Быть с тобой

      Микель набрал еды в тарелку и принялся наслаждаться ужином. Взяв очередной стакан лимонного сока, он увидел гриффиндорку, что села напротив него. Девушка заметила парня, они смотрели друг на друга пару секунд, но Фай смутилась и отвела взгляд. Микель продолжал смотреть, его интересовало, способен ли он одним лишь взглядом заставлять людей чувствовать себя неловко. Слизеринец был уверен, что девушка отвернулась, потому что он был слишком устрашающим. «Неужели я слишком грубо себя повел?» думал он, как резко из пола между столами факультетов вынырнуло привидение, на мгновение Микелю показалось, что это одна из мрачных монахинь, но его глаза встретились с Тесс. Сердце парня чуть не вырвалось из груди, по телу повалил жар, дыхание участилось, он проморгался, но это была правда: Тесс парила перед ним. — Тесси! — он запрыгнул прямиком на стол и потянулся к ней, сидящие рядом утихли и наблюдали, даже преподаватели отставили бокалы, но никто и не подумал сделать замечание. Привидение подняла голову, указала пальцем вверх, после чего резко взмыла и растворилась в ночном небе заколдованного потолка. Прижав руки к груди и пытаясь хоть как-то угомонить биение сердца, Микель смотрел на снежную бурю вверху. Заметив, что некоторые преподаватели поднялись со своих мест и приготовились его отругать, юноша спрыгнул со стола и побежал, расталкивая на пути вошедших в зал. Слизеринец направился на восьмой этаж, его накрыла эйфория, казалось, что все снова будет как прежде. Три года со дня знакомства они почти каждый день проводили вместе, бег для него означал, что Тесс рядом. Пробежав последние ступени, Микель остановился и перешел на медленный шаг, приводя дыхание в норму. Просторный и пустой восьмой этаж казался самым атмосферным местом, уступая лишь Большому Залу. Проходы под арками часто вели в тупики, создавалось ощущение, что в некоторых стенах не хватает дверей и других комнат. Столько места, а здесь всего лишь небольшой кабинет Флитвика. Именно за эти свойства влюбленные парочки часто выбирали восьмой этаж как укромное место для уединения. Увидев одну из таких парочек, Микель затаил дыхание и тихо прокрался, чтобы не спугнуть ребят. Вот где-где, а у гобелена Варнавы Вздюченного никто бы не захотел романтично проводить время, потому слизеринец направился к нему и не прогадал: Тесси стояла повернувшись спиной к гобелену и смотрела на стену перед собой. — Где ты пропадала? — подойдя ближе, спросил парень, — мне тебя не хватало. Тесс ничего не ответила, она медленно поплыла в стену напротив, развернулась и, наполовину растворившись, движением руки позвала парня за собой. Микель протянул руку и прислонил ее к холодной каменной стене. От центра его ладони камень начал превращаться в дерево, он отдернул руку от испуга, перед ним появилась дверь.       Микель вошел в круглое помещение. Яркий свет на короткий миг ослепил его. Пение птиц, свежий и прохладный ветер, ощущение открытого пространства. Слизеринцу казалось, что он шагнул в чей-то сон. Помещение напоминало Большую лестничную башню Хогвартса, но без этажей, свет лился из высоких окон, за которыми был день и ясная погода. Приглядевшись, юноша заметил, что это были вовсе не окна, а зеркала в оконных рамах, которые отражали происходящее внутри, но не друг друга. Вместо коридора из отражений фоном служили дворики Хогвартса, в каждом зеркале другой. Микель стоял на траве, очень яркой и насыщенной. С пола вздымались ветвистые и сухие деревья, а по каменным стенам, плавно