Привет, мой друг Ты сон, конечно, помнишь, Который мы увидели когда-то вдруг? Ведь ты — мой сон, И ты мой мир заполнишь.
***
Это снится в кошмарах. Каждую ночь.***
Крепко сжатые губы на побелевшем лице. Едва заметно дрожащие руки. Собственная боль и надежда: тоскливая, кричащая. Горячий комок внутри. — Я не существую, уссуратонкачи. Я — твой сон. Прости. Прости меня. Он не верит. Не верит. — Все будет хорошо. Нет. Не будет.***
Наруто глушит кофе по утрам и выкуривает три сигареты — на балконе, чтобы не разбудить Кейко. Руки прекращают дрожать где-то на середине второй, а когда пепел третьей обжигает пальцы, тугой комок внутри расслабляется. Наруто проводит большую часть дня на непыльной работенке по втюхиванию олухам бесполезных товаров. После работы он заруливает в магазин, потом едет домой, нагруженный покупками, помогает Кейко с готовкой, хотя с большим удовольствием ест растворимую лапшу, чем ее стряпню. Односложно отвечает ей за обеденным столом, чувствуя себя подонком, а потом сбегает в гостиную. Усаживается за телевизор и тупо перелистывает каналы, пока бороться со сном становится совсем уж невмоготу. Психологи, которых Наруто сменил за два года аж целых шесть, у всех побывав по разу, говорят, что такое случается. Он не должен замыкаться в себе и пытаться жить по намеченному плану. Люди переживают это, говорят они, не всем везет. Все забывается. А Шикамару говорит, что он долбоеб. И Шикамару чертовски прав.***
Каждую, каждую чертову ночь.***
Наруто познакомился с Кейко два года назад. Или около того, он не помнит точной даты. Она пришла в магазин, где он делал все, что требуется желающему провалить стажировку — то есть инертно плавал между рядами, распугивая посетителей видом, — и очень застенчиво улыбнулась. Ну пожалуйста, подумал Наруто. Пожалуйста, пусть я влюблюсь в тебя. Он подошел к ней сам, заставил себя улыбнуться и, вбивая в солнечное сплетение последний гвоздь, спросил: — Давайте выпьем кофе? Она согласилась, трогательно краснея до самых ушей, а Наруто стискивал зубы в оскале-улыбке и молился неизвестным богам, чтобы болело не так сильно. Через полгода они съехались. На небольшой отрезок времени — недели на две, — Наруто подумал было, что — все. Прошло, покрылось пылью и вязью времени, и забылось. Забылось. Но боги не помогли — да и были ли они, те боги? Однажды ночью, после вечера, в котором он вручил Кейко кольцо и услышал «да», ему приснились теплые обнимающие руки, дыхание в затылок. Ладонь на запястье — длинные белые пальцы, большой скользит по коже, лаская. Тихий шепот. Горечь, заменившая воздух. Он скурил две пачки в ту ночь, а потом рыдал навзрыд, как в далеком детстве, а внутри рвалось что-то с жутким треском. И девушка, оставшаяся в комнате, казалась тем, кем и была изначально — совершенно чужим человеком, попавшимся под руку. И это не было хорошо. Не могло быть.***
— Хей, придурок, осторожнее! — орет Наруто, сидя, по уши грязным, жопой в луже. Перед лицом бампер крутой тачки, Наруто на такую не накопить ни в жизнь. Но Наруто же не пафосный козел, выбирающийся из машины, он покупать такую не станет, даже будь у него все деньги мира. — Какого дьявола ты не смотришь по сторонам? — холодно шипит выбравшийся пафосный, останавливаясь перед Наруто. Руки в карманах, и вытаскивать их, чтобы помочь подняться, он явно не собирается. Наруто с кряхтением встает, набирая в грудь побольше воздуха, чтобы мощным потоком собственного мнения о подобных ушлепках ушлепка изничтожить, и, когда речь уже готова, наконец поднимает голову. Красивый, беспомощно думает он в ту же секунду. А потом: о, нет. Боги, нет. Пару месяцев назад Наруто исполнилось двадцать шесть. Он веселый, популярный, симпатичный, обожает рамен и делает лучшее в мире сальто назад. Девчонкам нравится. Он не верит в любовь и эту фишку с парами. То есть верит, конечно, но как-то издалека, опосредованно. В глубине души Наруто уверен, что женится на какой-нибудь девчонке, она нарожает ему кучу детишек, и это будет самая прекрасная жизнь, которую можно прожить. Без встрясок, дрожащих рук и тотальной зависимости друг от друга. И без разочарований. Конечно, без. У невозмутимого ублюдка напротив очень знакомые глаза. Родные, и… Наруто не уверен точно, но кажется, что у них есть о чем поговорить. — Ты бы так на дорогу смотрел, как на меня вылупился, — с усмешкой говорит пафосный. А впрочем нет. Наруто наверняка ошибся — какие, к чертям, соулмейты?! — Слышишь ты, даттебае!..***
