Никто не может заставить его поступать против самого себя или против того, что он считает лучшим. Воин настроен на выживание. И он выживет наилучшим образом из всех возможных.
Карлос Кастанеда.
Конкуренция. Как часто мы в своей жизни сталкиваемся с людьми, которых тем или иным образом пытаемся превзойти. Этот клубок тянется за нами из самого детства. Сперва мы пытаемся добиться большего внимания, чем младший брат от любимых мамочек и папочек. Вскоре в детском саду мы пытаемся добиться того же внимания от воспитателей, пытаясь показаться лучше остальных малышей. В школе у нас появляются конкуренты в учебе, спорте, в кружке по плаванью или шахматам. И эта тетива она бесконечна. Всегда будет кто-то, чей доклад будет лучше, пирог вкуснее, трава на газоне зеленее. И мы всегда будем лезть из кожи вон, чтобы кому-то что-что доказать. И очень забавно, если это какой-то мелкий самоуверенный одноклассник или сосед по дому. Но что делать, если твой соперник — это твоя родная мать, а борьба ведеться за вашу собственную жизнь. -Роуз, блять, какого хуя ты вообще творишь? Дикий вопль донёсся к ушам девушки вместе с сильными потоками ветра. Сердце Роуз больно сжалось, в ожидании того, что ей предстояло услышать, уже в четвертый раз за сегодня. Девочка резко повернула метлу и остановилась возле ворот. Крепко сжимая древко метлы, она подняла красное от ветра лицо на Ларри Каннингема — капитана команды по квиддичу Когтеврана, и молча ждала, когда он приблизится к ней. -Уизли, ты соображаешь где ты сейчас? Роуз молчала, крепко стиснув зубы и сухие губы. Она то поднимала, то снова опускала вниз глаза, боясь задержатся дольше пяти секунд на одном месте. -Ты на себя не похожа, Уизли, — Ларри вскинул руки в разные стороны, — ты летаешь, как сонная муха. Уизли, да ты только чудом избежала столкновениями с двумя последними бладжерами, ты постоянно открыта, постоянно… Да какой к черту бладжер, я бы тебя квоффлом сбил, если бы захотел. Роуз нервно кусала верхнюю губу, больше не поднимая глаза на капитана, так стыдно, как сейчас ей ещё не было никогда. -А с подачей твоей что, а? — ветер дул с такой силой, что задувал слова Каннингема прямо за шиворот девушке, а не только глубоко в уши. — Я в шесть лет мяч дальше и сильнее бросал… Да если бы Гуч это увидела, она бы тебя на занятия к первогодкам отвела, Уизли. -Прости, Ларри, я не знаю… -Зато я знаю, Роуз, — Каннингем не дал ей договорить, — это не библиотека, и не подземелья, и не уютная гостиная Когтеврана. Там ты можешь думать об учебе и своих новых обязанностях, а здесь ты должна полностью окунуться в игру, всеми мозгами и силами, ты понимаешь меня, Роуз? -Понимаю… Ларри, я просто очень устала… это больше не повториться, я тебе обещаю, — Роуз подняла на него полные отчаяния и горечи глаза. -Роуз, — голос парня стал мягче и тише, — сегодня уже пятая тренировка с начала семестра, и с каждым разом ты появляешься все в худшем и худшем состоянии. -Ларри, я… -Роззи, я говорю с тобою не только, как капитан, но и как твой друг, — он положил руку на её плече, — тебе нужен отдых, хороший отдых, иначе ты не только вылетишь из команды, но и отправишься прямиком в Мунго. Роуз снова опустила глаза и оперлась головой об кольцо ворот. -Ты и в прошлом году особой силой не отличалась, но сейчас ты почти прозрачная, — Ларри смотрел на девушку и не понимал, как можно было довести себя до такого состояния, — иди отдохни, Уизли, и чтобы в четверг ты была бодрая и полна сил, иначе, честно, не знаю выйдешь ли ты на первую игру сезона, да и вообще, выйдешь ли. Не прекращая кусать сухие губы, Роуз кивнула и бросилась вниз к раздевалкам, не в силах больше выдержать тяжелый взгляд Ларри. Быстро сменив квиддичную форму на школьную, девочка устало двинулась в сторону замка. Тяжелое тело почти не слушалось ее. Роуз нехотя передвигала ногами, что жутко гудели от сильной мышечной боли. Ноющая боль растекалась и по тонким рукам, что неуклюже изгибались под тяжестью метлы. Но больше всего гудели спина и хребет, от чего худое тело тянулось к низу. Как и настроение, что и без того было не к черту. Где-то десять минут назад большие часы пробили семь вечера, и единственное, что тешило Роуз сейчас, то что два больших эссе на завтра она подготовила ещё в субботу и все, что нужно было сделать — это хорошо изучить параграф на занятия с трансфигурации и травологии. Конечно, к трансфигурации нужно приложить больше времени и усилий, но все же, сегодня она поспит. Вчера ей не так повезло. В замке было теплее, чем на улице. Погода изменилась очень резко, заставив школьников достать из своих сундуков уже забытые свитера и шарфы, но стены все ещё сохраняли тепло последних жарких дней осени. Ощутив перепад температур, Роуз перетрусило, но вскоре приятное тепло растеклось по её бледной коже. Дорога к спальням старост была неблизкой, и Роуз тяжело перебирая ноги, почти не замечала происходящего вокруг. Но голос, который позвал её, она услышала с первого раза, и с первого раза знала, кто это. -Эй, Уизли… Голос доносился от верхних лестниц позади неё. За последнее время этот голос успел ей здорово наскучить и начал раздражать. Не желая разговаривать, девочка продолжила свой путь, надеясь, что его владелец подумает, будто он обознался. -Уизли, постой, — голос приближался, как и звонкие шаги дорогих туфель. Роуз упорно делала вид, будто ничего не слышит, только ускорила шаг. -Уизли, ты что оглохла? — сильные пальцы схватили её за плече. -О, Скорпиус, привет, — выдавив из себя подобие улыбки, Роуз, наконец-то, остановилась. -Я тебя что, догонять должен? — голос Малфоя был нервным. — Если зовут, нужно отвечать. -Я