Запах Эдема

И они повторяли при любой возможности! Но начавшаяся сессия очень этому мешала, и, хотя завтрак был по расписанию, совместные обед и ужин выпадали не на каждый день, к великому прискорбию Евгения. С появлением в доме Трэмпа подъемы выглядели так: сначала раздавался требовательный кошачий ор. Причем откуда в таком задохлом тельце столько голосовой мощи было совершенно непонятно. Если хозяин (а по мнению котейки — лакей) не вскакивал сразу, а имел наглость еще дрыхнуть, то котенок, ловко используя свисающие с дивана руки-ноги, а пару раз и волосы, подтягивался к развалившемуся на ложе телу. Как мохнатому террористу удавалось проделывать подобное, было загадкой — выше пятнадцати сантиметров от пола он не забирался ни разу! Но голод не тетка, и Трэмп каждое утро упорно выл об этом в ухо дрыхнувшего Женьки. Сонное «через десять минут будильник, дай поспать, бандитская харя» на котенка впечатления не производило. Получив одной уверенной лапкой в нос, Жека не успевал увернуться от утвердившейся на губах (иной раз и открытых) другой. Учитывая, что для достижения лучшего результата мелкий кошак предпочитал вставать на лицо всеми четырьмя, дышать становилось проблематично. И не из-за того, что микроскопический хмырь мог злоехидно на лицо лечь, хотя и такое случалось, а потому, что шерстистый террорист начинал кусаться. Сперва страдал нос. Хозяин (лакей) спросонок двигался как сомнамбула, а потому не сразу успевал скинуть пушистого вражину. Супостат пользовался моментом и цапал острейшими зубками за губу, а потом уворачивался с ловкостью завзятого ниндзя. А если и после этого негодяйский слуга осмеливался, накрыв голову подушкой, спать без зазрения совести, то последнюю в нем пробуждали укусом в близлежащее ухо, которое не закрывалось из боязни пропустить звонок. Однажды полночи писавший реферат студент, получив всего сорок минут сна, двигаясь утром, что твой зомби, даже перепутал пакеты и вместо сухого корма насыпал котенку в миску гречневую крупу. Трэмп ошарашенно обошел миску и круглыми глазами неверяще уставился на ее содержимое. До спящего на ходу Жеки не сразу дошло, что не так… впрочем, сухой корм котей тоже не признавал, а потому Женя скоро научился варить ушастому лиходею кролика… *** Но уже целую неделю Адам в семь утра баловал его завтраками, а потому Ев вскакивал в половину седьмого и бодряком успевал переделать кучу дел, в том числе даже покормить неизменным кроликом белую морду с фонарем под глазом. Ад, спасибо ему огромное, готовил, несмотря на то, что у него была защита диплома. И Женька это очень ценил: ну приятно же, когда о тебе заботятся, невзирая на занятость. И кормят не просто горячими бутербродами или макаронами с котлетой, а блинчиками с шампиньонами или мясным пирогом с хрустящей, тающей во рту корочкой, или сырниками с изюмом под шапкой пышных сливок. Даже в родном доме за ним так не ухаживала мама. При том при всем, Адам оставался для него все тем же нелепым соседом, косноязычным и не слишком интересным. Нет, он с фанатизмом, и даже не заикаясь, рассказывал о своей флоре, не то чтоб это было интересно Жене, но когда он пытался перевести тему на что-либо другое, дар речи у Адама сразу пропадал, а слушать его очередное меканье… Для удобства они обменялись номерами телефонов, но не звонили друг другу, а посылали СМСки, типа «Я дома», «Задерживаюсь» или «На обед не жди». *** Этим утром Жека проснулся слишком рано, можно было б еще поваляться, но не давал расслабиться ни предстоящий экзамен, ни нахальная крокодилья харя, по некоторому недоразумению обзывающаяся котенком. Экзамен, несмотря на хорошую Женькину успеваемость, всё равно вызывал мандраж, а