаёт её Диди, значит сам с ней не пойдёт, никто не пойдёт и не скажет того, что нужно сказать людям за волшебным занавесом.       Малышка вновь кивает и крепко обнимает Трину. В последний раз. Все её надежды рушатся и из глаз ручьём льются слёзы. Трина тоже плачет.       Снаружи что-то начинает гудеть, Марк вскакивает, и девочка знает, что ей уже пора.       — Ступай! — говорит он Диди.       Она высвобождается из объятий Трины, поворачивается, и вбегает в зыбкую пелену волшебного занавеса — быстрее, чтобы не успеть испугаться и передумать.