обходя зеркала, вились лианы. По залу летали небольшие блоки со ступеньками, они казались вырванными кусками из разных лестниц в замке. Одни крутились на месте, другие передвигались вверх и вниз, некоторые качались слева направо. На самом верху, прямо под потолком, который проецировал звездное небо, прямо как тот, что в Большом Зале, слизеринец увидел возлюбленную. Лестницы вели к ней. — Почему ты убегаешь от меня? — лестницы остановились, птицы утихли. Девушка смотрела на него, но не отвечала, — Не молчи, Тесс! Что я должен сделать? Тесс снова позвала его движением руки. Ближайшая к Микелю лестница подплыла к его ногам и застыла. Он понял, что должен был сделать. Парень поднялся на первую ступень, другие лестницы снова начали свое движение, а птицы вновь запели. Парень узнал одну из песен, которую слышал очень давно, он не понимал как и почему, но птицы напевали "Even the greatest stars find their face in the looking glass"       Микель вновь бежал, бежал вверх к ней, его переполняла тревога, но не страх перед высотой. Он боялся, что за долгое отсутствие его Тесси стала другой, она уже не казалась той доброй и радостной девушкой. Если раньше он бежал ради игры, то сейчас это было испытанием, один неверный шаг, и он больше никогда ее не увидит, как бы ни старался. Парень абсолютно не понимал, что произойдет, когда он доберется до нее. Но надеялся на лучшее: Тесс вернется к нему и все будет как прежде. Он еще был на середине пути, когда выдохся, расстояние между лестницами становилось все больше, а чем выше они находились, тем хаотичнее было их поведение. Птицы пытались сбить его с ног, раздражали. Девушка просто наблюдала. И вот, почти обессиленный, подвернувший ногу парень, пытался собраться с силами, чтобы ухватиться за ступень на последней лестнице, которая резко дергалась вверх, когда подлетала максимально близко к нему. Лестница возвращалась вниз, к парню, он приготовился. Мысленно отсчитывал секунды до прыжка. Птицы мешали, мелькали перед глазами, но он прыгнул. Слизеринец ухватился за ступень, подтягиваясь в попытках залезть, его ногти больно впились в камень, они ломались и кровоточили, обезумевший от боли он все равно не отпускал ступень, продолжая карабкаться. Девушка смотрела. Всплеск адреналина помог слизеринцу забраться. Бешеная лестница замерла, а птицы нарочно врезались в парня, он чувствовал их клювы и цепкие лапы на спине. Микель не поднимался на ноги, он стоял на коленях и опирался на руки, пытаясь отдышаться. Крики птиц неприятно били по ушам, его пальцы дрожали и кровоточили. От боли и внезапного стресса текли слезы, холодный пот пробирал все тело, голова кружилась. Слизеринец чувствовал, что это конец, он добрался, а она за его спиной, и теперь девушка точно даст ответы, ведь он их заслужил. Немного придя в себя, Микель обернулся и начал медленно подниматься к ней. Выпрямиться перед Тесс было очень сложно, тело дрожало, ноги не держали, но он кое-как смог. Задыхаясь и всхлипывая, Микель снова спросил: — Почему? — Тесс молчала и смотрела, будто сквозь него, — М-мы сможем быть вместе? — парень терял сознание, но всеми силами пытался удержать себя на ногах. — Ты ведь постараешься, чтобы мы были вместе? — наконец-то он услышал ее голос. Сквозь боль и слезы Микель улыбнулся. Что-то невидимое сильно толкнуло его в грудь, и он начал падать; теряя сознание, слизеринец тихо ответил «да». Полет, казалось, длился вечно, перед тем, как его глаза закрылись, он увидел, что Тесс улыбнулась ему в ответ.