Наруто, в общем-то, редкостный козел. Кейко замечательная. Она добрая, милая, красивая, аккуратная, хорошо готовит. Не перечит Наруто, соглашается с ним во всем — мужчина же. Терпит его выходки и холодность, постоянно говорит, что он устает на работе, хотя на работе Наруто занимается ровно ничем. Она замечательная. Наруто совершенно ее не любит. Наруто вообще уже ничего не чувствует. Он выжжен дотла и внутри только звенящая пустота и кошмары. Кошмары каждую ночь.***
— Теме, ты помнишь, как мы познакомились? — Редкостно дурацкий вопрос даже для тебя, — рассеянно язвит Саске, читая идиотскую книжку. Наруто обиженно дуется и перекатывается на бок. Смотрит на сосредоточенного Учиху — вы только посмотрите как мы замечательно игнорируем окружающих! — и показательно вздыхает. Возжелавшего внимания Узумаки может остановить только наехавший на него бульдозер. — Теме-е-е. Саске. Са-а-аске-ча-а-ан! — Ты заткнешься когда-нибудь? — резко захлопнув книгу, спрашивает Саске. Наруто усмехается под разозленным взглядом и качает головой. — Не-а! — Я так и подумал. — Не удивительно, тебае, — довольно кивает Наруто, — ты отлично меня знаешь. — Идиот, — вздыхает Учиха. И он может бесконечно корчить из себя крутого перца, Наруто-то в деталях может описать, как дрожат его руки и сбивается дыхание, когда он стягивает с Узумаки очередную толстовку. — С чего ты вспомнил про наше знакомство? — Давай подеремся, теме? — без перехода предлагает Наруто, довольно мотая в воздухе ногами. — Тогда мы круто подрались. — Крутой дракой ты называешь бессмысленную возню в грязи, которую сам и затеял? — Ты меня чуть не задавил! — возмущенно дуется Наруто. — Я имел право заехать тебе в рожу! К тому же мы оба попали в реанимацию, тебае, это была крутая возня! Скептицизм во взгляде Саске можно пощупать руками. — Ну так что, теме? — не успокаивается Наруто, хитро прищуриваясь. — Деремся или трахаемся? Выбирай. Выбор не так очевиден, как кажется, а Саске как всегда выбирает нечто среднее: бьет Наруто сперва подушкой, потом ловко спинывает с кровати и сваливается сверху, тут же накрывая собой. Наруто беззастенчиво ржет, обвивая его шею руками, и отвечает на поцелуй. Примерно так же и закончилась их вторая драка — в больничной курилке после пары язвительных фраз. Все таки Шикамару прав, они редкостные мудозвоны.***
Психологи называют это острым психоэмоциональным расстройством, возникающим у индивида в ответ на потерю наиболее подходящего психологического партнера. Люди, далекие от науки, называют связь соулмейтов чудом. Считается, что части одной души связаны друг с другом на протяжении многих перерождений, и если душа воссоединяется, то это навсегда. Если же часть твоей души не существует (по причине гибели или просто не родилась, или ваша встреча невозможна) то она приходит к тебе в видениях. Отведенные полгода помогают не сойти с ума и продолжать верить, что в следующей жизни вы обязательно встретитесь. Наруто не особо верил в эти сказки. Да, некоторые люди находили своих соулмейтов. А некоторые нет. Кто-то действительно сходил с ума и видел то, что не существовало. Часть из них жила дальше, кто-то всю жизнь медленно умирал, не желая смиряться, что иллюзия — всего лишь иллюзия. Это существовало, было в их жизни. Но Наруто было двадцать шесть, а глюки приключались лет в двадцать, поэтому Наруто всегда был искренне уверен, что у его души нет пары. Что он принадлежит той многочисленной группе счастливчиков, которые могли сами выбирать свою судьбу и свою жизнь. Наруто всегда был уверен, что это так.***
— Итачи? — удивляется Наруто, подписывая вслед за Саске новогоднюю открытку. — Кто такой Итачи? Развести ублюдка на новогодние открытки получается путем самоличной покупки этих открыток, долгого сочинения поздравительных слов (все завершается кратким «С Новым Годом!»), усердным вспоминанием основ каллиграфии и щенячьими глазами, не возымевшими никакого эффекта. Сторговались на уборке квартиры и клятвенном обещании есть рамен не три раза в день на завтрак, обед и ужин, а всего лишь два (Наруто держится, как скала, стойко отстаивая свое право умирать от гастрита). Саске задумчиво поджимает губы и опускает голову, закрывая лицо волосами. Наруто машинально протягивает руку, заправляя за ухо смоляную прядь, а потом садится прямо на разбросанные по столу кисти. Саске тут же обхватывает его за талию и стягивает на себя. — Испачкаешься. — Да и пофиг. Саске?.. — Старый друг, — неохотно