шерстистый крокодил полночи охотился за большим пальцем правой ноги, по обыкновению свисавшей с дивана. Запереть где-нибудь зубастое чудовище не представлялось возможным — тот начинал дурниной выть оперные арии, приблизительное содержание которых заключалось в угрозе выломать двери или, на худой конец, петь до утра. Такого измывательства над своим слухом Ев не выдерживал и, позорно сдавшись, открывал запертое. Торжествующее крококошко выстреливало из заточения и опять шло на диванный штурм. До завтрака был еще целый час, поэтому Женька не спеша подогрел кролика Трэмпу, в порыве вдохновения разбив в кошачью миску сырое яйцо, принял душ и, накинув неизменный белый халат, отправился в соседний палисадник лакомиться клубникой — самое то с утра. На Адамовом балконе его ждали два неожиданных зрелища: первое — весьма неприятное — урожай спелой клубники был снят, остались какие-то белые ягоды, явно непригодные в пищу; второе — на беговой дорожке Адама занимался незнакомый парень. И Женька, приоткрыв рот, разглядывал чудесную картинку: длинные ноги незнакомца с перекатывающимися от каждого движения под кожей мускулами; короткие спортивные трусы с уже потемневшей от пота резинкой, облегающие упругие ягодицы; голая спина, плавно расширяющаяся от узких бедер к плечам, покрытая рельефными мышцами; ровная колонна сильной шеи; короткие волосы, стянутые сложенной несколько раз банданой; крепкие, красивые руки с хорошо развитыми трицепсами. Видимо, вчера поздно вечером к Адаму приехал в гости друг или родственник. Женя несколько раз облизнул внезапно пересохшие губы, в ушах почему-то шумело. Парень был идеален, осталось только посмотреть на него с лицевой стороны и познакомиться. Вот он выключил дорожку и повернулся, одновременно вытаскивая из ушей наушники mp3 плеера. Женька жадно скользнул глазами по широким плечам, крупным грудным мышцам, накачанному прессу, по тоненькой дорожке темных волосков, убегающей от маленькой ямки пупка в трусы, и наконец поднялся к лицу. Лицо дивного незнакомца оказалось очень симпатичным, с мужественным подбородком и красивыми, четко очерченными губами, он во все свои необычно-серые глаза следил за Женей, необычно, потому что они были не просто прозрачно-серые, как толща воды в океане, а словно пепел — их глубина была совершенно нечитаема. Парень смущенно кашлянул, и Жека почувствовал, как жаркая краска прилила к его щекам. Бл*ь! Он тут чуть не облизывал незнакомца своим взглядом, а тот всё это видел! — Кхм… эээ… привет, — мягко сказал он ужасно знакомым голосом, — прости, я раз… э… разбудил тебя? Женя прикрыл глаза и сжал руки в кулаки, он даже головой потряс, чтобы привести в порядок хаотично заметавшиеся мысли. Ведь этого не может быть! Не может же или все-таки может? Неужели он мог быть таким идиотом и за вкусной готовкой не видеть повара? Или как там говорят: за лесом — деревьев? Неужели очки и растянутая футболка настолько скрывали всю эту мужскую красоту? Или Женька сам не хотел замечать то, что было прямо перед его носом? — Ева, — позвал Адам, и Женя, открыв глаза, встретился с его обеспокоенным взглядом, взглядом этих самых необычных пепельно-серых глаз, — Ева… всё… всё в порядке? — Да, э, да, да, — черт! Не хватало еще начать «жевать сопли» и заикаться как сам Адам. — Все хорошо. Доброе утро, кстати. — Да, доброе, — Адам продолжал с беспокойством и заботой смотреть на Женю. — Тогда, до завтрака, — Женя заставил себя подарить легкую улыбку этому новому Адаму, но реакция на нее была как у старого: он предсказуемо «поплыл» и захлопал глазами, пытаясь прийти в себя. — Да, до завтрака… то есть… — Адам наклонился и вытащил откуда-то прозрачный лоток, заполненный с