***
Директор поставил на уши весь замок, преподаватели ходили нервные. Решался вопрос: стоит ли уведомить министерство о пропаже ингредиентов, используемых только в темных ритуалах. С одной стороны агенты, что помогут с расследованием, но с другой — наплыв журналистов, которые раздуют проблему во вселенские масштабы. Профессор Снейп был против того, чтобы министерство совало нос в школьные дела, пока у него есть немного времени, чтобы разобраться с этим и без них. Не хватало еще, чтобы кто-то пронюхал о его делах, та же Рита Скитер, которая в последнее время разыгралась не на шутку, любит подобные истории: декану Слизерина абсолютно ни к чему красоваться на обложке газет с новостью о неудачном романе с преподавательницей защиты от темных искусств. Снейп крутил в голове прошедшие события, пытался найти в них какие-то детали, которые помогли бы в расследовании, сбивали с толку воспоминания о разрыве и так плохо сложившихся с самого начала отношениях. Эта сцена ее истерики, после которой он чуть не разнес все ампулы в своем кабинете, которые так старательно закрывали Микель Берри и Фай Авери, отбывавшие наказание в тот день. Ох, Лили, знала бы ты, что никто никогда не будет любим Северусом так, как ты. Декан вспомнил, что юноша упомянул гриффиндорку, когда объяснял свое алиби. Надо бы проверить у нее, вдруг слизеринец запугал девушку. С этими мыслями Снейп зашел в Большой зал, где вовсю галдели ученики, наслаждаясь завтраком и ярким солнечным днем. За гриффиндорским столом, прямо в конце, рядом с кафедрой директора, близко друг к другу сидели эти двое. Девушка выглядела скорее влюбленной, чем напуганной, потому профессор откинул свое предположение и просто направился за учительский стол. Над Снейпом будто нависло грозовое облако, он, как дементор, высасывал хорошее настроение изо всех, кто встречался ему на пути. — Доброе утро, директор, есть новости? — присев рядом, обратился Снейп к Дамблдору, который услышал его, но, не отвечая, задумавшись, уставился прямо перед собой. Декан с презрительной улыбкой закатил глаза и начал завтракать. — Вы заметили, Северус, за такое длительное время проживания в этом замке, мы не видим мелких пустяков, с которыми сталкиваемся каждый день. Для нас с вами этих пустяков и вовсе не существует, а для кого-то это продолжительные мучения, что повторяются по несколько раз на день,— внезапно заговорил Альбус, все еще не отводя глаз от чего-то, что Снейп пока не разглядел. — Намекаете, что стоит упростить учебную программу? — Взгляните на парадную дверь, — Северус прищурил глаза, зал был достаточно большим, и легкая близорукость давала о себе знать в таких ситуациях. Декан слизерина смотрел на парадную дверь, но не замечал ничего, что могло хоть как-то объяснить слова директора. Он всматривался в узоры, мысленно сравнил обе двери, искал изъяны в симметрии, он хотел было открыть рот, чтобы уточнить у Дамблдора, что именно тот там видит, но дверь начала открываться. Северус замер, он понял, о чем речь: дверь слишком тяжелая, даже старшекурсники с трудом ее толкают, а те, что помладше, наваливаются на нее толпой, только дерзкие слизеринцы позволяют себе применять на двери отталкивающее заклинание, из-за которого та резко распахивается и может хорошенько задеть того, кто стоит к ней слишком близко. — Я заколдую ее сегодня, после завтрака. Еще подумываю о том, чтобы добавить в школьную программу больше бытовых заклинаний, а вас, декан, попрошу поговорить со своими учениками, «депулсо» — не то заклинание, которым безопасно пользоваться в стенах этого зала, — директор сделал драматичную паузу, — Думайте о мелочах, профессор, — Альбус взял столовые приборы и пожелал учителям приятного аппетита. — Сегодня я поговорю с этим человеком, — Микель гордо ткнул пальцем в лицо на обложке газеты, — и узнаю, чем он обидел мою Тесси. — А Тесси, она… — девушка побоялась сказать это слово. — Она привидение, верно, — парня этот факт никак не смущал, — а этот ублюдок чем-то ее напугал. Перечитывая в сотый раз оглавление статьи, Фай отметила для себя только «спрыгнуть с башни» и «я иду к тебе, дорогая», для нее это никак не вязалось хоть с каким-то сценарием, где человек каким-то образом обижает привидение, скорее уж наоборот. — А ты говорил о ней с другими привидениями? — осторожно поинтересовалась девушка у слизеринца, что без стыда уплетал за обе щеки