отвечает он. Получается неразборчиво и немного щекотно. Груди жарко, дыхание греет ключицу. Наруто опускает подбородок на взъерошенный затылок и внезапно думает, что умереть рядом с Саске было бы не страшно. Странная мысль. — А поподробнее, теме? Ты никогда о нем не говорил. — Да и нечего тут говорить, добе. — Саске вдумчиво целует ямку между ключицами, прямо через ткань футболки, а потом прижимается губами к шее. Если он рассчитывает, что табун мурашек может сбить Наруто с толку, то он крупно ошибается, даттебае! — Ты тему-то не переводи, — фыркает Наруто, отпихивая Учиху за плечи. Саске отстраняется, запрокидывает голову. Волосы щекочут пальцы. Наруто ловит прядь, легко тянет. От вида беззащитно подставленной шеи становится больно и горячо рядом с сердцем. Если бы Наруто мог сформулировать сумбурный поток чувств в слова, вышло бы что-то вроде «я чувствую его боль». А может быть даже «меня нет без него». А может и еще пара сотен сопливых высказываний про соулмейтов и неземную любовь, но суть все равно останется неизменной: всего три месяца назад — а кажется, что сотни жизней прошло, — они подрались в луже грязи, после небольшой автокатастрофы. И Наруто впервые вдохнул полной грудью и почувствовал себя по-настоящему живым. — Саске?.. — шепчет Наруто. Горло отчего-то перехватывает и сжимает тисками. Хочется задать этот вопрос, но это глупости. Саске ведь здесь. Он рядом, сжимает горячими руками поясницу, чуть улыбается. Саске настоящий, он никогда не исчезнет. — Мы познакомились, когда мне было шесть, — тихо говорит Саске, не открывая глаз. Наруто легко целует его в висок. — Он переехал в соседний дом. Он опекал меня, хотя родители были против. Но ты же знаешь, мои родители, они… — Наруто кивает, прижимая Учиху к себе. Саске переводит дыхание и продолжает куда-то в шею: — Учил драться и водить машину. Считай, он меня вырастил. — То есть он причина нашего знакомства? Сказать честно, машину ты водишь так себе, теме. Ай! Не бей меня! — Рот закрой, и не буду. Он… как брат мне. Кстати, добе, — неожиданно усмехается Саске, — Итачи всегда говорил, что жизнь когда-нибудь сведет меня с самым невозможным болваном на свете и это будет платой за все мои грехи. — Он не мог так говорить, ты гонишь, тебае! — Ну, может, про грехи я приукрасил. — Я, — сопит Наруто, возмущенно тыкая его в грудь пальцем, — самое большое счастье в твоей скучной и серой жизни! Саске молчит слишком долго, рассматривая его лицо, и Наруто затихает. Вопросительно хмурится. — Иногда, добе, мне кажется, что я… — начинает Саске будто сквозь силу, и тут же замолкает. Качает головой. — Ничего. Давай, что ли, допишем твои идиотские открытки. И позвоним Итачи. Должен же я сказать, что он накаркал. — Ничего они не идиотские, теме! И чур я жалуюсь первым!***
— Йо! Наруто оборачивается и тут же просчитывает, куда можно сбежать. Но от Накамото не сбежать, он вездесущ и всепроникаем. — Узумаки! — с хохотом наваливается на него бывший коллега. От него морозно, да и вообще, Наруто очень не хочет вспоминать… ничего, что связано с прошлой жизнью. — Ты куда пропал, засранец? — Привет, Накамото, — кисло здоровается Наруто, незаметно выворачиваясь из хватки. — Да так. Дела. — Какие еще дела? Слушай, ты так быстро исчез, что мы даже не поняли, что случилось! Ты знаешь, что босс собирался копать все морги в твоих поисках, пока ему не сообщили, что ты просто уволился? Чувак, что за дела?! Мы переживали за тебя! Ты ушел в другую контору или частную практику открыл? — Нет. Я работаю в магазине бытовой техники. Продавцом. Чего-то такого Наруто и ждет: расширенных глаз, приоткрытого рта, из которого готовится вырваться поток изумления. Примерно такую же реакцию он выдал бы пару лет назад: зачем бросать психологию, когда за спиной два высших, дописанная диссертация и опыт, помноженный на природный дар читать людей, как книжки. Пару лет назад Наруто еще был уверен, что со всем на свете можно справиться, что любая проблема решается просто, а люди всего лишь запутываются в себе и окружающих. Это было до иссушающих кошмаров, вереницы бесполезных коллег и дыры в груди, которую должно залечить время. Время не сильно-то старается, как выяснилось. — Мне пора, Накамото, — не дожидаясь вопросов говорит Наруто. — Увидимся. Он спускается по крутой лестнице вниз. Скоро Рождество, в торговом центре ждет Кейко. Наруто обещал помочь выбрать подарки ее родителям, но на самом деле он даже не помнит их лиц. — Узумаки! — кричит ему в спину Накамото. — Если тебе нужна помощь, то имей в виду, ты всегда можешь нам позвонить! Наруто очень нужна помощь. Но садиться на антидепрессанты он не готов, а того, кто размел бы хаос, царящий в его черепушке, по местам — не существует. Рядом только Кейко. И она настоящая.***
