— В смысле
наши воспоминания? — Томас посмотрел на Терезу как на умалишённую. — Как я могу помнить о твоей смерти, если ты жива? Как ты можешь помнить о катастрофе, которой ещё не было?
— Я не знаю! — Тереза прижала колени к груди и уткнулась в них лицом, пряча выступившие слёзы от парня. — Не знаю, но это так… это было!
— Эй, не плачь, не надо, — Томас подошёл к Терезе и уселся с ней рядом, обнимая девушку.
— Я не плачу, — она шмыгнула носом. — Я не знаю, что с этим сделать. Это не получается забыть, не получается не обращать внимания.
Голос сорвался, и Тереза зашлась в рыданиях. Ей просто хотелось плакать — выплеснуть всю неизвестность, весь страх, порождаемый непонятными снами. Слёзы текли по щекам и расплывались на джинсах тёмно-синими пятнами, обжигая кожу. Грудь сдавливало и словно что-то разрывало её изнутри, затрудняя дыхание и заставляя всё яростнее литься слёзы. Девушка чувствовала тёплые объятия Томаса, ни чуть не успокаивающие сейчас, но такие необходимые. Ощущения внутренней боли и тепла смешались в нечто непонятное, мысли вылетели из головы полностью. Пустота в голове оглушала Терезу и скоро ей стал слышен только стук собственного сердца и частые всхлипы.
Пройдя через плоспер, её встречает незнакомый мужчина, хмурый и уставший, и в спешке отводит в сторону, проводит по лабиринтам коридоров, и они оказываются большом зале. В зале много народу в белых халатах, в зелёных костюмах. Незнакомец подзывает к себе мужчину в зелёном костюме, называя его Рэндаллом. Диди старается запомнить новой имя. Незнакомец представляется Кевином Андерсоном, советником, и просит рассказать Диди её историю.
Она рассказывает, часто всхлипывая и утирая слёзы грязными кулачками, размазывая грязь по лицу ещё больше. Мужчины внимательно её слушают, не перебивают. Потом Диди вспоминает о записке и отдаёт её советнику Андерсону. Тот читает и уголки его губ ползут вверх. Рэндалл тоже улыбается, но взгляд его недобрый, он пугает Диди. Однако, Советник Андерсон просит именно Рэндалла отвести девочку в душ, дать ей чистую одежду, накормить и устроить в комнате.
Диди послушно идёт за мужчиной в зелёном костюме. Мокрые волосы раскачиваются в такт походке, чистая белая футболка неумолимо намокает, но Диди это не волнует. Похожие на Рендалла люди спустились с неба на странной штуке и обстреляли её друзей. Из них погибли её родители и новые друзья. На глазах девочки выступают слёзы. Мысль о том, что Марк, Трина и Алек пожертвовали собой ради неё не покидает голову. Чувствовать себя виноватой в их смерти слишком жутко.
Рэндалл останавливается у белой двери с табличкой. «31К» гласит та. Мужчина открывает дверь и жестом говорит Диди пройти внутрь. Незатейливая комнатка с кроватью, тумбочкой, столом и стулом. Диди удивлённо смотрит на Рэндалла, молчавшего всю дорогу. Он проходит вслед за Диди и садится на стул, развернув его к кровати. Девочка запрыгивает на кровать.
— Как тебя зовут?
— Диди.
Мужчина жалостливо смотрит на девочку, словно не хочет говорить то, что нужно. Диди понимает.
— Я не боюсь, — он удивлённо смотрит на неё. — Марк сказал, что вы поможете мне. Я видела человека, который хочет спасти всех от болезни, и я знаю что вы с ним заодно. Я хочу вам помочь.
Рэндалл снова расплывается в довольной улыбке, но добрым он всё ещё не кажется.
— Хорошо. Только тебе придётся забыть своё имя, — Диди испуганно вздрагивает. Она не хочет забывать своё имя — его ей дали мама и папа, а она не хочет совсем их забывать, не хочет терять с ними незримую связь. — Теперь тебя будут звать Тереза. Запомни это.