еду с гриффиндорского стола. — Эти души молчат, они, знаешь ли, любят свой образ «загадочности» и драматичного прошлого, что как раз отметил наш факультетский Кровавый Барон, говорит, мол, зачастую привидения о своей прошлой жизни стараются забыть, и тем более о смерти, а только дураки, вроде Почтибезг… ой. В общем, ты поняла, она и мне не рассказывала ничего, а этим и подавно, — уверенно отвечал Микель. — Ты сегодня такой…— Фай покраснела, прежде чем сказать это слово, —… возбужденный что ли. — Да, я полон сил, готов рвать и метать, как говорится, — парень улыбался, говорил и ел одновременно, — мы с ней снова встретились, она меня больше не избегает и, видимо, простила те мои слова, — слизеринец глубоко вздохнул и, подставив лицо под солнечный свет, выдохнул с облегчением, его милая улыбка заставила улыбнуться и девушку, но ее чувство тревоги только усилилось. Девушка хотела поговорить с кем-то и спросить совета, потому что сама не знала, как реагировать на ситуацию Микеля, любовь к привидению ей казалась чем-то нездоровым, что приведет к ужасным последствиям. Этим мнением она боялась поделиться с другом, ведь подобное может его задеть и единственный друг гриффиндорки уйдет от нее так же внезапно, как и появился. Разговор с кем-то об этом тоже подставит дружбу под удар, она пока не понимала, что делать. — Я могу тебе чем-то помочь? — выражение лица девушки намекало на то, что она очень хочет внести свою лепту в эту ситуацию и будет рада любой возможности помочь, а в противном случае будет ощущать себя беспомощной. Микель это понял, и на секунду представил забавную ситуацию, в которой шуточно просит передать ему что-то из еды со стола, отмечая это как единственную помощь с ее стороны в этом деле. — А знаешь, да, — девушка тут же засияла, и соблазн подшутить знатно вырос, но слизеринец сдержал свой нрав, — ты можешь пообщаться с Ником? Со мной он вряд ли станет говорить, а вот ты умеешь найти общий язык с ранимыми душами. — Правда умею? — девушка не смогла вспомнить момента, когда бы Микель мог наблюдать подобное. — Ну, до недавних пор я был очень ранимой душой, но ты ведь смогла со мной подружиться. — Да, хорошо, я поговорю с Ником, — Фай хотела подорваться и прямо сейчас пойти искать привидение ее факультета, но отложила это дело на потом, сейчас она хотела насладиться компанией Микеля. Парень, в которого она влюблена, предпочитает девушку-привидение. Фай одновременно ревнует, но понимает, что их роман ничем хорошим не закончится, и в голове снова крутится заголовок статьи «Пророка». «А почему?» спрашивала себя гриффиндорка «Почему привидение не заслуживает любви? А вдруг Тесси на самом деле такой приятный человек, что, будучи бестелесным духом, может влюбить в себя без всяких хитростей и обмана». Девушка представляла, как Микель, будучи мужчиной в возрасте, проводит время с девушкой-привидением и совсем не жалеет, что выбрал именно такую жизнь, ведь Тесси — та единственная, с которой он может быть счастливым. Такими мыслями Фай пыталась избавиться от переживаний и оттолкнуть мысли о том, что Тесси скорее заставит кого-то умереть и приблизиться к ней в виде духа, нежели позволит себе существовать рядом со стареющим и живым телом. Лимонный щербет как назло продолжал появляться во время завтраков и еще больше ассоциироваться с Микелем. Фай решила, что это единственная возможность хоть как-то физически ощутить его. Представив, что кислый и одновременно приятный на вкус напиток резко превратился в теплый язык слизеринца — девушка поперхнулась и громко закашляла. Микель испуганно смотрел на нее с набитым ртом, а сзади кто-то постучал ее по спине, перестав кашлять скорее от неожиданности, чем от эффекта самого хлопка, девушка обернулась. Не было предела удивлению всех окружающих, ведь гриффиндорку по спине похлопал сам профессор Снейп, который скривился при виде ярко-красного и заплаканного от удушения лица девушки. — Мистер Берри, — половина гриффиндорского стола перевела взгляд на Микеля, они будто не замечали все это время «новичка» за завтраком. — Да, профессор? — виновато спросил парень. — Вам чем-то не угодила еда со стола вашего факультета? — преподаватель повел бровью и ожидал немедленного ответа. — Да нет, профессор, — слизеринец снова походил на дурака. — Так в чем проблема? — Снейп повысил тон. — Сюда просто попадают солнечные лучи и…— Микель не