Наруто бережно перелистывает толстые страницы. Альбом старый, фотографии местами выцветшие, иногда даже протертые, будто их складывали много раз. На каждой Наруто выискивает насупленное лицо и улыбается Саске-из-прошлого так же, как улыбается тому, кто рядом. — Ты не похож на родителей, — наконец говорит он. Саске отрывается от книги и кладет острый подбородок на плечо Наруто, заглядывая в альбом. — Они усыновили меня, когда мне был год, — просто отвечает он. Наруто косится назад. — И нет, я не рефлексирую по этому поводу, если ты про это. — Не хочешь об этом поговорить? — язвит Узумаки и тут же ежится от горячего выдоха в шею. — И я не про это. Просто странно, правда? Ты приемный, я тоже. Никогда не думал о том, какие они, настоящие родители? Саске долго молчит, а потом качает головой. — Нет, уссуратонкачи. — А вдруг, — восторженно развивает мысль Наруто, захлопывая альбом, — мы с тобой два потерянных в детстве брата, а наши родители отдали нас в детдома, потому что спасали мир от вторжения иностранных шпионов и не могли подвергать нас такой опасности? И вот мы нашли друг друга, две половинки одной души, и теперь наши родители плачут от радости, наблюдая за нами сквозь свои супер-пупер навороченные камеры? Что? Что ты так на меня вылупился? — Ты опять смотрел индийское кино? — Иди в задницу, Учиха, — обиженно бурчит Наруто. — В детстве я был уверен, что мои родители были ниндзя. — Я, кстати, тоже, — хмыкает Саске, вновь утыкаясь в книжку. — И индийское кино крутое, даттебае. — Идиот.***
Предсказуемо. Все было именно так. Наруто знал, чем все кончится, с самой первой встречи. Он был странный. Родной, понятный, вредный, ехидный, ершистый, знакомый. Волосы торчком, россыпь шрамов, летучая походка, плавные движения. Сила и грация. Он словно спустился с небес и протянул руки. Его не могло существовать, потому что не бывает таких: до одури своих, неземных, крышесносных. Понимающих. Принимающих. Он словно жил в другой эпохе, он будто был проекцией кого-то другого. Он целовал, он обнимал, он занимался сексом — как в последний раз. Он просыпался иногда с криком: ему снились кошмары, и Наруто все никак не мог добиться — какие. Он говорил иногда что-то непонятное, тут же забывая фразу, он застывал иногда, глядя, как мертвец с глубины, он смотрел — словно похоронил когда-то давно и теперь может только оплакивать горе. Он любил. Взаимно. Конечно, взаимно. Наруто знал с самого начала. Но верить не мог.***
— Иногда мне кажется, добе, что я не жил до встречи с тобой. Все это жутко попахивает ужасом. Фраза безопасна, романтична, но даже мысль о том, что Наруто как раз за двадцать, и все это может быть иллюзией его воспаленного мозга, сворачивает внутри тугой комок тревоги. Саске опирается локтями о стол, скрестил руки перед лицом и смотрит поверх пальцев тяжело и страшно. Будто ощупывает взглядом. Будто прощается. Наруто подрывается мгновенно, падает рядом на колени и вцепляется в запястья Учихи. — Теме, ты чего? Теме! — Саске молча смотрит, а Наруто выть готов от предчувствия скорой беды. — Не смей думать об этом! Ты слышишь? Не смей! — Все хорошо, уссуратонкачи, — лжет Саске и успокаивающе прижимается губами к его лбу. — Это я так. Давай закажем пиццу? — Чур без помидоров, — через пару минут тишины хрипит Наруто. — Мечтай.***
На улице совсем уже холодно. Наруто греет руки дыханием, хотя в последнее время не может согреться даже за котацу. Люди готовятся к празднику, стайки девиц пробегают мимо, весело щебеча и обсуждая подарки. В животе бурчит недовольный желудок, отказываясь принимать чашку кофе и три сигареты за завтрак, и Наруто решает все-таки перекусить в ближайшем кафе. Он уже ждет свой заказ — эспрессо, овощной салат и кусок говядины средней прожарки (психологи говорят, что попытки кардинально изменить жизнь и привычки ни к чему хорошему не приведут. Наруто сам тоже бы так сказал, но на себе мозги не работают), — когда к нему за столик присаживается девушка. Наруто удивленно смотрит на нее: красивые черты, аккуратно собранные волосы нежно-розового цвета, зеленые глаза и аккуратный маникюр. У нее явно хороший, хоть и несколько странный стилист, и Наруто