***
— Северус? Северус! — панические нотки в голосе Лили становились все более явными, когда, бросившись за зельеваром, она оказалась на гребне пригорка. — Стой! — ослушаться профессионально отработанного годами командной игры окрика не смогли бы и некоторые профессора, не то, что гриффиндорка. — Ты еще с подвернутой ногой ухни следом, что б мне совсем весело стало! — Давай быстрее там! — огрызнулась Эванс. — Он внизу! Лежит! Вдруг он расшибся! — Лежит. Уже. Отдыхает. Лечь рядом мы не стремимся, так что не стоит торопиться, — догнав, наконец, подругу, отчеканила хаффлпаффолка, всматриваясь вниз. — Это все из-за тебя, между прочим! — девушка обиженно засопела. — Кто сказал: «Дымом пахнет?!». Кто сказал: «Там люди»? Нашли, Мордред подери, людей, а? А теперь: «Давай не будем торопиться!» — «Люмус максима»! — сообщила Роланда, поднимая палочку: голубой огонек оторвался от кончика и полетел, роняя искры, вперед, освещая круто уходящую вниз тропу и теряясь в островках исполинских камней среди густых веток, таящихся в пелене дыма. — Как ты узнала, что магия… — Предположила, что эти валуны здесь не просто так. Я пойду вперед. Начнешь падать: хватайся за меня. Короткими перебежками от ствола к стволу деревьев девушки повторили путь Северуса. Слизеринец распластался на куче прелых листьев, словно специально для него сложенной внутри кромлеха, засыпанного внутри маленькой белой галькой, чудом не докатившись до центрального менгира. Первой к нему подбежала гриффиндорка. — Эй! — тряся Снейпа за плечи, позвала она. — Вроде ничего не сломал, даже шишки на затылке нет. Хватит валять дурака, Сев! Очнись! «Энервейт»! «Агуаменти»! Вспомнив, наконец, о заклинаниях, скомандовала палочке Эванс. Но даже поток холодной воды, брызнувшей в лицо слизеринцу, не дал никакого результата. Зато первые тяжелые капли дождя сорвались с неба. — Оставь его в покое, — посоветовала Роланда, задумчиво обходя каменный круг. — Мне здесь нужна твоя помощь. Что это за руны? Ты же разбираешься в этом предмете, так? А вот, кстати, и источник дыма… — она указала на выдолбленные в алтаре чаши, где курились охапки веток и травы. — Полынь… вереск… а это что? Священная трава друидов? Тис, мордред, этот дым ядовит. — Да в Мерлиновы подштанники твое любопытство, Роланда! — вспылила гриффиндорка. — Мы в Мордредовых дебрях! В какой стороне «Хогвартс», Моргана его знает! С Северусом непонятно что! Вокруг непролазная ночь, а все что тебя волнует: какой здесь проводился ритуал! Очень важный, мандрагора подери, вопрос! — В том то и дело! — хаффлпаффолка тоже, похоже, начинала терять терпение. — Умник нарушил круг, когда падал! Какой-то ритуал. И сейчас он явно не с нами. И как его оттуда возвращать — лично я без понятия! И я сильно подозреваю, что пока мы не разберемся с тем, во что он вляпался, Северус к нам не вернется. А ты стоишь тут и орешь на меня! — Роланда! — потрясенно прошептала Лили, резким переходом заставив Роланду повернуться и замолчать. — Скажи мне, что это не кровь! Что ты стоишь, как истукан?! Помоги мне его перевернуть и раздеть! Роланда быстро опустилась на колени рядом с парнем и начала ощупывать его затылок. Чуткие пальцы практически сразу наткнулись на мокрые волосы, оставляющие неприятный липкий след. — Сначала намочила его, а теперь панику разводишь. Это просто вода и, похоже, — хафлпаффолка поднесла ладонь к лицу и принюхалась, — киноварь. Приглядись, мне кажется, что ей и писали руны на кромлехе и менгире. Жалобно шмыгнув носом, Лили ушла в заданном направлении, не заметив, как Хуч украдкой вытирает испачканную руку о листья. Царапина на затылке зельевара хоть и была довольно длинной, но неглубокой, а значит, не заслуживала такого пристального внимания. — Дождь усиливается, — пожаловалась гриффиндорка, освещая люмосом себе путь. — «Метео реканто». У нас есть несколько минут… а потом придется уносить отсюда ноги, причем очень быстро… — Ну, да. Свои и Снейпа. Ты руны запиши или запомни, — посоветовала Роланда. — Кстати, неплохо бы найти его сумку. «Эпискей», — еле слышно проговорила она, направляя палочку на поврежденную