задумалась, — холодно ответила Роуз, сбрасывая с плеча его тонкие пальцы. — Чего хотел? -Надеюсь, ты не забыла, что сегодня последний вторник сентября. -А если и так, то что? — дернула бровью девушка. -Совместное ночное патрулирование, что? «Блять». Роуз как-будто окатили холодной водой. Она глядела куда-то вперед, не выдавая никаких эмоций. Скорпиус смотрел в пустое лицо девушки, даже не подозревая сколько боли, горечи и разочарования растеклось по измотанному телу девушки. -Уизли, проснись, — Малфой щелкнул пальцами перед её носом, — ты — староста, на тебе масса обязанностей, которые должна выполнять ты, а не я за тебя. -Да-да, я знаю, — безразличным голосом ответила она. -И? — вызывающе посмотрел на неё Скорпиус. -На десять возле двери Большого Зала, — сказала Роуз, развернулась и ушла. -И не опаздывай, — кинул её вслед Малфой, на что она ничего не ответила. Мерзкое чувство обиды и злости охватило Роуз. Едва сдерживая слезы, девушка с последних сил волокла по лестнице тяжелую метлу и, как никогда, чужое ей тело. Захлопнув за собой дверь спальни, Роззи сразу же взялась за трансфигурацию. Не нужная уже метла безвольно валялась в углу в спешке убранной комнаты, там же упала грязная от пыли синяя мантия. Безмолвно глотая соленые слезы, время от времени растягивая их по красным щекам, Роуз переворачивала страницы учебника. Голова жутко гудела, как и отекшие ноги. От уже известной, и, по-правде, скучной информации, клонило в сон, и девушки было очень тяжело бороться с упадком сил и приступами сонливости. «БАМ-БАМ». Большие часы пробили девять вечера, и нужно было уже начинать учить травологию, но Роуз еще не успела прочесть пять страниц последнего параграфа. Тонкие пальцы охватила мелкая дрожь. Судорожно перелистывая страницу за страницей, Роуз пыталась уцепиться глазами за самую важную информацию на этих пяти листах, но удавалось ей это плохо. В конце концов, бросив пустые попытки выучить больше, и убедив себя в том, что она и без того знает этот предмет лучше всех, Роуз захлопнула учебник. Снова и снова поглядывая на часы, девочка взялась за травологию. Чувство стыда испепеляло ее живот и легкие, уверенно подступая к бледным щекам. Еще никогда она так не готовилась к занятиям, никогда не бросала дело на полпути, никогда не ложилась спать будучи неуверенной в себе. А сегодня она не просто была неуверенной, Роуз и вовсе не собиралась ложится. Это первый раз, когда она идет на патрулирование не отдохнув. Более того, Роуз была обессилена и истощенна. Она спала по три-четыре часа, много времени проводила на занятиях, в библиотеке, ходила по окрестности Хогвортса, выполняя поручения учителей по делам комитетов и обязанности старосты, да еще и два раза в неделю ходила на изнурительные тренировки команды по-квиддичу. Этой ночью Роуз собиралась наконец-то выспаться. 16 часов она ждала того, как сможет провалится в бездонную пустоту, где её будут мирно колыхать безмятежные волны забвения. Она почти поверила, что это возможно, почти смогла дойти к заветной точке назначения, почти… если бы не этот голос. Роуз захлопнула учебник по травологии. Тяжело встала, устало натянула на сутулые плечи школьную мантию, на груди которой красовался значок старосты, взяла волшебную палочку, спрятав глубоко во внутренний карман и медленно пошла в направлении Большого Зала. «Если бы не этот голос. Какой же он мерзкий, этот голос. Как он меня раздражает. Он и его хозяин. «Змей слизери-и-и-и-на». Слизеринский слизняк он, а не змей. Нормальные люди так не разговаривают. И не ведут себя так. Да что уж, нормальные люди держаться от моей матери подальше». -Ты опоздала, Уизли, — голос Малфоя холодными щипцами вытянул её из сердитых раздумий, — на 2 минуты и 36 секунд. Не дожидаясь Роуз, Скорпиус повернул в северную сторону замка. -Привычное для тебя время, — пробормотала себе под нос Роуз и повернула за ним. -Прости, я не услышал, ты что-то сказала? — немного замедлив шаг, спросил Скорпиус. -Тебе показалось, — вежливо улыбнулась Роуз и выравнялась с ним. Какое-то время они шли молча. Единственное, что слышалось от них — это стук подошв дорогих туфель Малфоя и усталое шарканье ног Роуз. Еще она через каждую минута зевала, чем ужасно бесила своего напарника. -Ты плохо выглядишь, — сказала он нарушив десятиминутную молчанку. -Вполне нормально, — пожала плечами девушка. -Нет, плохо, у тебя такие мешки под глазами, как у нашей эльфийки Нолс, а ей, между прочим, 211 лет. -Робота моей матушки не осталась незамеченной, — не обратив никакого внимания на слова парня, ответила Роуз. -Что? О чем речь? — вздёрнул бровью Малфой. -Ну как о чем? Благодаря ей ты первый из рода Малфоев, кто не только знает о существовании у них домового эльфа, но и интересуется их жизнью, — объяснила Роуз. — Очень похвально, ты большой молодец! Роуз похлопала его по спине и самодовольно поспешила вперёд. Немного подофигевший Малфой несколько секунд заторможенно смотрел ей вслед, после чего ускорился и догнал её. -И не надо ёрничать, — с плохо скрытой обидой произнес Малфой, — домовики очень умные и одаренные существа, их зря недооценивают. -Их «зря недооценивают» только представители, так называемой, чистокровной элиты, — устало ответила девушка, разминая рукой отвердевшую шею, — остальные волшебники уже давно забыли об этой средневековой чепухе. Малфой хотел что-то возразить, но почему-то осекся, напомнив при этом Роуз рыбу на береге, что глотает ртом воздух. -И все равно ты выглядишь плохо, даже если знаешь историю жизни каждого эльфа. Не смотря на то, что это был Малфой, и Роуз всегда считала его гнойным червём, слова о недостатках её внешности больно задевали девушку. Но