без труда бы назвал ее красивой, если бы у него было хоть какое-то желание с ней общаться. Он оглядывает полупустой зал, а потом снова смотрит на нее. Цепкий взгляд, да и смотрит она так, будто они знакомы. А они совершенно точно знакомы. Наруто хмурится, выуживая из памяти лицо: бывшая пациентка? случайная знакомая? Раньше он на память не жаловался. — Меня зовут Сакура, — говорит девушка. — Харуно Сакура. — Очень приятно, — осторожно отвечает Наруто. Девушка тут же скучнеет, поджимает губы — разочарованно? — и откидывается на высокую спинку стула. — Мы знакомы? Простите, совершенно не могу вас вспомнить. — Очень жаль, — отвечает она. Наруто ждет продолжения разговора. Но на самом-то деле ему все равно, кто эта девица, и что ей от него надо. Сакура молчит, только смотрит на него выжидающе и барабанит пальцами по столу. Официант приносит заказ, спрашивает, чего хочет дама, но Сакура лишь отмахивается. У нее четко выверенные движения и длинные тонкие пальцы. Она чертовски хороший врач, думает Наруто незнамо с чего. Чертовски. — Простите, Харуно-сан, — наконец не выдерживает он, — вы что-то хотели? Я жду свою невесту, и… Он почти вздрагивает от резкого удара по столешнице. Осторожно отодвигает от себя тарелку и отодвигается сам, чувствуя неожиданно накатившее властное спокойствие, а Сакура разжимает руку и коротко кланяется: — Прошу простить. Наруто машинально кивает, и это не кажется ему странным. Почему-то не кажется. — Так что вы хотели, Харуно-сан? — Жаль, что вы меня не помните, — наконец улыбается она. Фальшиво улыбается. — Мы встречались раньше, я работаю в больнице. Года три назад вы приезжали к нам читать курс лекций по клинической психологии, в Киотский университет, помните? Саске был с ним тогда. Она не помнит Саске?.. Конечно она не помнит, сколько можно лелеять надежды — Саске не существовал, он не рождался в этом времени, его нет, нет, нет!.. — Я заметила вас и решила подойти, поздороваться, — щебечет Сакура. — А вообще я встречаюсь со своей подругой, мы хотим пройтись по магазинам, выбрать подарки к Рождеству. Вы отмечаете Рождество с вашей невестой? — Да, — говорит Наруто, пряча под столом дрожащие руки. — Вы уже придумали, куда пойти? Или останетесь дома? Я это к чему спрашиваю, Наруто-сан, у моей подруги в поместье будет рождественская вечеринка, приглашены очень многие. Возьмите приглашение и приходите вместе с Кейко-сан, мы будем вам рады! Наруто машинально берет протянутую картонку и вздрагивает, когда Сакура хватает его за руку и подается вперед. — Приходите, Наруто-сан. Вы должны прийти. У нее так горят глаза… И губы стиснуты очень крепко. На запястье останутся синяки, а Наруто очень хочет, чтобы она, наконец, ушла. — Сакура-тян! Подошедшая девушка грустно улыбается и кланяется Наруто. Тот кивает в ответ, а потом встает, кладет деньги на стол и, не глядя на них и убеждая себя, что ничего странного не происходит, постыдно сбегает. — Привет, Хината, — слышит он, закрывая дверь кафе. На улице холодно. У Хинаты практически бесцветные глаза и длинная коса, перекинутая на высокую грудь, и она кажется до боли знакомой (может быть тоже ходила на те проклятые лекции), но Наруто все равно. Рядом ни одной мусорки. Он прячет приглашения в карман и думает, что стоит бы прекратить ходить по этой улице. Ночью его ждет очередной кошмар.***
— Это самое тупое клише на свете, — шепчет Наруто, задыхаясь. — Шшш, — Саске выцеловывает узор у него на спине. Спираль, угол, спираль, еще спираль… — Тише… Давай, расскажи мне… — М-м-м, ниже… Саске… Может лучше поделимся друг с другом какой-нибудь тайной сексуальной фантазией? Это раскрепощает. — Наруто выгибает поясницу, подставляясь, стонет в подушку, когда Саске широким движением проводит языком по копчику. Дразнит, зар-р-раза. — Я и без того в курсе твоих фантазий, уссуратонкачи, — ухмыляется Саске, обжигая дыханием поясницу. — Ты трепло. — Ничего я не… а-а-ах, ч-черт, теме… я не трепло. И вообще, сейчас твоя очередь воплощать. — Я и воплощаю, — шепчет Саске, прикусывая покрытую потом кожу и мимолетно оглаживая внутреннюю сторону бедра. Слегка задевает член, отчего Наруто пробивает горячей дрожью. — Я воплощаю, а ты рассказываешь. — Шантаж. — Закройся и говори. — Само противоречие, тебае… м-м-м… ладно, ладно, ты только не останавливайся. Я мечтал… Черт, Саске, не тяни! — Рассказывай, придурок. — Саске останавливается, кружа пальцами по низу живота. Перебирает светлые волоски, царапает, вырывая