многострадальную голову парня. — Куда записать, и где ты видишь его сумку? — фыркнула через плечо Эванс. — Записать — куда угодно, хоть на бутерброды, только быстрее! А сумка… Вроде бы, в трех шагах от тебя что-то похожее на нее лежит, не споткнись. — «Экземплум», — Лили направила вырвавшийся из палочки зеленый луч на руну ближайшего кромлеха, а затем перевела его на обертку бутерброда: на бумаге отобразился точно такой же знак. — «Флагрейт». Как же хорошо, когда есть магия! — чуть улыбнулась девушка, оставляя небольшой камешек со светящимся крестом у подножья первой глыбы. Кромлех состоял из семнадцати камней разной формы, высоты, материала. Руны искусно прятались в естественных углублениях или вечерних тенях, затрудняя поиск. Обойдя все семнадцать камней, Лили переносила руны на бумагу, стараясь выдержать такой же круг, отметив первый символ небольшой точкой. Осталось только перенести надпись с мегалита в центре круга. Девушка надеялась, что другой стороны бутерброда для этого хватит места. Сумка, как и предполагала Роланда, оказалась около мегалита, хищно раскинув ремень темной змеей, поджидающей невнимательного путника. Подобрав вещь с земли, Лили подсветила пространство вокруг, убеждаясь, что ничего не выпало. — Роланда, — повернувшись, воскликнула девушка, — ты что делаешь?! — Эванс только сейчас заметила, что подруга по несчастью уже почти сняла мантию со Снейпа. — Носилки! — ответила она, пыхтя от натуги. — А чем тебе не нравится «мобиликорпус»? Вы же часто его используете в квиддиче, — спросила Лили, поднимая светящийся камень из-под первого валуна, и произнеся: — «Фините Флагрейт». — А ты уверена, что магия внезапно не кончится? — скептически осведомилась Роланда. — Ещё одно падение с высоты, пусть и пары футов, вряд ли пойдет ему на пользу… Лучше дотащим. Только вопрос: куда? — Я за вон тем валуном, справа от менгира, видела груду огромных камней, на которые навалило деревья. Если сверху кинуть что-то непромокаемое, должно получиться хорошее укрытие. Давай просунем твою метлу в рукава мантии, как плечики вешалки, и подсунем под руки Северусу. Думаю, так будет проще его тащить.***
— Хорошо, что мы успели кинуть одеяло на эти деревья! — Да… И ты вовремя вспомнила заклинание превращения ткани в камень. Я о таком и не слышала… Тяжелые капли дождя отстукивали чечетку по каменной крыше их нового пристанища. — В этом нет ничего сложного. Вот такое движение палочкой, — Лили вывела весьма замысловатую фигуру палочкой, — произносишь «Дуро». Теперь бы мокрые дрова заставить гореть… — тяжело вздохнула гриффиндорка. — Учись, пока я жива… — Роланда взмахнула палочкой, направляя ей на небольшую горку камней чуть поодаль от входа, и произнесла: — «Лакарниум Инфламаре». Камни вспыхнули веселым сине-зелено-фиолетовым пламенем. — Молодец, Роланда. Но почему оно такое?.. — Главное, что оно теплое. Там… я откуда знаю, что это за камни? Может, тут медь, свинец и ртуть в одном флаконе, то есть камне? — Ты вот меня сейчас обрадовала, как никто и никогда в жизни! То есть, мы всё-таки умрем? Молодыми, но с перекошенными лицами? — Тебе-то какая будет разница? — недоуменно спросила Хуч, опускаясь на корточки и развязывая шнуровку своего рюкзака. — И вообще, ты чего панику развела на ровном месте? Это просто огонь! — прохрипел рюкзак голосом хаффлпаффки. — Да, он обжигает, но он же не жжет камень. Испарений нет. Давай лучше перекусим и согреемся. Замерзла до смерти. — «Темпус»! О, Мерлин! Уже половина десятого вечера! — Да, мы пропустили не только пятичасовой чай, но и ужин… То-то я думаю: чего так есть хочется… — Что?! Как ты можешь думать о еде в такой момент? — В какой? У нас кто-то умер? Так даже на поминках кормят… Сейчас бы хорошую порцию горячего чаудера. На сливках, с содовым хлебом, с рыбкой и креветками… — Сразу видно Хаффлпафф! Не дразнись! Рыбы нет, креветок тоже. Остались только бутерброды и пимикан. Роланда! Это же сумка Северуса! Что ты делаешь?! — Пытаюсь организовать нам хотя бы чай. Не думаю, что тебя обрадует фонтан из кипятка, поэтому я ищу что-то глубокое, в чем можно его заварить. — Так «Акцио» тебе