как бы там не было, долгие годы практики научили её улыбаться, когда болит, вежливо лгать в глаза, когда потребуется, и оставаться спокойной, безразличной и невозмутимой в нужный момент. -Тебе и лучше, Забини будет спать спокойно, — Роуз подняла палочку вверх, чтобы лучше осмотреть коридор, ведь здесь любил зависать их школьный полтергейст Пивз. Не обратив внимания на её ответ, Скорпиус продолжал: -Тебе нужно больше отдыхать, крепкий сон — залог здоровья и красоты. Что-то в голосе Малфоя изменилось, делая его до ужаса знакомым, как будто она слушала его каждый день. Пугающее чувство дежавю пробежалось по спине Роуз мурашками. -Нужно больше бывать на свежим воздухе, — говорил Малфой, — ложиться спать и просыпаться по расписанию, тогда намного легче будет выдерживать эту нагрузку, да и на занятиях информация лучше будет запоминаться. Роуз перебирала в голове варианты, кого же напоминает ей сейчас Малфой — то ли ведущего магловского радио-шоу «Утро в Лондоне», то ли доктора, что постоянно мелькает на всех телеканалах и афишах, призывая к ведению здорового образа жизни, то ли священника из церкви, куда они всей семьей ходили по воскресеньям каждое лето, последних 7 лет, после смерти Миа. -А этот квиддич, — не унимался Малфой, — разве это занятие для девушек? Спорт только утомляет, после тренировки уже ничего не хочется, а у тебя ещё столько дел: занятия, обязанности комитетов, старосты. Роуз остановилась, остановился и Малфой. -Ты, Роуз, должна понимать, что забота о здоровье и о своём будущем должны быть у тебя на первом месте, а все остальное — это чушь собачья. И вдруг Роуз поняла, вдруг она осознала, чей это был голос. Не шоумена, не врача и совсем не священника, это её мать говорила низким и сдержанным голосом Малфоя младшего. «Да, это Гермиона его подговорила. Как же я могла быть такой глупой?» -Ты слышала, что я говорил? — спросил он, и Роуз уловила в его голосе нотки раздражения. -Да, Скорпиус, я всё слышала, — она подняла на него мутные от тяжести дня глаза, — и знаешь, спасибо тебе. Малфой от удивления выровнялся и сам того не ожидая самодовольно усмехнулся. -Спасибо тебе, Малфой, большое, ты мне очень помог. Скорпиус удивлённо, но не менее довольно изогнул правую бровь. -Правда, очень, — закивала ему на это в ответ Роуз, — теперь завтра мне не придётся ити к профессору Грейнджер после занятий, и слушать все это от неё, и я смогу заняться чем-нибудь, действительно, полезным. Спасибо, Скорпиус! Ухмылка сползла с красивого лица младшего Малфоя, на смену ей пришло смятение. -Передай и ей большое спасибо, скажи, что лекцию я прослушала, все замечания и предложения во внимание взяла, — в голосе Роуз было полно жёлчи и призрения. После этих слов она развернулась и двинулась в противоположную сторону. -Эй, ты куда? -Продолжать своё патрулирование, но уже без твоей помощи, и без помощи профессора Грейнджер. И Роуз ушла за угол, в сторону башни Гриффиндора. Малфой за ней не пошёл, на что она и рассчитывала. В свою комнату она попала в четыре часа утра, с последних сил передвигая ногами. Сняв из себя школьную форму, что как цепи сковывала её хрупкое тело, изнеможенно упала на кровать, утопая в океане беспокойных и прерывистых сновидений. Утро для Роуз наступило даже раньше, чем она могла того ожидать. Противный звон будильника вытянул её из не менее противного мира Гипноза, где Роуз переживала те же гадкие дни, что и наяву, только в более изощрённой форме. Глаза открывать не хотелось совсем, да и сил не было. Скинув на пол мерзкий орущий предмет, девушка сделав одно большое усилие, подняла голову с подушки, а за ней все тело. На улице было ещё темно, но неприятное ощущение незаконченного дела не покидало её до конца патрулирования, и она решила все-таки дочитать учебник. Руки не слушались, как и голова, но все же Роуз читала информацию, ведь профессор Грейнджер не отпустит её живой. Когда параграф был прочтён, в девушки оставалось лишних пятнадцать минут, и она решила пересмотреть ещё и зельеварение, ведь первое занятие было у профессора Николсона. С трудом преодолев все утренние препятствия и кошмары, Роуз сонная и очень усталая пошагала в Большой Зал, там она одним большим глотком выпила чашку крепкого кофе, а затем, сама не понимая как, оказалась в подземельях, где уже стояла плотная стена пара. Этот пар исходил от шести небольших котлов, в которых кипели зелья. В помещении было так душно, что Роуз темнело в глазах. Пройдя небольшое расстояние, она остановилась у первого стола от двери, поближе к источнику свежего воздуха. На зелья в этом году ходило совсем немного учеников, по этому заботится о том не заняла ли она чужое место, Роуз не стала. Дверь все скрипела, ученики подходили, а Роуз тихонько дремала, не отрывая голову от костлявой руки. -Роуз, доброе утро, — голос профессора Николсона вывел её из полудрема. Дёрнув резко головой, Роуз подняла глаза на мужчину, что подошёл со спины. -Доброе, профессор Николсон, — быстро ответила девочка. Роуз почувствовала, как по её щекам кипятком разлился румянец, и она благодарила Мерлина, Моргану и всех известных ей святых, что в подземельях достаточно темно, чтобы Люк не увидел этого. -Тяжелая ночка? — мило улыбнулся он и пошагал дальше, прямиком к своему столу. «Тяжёлый месяц», — подумала Роуз, но промолчала, сочтя это решение мудрее. -Доброе утро, класс, — громко поздоровался профессор тем самым обратив на себя все внимание, — все на месте? -Скорпа и Ала все ещё нету, — ответила Доминик, что сидела за предпоследним столом параллельного от Роуз ряда. -Тогда, пусть винят самих себя, — беззаботно ответил Николсон и наложил на двери запирающие