горкой спелой отборной клубникой, — вот… это тебе. Женя взял контейнер, прижал к груди, во все глаза глядя на Адама, и тихо прошептал: «Спасибо». Ад, заторможенно кивнул, любуясь распахнутыми ресницами, а потом, смутившись, вспомнил, что на нем одни спортивные трусы, попятился, заставив себя развернуться и зайти в квартиру: нужно принять душ и всё приготовить к совместной трапезе. *** Про то, что у Евы сегодня экзамен, Адам помнил хорошо, поэтому решил, что завтрак должен быть легким, но сытным: пышный омлет с грибами и сыром, а также свежеиспеченные рогалики из слоеного теста с абрикосовым джемом, нежные и хрустящие. Под неизменным строгим присмотром Донны, на этот раз наблюдавшей за суетой свысока, с вершины двери, ведущей в кухню, он споро раскатал уже размороженное тесто, трудолюбиво складывая его несколько раз и снова раскатывая: чем больше получится слоев, тем пышнее выйдут круассаны. Запихнув вкусно скрученные жгутики в духовку, Ад дал спустившейся зеленоглазой любимице проваренную мелкую рыбешку с ячневой крупкой и помчался в душ. После сданного экзамена, выжатый как лимон, Женька пообедал в кафе с несколькими одногруппниками — типа отметили сдачу. Не то чтоб он обзавелся друзьями, но за два года, естественно, появились ребята, с которыми он более-менее нормально общался. Сегодня была тренировка, и поначалу Женька думал пропустить ее, хотя к окончанию собирался подъехать Вовчик, привезти пару своих футболок, а то домашний гардероб «Евы» оказался слишком скуден, а сидеть на балконе по утрам в теплом махровом халате, когда вовсю припекает солнце, было жарковато. На трехе тренер, как чувствуя, в пару с Подорожным его не ставил, но тот все равно умудрился весьма ощутимо заехать Жеке локтем в бок в их микроскопической раздевалке. Змей с довольной рожей стоял и ждал его на улице. В руках он держал два мороженых, хот-дог и пухлый пакет, который сразу сунул Женьке. У ног Вовчика сидела страхолюдного вида псина дворянской национальности и преданно смотрела на хот-дог. Похоже, сосиска в тесте взаимностью не отвечала, ибо была с двух сторон уже надкусана. — Мофовенку беви… — прошепелявил Вовик сквозь набитый рот, протягивая одно из мороженых Жеке и наклоняясь к псине, чтоб отдать остатки хот-дога. Сосиска завлекающе торчала с двух обкусанных концов, но псяка, видимо, была поборницей гигиены и после Вовки доедать побрезговала, а может, просто решила, что предложение было ей. И из Вовиковой длани одним элегантным махом было выдернуто сладкое лакомство. — Ну ты наглый! — восхитился Змей. — Видал? Я ему сардельку, а он… — договорить Вовчик не успел. Решив, что «два блюда завсегда лучшей одного», псина сплюнула мороженое и, легко скакнув, прямо в воздухе перехватила и сосиску, едва не откусив Вовке пальцы. Смешливый Змей, ничуть не жалея об утраченной еде, разоржался на всю улицу и, приобняв за плечи Женьку, не спеша побрел с ним к остановке. По давней привычке детских лет, они ели одну мороженку на двоих, а Вовчик совсем не по-детски прикалывался: то руку на плечо закинет, то за талию приобнимет, даже по заднице хлопнул, игнорируя взгляды прохожих. И всё навязывался в гости. — Не, отвали, — Женька выкручивался из объятий, смеялся, когда Вовка начинал его щекотать, — в выходные придешь лучше. Ни один не заметил, что в паре метров позади них идет Подорожный, сжимая кулаки и окидывая парочку ненавидящим взглядом. За ужином Адам сообщил Жене пренеприятнейшее известие: — Я уезжаю завтра рано утром к родителям. Женя даже жевать перестал и одарил его долгим взглядом: — Надолго? Было странно смотреть на Адама и понимать, что всего лишь за очками и старой футболкой прячется как раз такой парень, который