успел договорить, как Снейп перебил его: — Живо за свой стол! — Конечно, профессор, — парень пожелал Фай хорошего дня и, помахав рукой, направился к столу слизерина. Девушка пожелала ему удачи и улыбнулась, проводя взглядом передвижение Микеля, она перевела взор на профессора, который продолжал стоять над ней, улыбка быстро спала. — Мисс Авери, он вас не обижает? — внезапно странный вопрос от декана Слизерина заставил ее глаза расшириться от удивления. — Нет, что вы, он замечательный, — удивившись от собственного ответа, Фай резко перевела взгляд на пол, а профессор, ничего не ответив, просто удалился, девушка только заметила мелькнувшую черную мантию перед глазами. У Фай было немного времени перед Историей Магии, но поговорить с Ником она решила после занятия, потому нашлось время, чтобы отправить сову с письмом родителям, на что она все никак не решалась. Родители-маглы очень боялись за дочку, магия и волшебный мир пугали их, они долгое время пытались отговорить Фай и предлагали ей продолжать жить нормальной жизнью, ходить в обычную школу, найти обычных друзей и работу, как ее брат. Но Фай напрочь отказалась и не поддавалась их манипуляциям, она понимала, что все странности вокруг нее не просто детское воображение, она любила магию и хотела попасть в этот волшебный мир с головой. После первого учебного года в Хогвартсе гриффиндорка поняла, что больше никогда не захочет возвращаться к обычной жизни, и до сих пор у нее не появлялось ощущение, что она куда-то не туда свернула. К третьему учебному году родители приняли ее выбор и отнеслись с пониманием, всячески поддерживали, но отказывались углубляться в этот мир, потому для них Хогвартс — что-то вроде Кембриджа с цирковой пристройкой, где дети еще и учатся показывать фокусы. И хорошо, что не знают, как все обстоит на самом деле, иначе закрыли бы где-то в чулане и не пускали бы в этот опасный мир. Отправлять ответы на многочисленные письма родителей она не хотела по двум причинам: ей просто нечего им сказать, они ничего не поймут, потому просто вела отчетность о том, что она жива и все в порядке, когда писем от них собиралось около пяти или градус переживания в них зашкаливал. Вторая причина: ей было страшно за сов, после внезапной пропажи ее Фили она боялась, что подобное может произойти с любой другой совой. Но градус переживаний родителей был очень высок, потому она вынуждена была ответить поскорее. Добравшись до западной башни, девушка не заметила, что время прошло очень быстро, и к началу урока она может не успеть, потому решила пробежаться до самой совятни. Подорвавшись и преодолев около десяти метров, она поняла, что слишком быстро устала, Микель бы рассмеялся, увидев подобное. Подумав об этом, Фай назло самой себе продолжила бег через силу. Осмотревшись и подметив, что в помещении совятни кроме птиц больше никого нет, девушка начала громко и жадно глотать воздух, стараясь отдышаться после внезапной пробежки. Сквозняк, гуляющий в этом открытом помещении с множествами окон без стекол, быстро охладил ее тело, и стало зябко от холодного пота. — Жалкое зрелище, — внезапный голос напугал Фай, она искала, откуда он доносится, но никого не видела. — Кто здесь? — прямо на нее резко вылетело что-то из стены, только отпрыгнув, Фай поняла, что это было привидение, которое физически бы никак на нее не повлияло, но от неожиданности она отскочила и ударилась бедром о бетонную лестницу, что поднималась под самый потолок. Ухватившись рукой за больное место, девушка стиснула зубы и сквозь них еле разборчиво сказала: — Я так и знала. — Что ты знала? — перед ней парила Тесс, привидение было слишком близко, и хоть это физически не ощущалось, но Фай постаралась отойти от нее и оперлась о каменную стену, которую создавала лестница. Тесс не выглядела для нее как обычное привидение, она будто светилась намного ярче, неприятно ослепляя, а глаза возлюбленной Микеля были черными и бездонными. Казалось, что мрак полностью поглотил их. — Знала, что не так все прекрасно, как это кажется Микелю. Ты каким-то образом одурманила его, — Фай сильнее вжималась в стену, а привидение противно засмеялась. — Это называется любовь, девочка, — Тесс начала искриться, отлетающие от нее искры почему-то обжигали, Фай стало дурно. — Я читала, что ты сделала с последним полюбившим тебя человеком. — Он сам сделал это с собой! Ты не представляешь, как