в помощь. Магия же здесь действует. — Не хочу получить по лбу котелком: это больно. О, вот это должно подойти! Только что это за… хм-м… предмет? — Роланда крутила в руках медное нечто грушевидной формы с длинной деревянной ручкой с боку. — А… это джезва. Восточный вариант кофейника. — Думаю, для чая она тоже сойдет. «Релассио», — проговорила Роланда, направляя струю кипятка в джезву. — «Фините». Развернув сверток с заваркой, она всыпала щепотку и помешала. — Хорошо бы достать ромашки. Или мяты. От простуды, — вздохнув, отхлебнула из джезвы. — Хотя и так не плохо. Главное, горячее. Дашь бутерброд? — Роланда потянулась к Лили. В этот момент из угла, куда девочки дотащили слизеринца, раздался надрывный кашель. Подскочив от неожиданности и выдав пару непечатных фраз, девушки кинулись посмотреть, что случилось, в тайне надеясь, что Северус решил к ним вернуться. Однако вместо осмысленного взгляда, они увидели белки закатившихся глаз под трепещущими веками, стекающую тонкой струйкой изо рта воду. Северус бился, пытаясь вдохнуть, но словно тонул все сильнее. — Переворачивай, быстрее! — хватая парня за плечи прокричала Лили, но Роланде и не нужны были подсказки. Вдвоем они повернули Снейпа набок и прижали к земле. — Сделай что-нибудь! — крикнула Роланда глядя на Эванс. Выносливость игрока в квиддич позволяла ей лучше справляться с худощавым парнем. — А что я могу еще сделать? «Энервей» на него не действует, ты сама видела, — огрызнулась гриффиндорка. — «Анапнео»! Тоже не помогает… Поищи в его сумке, какое-нибудь подходящее зелье! Что-нибудь, что будит спящих, возвращает в сознание… у него должно быть что-то такое! — У него ни одна колба не подписана! — высыпая на мягкую листву содержимое карманов сумки, отозвалась Лили, — ничего не понимаю… — Ты же разбираешься в зельеварении, давай, нужно что-то делать пока не поздно. — А если я что-нибудь перепутаю? Слизь улиток с ядом гадюки? И он никогда не проснется! Это для тебя он всего лишь «фокайль сасанах», а для меня… — Я, кажется, извинилась! — Некоторые слова, Роланда, невозможно искупить простыми извинениями. — Я, черт возьми, и пытаюсь делать, что могу! — Да, предлагаешь напоить его всем сразу, вдруг он выживет! В этот момент тело парня под крепкими руками обмякло и упало лицом вниз. — Всё, можешь не спешить… Хотя… Тихо! Ты мне еще в обморок упади! Под дождь выпинаю! Он ещё дышит, и приступ прошел.***
— Северус, это ты там так гремишь? — Мама?! Я что? Дома?! Как я мог здесь оказаться? — Я довариваю зелье. Поднимайся ко мне! Северус, недоуменно оглянулся. Он прекрасно помнил болото, туман, силуэты и тинника, но сейчас он точно находился в узком коридорчике родного дома. Слева из кухни доносился аромат жаренной курицы. Справа в гостиной горел камин. А мама, его вечно зашуганная пьяным отцом, боящаяся даже произносить слова «зелья» и «магия», мама спокойно варит зелье на чердаке. Где всю его жизнь было выбито окно, и валялась куча хлама «на всякий случай». — Мама… — почти простонал Северус, пытаясь удержать слезы… — Я так скучаю по тебе…. — Я тоже соскучилась, сынок, — приглушенный голос ласков, как бывало лишь в те моменты, когда отец не мог их услышать, — Подожди чуть-чуть: мне немного осталось. Объятая голубым сиянием землеройка прошмыгнула мимо парня, смешно перебирая лапками, и направилась вверх по лестнице. Она была такой же старой, как и всё в этом доме. Ступени, темные, почти до черноты, и не скажешь, что это когда-то был дуб. Такие же перила с истертыми колоннами. Третья, четвертая и девятая ступеньки скрипят, если наступаешь справа. Шестая и восьмая — если наступаешь слева. Полутусклая лампочка, покачиваясь, висела почти под потолком, больше пугая, чем помогая. Чуть поколебавшись, Северус практически взлетел на чердак. Тяжелая дверь была приоткрыта. — Сидр, хмель, полынь, — парень, принюхавшись, привычно вычленил главные ноты в запахе. — Мама, ты что, варишь Самайновское зелье? Остановившись на пороге, он с удивление рассматривал преобразившийся чердак. Где мусор? Где старая, сломанная мебель? На чистом полу плоскими камнями был выложен большой