***

      Фай надела черную дутую куртку на пуговицах, главным преимуществом которой были очень большие карманы, позволяющие спрятать в них все и не таскаться с сумкой. Девушка замоталась в гриффиндорский шарф, черные джинсы заправила в бордовые ботинки и не забыла про варежки с расцветкой факультета, которые связала ей мама. Эффектно достав волосы из куртки, она последний раз взглянула в зеркало и очень уверенным шагом направилась к главному входу замка. Спускаясь по лестницам, она старалась не замечать взгляды проходящих мимо учеников, в ее голове играла эпичная песня какой-то рок-группы, которая очень привязалась на каникулах дома. Учеников ждали кареты, казалось, что сегодня абсолютно вся школа направляется в Хогсмид. Фай заняла место рядом с ловцом ее команды. Себастиан обрадовался ее компании и поделился кексами, которые набрал за завтраком. Кареты тронулись. Девушка наслаждалась погодой и спокойствием, предвкушала прогулку по заснеженным улицам любимой деревушки. Откусив кусочек кекса, девушка улыбнулась, он оказался лимонным. — Слышала, Фай, — парень говорил с набитым ртом, — тот твой дружок со слизерина упал с лестницы вчера ночью. Без сознания его нашли, прямо в центре вестибюля, кажется… — Себастиан не успел закончить, как Фай накинулась на него. — Что? Он живой? — девушка чуть ли не кричала, у нее перехватило дух, ком в горле перекрывал дыхание. — Живой он, — ответил кто-то позади. Фай обернулась, в соседней карете сидели ребята из слизерина. Парень, который ответил, был такой высокий, что с трудом помещался в карете, макушки голов сокурсников еле дотягивались до его плеч. — Пару ушибов и ногти содрал, на самом деле ничего серьезного, лежит, чай пьет. Ты мне вот что скажи, гриффиндорка, — его тон поменялся на более шутливый, он еле сдерживал смех, перед тем как спросить, — как там твои ворота после его квоффла? — противный смех слизеринцев прокатился эхом. — Идиоты, — Фай покрутила пальцем у виска и села, уставившись на дорогу и скрестив руки на груди. — Это правда? — тихо спросил Себастиан. — И ты туда же… — девушка закатила глаза. — Нет, не про это, спрашиваю, это правда, что слизеринец тот с ума сошел? — наклонился Себс и говорил шепотом. — С чего ты взял? — Поговаривают, что он за той девушкой- привидением гонялся. — Я не знаю, Себс, но поверь, он не сумасшедший, должна быть какая-то причина, и я ее найду, — защищала гриффиндорка слизеринца. Школьники приехали в Хогсмид. Фай любила сначала пройти пешком до самого конца деревушки, а уже по возвращении заходить в лавки. Первые несколько минут прогулки с ней разделил Себс, но кинув на прощание «еще увидимся», ловец гриффиндора шмыгнул в «Три метлы». Девушка заметила в баре других членов команды, те через окно звали ее к себе, но она отказалась, показав рукой, что идет в другую сторону. В кафе мадам Паддифут она взяла горячий напиток в железной кружке и грела об него руки, пока тот еще был слишком горячим, чтобы его пить. Фай прогуливалась медленно, наслаждалась погодой: шел мелкий снег, но сухой и без ветра. Она прошла «Дервиш и Бэнгс», начались жилые дома, эта часть улицы почти не освещалась, потому из света желтых фонарей она ступила на холодную и синюю часть улицы. Девушка достала из кармана очки с золотой оправой, в помещении и в классах она видела хорошо, но на улице ощущалась раздражающая близорукость. Надев очки она наконец-то посмотрела далеко вперед. За лесом кончались серые облака, Фай хотела остаться здесь до вечера, чтобы наблюдать закат. Приятное спокойствие перебил хруст снега позади, кто-то очень быстро шел в ее сторону, но не придав этому значения, она решилась попробовать напиток. И только девушка ощутила покалывание от имбиря на языке, как кто-то задел ее об локоть, виноватый продолжил идти, как ни в чем не бывало, даже не попросив прощения. — Эй, смотри куда идешь! — крикнула Фай, снимая намокшие перчатки. Она поправила очки и попыталась понять, кем был толкнувший ее человек. Им оказался слизеринец, который должен был сейчас лежать в больничном крыле, — Микель! Он не обернулся и даже не сбавил темп. Фай не побежала за ним, а проследила за движением, парень