он любил, девочка, он такое делал для меня, что ваши фантазии о принцах на конях и рядом не стояли! — голос Тесс искажался и неприятным гулом бил по ушам. Фай набралась смелости пройти сквозь нее к центру помещения, привидение так и осталась смотреть в стену. — Он пытался покончить с собой, только нездоровая любовь приводит к такому! — Почему? — Тесс развернулась, — Я, по-твоему, не достойна быть любимой настолько, чтобы возлюбленный желал воссоединиться со мной? Любви достойны только живые? Гриффиндорке сложно было сразу ответить на ее вопросы, но она понимала, что любой отрицательный ответ будет неверным, а начать поучать свихнувшееся привидение может плохим кончиться. Но Фай была бы не Фай, если бы не рискнула. — Ты достойна, — Тесс с удивлением наклонила голову набок и немного приутихла со своими странными спецэффектами, ей стало интересно, — все достойны любви, и живые, и мертвые. Но не кажется ли тебе слишком эгоистичным желанием лишать живого жизни ради себя? Готова ли ты лишиться чего-нибудь или пожертвовать чем-то ради него же? — привидение больше не желала это слушать, она вернулась в свое искрящее состояние, но Фай продолжала, — Разве это любовь, когда ты желаешь смерти любящего тебя человека? Тесс взбесилась и начала искриться вдвое сильнее, яркие и плавные молнии исходили от нее, напугав птиц, которые разом покинули помещение громкими взмахами крыльев, привидение начала медленно плыть к Фай. Сотни мелких перьев, которые посыпались по всему помещению, сгорали, приближаясь к ней. Гриффиндорку охватила паника, она смотрела на выход и хотела кинуться к нему, пробежать по лестнице, но понимала, что сил ей на подобный рывок не хватит, обогнать привидение еще никому не удавалось, особенно с ушибом бедра. Фай увидела только одно решение и потянулась к волшебной палочке. — Чего ты от меня хочешь? — закричала девушка, когда искры от молний до боли обжигали ее лицо, а глаза не выдерживали яркого света и слезились. — Не мешай Микелю присоединиться ко мне! Привидение резко почернело, помещение окутала тьма. Фай слышала стук собственного сердца, тело дрожало, она набралась сил и осмелилась направить палочку, защитное заклинание подействовало, и Тесс испарилась. Некоторое время гриффиндорка пыталась оправиться от шока стоя в углу, будто все пространство вокруг было тесным. Прийти в себя ей помогли вернувшиеся птицы, которые будто забыли, что здесь только что происходило. Сжатый в руке пергамент девушка расправила и отдала ближайшей сове, та без всякого удивления развернулась и улетела выполнять свою работу. "Я должна поговорить об этом с директором" думала Фай, "но тогда я потеряю доверие Микеля. У меня нет никаких доказательств нападения, он подумает, что я просто ревную и все выдумала". Девушка забыла об уроке и очень медленно спускалась с башни, ее волновало то, что это привидение может сделать со слизеринцем и как это остановить. С другой стороны: если Микель сам попросил поговорить с Ником о Тесс, значит его тоже интересует ее история. И любое подтверждение ее неадекватного поведения может помочь Микелю взглянуть на происходящее под другим углом. Помимо Ника есть еще профессор по Истории Магии, и, возможно, это старое привидение тоже может что-то знать, стоит поговорить с ним после урока.***
— Снова здравствуйте, профессор, — Микель бесцеремонно распахнул дверь учительской, что совсем отличалось от его поведения утром, — я пришел воспользоваться вашим камином, как и договаривались. Декан слизерина хотел было отчитать ученика за то, что тот пренебрег правилами этикета и не постучался в дверь, но буря эмоций, что забушевала в груди Снейпа, была нейтрализована глубоким вдохом. — Все готово, мистер Берри, проходите, — совершенно безэмоционально декан направил ладонь к камину приглашая ученика пройти, — постарайтесь не задерживаться. Микель прошел сквозь портал в камине и оказался в приемном отделении больницы Святого Мунго. Целители в лимонных халатах спокойно расхаживали по палатам и занимались клиентами, большинство из которых выглядели очень диковинно и по сравнению со спокойными посетителями вели себя очень шумно. Микель последовал на пятый этаж, где находилась палата для душевнобольных, но на лестничном пролете его остановил молодой целитель, именем которого воспользовался слизеринец дабы подделать письмо. — Микель, давно не виделись, — дружественным