полностью соответствует Жениному идеалу мужской красоты: хороший рост, прекрасное, мускулистое тело, не перекачанное и огромное как у Вовки, а как раз такое, которое было бы приятно обнять. Впору самому начинать заикаться. — Нет-нет, эм… вечером приеду или… в воскресенье. Как получится, в общем… *** Адаму не хотелось сейчас вообще уезжать: к защите готовиться надо, пусть он вроде знает всю работу наизусть, но повторить не помешает, а, главное, не хотелось Еву оставлять. Особенно после того, как он вчера днем случайно стал свидетелем разговора между Евой и ее так называемым другом. Он присел как раз под открытой створкой между их балконами, пересыпал землю в горшочки, как услышал голоса на Евином балконе. — Ев, ну ты че ломаешься? Подумай, классное предложение, — гудел низкий мужской голос, — у тебя нет парня, у меня — девушки, так давай мутить вместе, ну, в смысле не встречаться, а… — Трахаться, — раздался саркастический голос Евы. — Ну, а чего бы нет? Тебе ж опыт нужен, а я твой самый верный друг с детства. Лучший и единственный! Адам замер, судорожно сжимая руки на мешке с грунтом, боясь шевельнуться, чтобы не выдать себя шорохом пакета. Подслушивать было неудобно и стыдно, но показаться сейчас соседке — еще неудобнее. К тому же он мысленно молил, чтобы Ева отказалась от «дружеского секса», какое-то неведомое темное чувство заворочалось в душе. — Угу, друг с привилегиями. Мне, кстати, кое-кто нравится, только вряд ли из этого что-то выйдет. — Тем более соглашайся. А то с тем парнем, что тебе нравится, еще неизвестно, получится или нет. Так чего страдать? Расслабишься хоть, поучишься. — Да ты прям гуру секса. — Пока нет, но если ты согласишься… Ух ты, а это что? — Так, брысь отсюда! Давай в комнату вали, не хватало, чтоб ты тут чужие огороды обдирал. — Гляди, а там дальше что, мандарины? — Змей! Кому сказано, марш в комнату! Они ушли в комнату, и Адам долго еще перебирал в памяти этот разговор, в глубине души надеясь, что Ева не согласится на подобное предложение. Еще его очень сильно волновало, что Еве кто-то нравится, но, судя по всему, шансов у нее было немного. Это и радовало, и огорчало одновременно: радовало, потому что так вроде у самого Адама появлялся шанс на завоевание сердца прелестной нимфы, а огорчало то, что он не мог понять, как кому-то могла не понравиться Ева. А может, ей нравится женатый? *** В пять утра Адам уже собирался, он хотел не только приехать к родителям пораньше, но и успеть приготовить Еве завтрак. Хорошо было бы и суп сварить, но сегодня он уже не успевал, а оставлять вчерашний было неудобно. Готовить утром что-то времени не было, поэтому он сложил в прозрачный судок блинчики со сладким творогом, смешанным с ванилью и апельсиновыми цукатами, накрыл его крышкой, поставил сверху баночку со сметаной и отнес на ИХ стол, надеясь, что Ева сможет разогреть блины. Он их приготовил с вечера, после того, как они разошлись «по домам», поужинав. Завтрак такой был скромным, но сытным и полезным, утешал себя Адам. А когда вернется, он Еве целый пир закатит, главное, чтоб она не соблазнилась идеей Змея. Вот уж воистину — Змей. Насыпав на всякий случай Донне полную миску сухого корма, не очень полезно, но зато не испортится, а то мало ли, было как-то, что родители его на три дня задержали, бедная кошка места себе не находила, не понимая, куда хозяин пропал, и когда он вернулся, неделю делала вид, что с ним незнакома. Он чмокнул Донну в шелковую макушку, подхватил рюкзак с гостинцами и вышел, тщательно заперев за собой дверь. *** Адама не было второй день, и Женя с Вовкой, развалившись в зале на огромном диване, смотрели телик. Перед этим Женька, вволю отмутузив