заклинание, которым он пользовался с первого дня своей роботы здесь, с целью профилактики опозданий. -Но, профессор, они… -Никаких «но», правила для всех одни и те же, — кратко и резко ответил Николсон. Дом последний раз посмотрела на дверь и грустно вернула взгляд на бурлящие котлы. -Для начала, попрошу отложить на край ваших столов свитки с домашним заданием, сделаным на сегодня. Почти все сидящие в классе закопошились на своих местах в поисках пергаментов, некоторые, в том числе Роуз, уже давно сделали все нужные приготовления и просто послушано ждали начала лекции. Призывающим заклинанием Николсон собрал все роботы со столов в одну кучу на свободный позади себя стол. -Как вы успели заметить у нас сегодня не совсем обычное занятие, — Лукас оставил позади свое рабочее место и подошёл к небольшим котлам, заполняющим все подземелья паром, — как вы думаете, что здесь? В ответ Николсон услышал только тишину. Никто не отвечал, то ли боясь показаться глупым, сделав ошибку, то ли вправду не догадываясь, что же в тех котлах. Даже Роуз молчала, скорее от усталости и растерянности, чем недостатка знаний. -Не, ну серьёзно? — изогнул светлую бровь Лукас. — Вы же готовились к занятию, писали какое-то эссе, ребята, ну разве совсем нету никаких соображений? -Это целебные зелья, — очнулась вдруг Роуз, — настойки и снадобья, которые воспользуются только в целебных целях и только по назначению колдоменика, другими словами — лекарства. -Да, Роуз, верно, — довольно улыбнулся ей профессор Николсон, от чего девушке как будто ударили чём-то тяжелым в грудь, — о каких зельях и отварах вы должны были узнать предварительно из учебника? Роуз снова потянула руку вверх, и увидев, что профессор не против продолжила свой ответ. -Зелье грязно-жёлтого цвета, в котле возле вас называется «Косторост». Его используют, в первую очередь, для восстановления костей, наращивания и отращиваниям конечностей, зубов. -За исключением? — перебил её Николсон. -За исключением повреждений, вызванных тёмной магией, — поправилась Роуз. — Если сломанные кости можно исцелить с помощью заклинания, то потеря конечности или костей внутри тела более сложная проблема, для решения которой понадобиться именно это зелье. -Ещё поведай нам о его составе, — довольно улыбнулся Николсон. -Отвар изготовляют на корне живокоста и слюне единорога, эта смесь имеет странное свойство горчить, от чего отвар получается ужасно горьким и терпким на вкус, ещё в состав… -Все хватит, садись, — остановил Роуз Люк, — двадцать балов Когтеврану. Роуз устало села на стул. Николсон продолжал опрашивать студентов, а Роуз вяло вытирала капли пота со лба. В классе было очень душно, да и усталость не осталось незамеченной — Роуз отдавала последние силы на возможность отвечать и слушать, правда, о чем рассказывала сейчас её сокурсница она не понимала. Кроме жуткой усталости Роуз выводило из равновесия и присутствие здесь профессора Николсона. Конечно, она понимала, что занятие без учителя проходить не может, но все же, так ей было бы куда комфортней. В конце концов, собрав в кулак все силы и всю силу воли, Роуз приняла свой самый невозмутимый вид и обратила все внимание обсуждению. -Ярко-красный цвет и острый кислый аромат — отличающая черта этого зелья, только когда оно наберёт этого кровавого цвета, тогда зелье можно считать готовым. -Молодец, Сара, двадцать очков Гриффиндору, — Николсон обошёл котлы с другой стороны и остановился возле темно-зеленого отвара, от которого пар шёл спиралевидно против часовой стрелки, — кто может подсказать мне название этого зелья? Рука Роуз мгновенно слетела вверх, вместе с ней руки подняли ещё несколько человек. -А ну-ка, Ненси, что ты знаешь о нем? Невысокая девочка с короткой тёмной стрижкой и очень бледной кожей неуверенно поднялась. -Это зелье называют «Зелье памяти», — так же неуверенно начала свой рассказ девочка, — его используют в колдомедицине для восстановления памяти после заклинания Обливейт. Николсон согласно кивнул и Ненси продолжила. -Правда само по себе оно не используется, только с прилагающими заклинаниями, такими как Memories reditus и Memories rursus. Готовится оно довольно долго, около месяца или двух… -Так месяца или двух? — изогнул красивую бровь Николсон. -Я не уверена, — замямлила Ненси. -Сколько нужно времени, ребята? — обратился он к всему классу, Роуз снова подняла руку. — Говори. -Время приготовления зависит от фазы луны, когда луна идёт на спад, тогда его нужно начинать готовить, и так, пока снова не наступит следующее полнолуние. -Верно, зелье готовят в течении одного лунного месяца, только не на растущую луну, а на стареющую. Молодец, Роуз, ещё десять балов Когтеврану, — улыбнулся он ей, — десять Гриффиндору, Ненси. Роуз кинуло в жар и облило горячим потом. Снова выпав из реальности, девушка начала копошится в рюкзаке в поисках банки с водичкой. Сердце начало бешено колотится, и Роуз не совсем понимала, то ли это действительно Николсон с его умопомрачительной улыбкой заставляет её давление скакать, то ли бешеный ритм её жизни. Как бы там ни было, руки тряслись. Словно через пелену Роуз слышала голос Доминик, и парня с Хаффлпаффа, они говорили что-то о психотропном зелье, которое восстанавливает изменённый рассудок. -Хорошо, очень хорошо, Джонс, можешь, если захочешь, — довольно улыбнулся Люк, — по пятнадцать балов вашим факультетам, садитесь. Сделав круг, профессор оказался возле пятого котла, в котором без пары кипело прозрачное, словно вода зелье. -Дарси, расскажи об этом зелье. Парень за последней партой, все занятие сидел со скучающим видом, и когда назвали его имя, вид этот совсем не изменился. -Я не знаю, — вальяжно