круг. Внутри него на медной жаровне располагались бревна вперемежку с пучками травы. Еще один каменный круг отсекал жаровню от остального пространства. Под потолком висели гирлянды из бархатцев, вереска, тиса и бузины. — Да, милый, — улыбнулась женщина, не отрываясь от помешивания. — Так быстро определил… Ты у меня такой умница! Глядишь, через год-два после школы и подмастерьем станешь… — Мама… я уже… Я неделю назад сдал экзамен на подмастерье зельеварения. — Да ты что?! Ты — моя гордость! Расскажешь подробнее? — Это целая история… Помнишь журнал «Вестник зельевара»? В конце августа они открыли рубрику «домашняя лаборатория», и я отослал туда тот усовершенствованный рецепт «масла для метел». Его напечатали, и более того, сам редактор, профессор Гавренсон выступил рецензентом, заинтересовавшись предложенной методикой. Он пригласил меня посетить редакцию, вместе с моим наставником. Слагхорн чуть не лопнул от гордости! Но я знал, что вместо него рядом должна была быть ты! Редактор вручил мне приглашение от гильдии зельеваров и портключ-допуск на экзамены кандидатов в стипендианты. Оказалось, ГЗММ ежегодно оплачивает обучение пятерых студентов со всего мира до уровня Подмастерья с последующей аттестацией. Я набрал нужные баллы. Эйлин кивнула. Ее быстрые умелые руки ни на секунду не останавливались во время рассказа, помешивая, разливая по тонким фиалам и запечатывая воском сосуды.***
— Роланда… — позвала Лили. Голова Северуса покоилась на ее коленях, пока хаффлпаффолка обустраивала на земле нехитрую лежанку из веток, листьев и одеял. — Что? Ему хуже? — обернулась девушка. — Он побледнел, но дышит так же ровно… Роланда, а что мы будем делать, если он умрет? — Копать, — рассудительно отозвалась Хуч. — Вспомни лучше что-нибудь приятное… Вы же с детства знакомы? Есть поверье что, если о человеке говорят, он чувствует зов. Попробуй, вдруг поможет. — На углу нашей улицы была шоколадница, — улыбнулась Лили. — И каждый день по дороге домой мы останавливались, чтобы поглазеть на пирожные, конфеты, мармелад… У нас с Петуньей строгая мама, она считала, что сладкое вредно, и мы копили карманные деньги, чтобы тайком полакомиться. Решать, что вкуснее, предвкушать покупку было даже приятнее! На марципановое пирожное нужно было копить три дня, а на карамельный леденец — два, и еще оставалось, чтобы на следующий день добавить и купить новый. Петунья так и делала. А Северус говорил, что в шоколаднице живет крыса… Мы делали вид, что верим ему, но на самом деле всегда знали, что у него просто нет карманных денег. Гриффиндорка вздохнула и, машинально полезла в карман, ища по старой привычке конфету. Однако там обнаружились только бутерброды. Передав один Роланде, она рассеянно отогнула уголок обертки, надкусила хлеб и продолжила рассказ: — Однажды, Петунье не хватило, потому что она потеряла монетку. Тогда она сказала, что знает большой секрет, но не расскажет, если я не добавлю ей для покупки. Северус отговаривал, но мне было любопытно так, что я согласилась. И тогда Петунья рассказала, что мама заказала на мой день рождения огромный шоколадный торт! И посоветовала пригласить гостей только с хорошими подарками, иначе лучше мы съедим его сами. А Северусу нельзя, потому что он придет с пустыми руками. — И ты его не позвала? — Позвала, конечно… Он пришел и принес мне целую плитку шоколада. Петунья так смешно злилась! Ему ведь неоткуда было взять деньги! А я смеялась громче всех и никому не сказала, что он, должно быть, украл ее… Я не хотела, чтобы кто-то думал, что мой друг — вор. — О! Да он растет! Сначала шоколад, потом мантия… Что будет следующее? — Что?! Мантию он не крал! Или ты хочешь сказать, что мы тоже воровки? — «Если уж ты упал, постарайся хоть что-нибудь поднять с пола, пока лежишь» — как говорит моя бабушка, — увидев ошарашенные глаза напротив, пояснила: — Одежда для нас — это необходимость, а вот мантия для Северуса — это уже излишество. — Между прочим, Северус нас спас благодаря этой мантии! И ничего! Ничего не попросил взамен! А ты его еще и обозвала! — воскликнула Лили, нервно скомкав бумагу от бутерброда. — Стой! Там какие-то руны. Откуда они? — Они были начертаны на кромлехе и менгире. — Сможешь перевести? Я в них почти не разбираюсь.***