Картинка исчезла из глаз. Тереза всё ещё сидела на чердаке сарайчика, изредка всхлипывая, а Томас обнимал её, говоря что-то успокаивающее. Девушка вздрогнула и резко выпрямилась, разрывая кольцо рук Томаса.
— Том?
Вместо злобного лица Рэндалла перед ней сидел лучший друг, удивлённо разглядывая её и, видимо, пытаясь понять, что только что произошло. Тереза устало выдохнула и уронила голову на колени. Теперь эти видения буду преследовать её ещё и днём! Томас, кажется, обо всём догадался. Он погладил Терезу по спине и тоже вздохнул.
— Всё будет хорошо. Не нужно бояться, — от его слов в душе разливалось спокойствие и тепло. И она больше не боялась. — Пошли домой, — с улыбкой позвал парень, вставая и поднимая Терезу.
В голову ударило осознание того, что завтра снова в школу, домашка ещё не сделана, а время уже близится к вечеру.
— Точно, пойдём.
До конца дня девушка не вспоминала о странных видениях, но стоило ей только лечь в кровать и погасить свет, как жуткое предчувствие опасности и чего-то глобального и неизбежного вернулось.
Это были не сны, в этом Тереза уже точно была уверена. Кошмары начали преследовать её месяц назад, и за это время у неё было много времени, чтобы подумать. Во сне она будто смотрит со стороны и чувствует эмоции всех вокруг, в воспоминаниях она видит мир от первого лица и на подсознательном уровне она знает, что будет дальше. И это
её воспоминания. Она отследила некую хронологию: маленькая девочка жила с родителями в деревне, когда всех сразила страшная болезнь; её нашла группа людей, провела через плоспер в безопасное место; там её приютили и сменили имя; Тереза работала с этими людьми, помогала им, преследую пока неведомую цель; а потом случилось что-то страшное, слишком плохое, к чему девушка была причастна, — Тереза плохо помнила те сны, но все они наполняли сердце неописуемым страхом. А конец этой истории девушка узнала от Томаса сегодня утром. Но разве не смертью заканчиваются все истории?
Возникло острое желание поговорить с Томасом. Она ещё не видела его
там, но знала, что лучший друг был с ней рядом; она знала его характер и что он делал. Точнее,
знает, что знала, Тереза не помнила подробности, лишь расплывчатые, общие черты… И страшно было представить, что и его история в том мире резко оборвётся.
Ей же было всего семнадцать… Девушка взяла в руки телефон и быстро набрала сообщение.
Том, ты спишь?
Нет. Что случилось?
Почему?..
Тереза глубоко вздохнула. Она не знала, зачем спрашивает, если ответа нет. Просто поговорить?
Почему это начало происходить?
Не знаю.
Может, стоит принять успокоительные? Ты пересдавала французский, я — историю, мы просто перенервничали, от лета ещё не отошли.
Терезу охватила непонятная злость на Томаса. Как он может так спокойно относиться к этому?
Ага, а спонсором сюжетов являются фильмы ужасов, которые мы смотрели летом.
Вполне может быть.
Том, я не узнаю тебя…
Тереза осеклась и застыла с телефоном в руках, не моргая вникая в смысл только что напечатанных слов. Отчего-то ей показалось, что Томас поведёт себя по-другому. Мозг сломает всем и каждому, но разузнает причину и значение этих воспоминаний! Может, потому что он был таким в детстве, дотошным и любопытным? Или потому, что таким Томас был в её снах?
Что ты имеешь ввиду?
Ничего.
Забей.
Ты прав.
Заварю себе мятный чай и пойду слушать классическую музыку.
Спокойной ночи.
Не дожидаясь ответа, Тереза положила телефон на тумбочку и с головой укрылась одеялом, отвернувшись к стене.