ответил он, даже не подняв задницу со скамьи. -Чего ты не знаешь? — голос Николсона был спокойный и ровный. -Ничего, — вскинул бровь Саймон Дарси. -Тогда, какого черта ты сюда, пришёл, наглый бездельник? — спросил профессор и голос его при этом стал сердитый и раздражённый, — вышел с класса, придёшь в пятницу на отработку, в 8 вечера. Лицо Дарси почти никак не изменилось, разве, что глаза выдавали его внутренние раздражение. Но он не сказал ни слова, медленно закинув в рюкзак ту единственную книгу, что стояла на столе, он спокойно вышел из класса. Большенство провожали его взглядом, только Роуз внимательно смотрела на Николсона. Он был такой красивый, когда злился: брови сводились домиком, образуя между собой милую складочку, красивые голубые глаза, казалось темнели, ноздри на ровном носу медленно раздувались, а затем снова сужались, широкие скулы ходили, в то время, как красивые ровные губы были крепко сжаты. -Можно я отвечу, профессор? — голос Доминик вывел её из минутного транса, как и его. -Да, говори, — уже более спокойно ответил он, хотя в голосе все ещё чувствовался накал. -Это зелье в народе называют «Ледяной поцелуй», или же просто «Пробуждающее». Все потому, что оно обладает будоражащем эффектом, способным вывести человека из комы, глубокого литургического сна или оцепенения, как после нападения Василиска. В какой температуре его не держи, оно будет сохранять 2 градуса. Даже сейчас, находясь на огне, оно продолжает готовится, оставаясь при этом ледяным. Если «Ледяной поцелуй» использовать в очень малых количествах, тогда можно увидеть его бодрящие свойства. Всего две капли могут взбодрить человека до такой степени, что он полон сил, не захочет спать ещё целые сутки. Варить его нужно также около месяца, но самое важное в приготовлении «Поцелуя» — это его главный компонент — мандрагора. Мандрагора должна быть обязательно взрослой и спелой, иначе целебный концентрат будет не только испорчен, но и опасен. -Каким образом? -Он может повлиять на роботу ног и рук, если, конечно, человек после этого и вовсе проснётся. -Умница, садись, двадцать балов Слизерину, — довольный Николсон сиял, как кубок факультетов в Большом Зале в конце учебного года. Сердце Роуз больно ёкнуло. Мысль о том, что всегда привлекательная и манящая для большинства парней Доминик привлекает профессора Николсона уже не раз посещала загруженную голову девушки, но чаще всего ей удавалось её прогнать. Но сегодня это сделать не удавалось. Плохое настроение и усталость действовали на нервы Роуз, и, без того богатое воображение, под их давлением рисовало слишком правдоподобные картинки. Отбиваясь от них Роуз заворожено смотрела на пар и тонула в тяжести. Она не слышала ни кто описывал последний котёл, ни того, о чем шла речь, девушка просто заторможенно смотрела в одну точку дожидаясь конца занятия. Но когда она услышала задание Николсона, она поняла, что будет это ещё не скоро. -Ваше задание на сегодня — «Косторост». Чтобы приготовить его вам понадобиться не больше сорока минут, все необходимое ждёт вас в кладовой, — объяснил он, — начинайте. Мало что соображая, Роуз пошагала к полкам с ягодными эссенциями. Желание создать идеальное зелье почти утонуло в пучине усталости и бессилия. Не поднимая глаз, Роззи по памяти набрасывала в маленькую корзинку все необходимые компоненты, и почти так же закидывала их в кипящей котёл. Она понимала, что скорее всего снадобье не получиться, но сил просчитывать дозы или измерять вес у неё не было. По-этому Роуз все делала на «повезёт», чего у неё ясное дело не вышло. И когда девушка уже почти покинула этот душный и темный кабинет, она снова услышала голос такой приятный и, в то же время, такой пугающий. -Роззи, постой! Профессор остановил её и отвёл немного в сторонку, давая другим студентам возможность выйти. И когда последний ученик покинул помещение, он снова заговорил: -Роззи, ты прости меня конечно, но я просто в недоумении. Его голос был серьёзным и решительным, как и взгляд. -Простите, не понимаю о чем вы, профессор, — сделав максимально удивлённое выражение лица, девочка нервно потирала ремень своей сумки. -Ты прекрасно понимаешь о чем я говорю, — уже более сердито ответил он, — ты очень изменилась, и меня это пугает. -Правда? — искренние удивление уже получалось у неё почти на пятерочку. -Да, сперва ты перестала забегать ко мне на чай, но это ладно, я все понимаю, ты взрослеешь, у тебе много других дел, других друзей, это пускай, но остальное, — Люк начал загибать пальцы правой руки, — ты выглядишь усталой, истощенной, ты постоянно рассеянная, ты на занятиях постоянно летаешь в облаках. -Да, ладно Вам, профессор, просто я сегодня была на ночном патрулированию и плохо выспалась… -Роуз, дело не только в сегодняшним дне. «Твою же мать, Люк, ну не надо. Только не ты». -Профессор… -И прекрати называть меня профессором, когда мы одни. Мы сколько себя помню друзья, а ты мне теперь только и делаешь, что выкаешь и зовёшь «профессор Николсон». Горячая волна накатила на девушку. Щеки в тот же миг стали розовые, а за ними и открытые уши. -Прости, Люк, просто так будет лучше. -Почему? — изогнул красивую бровь Лукас. -Потому что, многие студенты говорят, что я получаю у тебя хорошие оценки только изо того, что мы друзья, изо того, что наш Тедди твой лучший друг, — эта лож звучала так правдоподобно, что Роуз сама едва в неё не поверила. -Так вот в чем причина, — улыбнулся недовольно парень, — ну так не волнуйся, после такой ужасной роботы, как ты сегодня показала, никто такого говорить не будет. Роуз понимала о чем он говорит, но виду подавать не хотела. Ей было очень стыдно, да ещё и перед