— Мама, а зачем так много зелья? — Сечерус с удивлением рассматривал шесть одинаковых фиалов с зельем, аккуратной шеренгой выстроившихся на столе. В детстве, когда они с мамой сбегали от отца в ближайший лес для проведения самайнского ритуала, хворост в рунном круге смачивали двойной порцией зелья. Этого хватало на пятиминутный разговор с духом умершей прабабушки, Летицией Принц. Старушка говорила стихами, туманными пророчествами, предвещающими не то скорую смерть единственному мужчине рода, не то какой-то своре. И дольше её терпеть мама не видела смысла, а другие родственники никогда к ним на огонек не приходили, поэтому зелье и не варилось в таких объемах. — Я хочу подольше с тобой поговорить… — Я умер?! В том бочаге?! — Нет, солнышко. И тебе пора возвращаться. — Как?! Я же только что пришел?! — Время… его практически не осталось… Я не успею тебе ничего объяснить. Да и не ожидала тебя увидеть на Самайн, ведь ты сейчас должен быть в школе, поэтому и подготовила тебе воспоминания. Надеюсь, ты найдешь в них ответы. Рассмотри внимательно содержимое своей сумки, — она быстрым движением достала резную шкатулку из ящика стола и протянула ему, — и не забудь, что твои часы работают, как компас для магических линий. Я люблю тебя, сыночка, — она притянула ребенка в объятья и поцеловала. В этот миг всё вокруг померкло…***
«О, благодать, спасён тобой Я из пучины бед…» Разносилось над стылой болотной гладью. Северус моргнул: в начале ему почудились дивные, ангельские голоса, но затем он понял, что ошибся. «Был мёртв и чудом стал живой…» Напевал мелодичный баритон себе под нос. «Был слеп и вижу свет». Голос приближался, и слизеринец обернулся, увидев низкую коренастую фигуру в походной одежде и с ружьем, что спускалась по тропинке вдоль реки. Туман рассеивался, возвращая миру краски. «Прошёл немало я скорбей, Невзгод и чёрных дней…» Человек скрылся среди огромных валунов, и Снейп опрометью кинулся следом, боясь потерять мужчину из виду. «Но ты всегда была со мной, Ведёшь меня домой». Он торопился, но, кажется, никак не мог нагнать смутно знакомый силуэт, пока тот не остановился на берегу небольшого ручья. — Сэр! — окликнул человека Северус. — Простите, сэр! Вы должно быть Фрэнсис Койгреч? — А-а-а. это снова вы, юноша, — обернулся, закидывая в ручей магическую «удочку», мужчина. — Рад вас видеть. А где ваша очаровательная подруга? — Что, простите? — удивленно помотал головой зельевар. — Мы знакомы? Моя подруга? — Значит, я все-таки схожу с ума, — добродушно улыбнулся Койгреч. — Жаль-жаль. Эта гриффиндорка меня почти убедила или… Вы ведь Северус? — Да, — растерянно кивнул Снейп. — Погодите, вы видели Лили? Где она? Роланда с ней? — А это кто? — плеск воды отвлек мужчину, и он сноровисто принялся подсекать рыбу. — Ладно… неважно, где Лили? — сосредоточился на главном вопросе слизеринец. — Я бы на вашем месте, задался иным вопросом, — рассудительно отозвался маг, вновь забрасывая «удочку»: — Где сейчас находитесь вы? Разумеется, я говорю не о пространстве-времени. В наших условиях, это относительные понятия, а о… — Самайне? — Путешествиях отдельно от тела, — закончил Койгреч, — но ваше замечание весьма логично, должен признать. И служит той самой причиной, по которой, судя по всему, вы оказались в Серых Холмах. Вторая рыба присоединилась к той, что уже лежала в корзине. — Вы тоже здесь из-за Самайна? — Отчасти. Наша экспедиция оборвалась на самом интересном месте. Но мне повезло: по крайней мере, я еще жив, — покачав головой, он направился вверх, через густой подлесок пробираясь к черному как смоль провалу торфяного болота. — Повезло? Еще жив? Что вы хотите этим сказать, сэр? — Молодой человек… Что вам вообще известно о поверьях Самайна? — Календарь древних кельтов делил год на темную и светлую его части. С праздника Самайна начинались темные времена и заканчивалось лето. Это праздник поминовения усопших родственников и близких людей. В этот день, если верить преданиям, духи