грушу, принял душ и, валяясь в одних трусах, доедал последний пирожок с капустой, переданный матерью. Когда Вовчик их привез, они были еще теплые, и Жека, разбалованный разносолами, что готовил для него Адам, не слишком стремился вернуться к «Мивине» и магазинным пельменям. — Прикинь, вчера решил пельменей пожарить, а этот бандюган, — бандюган как раз гонял по полу невесть откуда вытащенный огарок свечи с налипшей пылью и волосами, — на кухне околачивался. У него в миске вареный кролик лежит, а эта морда по моей голой ноге пытается забраться и завывает, типа, «дай пельменей!». Видал? — Женька подсунул под нос Змею ободранную чуть не до колена ногу. Вовка хмыкнул. Настойчивость мелкого кошачьего монстра в добывании еды грозила скоро войти в легенды. — А эта собака… — Какая собака? — Ну кошака, один хрен, орет под руку, чуть не в холодильник лезет за пельменями. Я масло разогрел… — Становишься экспертом по готовке… — Иди ты! Короче, кидаю пельмени на сковородку, а они как зашипят! И звук такой, знаешь, точно как кошки при испуге выдают. Так у него глаза по полтиннику, хвост трубой и ответное шипение! Я чуть не обосцался со смеху! Теперь на кухню заходит, так сначала прислушается и только потом идет на холодильник смотреть. Уставится, гад такой, и гипнотизирует его взглядом. Женька облизал жирные пальцы и сыто икнул. — Кстати, по поводу гипно… в смысле холодильника. У меня там салат из крабовых палочек. Будешь? Блинчики, оставленные заботливым соседом, были съедены, а попытка сделать на обед салат из крабовых палочек, получив инструктаж по телефону от мамы, как бы сказать помягче, провалилась. Вроде ничего сложного, но получившаяся масса, плавающая в майонезе, была столь неаппетитна, что Женя не рискнул ее есть. Хотя можно попробовать скормить всеядному Змиевскому. Первым Донну заметил Вова: — О, а это что за чудо? Твой, что ли, вдруг резко вырос? Женя перевел взгляд на Адамову кошку, которая спокойно зашла в комнату, посмотрел на балкон, выключил звук на телевизоре и услышал знакомый голос: — Донна! Донна, ты куда? Вернись сейчас же! Ох, ты ж… Ева! Женя переглянулся с Вовкой и метнулся в спальню. Уборкой постели он себя не утруждал, да и смысла не видел, в лучшем случае набрасывал покрывало. Поэтому сейчас нырнул на разложенный диван и натянул сверху махровую простыню. Отсюда прекрасно просматривался и проходной зал, и балкон. Нахальная кошка пошла за Женей, и тот видел, что позвавший ее еще несколько раз Адам перелез на Женин балкон и теперь стоял, не зная, что делать дальше и как выманить кошку из чужой квартиры. — Ева! — услышал Женя негромкий крик Адама, за которым последовал стук в оконную раму. Наглый, ухмыляющийся Змей стоял посередине всего этого действа и переводил глаза с друга на соседскую кошку и ее хозяина. Потом, вдруг решившись, он двинулся к балкону, не обращая внимания на шипение Женьки. *** Увидев перед собой огромного незнакомого парня, Адам догадался, что это скорее всего тот самый «друг» Евы, который пытается ее раскрутить на дружеский секс. Гордо вздернув голову и поправив очки, Адам вежливо поздоровался: — Добрый день, к вам тут моя кошка забежала. Не могли бы вы мне ее вернуть? — Это не ко мне, это к Еве. Я тут временно и уже ухожу. — А Ева есть? — Конечно, хворает лежит в спальне. Да ты проходи. — Как хворает? Болеет? Что-то серьезное? Адам вошел в чужую квартиру и двинулся по направлению к открытой двери в спальню, с удивлением отметив в углу комнаты обустроенный боксерскими грушами тренировочный комплекс. Так вот что за глухие удары он регулярно слышал! Получается, с Евой живет какой-то парень? Конечно, не мешало бы с дороги сначала принять душ и