скрылся за одним из жилых домов. И, кажется, при нем была какая-то очень увесистая сумка. «Вот чудила», подумала девушка, и тут же вспомнила, что хотела найти информацию о неком Тамисе Бандоне, но отложила это дело до вечера. Гриффиндорка прошлась по любимым магазинам, набрала в карманы кучу сладостей, наслаждение от которых хотела растянуть на целую неделю, а может и больше. Но как обычно: половину всего волшебница съела еще не покинув Хогсмид. Зайдя в отделение совиной почты, девушка обратилась к смотрителю: — Здравствуйте, а у вас, случаем, не завалялась парочка старых экземпляров Ежедневного Пророка? — обратилась она к дедуле очень низкого роста, в зеленом комбинезоне поверх полосатой кофты с длинными рукавами. — Насколько старые газеты вас интересуют, юная леди? — у него была очень приятная улыбка, но совсем не видно глаз из-за невероятно густых бровей. — Я точно не помню, может, недели две-три, — Фай чувствовала себя очень неловко, обременяя пожилого человека. — А может, я подскажу точный выпуск, назови событие, которое тебя интересует, я их все читаю, много помню, — дедуля характерно тянул окончания слов. — По правде говоря, я ищу информацию о человеке по имени Тамис Бандон. — Помнит дедушка такого, и не только по газетам. Сейчас, минуточку, — он отправился в кладовую. Фай рассматривала сов, те спокойно сидели и наблюдали за ней, большинство птиц уснуло. Она вспомнила свою сову, родители подарили ей птицу на первое рождество в Хогвартсе, вместе с письменным поздравлением. К сожалению, ее маленькая Фили пропала, Фай отправляла письмо родителям в начале третьего курса, сова не прилетела к ним и не вернулась обратно. Что с ней случилось до сих пор неизвестно. — Вот, можешь забрать себе, — дедушка протянул ей газету, на обложке красовался портрет мужчины, одна сторона лица которого была перебинтована. Мужчина почти не двигался, только водил открытым глазом в разные стороны, и у него слегка подергивалась верхняя губа. Заголовок гласил: «Сумасшедший в очередной раз пытался покончить жизнь самоубийством». — Большое спасибо, вы меня выручили, — поблагодарила Фай и направилась к выходу. — Бедный Тамис, такой хороший мальчик был, моей старушке нравилось, как он пел в хоре, а потом он вдруг сошел с ума, ужасная история, ужасная…— слышала она, закрывая за собой дверь. Гриффиндорка скрутила газету и спрятала ее под куртку, решив прочитать статью в помещении, где освещение лучше и не идет снег. Ей очень нравилась атмосфера в кафе мадам Паддифут, она вернулась туда. Отдала кружку и заказала кофе. Заняв свободный столик, она развернула газету, некоторое время не могла сконцентрироваться на чтении, потому что влюбленные парочки за соседними столиками очень смущали своим поведением, и только сейчас она вспомнила, что обещала себе больше никогда сюда не заходить. Отхлебнув бодрящего напитка, девушка принялась за чтение статьи:

"Тамис Бандон в очередной раз был найден персоналом психиатрической лечебницы для волшебников. Сошедший с ума в возрасте 16-ти лет и отправленный на лечение, Бандон уже в третий раз пытается наложить на себя руки. Врачи обнаружили его при попытке самосожжения. Заведующий лечебницей комментирует это как несчастный случай, никто не знает, как больной добрался до взрывоопасной смеси. Пострадавший сейчас находится в больнице Святого Мунго, врачи говорят, что потребуется несколько недель, дабы его кожа вновь вернулась в прежнее состояние. Напоминаем: юный Бандон сошел с ума во время второго семестра пятого курса обучения в школе чародейства и волшебства Хогвартс. По словам экспертов, его тело подверглось ужаснейшим пыткам, которые он причинял самому себе в тайне, на протяжении долгого времени: пил яды собственного приготовления и прыгал с большой высоты, разум волшебника не выдержал мучений, и парень окончательно свихнулся. Его обнаружили в попытке спрыгнуть с окна восьмого этажа замка. Очевидцы заявляют, что юноша кричал: «я иду к тебе, дорогая», до сих пор никто не знает к кому он обращался, но это, вероятно, излишки больного ума. Директор школы, Альбус Дамблдор, до сих пор не комментирует произошедшее. Что еще скрывает этот волшебник?"