умерших получают свободу — но только до рассвета 1 ноября. В ночь Самайна усопшие родственники проведывают живых близких людей, наблюдают за празднованием и даже принимают в нем участие. И это лучшее время для того, чтобы пообщаться с ними. В ночь Самайна в мир живых выходят и злые духи, а также другие представители нечистой силы. Они пользуются отведенным им временем в своих целях. В ночь Самайна открываются иные миры, и духи бродят среди людей. — Почти-почти… Но это далеко не всё, — за это время мужчина успел выкопать из торфа ивовую корзину с тряпичными свертками. И увидев недоуменный взгляд парня, пояснил: — Захоронение в торфе — хороший способ сохранения продуктов. Несколько хлопотный, правда. Без заклинания обнаружить что-либо сложно. — Имеете ввиду «Manifestatio occulti»? — уточнил Северус, и, дождавшись одобрительного кивка, добавил: — Так что же я упустил? — Почему в ночь Самайна нельзя одному выходить на улицу?***
— Я, кажется, поняла кое-что… — воскликнула Лили, потрясая бывшей оберткой от бутерброда, — смотри… — Замолчи, — прошипела Роланда, напряженно к чему-то прислушиваясь, стоя в импровизированных дверях. — Но это может помочь, послушай… — Заткнись, — она быстро пересекла небольшое пространство, схватила сумку Северуса и начала доставать какие-то только ей ведомые пакеты, пакетики и пучки трав, складывая некоторые обратно. — Достань палочку и будь готова. Не люблю незваных гостей! — Что?! — Цыц! Истерить будешь после. Положи Северуса. Последние мозги парню отшибешь! И не затопчи! — придирчиво принюхиваясь, она начала подкладывать в пламя сушеные веточки и соцветия: всё, что доставала и не отбраковывала. — Опять обзовешься «фокайль сасанах»?! Нет, что бы толком объяснить, что случилось! — Мне послышалось хлопанье крыльев. Будем надеяться, что это просто ночной хищник вылетел на охоту. Но лучше быть наготове. — Что?! — Лили, не обращая внимания на шипящую хаффлпаффовку, выскочила из укрытия. — «Сальвио гексиа». По временному жилищу прокатилась волна магии, а на улице раздался душераздирающий крик. Не то стаи диких гусей, не то плачь ребенка, не то вой волка. Или всё разом и одновременно. — Ты совсем сдурела?! — тут же встретил её радостный комментарий, стоило только девушке забежать обратно. — Верно Снейп про вас говорит: «гриффиндор головного мозга»! Ты почему это раньше не сделала, когда устанавливала защиту от дождя?! — Я еще и виновата?! Это что сейчас было? — Догадайся с трех раз! Отличница… Девушки резко замерли, глядя на мигающий угасающий костер. Резкий порыв взметнул листву, укрывшую пол их ночного приюта, забираясь под одежду. Крик повторился, и, как будто, ближе, пробирая до костей. — «Протего»! — вспышка из палочки взметнулась и тут же опала, исчезнув как туман в летний день. — «Люмос максима»! — заклинание Лили вышло чуть более сильным, видимо, меньше расходуя силу волшебницы, и высветило бледное лицо с темными провалами глаз и огромной пастью и костлявую руку с занесенным пальцем, пытавшимся постучать о камень при входе. — А-а-а-а!!! — дружный женский крик разнесся над поляной, пугая местных жителей, кто еще до этого не убежал. — Да чтоб тебя! — в сердцах приложила Роланда, отправляя метким броском пучок зажженной травы прямо в незваную гостью. — А-а-а-а!!! — третий крик разнесся по поляне, надежно загоняя в норы тех, кто еще держался…. Светящийся неопознанный летающий объект подожженной простыней заметался по поляне. — Ружье! Где у нас ружье… Модред побери! — неудачно метнувшись в сторону, Лили зацепилась за ремень брошенной сумки и больно ударилась коленями о камень. — Ни черта не видно! — Точно! У нас же есть жидкий «люмос»! — Роланда с победным вскриком вытащила из кармана небольшую пузатую колбу и встряхнула. Мягкий белый свет озарил даже дальние углы их жилища. — Вот же оно! Держи! Не знаю, что ты хочешь, но делай быстрее: она возвращается! Силуэт, еще пару мгновений назад, освещавший ближайшие окрестности, резко развернулся и с огромной скорость ринулся обратно к укрытию подростков. Высвобождая ногу из коварного ремня, Лили увидела выпавшую коробку с