переодеться, но не успел он зайти домой и избавиться от тяжеленных сумок и рюкзака, как Донна вдруг рванула на балкон, а оттуда в чужую квартиру, причем так быстро и ловко, словно по проторенной дорожке. Адам только и успел кроссовки скинуть, оставшись в черной футболке в обтяжку и джинсах. Спальня, девушка в постели. Интимно как-то. Было неловко проходить, и порозовевший Адам встал в дверном проеме: — Прив… привет, — скромный короткий взгляд на Еву. Женя тоже слегка покраснел и натянул простынку чуть не до ушей. — Извини… я так вот… Вломился. Ты как? Помощь нужна? Нахальная белая морда воспользовалась ситуацией и тут же изобразила идиллию, вцарапавшись по простынке и устроившись на махрушке, свернувшись на ней калачиком. На постель хитрая зараза «допускалась» только утром, когда противопоставить упорному котофейке можно было только вялое движение рукой. — Ева, любимая, я ушел! — раздался из коридора громкий крик поганца-Змиевского, и хлопнула входная дверь. Вот собаки! Что Змей, что этот нахалюга! Женька только поморщился, возмущенный предательством обоих. Надо было скормить Змею тот салат! А этому… ну, еще придумается! Такая милая картинка — нежное лицо с разметавшимися по подушке светлой волной волосами, уютный котенок, свернувшийся клубком на простыне, замотавшей хрупкую фигуру. Не налюбоваться. Сам того не замечая, Адам улыбался. Как же он соскучился за эти полтора дня, что не видел девушку! Улыбка притухла — Ева была в постели, и Змей этот тоже тут был, а вдруг они все-таки… Адам мотнул головой, отгоняя неприятные мысли. Женя тоже расцвел, посматривая на Адама: — Привет, — Ев тоже соскучился и тоже рад был видеть соседа. — Привет, — еще раз с радостью поздоровался Адам, — так помощь нужна? Что болит? — Живот, — пожаловался Женька, слопавший миску свежих пирожков. — О, может, что-то нужно? Я могу в аптеку сходить. И тут Адаму пришло в голову, что вдруг у Евы, она же девушка, эти, как их, критические дни, и его сейчас пошлют в аптеку за прокладками. О Боже, только не это! — Не знаю, может смекту какую… — Женька всерьез почувствовал, что пирожки встали в желудке камнем, то ли потому, что он их слишком много сожрал на радостях, то ли с перепугу, когда увидел Адама на своем балконе. Но не может же признаться изящная девушка симпатичному парню в обжорстве? Адам недоуменно смотрел на Еву. Смекту? Это что, вообще? Какие-то женские штучки? — А это что? — осторожно спросил он. — Понятия не имею, но вроде по телику рекламировали, как что-то от желудка. — Так у тебя желудок болит? — с облегчением выдохнул Адам, но тут же спохватился: — Ой, вот видишь, к чему твоя «Мивина» привела. — Это не «Мивина», — выдавил Женька, — это мамины пирожки, Змей привез. — А они свежие были? — с опаской поинтересовался Ад. — Еще горячие. — Тогда я тебе чаю сделаю, мятного, он и для желудка полезен, и вообще, свежую выпечку всегда лучше горячим чаем запивать, тогда никаких проблем не будет, — затарахтел Адам. Жека с ужасом представил, как тот сейчас зайдет на его кухню и увидит гору немытой посуды в мойке и стол в крошках. — Я тогда к себе сбегаю, хорошо? Или у тебя мята есть? Женька быстро и отрицательно замотал головой. Фух, пронесло! Надо все-таки изредка убираться. Как только Адам скрылся, Женька просверлил возмущенным взглядом Трэмпа, невозмутимо делавшего вид, что спит. — Так! — грозно сказал он хвостатому хаму. — А ну выметайся! Ага. Щазз. Два раза «выметайся». Чуть приоткрытые щелочки глаз намекали, что так просто котейко позиции не сдаст. Женька встряхнул простынку в надежде, что шерстистая холера свалится. Холера, не меняя позы и выражения морды, вцепилась в простыню когтями не хуже, чем пиратскими