тоном поздоровался тот, — наверное к бабушке идешь, да? — Добрый день, мистер Тони, — Микель постарался выглядеть дружелюбным, — да, захотел навестить бабушку. — Очень здорово, уверен, она будет рада тебя видеть, — еще шире заулыбался тот, — ты понимаешь, это просто формальности, но мне понадобится проверить письмо, благодаря которому тебя отпустили со школы. Какой целитель тебе его выписал? Микель был очень встревожен, но на подобный случай заготовил небольшую сценку, которая должна была сработать. — Мистер Тони, понимаете, меня отпустили без письма, — слизеринец разыграл печаль и пытался выдавить из себя слезы, — я так давно не видел бабушку, — парень всхлипнул, — я не знаю сколько еще ей осталось, а у меня на носу экзамены, вовсе не будет времени, — Микель сделал драматическую паузу, а потом как заревел, — А вдруг я ее больше никогда не увижу!? — Что ты, что ты, все хорошо, я понял, давай проведу к ней, — целитель расчувствовался и обнял парня, — я разберусь с формальностями, можешь на меня положиться. — Я буду очень благодарен, — Микель вытер лицо рукавом мантии и успокоился. Благо, палата бабушки находилась тоже на пятом этаже, рядом с палатой для душевнобольных. Умирающим и глухим старикам обычно не мешают их неуравновешенные соседи. — Я оставлю вас здесь, — Тони распахнул дверь в палату, — если что, я буду в буфете на шестом этаже, после того, как разберусь с документами. Микель ему фальшиво улыбнулся и пройдя внутрь запер за собой дверь. Молодой целитель, довольный своим поступком, направился к лестнице, к его удивлению, в больницу пожаловал еще один гость, которого здесь не видели очень давно. — Профессор Снейп, какая неожиданная встреча! — но декан слизерина поднес указательный палец ко рту, приказывая целителю молчать, на что тот хотел было возмутиться. — Я здесь по поручению Альбуса Дамблдора, пожалуйста, не мешайте мне. Выпучив глаза, Тони понимающе кивнул, и молча последовал по своим делам. Снейп решил проследить за учеником, и прошел через портал вскоре после Микеля. Если Берри тот самый преступник, значит посетить бабушку могло быть для него просто предлогом, ведь в больнице очень много специфических ингредиентов для воскрешающего обряда, что могут значительно ускорить его процесс. Воспользовавшись эликсиром собственного приготовления для усиления слуха, профессор спрятался на лестничном пролете, одновременно желая или споймать лжеца на горячем или снять подозрения с Микеля. — Здравствуй, бабушка, — слизеринец присел рядом с койкой со старушкой, которая не обратила на того внимание и продолжила смотреть в потолок бубня что-то себе под нос, — я убрался в твоем доме, — парень решил воспользоваться случаем и просто выговориться, он понимал, что в его лжи была доля правды, и он на самом деле рискует больше не застать бабушку в живых, — убрал телевизор, который притащил из дома родителей, он все равно не ловил маггловские передачи, а за новыми кассетами я так и не ходил. Последней была, не поверишь, кассета про мышонка, которого зовут так же, как и моего друга из гриффиндора. Ох, как бы тебе не понравилась эта новость, если бы ты меня слышала. А еще экзамены на носу, знаешь ли. Признаюсь, я к ним плохо готовлюсь, возможно, все дело во влюбленности. Представляешь, бабуль, я влюбился. Бабушка никак не реагировала на слова внука, казалось, для нее вокруг вообще ничего не существует, может она вовсе не на потолок смотрит, а сам Салазар Слизерин, которого она так почитала всю жизнь, зовет ее к себе. Только Северус Снейп слушал мальчика, но и для него услышанное было абсолютно не важным. — Возможно, мы больше не увидимся, бабуль, — Микель взял ее за руку и поцеловал в щеку, бабушка на мгновение перестала бубнить и посмотрела в сторону внука, но взгляд ее был абсолютно пустым, стеклянным. Парень удивился, по его щеке покатилась неподдельная слеза, — прощай. Мальчик вышел из палаты и тяжело выдохнул. Профессор пожалел, что потратил на него свое время и развернулся, чтобы поскорее отправиться к камину и не попасться на глаза Микелю, но услышал, как шаги парня начали идти не к выходу, а дальше по коридору, к палате душевнобольных. — А теперь разберемся с тобой, Тамис Бандон, — услышал он уверенный голос слизеринца и дикий вопль одного из пациентов, когда дверь захлопнулась. Снейп притаился выжидая удачного момента, чтобы схватить парня с поличным.