из Наруто вздохи. — Вот погоди, настанет моя очередь воплощать!.. — угрожающе стонет Наруто. — Ладно, ладно… Я мечтал… М-м… Тебае, я так никогда не расскажу! — Не отвлекайся, — почти шепчет Саске, проникая пальцами внутрь. Растянуто и мокро. — Ммм… Не отвлекай меня! Стой, стой, это я так, сдуру ляпнул… В детстве я мечтал жениться на девчонке из соседней группы детского сада и настрогать кучу детишек, доволен, тебае? — тарабанит Наруто. — Давай уже, Саске!.. Черт, давай! Саске улыбается и тянет его на себя. Чуть больно, горячо, сладко, пульсирует и тянет внутри, но Саске рядом. Саске внутри, и можно кончить только от этой мысли. Спустя несколько минут, когда Наруто уже не способен слышать и воспринимать, и только бессильно стонет, сжимая руками подушку, ему кажется, что нависающий сверху Саске шепчет: — Я мечтаю забыть, что пытался разорвать нашу связь. Спустя еще пару часов, чувствуя, как дрожит каждая мышца, Наруто забывает об этом разговоре.***
— Ты купил их для нас? Правда? — спрашивает Кейко, когда находит приглашения в кармане его куртки. Сжимает цветастые картонки в тонких пальчиках и улыбается так счастливо, что Наруто не может ей не соврать. Он и без того слишком виноват. Кейко расцветает, утягивает его на кухню, готовить ужин. Ласточкой носится вокруг, примеряясь, что наденет на торжество, а Наруто впервые за несколько месяцев чувствует почти спокойствие. Черт с ним, сходит он на этот праздник. Телефон звонит неожиданно. Наруто протягивает руку, удивленно заглядывает в экран. Номер незнакомый. Ему очень давно никто не звонит, кроме Кейко и Шикамару, да по работе иногда. Он проводит пальцем по экрану, прикладывает к уху динамик, нутром чуя беду. — Привет, уссуратонкачи. Наруто с такой силой сжимает телефон, что больно пальцам. Саске… Это Саске?.. — Эй, Наруто, ты слышишь? Это Накамото! Мы встречались пару дней назад, помнишь? Алло? Алло! Наруто! Это нечестно, это так нечестно, злые боги… Сердце давно разбилось, оно же разбилось, чертово сердце, почему оно так болит… Наруто глотает раскаленный воздух крупными глотками и сползает на пол прямо там, где стоял — на маленькой кухне, под встревоженными восклицаниями Кейко. В голове шумит кровь. Наруто стискивает телефон в побелевших пальцах и давится, давится, давится воздухом и водой на губах. — Наруто! Ты слышишь? Что за связь, черт побери, алло! Нечестно. Это нечестно. Ками-сама, за что… Солоно. Кейко кричит и теребит его за плечи. Губы соленые — это правильно? — Наруто-ку-у-ун! — До свидания, Накамото, — пусто шепчет Наруто и роняет телефон на холодный кафель. Девушка все еще кричит. Наруто смотрит на нее, в красивое лицо, правильные линии, искаженные страхом, и не узнает. Телефон на полу пиликает холодной россыпью гудков.***
— Боги, о чем ты говоришь… Руки дрожат. И ноги. Все дрожит, Наруто не может остановиться. Внутри стремительно расползается огромная дыра. Он знает, чем это закончится, он всегда знал, что это завершится так — стоящий напротив Саске, который говорит несравненную чушь, но чушь внезапно становится правдой. Стоящий напротив Саске — сжатые губы на побелевшем лице, едва заметно трясущиеся руки. Саске напротив. Всего два шага, а кажется, что между ними пропасть и внизу сталью сверкает водная гладь, и не нужно кричать, чтобы услышать, потому что говорят они не словами. Нет. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста нет! Саске. Напротив. Так было когда-то?.. Слишком знакомая боль. — Саске… — Не надо. Прости, Наруто. Ты должен смириться. Я не существую, уссуратонкачи. Я — твой сон. Прости. Прости меня. Он не верит. Не верит. Крепко сжатые губы на побелевшем лице. Едва заметно дрожащие руки. Собственная боль и проглоченные просьбы. Десятки слов, и ни одно из них ничего не поменяет, потому что… — Все будет хорошо. Нет. Не будет. Не будет, Саске, нет, пожалуйста…***