патронами. Не аккуратно вскрыв её трясущимися руками, она увидела небольшую вложенную упаковку с большим белым ромбом в красной рамке, внутри которой разлетался на осколки шар, и надписью на крышке «гремучее серебро». В коробке лежало несколько запаянных стеклянных ампул с белыми игольчатыми кристаллами. — Роланда, ложись! Девушка понятливо упала на пол, закрыв голову руками. В этот момент Лили, замахнувшись, кинула одну ампулу в стремительно приближающуюся нечисть. Тихий звон разбившегося о фигуру стекла утонул во взрыве. Сохранившееся одеяние занялось с новой силой, в то время как в местах попадания вещества вспыхивала сама нечисть. — И почему ты в квиддич не играешь?.. — пробормотала Роланда, поднимаясь с такого родного пола, глядя на осыпающиеся пеплом останки их ночной гостьи. — Такой талант и пропадает… — Кто о чем, а ты о квиддиче… — выдохнула побледневшая грфииндорвка. — Надеюсь, она была одна… — Обычно банши парами не ходят, — ответила Роланда, поднимая с пола сухую ветку и направляясь на выход. — Положи сухие бревна в круг кострища, пожалуйста. — Ты куда?! — За огнем… Магии по-прежнему нет, не пропадать же добру?.. Через пару минут в их укрытии весело потрескивали дрова, постепенно наполняя его теплом. В кружке, поставленной на самый край кострища, начинала закипать вода, а на камнях под напряженным взглядом желтых и зеленных глаз грелись бутерброды…***
Северус замолчал, пытаясь припомнить ответ на вопрос мага, пока тот, вынув из корзины несколько ломтей сыра, запечатывал закладку. — Простите, сэр, — слизеринца отвлекло внезапное наблюдение, — магия… она работает у вас постоянно? Без перебоев? — Хотелось бы мне ответить утвердительно, — вздохнул Койгреч, — но все время двигаться вдоль силовых линий я не могу. — У нас магия тоже постоянно куда-то пропадает! — он потер переносицу. — Я не понимаю почему… — О, это очень просто, — мужчина махнул рукой. — В Холмах все работает не так, как мы привыкли… Вообще Холмы это скорее не «место», а «промежуток». Некое измерение между «вчера» и «завтра». Сложность лишь в том, что это может быть «вчера» и «завтра» Самайна любого года в любой точке мира, будь то Япония или Северный Полюс. Пространство и время здесь ничего не значат, они могут искажаться, что позволяет, например, духам мертвых посещать живых, если те укажут путь. — Но, сэр, — возразил Северус, — это противоречит исследованиям профессора Сора Крокера. Вы утверждаете, если я верно понимаю, что можно войти в Холмы в 1400 году и выйти в ХIХ веке. А в своей монографии профессор говорил, что тело последнего путешественника во времени при переносе обратно из средневековья в наши дни разрушилось, постарев на века. — Поспешный вывод выпускника Равенкло и Пражской академии, не разбирающегося в ритуалистике, — фыркнул Койгреч. — Они взяли за основу простую аппарацию в пространстве и заменили величину расстояния на величину времени. Что здесь могло пойти «так»? Юноша, если в карман поместить монету, где она будет находиться? — Между слоев ткани, я полагаю. — Верно. А если в кармане дырка? — Упадет в подкладку. — Именно. Подкладка реальности — магия. Ее линии пронзают пространство-время, являясь еще одной осью координат. Когда вы двигаетесь вдоль нее — магия работает. — А можно выйти обратно? Домой? — Теоретически можно. Если найдете точку с нужным искривлением пространства. И у вас хватит магии на данный переход. — А у вас не хватило сил или не нашли такую точку выхода? — У меня хм… скажем так, возникли не зависящие от меня… Последнее слово мага утонуло в раскатистом животном вое. Койгреч вздрогнул и скинул с плеча ружье. Первый голос поддержал второй, леденящий душу звериный рык прозвучал совсем рядом.***