абордажными крючьями. — Бесстыжий! — бессильно припечатал Ев, заслышав шаги по балкону. «Сам такой», — тихонько фыркнул Трэмп. И уснул на махровом покрывале. *** Адам возвращался из супермаркета с тяжелыми пакетами в обеих руках. Хотя он привез от родителей и яйца, и молоко, сливки, масло и куру на борщ, и даже немного молодой картошки, были вещи, которые приходилось покупать самому: стиральный порошок, всякие моющие средства, дрожжи, уксус, маслины и кучу всего остального, чем не могли его снабдить собственный садик-огород и родительское хозяйство. На улице уже стемнело, да и вообще день получился очень длинным: с утра пораньше он ездил на биофак, потом позвонили из ботанического и попросили обязательно сегодня подъехать. В ботсаду Ад задержался, сначала решил вопрос с работой (а его очень настойчиво сюда звали, но руководитель в универе предлагал остаться на кафедре и поступать в аспирантуру, в итоге договорились, что учиться он будет на заочном, а работать все-таки в ботсаду), потом общался со старыми знакомыми, все-таки, начиная с третьего курса, каждый год тут проходил летнюю практику. Во дворе со стороны лавок, поставленных под деревьями, слышался гогот, матюки и громкий собачий лай, вспыхивали огоньки сигарет. Адам невольно улыбнулся: местная гопота развлекается во главе с бывшим одноклассником Серым, ушедшим после девятого, дразнит дворового пса. Пес весело скалил зубы и, подпрыгивая, что-то пытался выхватить из рук. Ржач на весь двор и негромкий голос: — Братишка, постой-ка. Ты откуда такой красивый идешь? Адам засмеялся и состроил перепуганную физиономию, когда со словами «Ты че, совсем страх потерял?» Серый скроил зверскую рожу и за грудки так тряханул бывшего одноклассника, что тот выпустил пакеты из рук: — Где лимоны, мать-мать-мать… моя из больницы тебе привет и спасибо передавала за витамины! Женя шел к дому, держась на почтительном расстоянии от своего соседа. Светиться он не хотел, а потому, что там гопота конкретно Адаму предъявила, Женька не слышал, только увидел, как один из них схватил его и Адам уронил кульки, которые держал. Следующие несколько мгновений показались местной шпане кадрами из какого-то боевика: вот они всей толпой ржут над старым знакомым, а вот уже дружно складированы — кто на лавке, кто под ней. В секунду преодолевший полдвора Жека как нефиг делать раскидал шантрапу. Ошарашенная собака, коротко взвизгнув с перепугу, замаскировалась за одним из компании, и теперь они вдвоем сверкали глазами из-под скамейки. Адам тоже не понял, откуда взялся этот мелкий смерч и с чего он вдруг набросился на парней. — С тобой всё в порядке? — глухо спросил незнакомец из-под капюшона толстовки. Что-то в нем было неуловимо знакомое, но Адам не успел присмотреться, так как сзади поднялась возня и возмущенный голос Серого спросил: — Че за хня? Адик, эт че за ангел-хранитель, бл*, твой? Из-под скамьи послышался скулеж, и кто-то сдал назад, вглубь лавки. Женя решительно ничего не понимал. Получается, на Адама никто не нападал? Он развернулся и, молча, проследовал в свой подъезд. Недоуменная тишина проводила защитника. *** И как еще удалось за ужином не подавиться, когда Адам спросил у Евы, есть ли у нее брат. Женя, кажется, догадываясь, к чему вопрос, ответил положительно и ни капли не соврал, ведь брат у него и на самом деле был. — Ну есть же брат… — успокаивая свою совесть, говорил Жека перед тем, как уснуть, морде с фингалом. Морда пренебрежительно зевала хозяину в лицо и подставляла белую головенку для почесывания. Сегодня Трэмп обнаружил на полу флэшку со скачанными программами, гонял ее по полу, пока не устал, а потом пришла Донна. После ее визита флэшка исчезла.