Томас, Томас, Том…
Это её Том. Такой, каким она его знала много лет, какой должен быть. Это же всё так несерьёзно… Девушка сама не могла понять, что значат эти ведения. Может, у неё просто хорошая фантазия, может, она правда устала? Как хотелось всё забыть и не думать! Но мысли, образы, непонятные обрывки фраз настойчиво лезли в голову. То, что хочешь забыть, не забываешь никогда…
И всё же, Тереза заварила себе мятный чай. Она очень хотела надеяться, что её сны и сон Томаса никак не связаны, хотя она чувствовала обратное. Как когда тебе пытаются объяснить фильм, называют один момент, а ты тут же подхватываешь и называешь другой… Как всё запутано, слишком сложно для неё. Горячий чай разлился по телу теплотой и принёс спокойствие. Обо всех странностях можно подумать позже, она же никуда не торопится, вся жизнь впереди. Но на следующее утро оказалось, что чай ей не помог.
Доктор Левитт привёл её в эту комнату пару минут назад, сказав, что сегодня она сможет поговорить с Томасом. Мальчик, живущий за стенкой, занимал мысли Терезы уже очень давно. Он также жил один и ни с кем не общался, он тоже был особенным, и сегодня они наконец-то смогут подружиться! Эта новость очень радовала девочку, но твёрдое ощущение дежавю всё омрачало. С утра, как назло, раскалывалась голова, и перед глазами всё плыло, а сейчас ещё и это…
Дверь скрипит, и в комнату в нерешительности заходит темноволосый мальчик, следом показывается голова Левитта. Увидев Томаса, Тереза робко улыбается. Ей так хочется, чтобы он стал её настоящим другом! Левитт что-то говорит, недовольно махает рукой, и Томас садится напротив Терезы. Девочка не сводит с нового знакомого заинтересованного взгляда. Ей никогда не удавалось хорошенько его рассмотреть, да и не видела она его толком после случая с имплантатами… Чувство уже пережитого усиливается и, жаром распространяясь по телу, всё больше волнует девочку.
— Привет, — наконец выговаривает Томас.
— Привет, — отвечает Тереза и почему-то улыбается, смущаясь своего поведения. И снова ей кажется, что это уже было.
— Зачем нас сюда привели?
— Ну-у, чтоб встретились и поболтали.
Вопрос Томаса кажется её странным. Левитт же всё объяснил, а гадать на кофейной гуще, что ПОРОК делает и зачем, девочка уже устала.
— А ты давно вообще здесь? — интересуется Томас.
— С пяти лет.
— То есть сколько?
— Четыре года.
— Тебе девять?
— Да. А тебе?
— И мне. Почему-то думал, ты старше.
— Мне скоро десять стукнет, — с некой гордостью заявляет Тереза. Она видела, как его отводили в комнату в первый раз, но зачем-то спрашивает Томаса: — А ты здесь давно?
— Ага.
Тереза привстаёт, подгибает под себя ногу, и садиться обратно. Неудобно, но почему-то так уютнее. А ещё она перестаёт думать о дурацком чувстве дежавю.
— Почему нас к остальным не пускают? — её лицо вмиг становится через-чур серьёзным. Томас тоже хмурится. — Другие дети где-то там кричат и смеются. Я слышала. И ещё большую столовую видела.
— Тебе тоже еду в комнату носят? — оживлённо спрашивает Томас.
— Три раза в день. По вкусу — так дерьмо натуральное.
— Ты знаешь, какое дерьмо на вкус? — Томас неуверенно улыбается, словно проверяя: хороша шутка или нет. Тереза улыбается в ответ.
— Да уж не хуже, чем здешняя еда.
Сон резко оборвался, и девушка подскочила на кровати. По лицу блуждала счастливая полуулыбка. Толи от того, что она видела маленького Тома, то ли от их первого разговора. Такого незатейливого, с глупыми шутками, самого обыкновенного. Сами собой в голове всплывали следующие фразы из диалога, рукопожатие, Левитт, отводящий их обратно в комнаты, и её провокационный вопрос об умерших детях, последующая неделя скуки и их радостная вторая встреча… Дальше она вспоминать не стала, поражённая неоткуда взявшимися ощущениями, воспоминаниями. Словно это действительно было, когда-то давным-давно, и было чем-то очень хорошим. Девушка улеглась обратно на кровать, обнаружив, что до подъёма ещё два часа, полная уверенности, что обязательно вспомнит всё, а потом уже решит — плохо это или хорошо.