Люком, но достаточно и того, что она стоит перед ним, красная и дёрганная, нахватало ещё и её неуместных оправданий. -Твоё зелье получилось не просто так себе, оно ужасное. Это — бурда! — голос его был низок, а слова жестокими, но Роуз не стала сопротивляться, она все понимала. — Никогда, никогда за последние пять лет ты не делала ничего подобного, даже самые «ужасные твои творения» были слегка непохожие на оригинал. Но сегодня. -Я не знаю в чем дело, — солгала снова она, — я знаю, что зелье получилось отвратительным, но… — её слова прервал колокол, и Роуз впервые была так счастлива его услышать, — но мне нужно бежать на следующее занятие, прости. Девушка обошла Лукаса и быстро побежала к выходу. -Но мы не договорили, — Лукас выглядел злым и сердитым. -Прости, я правда должна там быть, — сделав виноватое лицо, она выбежала из класса, Лукас остановился у двери. -Роуз, я жду Вас вечером, мы не договорили, — кинул ей вслед Люк, и почти был уверен, что услышал слабое, и уже такое знакомое «постараюсь». Травология для Роуз пролетела, как один миг. Не обращая внимания на вопросы и ответы, что пролетали мимо, она молча дремала за последней партой. Благо, что сегодня не было практической части. Почти не погружаясь в атмосферу обсуждения, девочка просидела так все занятие, и по его окончанию потянула усталое тело к кабинету Трансфигурации. Присев за последнюю парту, Роуз достала из сумки учебник, пергамент и перо. Аккуратно разложив все на столе, она принялась приводить в порядок свой внешний вид: потуже затянула волосы в косу, отряхнула мантию, почистила ботинки, посмотрела на ногти. Тревожное чувство волнения не покидало её. Роуз снова открыла учебник, и отгоняя чувство сонливости, принялась снова посматривать содержимое параграфа. Рот все чаще и чаще растягивался в усталом зевке, глаза слипались, в голове гудело, и честно говоря, она уже очень мало что из прочитанного соображала. «Ещё это занятие и я буду спать. Пусть немного, но все же, отдохну», — эта мысль не покидала её голову до того момента, пока в класс не вошла её мать. -Добрый день! Колючие напряжение сковало все тело Роуз. Не в силах повернуть язык, девушка молча встала, мысленно моля Мерлина, чтобы мать не заметила её усталого вида и меньше нагружала вопросами. И вышло всё даже лучше, чем Роуз могла себе мечтать: профессор Грейнджер решила не проводить сегодня практичное занятие, а прочитать лекцию, и уже на следущей раз они отработают все, что выучили за последние два занятия. Услышав это, горький груз напряжения упал с усталых плеч Роуз, и она спокойно опустила голову на левую руку, а правой принялась записывать скучную лекцию. Тяжелые мысли не покидали её усталую голову. «Тепер Люк от меня скорее всего не отстанет. Твою же мать! Мне и без него проблем хватало, а теперь ещё нужно думать как бы это он не догадался о моих долбанных чувствах. А эта вечная усталость меня к этому подведёт просто за руку». Роуз широко зевнула, закрыв рот правой рукой. Гермиона что-то говорила, но не под диктовку. Роуз отбросила перо в сторону и на минуточку закрыла глаза, давая им возможность немножко отдохнуть. Блаженное тепло растеклось от глазных яблок по клеточкам её мозга, а от него к плечам, а от них к рукам, животу, бёдрам и худым холодным ногам. Это было прекрасное чувство, такое простое и такое прекрасное. Легонько прикусив нижнюю губу, Роуз инстинктивно покрепче прижалась к руке. Тепло все слаще и слаще окутывало её хрупкое тело, голова как будто окунулась в дурманящей туман и девушка даже не почувствовала, как опустила обе руки на стол, положила на них голову и уснула. Не известно сколько она проспала: полчаса, десять минут, пять или же только успела закрыть глаза, как из удивительного мира Гипноза её вытащил такой родной и ненавистный ей голос. -Что Вы себе позволяете, мисс Уизли? Роуз нервно дернулась и в ту же секунду подняла голову вверх. На щеке почти успела отбиться тонкая складочка её школьной мантии. Она красной полосой сначала прорезала её скулу, а через несколько мгновений растеклась красным пятном по всей области щеки. -Простите, профессор, не знаю как это про… -Мисс Уизли, — Гермиона медленно и спокойно перебила невнятный поток мысли девушки, — у меня невольно сложилось впечатление, что материал по трансформированию человеческого тела в моем изложении действует на Вас как колыбельная на малышей. -Что Вы, профессор… — Роуз попыталась оправдаться, но Гермиона снова не дала ей возможности. -Если это так, тогда мне Вас искренне жаль, мисс Уизли, — Гермиона подошла к девочке немного ближе, — как известно трансфигурация, ЗОТИ, зельеварение и искусство заклинаний — четыре основных предмета в школе, изучение которых определяет будущее девяноста процентов наших учеников. Вполне возможно Вы себе решили, что раз уж Вы, мисс Уизли, являетесь старостой Хогвартса и дочерью Героев войны, то путь в успешное будущее Вам уже открыта. Роуз перепугано глядела на мать, как и все остальные ученики класса. Она знала, что Гермиона относилась к ней предвзято, всегда ожидала намного большего, чем от остальных, и что любое непослушание могло окончится для Роуз весьма плачевно, но то что она будет позорить её перед другими студентами, Роуз себе и представить не могла. -Но я поспешу Вас огорчить, это лишь крупица того, что нужно для достижения Ваших амбициозных мечтаний. Если Вы посчитали, что Вы настолько умны, что можете спать на моем занятии, значит вы намного глупее тех студентов, которые отказались их посещать изо недостатка знаний. Роуз не знала, что ей на это ответить. Протестовать не было смысла, ведь её мать все равно не даст ей себя оправдать, а ответить