С любовью к читателю, Рита Скитер

Фай не заметила, как одним большим глотком выпила весь кофе и не успела им насладиться. Девушку пугала статья, ей казалось, что то же самое может произойти и с Микелем, если она ничего не сделает, гриффиндорка очень хотела показать ему газету. Уже пора было возвращаться в замок, выйдя на улицу, Фай удивилась, как резко потемнело. Она встала посреди дороги, отсюда была видна вся улица, а также длинная тропа в лес и скалы. За лесом как раз заходило солнце: темно-синее небо контрастировало с его ярко-красным огнем, Фай находила это очень завораживающим и одновременно пугающим. Пока ученики выходили из заведений и направлялись к станции, гриффиндорка продолжала стоять и провожать солнце. Ее позвали немного выпившие и веселые сокурсники. По пути назад она заняла свободную карету, Себастиан на этот раз ехал с ребятами из команды. Фай решила, что впервые сможет насладиться поездкой в одиночку, но к ней подсел Микель. Выражение его лица совершенно никак нельзя было описать, он был одновременно скучающим и довольным. Слизеринец ничего не сказал, просто сел напротив девушки и смотрел на дорогу за ней. Его руки были в перчатках, но из них торчали бинты. Гриффиндорка попыталась обратить на себя его внимание, помахав рукой перед лицом, парень перевел взгляд на нее, кивнул, а потом уставился обратно на дорогу. Фай решила пока не показывать газету, казалось, что слизеринцу сейчас не до статей о сумасшедших. Потому просто попыталась насладиться поездкой, настолько, насколько это было возможно в присутствии человека, который заставлял бешено колотиться ее сердце и нервничать из-за неловкого молчания в довольно-таки романтичной обстановке: в карете, освещенной приятным теплым светом фонарей, с легким ветром и мелким снегом на фоне. Таким она представляла завершение идеального свидания, но, к сожалению, это был не тот случай. — Знаешь, гриффиндорка, — вдруг заговорил он, когда карета уже подъезжала к замку, — я слышу океан. — Не поняла, — удивилась девушка. Фай заметила, как его лицо менялось из-за проплывающих по нему теней. Когда они проезжали мимо фонарей, оранжевый свет заполнял карету, и лицо парня казалось довольным, а как только фонарь оставался позади, она вновь видела печаль в глазах слизеринца, — я слышала, что ты упал с лестницы, ты в порядке? — Я в тюрьме, — ответил парень, продолжая смотреть поверх девушки. — Что же с тобой такое произошло? — гриффиндорка не узнавала парня, обычно слизеринец задирался и отвечал по делу, а сейчас был будто сам не свой. Кареты остановились, ученики направились греться в замок, кто-то спешил на ужин. — Ты пойдешь ужинать? — поинтересовалась девушка, когда парень резко рванул ко главному входу. — Не пойду, — холодно ответил Микель, продолжая движение. — Тогда возьми вот это, — Фай пробежала за ним и протянула газету, — тебя заинтересует этот самый Тамис Бандон. Слизеринец резко остановился, наконец-то на его лице появилась новая эмоция — это было удивление. Он взял газету, быстро прошелся по статье глазами, а потом всучил обратно девушке. — Знаешь, жди меня в Большом зале с этим, я скоро подойду, — Фай увидела страх в его глазах и сама застыла на месте. Она так простояла пару секунд, а парень уже скрылся за дверью главного входа. — Хорошо, — ответила она сама себе, — подожду тебя, Лимон.