— Нет! — Дорогой! — тут же хватает его за плечо сонная Кейко. — Дорогой, что случилось? Наруто скукоживается на кровати и дышит со всхлипами. Из всех кошмаров этот… Тело протряхивает крупной дрожью, из горла вырываются вздохи вперемешку с постыдным скулежом. Наруто сильно тянет за волосы, стараясь заглушить одной болью другую, но физическое это так смешно… — Дорогой?.. Хочется уйти… надо уйти от этих рук, от встревоженных глаз, от расспросов. Наруто скатывается с кровати и под спасительный писк будильника сбегает в ванную. Долго стоит под горячей водой, растирая кожу и вымывая воспоминания о прикосновениях и тихом шепоте, а потом перебежками пробирается на балкон, где выкуривает три сигареты. На столе уже стоит чашка крепкого кофе — умница, умница Кейко, — которую Наруто выпивает в три глотка. — Ты не любишь меня, да? Наруто резко оборачивается. На лице у Кейко непривычное выражение: сосредоточенность и почти жалость. — Не любишь, — констатирует она. Наруто рассеяно открывает рот, но нужных слов не найти. Не успокоить, не объясниться… — Нет, — говорит кто-то его голосом. — Прости, Кейко. Я пытался поступать правильно, но… — Замолчи! — кричит она. Наверное впервые Наруто слышит такой ее крик. — Правильно, правильно… Ты всегда твердишь о правильном! Правильно быть с тем, кого ты любишь!.. Правильно — не врать!.. Ты ничего не понимаешь! Она плачет навзрыд посреди кухни, закрывая лицо руками, а Наруто не испытывает ничего, кроме сожаления. Ничего.***
— Тебе никогда не казалось, что мы знакомы всю жизнь? — Лирическое настроение, уссуратонкачи? — Похабишь момент. — Захлопнись, а… Ну вообще, учитывая, что наша бедная душонка одна на двоих, мы знакомы больше, чем жизнь. И я решительно не понимаю, как я выживал все это время. — Врешь, те-е-ме… Ты любишь меня. Я точно знаю. — Не лопни от счастья, добе. И сотри эту дурацкую улыбку с лица. — Давай, теме, скажи это. Са-су-ке-чан! Скажи. — Как же ты раздражаешь. Определенно, мы знакомы минимум пару жизней. Иначе не объяснить, откуда я нахожу на тебя терпение. — Злобная бука Саске-ча-а-ан! Ай! Слышишь, тебае, хватит меня дубасить! Моя голова очень ценный… — И очень бесполезный для тебя орган. — Я, вообще-то, люблю тебя, ублюдок. — К сожалению, это взаимно. Идиот.***
— Наруто? — Привет, Шикамару. Я бросил Кейко. Точнее, она бросила меня. Наруто мастер вываливать все, как на духу. Но на деле все совсем не так радужно, как звучит. Кухонный пол засыпан пеплом, от сигарет уже тошнит и хуже всего то, что Наруто не испытывает по поводу ухода Кейко никаких особых чувств. Шикамару молчит. Шикамару чертовски хорошо умеет молчать. — Я такой идиот, Шика. Я думал, что у меня получится, но не получилось. Я испортил ей жизнь, да? Свою испортил, и ее тоже. А она-то не виновата. Да и никто ни в чем не виноват. Только я все порчу, потому что я не могу, слышишь, я не могу забыть. У меня не получается, я зациклился, и у меня скоро поедет черепушка. Она уже поехала, тебае, слышишь? Я уже вижу то, чего не было, мне постоянно кажется, что я помню какие-то несуществующие вещи. Я проснулся сегодня и первым делом подумал, что надо отправить тебе орла с письмом. Орла, твою мать. Шикамару, это невроз. Или вообще шизофрения, я… — Не части, — обрывает его Нара. Наруто затыкается, стискивая телефон в потной ладони. — Давай встретимся. На вечеринке в доме Хинаты. Ты приглашен? — Я… да… Черт, откуда ты знаешь про вечеринку? Ты что, знаком с Хинатой? — Увидимся там, — обрывает Шикамару и бросает трубку. Наруто долго слушает гудки, а потом начинает собираться. Ничего не случилось хорошо. Прости, Саске. Пожалуйста, прости.***
Поместье большое. Наруто и не знал, что в центре города есть такие вот улочки: потерянные в столетиях дома, выплывшие из времен самураев. Впрочем музыка из дома грохочет совсем не древняя. Наруто пробирается сквозь разношерстную толпу, тихо ругая себя за забытый телефон, и ищет Шикамару. Подвыпивший народ — целый клад для начинающего психиатра и ад для бывалого. Наруто постоянно чувствует взгляды в спину, причем его отсутствующая мания преследования тут ни при чем. Каждый третий прожигает его взглядом и отворачивается, стоит только резко обернуться. Наруто пообещал себе когда-то вести себя максимально спокойно и никогда больше не быть взбалмошным идиотом, но сейчас обещание трещит по швам и скоро разлетится на кусочки. Шикамару не находится. Наруто голову на отсечение готов дать, что Нара спрятался в какой-нибудь комнатке и дрыхнет там на блохастом диванчике. Поместье кажется бесконечным, здесь, конечно, вряд ли есть блохастые диванчики. Наруто бродит по нему, открывая бесшумные седзе и избегая людей, пока впереди не мелькает розовый хвостик. — Эй! — окликает он, пытаясь вспомнить имя. — Сакура-чан! Девушка вздрагивает и оборачивается, а вместе с ней оборачивается еще с десяток человек, и у всех — напряженные лица, ждущие взгляды, сжатые кулаки. Наруто чувствует себя, как на поле боя, и кажется, что ему не кажется. Что-то происходит. — Простите за фамильярность, Харуно-сан, — исправляется он. — Вы не