ей чем-то действительно достойным не позволяли усталость и перепуг. Так Роуз и сидела, глядя в два глаза на Гермиону, не в силах открыть рот. -Вашых знаний вполне достаточно чтобы тренировать первогодок к сдачи их первых экзаменов, а если уж Вы мечете попасть в престижный университет, а после занять высокую должность в Министерстве, думаю Вам нужно научиться уважать преподавателей и здраво оценивать свои возможности. Роуз нервно сглотнула. Она почувствовала как по телу пробежала мелкая дрожь. Она знала — это только цветочки, ягодки ещё впереди. -Надеюсь к следующему занятию Вы приблизитесь к этому, но сегодня я не желаю Вас больше здесь видеть. Собирайте свои вещи и уходите. Роуз ни секунды не медля, молча собрала всё, что стояло на столе и пошагала к выходу. -И кстати, чуть не забыла, — Роуз остановилась в дверном проеме не оборачиваясь, — пятьдесят очков с Когтеврана, за чрезмерную мудрость. Ещё секунду постояв, девушка вышла так и не поглядев на мать. Следующие три часа для Роуз прошли как в тумане. Занятий сегодня больше не было, и Роуз пошагала прямиком в свою спальню. Сердце переполняли смешанные чувства. Стыд и боль по отношению к себе переплелись с чувствами вины и ненависти к родной матери. Она все это знала. И не раз слышала, как много нужно учиться, заниматься, работать, чтобы достичь успеха в жизни, чтобы стать знаменитой, стать популярной, стать уважаемой и важной персоной в нужных кругах. О том, что нужно учить, сколько времени, с кем общаться, а с кем не общаться, какие навыки понадобиться ей в будущем, а какие нет. Все это Гермиона Грейнджер, тогда ещё Уизли, вбивала в её голову с шести лет, с того времени, как отправила в ту «престижную» магловскую школу. Она не забывала напоминать ей об этом каждый божий день, пока Роуз не начала её избегать. Но и тогда находила возможность больно её задеть и ущипнуть, напоминая о том, кем она должна быть, а кем не должна, при этом так же не забывая грязно оскорбить её отца. От этого на душе становилось ужасно больно и мерзко, но перечить Роуз не осмеливалась, ведь именно она контролировала их с Роном общение, и она в любой момент могла его урвать. Горькая мысль о папе пронзила её тяжёлую голову. Уже месяц она не получала от него ни одного письма, хотя отослала уже три совы. Каждый раз Меган (так звали её рыжую, как и все Уизли сову) возвращалась без ответа, и каждый раз Роуз горько плакала. Она так хотела увидеть слова папиной поддержки, любви, понимания, а в ответ получала только пустоту. С одной стороны отца, что перестал отвечать на её послания, с другой — мамы, которая, казалось, никогда её не любила, или напротив — любила черезмерно. Рассуждая об этом, Роуз вдруг поняла: как бы она сейчас не хотела оставаться одна, ей нужно поговорить с матерью. Ведь и её можно понять — «я сильно обидела Гермиону, уснув на её занятии». Собрав все мужество в кулак, девушка вышла со своей комнаты и пошагала в направлении кабинета заместителя директора. Всю дорогу она все больше и больше убеждала себя в том, что все делает правильно: мама желает ей только лучшего, поэтому так и вспылила, да и нельзя с ней затягивать ссоры — это добром не закончится. Медленно и тихо, взвешивая все слова, она поднялась по лестнице к её кабинету, и уже хотела говорить пароль, как вдруг заметила, что дверь незаперта, а за дверью слышан знакомый голос. Сначала Роуз хотела спуститься вниз и подождать, пока посетитель не выйдет, но вдруг она узнала чей это голос. В кабинете профессора был капитан её команды по-квиддичу — Ларри Каннингем. Роуз заколебалась, но что-то подсказывало ей, что нужно остаться. Немного отворив дверь, чтобы было лучше слышно, девушка приставила ухо к щели. -…просто уже не смогу найти замену, — голос Ларри звучал раздраженно, — игра через две недели. -Мене совершенно все равно найдёшь ли ты кого-то или нет, но Роуз должна покинуть команду до конца недели, — голос Гермионы был низок и уверенный. -А если нет? -А если нет то до конца недели команда Когтеврана останется не только без загонщика, но и без капитана. -А по какому это праву, позвольте спросить? — было слышно, что Ларри уже зол и ему становиться сложно держать себя в руках. — Я уже четвёртый год капитан, два последних года Когтевран одержал кубок, по каким таким причинам Вы меня отстраните? -По причинам профессиональной некомпетентности, — спокойно ответила она. -Чего? — не выдержал Ларри. -Подбирай слова, парень, — грубо прервала его Гермиона. — Роуз сегодня уснула на занятии. Это говорит о её чрезмерной усталости, если я захочу, все нужные колдомедики подтвердят, что виной этому твои изнурительные тренировки. -Но это не так, Уизли вчера уже пришла ко мне, будто не спала двое суток, — Ларри не унимался. -Странно, потому-что перед тем я встречала её в коридоре с профессором Флитвиком и она выглядела прекрасно. «Ложь. Ми не встречались с ней вчера. И позавчера. И на выходных она меня не видела». Злость и ненависть с новой силой разгорелись в сердце Роуз. Сонливость будто рукой сняли, дикое возбуждение окатило её тело. Внезапно захотелось влететь в кабинет и закатить скандал прямо там, но что-то её все же остановило, и в тот момент снова послышался голос Ларри. -Но команда тоже видела, что она устала, — Роуз почувствовала в голосе Ларри отчаянье. -Команда видела, что она плохо играет, — уточнила Гермиона, — но разве это обязательно усталость? -Профессор Грейнджер, даже если придёт комиссия и опросит всех моих игроков, каждый из них скажет, что я отличный капитан, — Ларри самоуверенно поднял голос и выровнялся, от чего Роуз стало немного спокойней. -Малыш, не забывай с кем ты разговариваешь, — Роуз