— Так что ты мне хотела сказать, до того как нас… гмм… прервали, Лили? — Я хотела сказать тебе спасибо… Сейчас, то есть хотела сказать. Если бы не твой слух, эта тварь застала бы нас врасплох. Мордред, я даже не знаю, что бы тогда было… — Не сильно это нам помогло… Мерлин! Мы постоянно забываем, что нельзя полагаться здесь на магию. Если бы я не поленилась и разожгла обычный костер, все было бы проще. Она бы вообще не подошла, потерпели бы вой и все, — буркнула Хуч. — А ты храбрая, Лили… Настоящая гриффиндорка. Я имею ввиду, — она замялась, — я бы не рискнула покинуть укрытие, чтобы наложить защитные чары. Даже если бы не подозревала, что это банши. — Да я понятия не имею, что это за зверь…- гриффиндорка подошла к Северусу проверить пульс. Убедившись, что парень до сих пор с ними, хоть и не подает признаков жизни, она вернула его голову к себе на колени. — И что ей было нужно! — Боюсь, ее привлек Северус, — Роланда запнулась и быстро соврала: — Банши чувствуют спящих. В Ирландии «баньши» переводится как «женщина из сидов», из потустороннего мира. По нашему верованию, они охраняют последнего в старинном роде. — И ты думаешь, что Северус принадлежит к старинному роду? — удивилась Лили, вспомнив, в каких условиях жил предположительно наследник чего-то. — Кто знает… Он же Слизеринец. — Наследник и воровал шоколад… Вряд ли… — Не, может, и ты наследница… Я-то откуда знаю? Волосы рыжие, густые, волнистые, глаза яркие… Я, правда, не помню у них именно зеленого цвета… — «стерва, каких мало», — про себя добавила Роланда. — Но так… почти вылитая Прюэтт. Даже в рунах, как в английском алфавите, разбираешься. — Да что б меня такая страховидна охраняла! Я поседею быстрее. Кстати, про руны, — Лили развернула почти забытый бутерброд и продолжила. — Судя по ним, Северус сам очнется, как только его «отпустит» магия прерванного ритуала. — А что за ритуал, ты можешь понять? — Роланда! Я может, и Прюэтт, но ритуалы мы в Хогвартсе не проходили, как и в начальной школе Коукворта. — Значит, как обычно, в полночь. — В смысле «как обычно»? Я думала, это только в сказках все заканчивается в полночь. — Конечно! — горько рассмеялась Роланда. — Все это сказки. Зачем, по-твоему, они придумываются? Просто глупым взрослым нечего делать? Нет! Они нужны, чтобы рассказать детям о мире магии, научить и предостеречь их, не напугав до смерти! Йольский старик приносит подарки! Здорово, правда? Только непослушных ребятишек он сажает в мешок и уносит под землю. Зачем, как думаешь? А Йольский кот проверяет, все ли в шерстяных обновках! И забирает тех, у кого их нет! В глухом лесу стоит пряничный домик с леденцовой крышей и марципановыми дверьми, мечта малышей! Только внутри живет старуха, которая ест сладкоежек. Нельзя в полдень работать в поле, иначе Полуденица заберет. Не ходи на Самайн за туманом — домой не вернешься. — На Сайман за туманом… — задумчиво пробормотала девушка… — Ты бы еще сказала: «разбудить как Белоснежку поцелуем». В этот момент слизеринец вздрогнул и, распахнув глаза, пулей сорвался с колен девушки. Точнее попытался сорваться: Лили, успевшая запустить пальцы в его волосы, дернула за черные вихры, удержав парня на месте. — О, полночь бьет! — не удержалась от комментария Роланда. — Эй, ты ему скальп не сними… от страсти… — Да на кой он мне сдался?! — спихивая с колен Снейпа, фыркнула гриффиндорка. — А мне, казалось, ты переживаешь… — Волки! — Мы? Сев, ты так сильно головой ударился? Северус резко вскочил на ноги и, не обращая внимания на то, что его сильно качало, принялся быстро оглядываться по сторонам. Сконцентрировав взгляд на ошарашенных девушках, он немного успокоился. «Обе мои головные боли на месте», — с облегчением отметил он про себя. — А где Койгреч? — явно ещё находясь где-то там, спросил он более спокойно. — Койгреч? Койгреч?! Ты!!! — Лили аж задохнулась от возмущения. — Ты самовлюбленный, бестолковый, безмозглый идиот! Ты зачем полез на эту тропу без света?! Мы тут полночи таскаем твое тело по лесу, оберегаем и пытаемся не дать задохнуться, а его волнует только, где какой-то там Койгреч? Больше ты ничего не хочешь спросить? — Есть что-нибудь поесть? — Что? Что?! Ну, всё! Мне это надоело! Я пошла спать! — резко развернувшись, она схватила одеяло и ушла в дальний угол. Расстелив одеяло и кинув в него согревающие чары, Лили завернулась по самые уши и притворилась спящей. — Ну, раз спрашиваешь за еду, значит живой, — вынесла вердикт Роланда, понимая, что вводить Северуса в курс происходящего придется ей.