видели… — Это раздражает, знаешь, — басит стоящий у стола с едой мужик. Наруто оглядывается на него: — Что, простите? — Вот эти твои "простите" и раздражают. И «Харуно-сан» тоже. Черт, ну ты и сопля! — Киба, шаннаро! — шипит Сакура, сжимая кулаки. — Закрой рот! — Да пошло оно все! Вы посмотрите на него! «Простите», «извините», бла-бла-бла! Мы сбиваемся с ног, ищем, а он тут слюни распустил! Обещания Наруто, как осенние листья на первом морозе — покрываются инеем и крошатся с неслышным шелестом. Кулак прилетает в переносицу Кибы с жутким треском ломающегося носа. Наруто уворачивается от ответного нескоординированного тычка и бьет уже в скулу — с оттяжкой, от бедра, как никто не учил, но тело помнит само. Другой рукой он хватает Кибу за пижонскую белую рубашку, густо расчерченную кровью, и притягивает к себе. — Послушай Харуно-сан, тебае, — негромко советует он, — и закрой свой рот. Киба не сопротивляется, даже не пытается вырваться. Только смотрит как-то непонятно, а люди вокруг молчат. Наруто отпускает его, отступает на шаг и, наконец, замечает Шикамару. Он идет к нему и знакомо-незнакомые люди почтительно расступаются. Это все еще не кажется странным.***
— Это называется клиническая депрессия, — говорит Наруто остаткам выпивки на дне стакана и — немного — молча внимающему Шикамару. — На фоне острого психоэмоционального расстройства. Я тебе как профессионал говорю. Музыка грохочет где-то вдалеке. Наруто пьет уже третий стакан виски — а может быть даже седьмой, кто считает. Хотя Шикамару считает, конечно. — Все симптомы на лицо, тебае, давно пора глотать таблетки. Я опять вижу то, чего нет, Шика. Галлюцинации и все такое. Не как… тогда. Не когда соулмейт, по-другому. И знаешь, в чем самое дерьмо? — виски горчит на заплетающемся языке. Наруто хотел бы сказать, что он безобразно пьян, но не видать ему такого счастья еще как минимум пару бутылок. — Вокруг происходит что-то непонятное, а мне не кажется это странным. Мне плевать. Вот например, ты знаешь, что Харуно-сан знала имя моей жены? Бывшей жены, даттебае, бывшей. А еще вы все явно друг с другом знакомы, и это ненормально, Шика, потому что я не знаю никого из этих людей, а поклясться могу, что этот баран, которому я нос сломал — видишь, кстати, я уже кидаюсь на людей, тебае — так вот, этот баран обожает собак, а еще у него раньше были татуировки на лице… Это ши-зо-фре-ни-я. Наруто выговаривает последнюю фразу по слогам, и, кажется, он и правда немножко пьян. — Ты определись, — советует Шикамару и вздыхает: — Как же это проблематично, а… Наруто согласно гудит в стакан. Следующие слова вылетают сами собой, и Наруто тут же проклинает себя за них. — Он снится мне, Шика. — Уже не остановиться. Возможно, давно пора было рассказать, возможно, станет легче, возможно, не стоит справляться с этим одному, к тому же Наруто не справляется. — Каждую чертову ночь. Шикамару искоса смотрит на него и молчит. Шикамару остро нуждается в прижизненном памятнике во весь рост, и Наруто почти готов ему его организовать. — Ты знаешь, я понимаю. Такое бывает. Люди переживают это, Шика, это считается счастьем — встретить часть души, пусть даже в видениях. Так вот, это все дерьмо. Полное дерьмо, Шика, это нельзя вспоминать с радостью. Нельзя, твою мать, я жить не могу, я дышать без него не могу, а его нет, ты понимаешь? Нет его! — Ты этого не знаешь. Наруто неожиданно смеется, пряча лицо в ладони. Он смеется и смеется, а когда силы заканчиваются и смех превращается в глухие всхлипы, Шикамару не лезет и не успокаивает его. — Перерождение душ не такое уж и дерьмо, Хокаге-сама, — говорит он что-то непонятное, когда Наруто уже не способен ни на что реагировать. Кто-то торопливо спускается по лестнице вниз, а дом молчит. Скрипят половицы. — По крайней мере, мы все еще помним, что были семьей. Он поднимается на ноги. Приближаются шаги. Шикамару подходит к двери и открывает ее прежде, чем она распахнется. — А вот и ты, — лениво говорит он. — Я Шикамару. В этой жизни мы не встречались. — Уйди, — хрипит кто-то, невидимый в темноте дверного проема, и Наруто чувствует, как сердце обрывается и падает куда-то далеко-далеко вниз, в бездонную бездну. — Отойди! Шикамару уходит, а перед Наруто на колени падает Саске. Встрепанный, немного другой, в нелепых очках и толстовке, холодный с мороза. Он протягивает дрожащую руку, касаясь щеки Наруто пальцами, будто не верит. Не может поверить. У него испуганный вид. И он. Настоящий.The end