услышала, как отодвинулось кресло профессора, — если я захочу и вся твоя команда подтвердит мои слова и комиссия. Моя дочь не должна играть в команде, ты меня понял? Каннингем молчал. Роуз трясло. -Да я в любом случае получаюсь в жопе… простите. Ну не могу я вышвырнуть её без причины, не могу, команда разозлится, откажутся играть или пойдут к директору. Роуз хорошо играет, если я её выгоню прямо перед игрой я и без вас лишусь значка капитана. -Тогда найди причину, — она услышала, что голос Гермионы немного поник, — ты сам говоришь, что она усталая на тренировках, это же отражается на игре. Вот тебе и причина. Ларри ничего не ответил. Молчала и Гермиона. «Ларри, пожалуйста…» -Хорошо, — Каннингем глубоко вздохнул, — я сделаю это, но только если она действительно будет плохо играть на следующих тренировках, иначе мне все равно как вылетать с команды. Роуз больше не могла там находиться, да и идти к матери она больше не хотела. Горячие слёзы мигом нахлынули на её красивые глаза. Она быстро побежала вниз мало заботясь от том слышно её или нет. За окном уже темнело и было слышно гулкий шум ветра. Роуз быстро шла по коридорам замка, вытирая рукавом слезы. Так больно, как сейчас ей не было уже давно, возможно и вовсе ещё не было, хотя она не была в этом уверенна. Это уже последняя капля. «Она отняла у меня все: отца, Джеймса, друзей, личную жизнь, свободное время, а теперь ещё и любимое занятие. За что она меня так ненавидит, Господи, за что?» Вдруг Роуз поняла, что находиться возле кабинета Лукаса Николсона. Ноги сами привели её в эту часть замка. Она стояла и смотрела на движущиеся буквы «Профессор зельеварения. Лукас Николсон». Она немного колебалась идти логово этого зверя, или все-таки бежать, но гадкое чувство пустоты решило все за неё — именно он ей сейчас нужен больше всего. И Роуз постучала в дверь. Сначала она не слышала ничего: ни шагов, ни голосов, ни скрипов. Она уже подумала, что возможно у него какое-то взыскание с каким-то правонарушителем, и даже почти обрадовалось тому, но внезапно дверь открылась. А на пороге стоял он — красивый, радостный, немного усталый профессор Николсон. -Для мене ещё найдётся немного того магловского чая? — сквозь слезы спросила она. Радостная улыбка сползла з его красивого лица. -О, Мерлин, — на выдохе ответил ей он, — конечно найдётся. Роуз перешагнула порог и он закрыл за ней дверь. В кабинете все было по старому: большой диван, маленький стол для чая, большой для работы, большая лампа в которой горел живой огонь и большой мягкий белый ковёр, на который Роуз любила становится босяком. -Что случилась, милая? — спросил он, усаживая её на диван. -Ничего такого, — тихо ответила она, — просто дурной день. Он хотел взять её за руку, но она вовремя её отвела — ещё только этого ей не хватало. -Снова мама? — спросил он уже наперёд все зная, а как по-другому, вить он её друг. -Нет, не мама, — шмыгнула носом Роуз, — профессор Грейнджер. -О, Роззи… — она уловила его сочувственный взгляд. -Не надо, не хочу говорить о ней, не с тобой, — немного резко ответила она, но Люк все понял правильно. -Так тебе какого чая? Чёрного? -Да, с бегемотом, — широко улыбнулась девушка, пряча за улыбкой последние капли слез — так они с детства называли бергамот. -Уже несу, — улыбнулся он в ответ. -Люк, а у тебя нету тех пирожных, которые мы раньше любили есть с этим чаем? -К сожалению нет, — покачал головою он. -Жаль, — Роуз снова приуныла. -Но я могу сбегать на кухню и принести, — весело сказал он. -Было бы чудесно. -Тогда я мигом. И он умчал, захлопнув за собою дверь. Роуз седела на диване и ей ничего не оставалось делать, как рассматривать его кабинет, пока он не вернётся, а будет это не раньше, чем через десять минут. Она встала на ноги подошла к окну. На улице уже никого не было, да и ночь подходила все ближе. Не увидев там ничего интересного, она начала разглядывать большие стеллажи, на которых стояли разные баночки, пакетики и коробки с компонентами к зельям. На небольшом столе стояли порошки разного цвета и запаха, а рядом с ними шесть котлов. Роуз подошла поближе и увидела, что это те же котлы, что она видела их с утра на занятии. Только одни горели, а другие стояли уже холодные — они были уже готовы. Роуз пропустила их и двинулась к следующему стеллажу, как вдруг ей в голову пришла ужасная мысль. Ужасная, но в тоже время такая правильная. Роуз повернулась к шести котлам и широко улыбнулась. «Ледяной поцелуй» был готов. Он был не просто готов, Люк как раз разливал его по баночкам, и две были уже заполнение. Но в котле оставалось ещё большая часть этой сыворотки. «Если возьму себе один маленький флакончик, он даже не заметит». Не долга думая, Роуз схватила один чистый флакончик из большого сундука рядом и аккуратно наполнила его до верху, после чего закрыла пробкой, бросила себе в карман мантии и быстро села назад на диван. Она понимала, что это неправильно, и незаконно, и что если об этом узнают, Люку влетит, да и ей тоже, но «Поцелуй» был её последний надеждой. Она не могла позволить Гермионе разрушить её жизнь до конца. «Всего две капли и смогу играть, как раньше, смогу выполнять все нужные дела, а когда будет возможность я буду спать». Двери открылись, вошёл радостный Люк, в руках у него был поднос с пирожными. -Поможешь? -Конечно, — Роуз взяла в руки поднос и положила на стол. Этот вечер она провела с Люком почти не ощущая ни тягот любви, ни угрызений совести. Всю свою жизнь мы с кем-то конкурирует. Иногда это дружеское соперничество, временами — это борьба ценою в жизнь. Но нужно помнить одно, при любом раскладе, исход всегда один: есть победитель, и есть тот, кого победили.