Демоны ищут тепла и участья

— То есть как уезжаешь? — вообще-то Ваня не удивлен, по крайней мере, не по настоящему. Славе надо разобраться с Оксимироном, ох как надо. И всё же у Вани никак не получается поставить принять потребности друга ко вниманию. Слишком уж не по себе от складывающейся вокруг него самого ситуации. — В отпуск, — Слава пожимает плечами, смотрит примерно с тем же чувством, что и Ванечка. Ему точно также не по себе, возможно даже пиздец как страшно. — А как же учеба? — это почти как ударить щенка. Ваня ведь знает, сколько уже проебал Славочка и насколько тому, на самом-то деле, важно закончить эту чёртову Академию. — Мирон меня подтянет, — то, как он это произносит… Чёрт, Ванечка морщится. Закапываться в собственные страдания больше не получается. В конце концов, проебаться в своих попытках придушить Охру он успеет всегда, а вот поболтать с лучшим другом совсем не факт. Не то, чтобы Ванечка думал, что страшный Оксиминог утащит его в свою пещеру. — Ну и над чем ты ржешь? — произносит Слава обиженно. И, естественно, это выводит смех на новый уровень. — Нервное, — отвечает, заикаясь. — Я понимаю, почему ты согласился поехать с ним, — Ванечка по большей части сам себе кивает, пытаясь притворится чертовски умудрённым опытом. — Сорри, не понимаю, — практически стонет, распластавшись по Славочке, заграбастывая личное пространство друга до того, как это сделает пугающий завуч. — Не хочу проходить через это ещё раз, — Славин выдох больше всего похож на всхлип, и разве это не лучший повод ненавидеть Оксимирона? — Я так проебался, дядь, — Ванечка не хотел произносить это вслух, понимая, что не сделает никому так легче. Возможно, только себе. — Должен был заметить, что с тобой происходит. — Ты не мог, — Славка качает головой, прижимаясь к нему поближе. — Да я и сам проебался, мог бы объяснить тебе поподробнее. Но это так … стыдно, — он старательно прячет лицо. — Он так сильно пытался заполучить меня себе, чтобы просто отказаться, — вот теперь всхлип точно не послышался. — И да, сейчас он предлагает начать всё с чистого листа, но ведёт себя со мной, как с кисейной барышней. — И что в этом плохого? — осторожно уточняет Ваня, поглаживая друга по спине. Насколько же сильно им нужно было поговорить значительно раньше. — Я так не хочу, — Слава прерывисто выдыхает, вновь замолкая. Ванечка его не перебивает, примерно предполагая продолжение. В конце концов, на весь этот пиздец он довольно долго смотрел со стороны. — Хочу, чтобы всё было как прежде. Хочу его грёбанные правила и не хочу тоже. Я идиот, да? — он практически срывается на крик. — Не могу ни хрена решить, а ведь это моя собственная жизнь. — Знаешь, я ведь даже не хотел сюда поступать. Хотел просто жить как обычный человек, — вновь всхлипнув, кажется, собираясь разразится полноценной истерикой. И вот Ванечке вновь ничего не оставалось, кроме как поглаживать его по спине пережидая. Понимая, что помочь он ничем не может. И думая, что это всё равно лучше апатии. — Попробуй с ним поговорить, — предложил мягко, не предполагая, что дублирует совет Замая. — А разве у меня остается выбор? — влажный смешок куда-то в шею. — Надо говорить словами через рот, — произнёс это будто-то синоним пытке. Впрочем, Ванечка понимает, он и собственный откровенный разговор с Охрой представляет исключительно в собственных кошмарах. Как объяснить себя тому, кто читает твои мысли? — Надо, — так что он только подтверждает, гладит Славу по волосам, всё ещё пытаясь успокоить. — В конце концов, Яныч вроде за твою жизнь реально парился, — вспоминает чужую панику, которую оказался способен разглядеть даже он. Завуч ведь от Славика не отходил почти не на шаг, всё пытаясь как-то разбудить. Кстати, а что в итоге подействовало то? И Ванечка, ничтоже сумняшеся, задаёт таки этот вопрос вслух. И, кажется зря, потому что в ответ Слава прижимается только сильнее, издавая совершенно неразборчивые звуки. — Можешь не отвечать, если не хочешь, — Ваня уж точно не хочет вновь доводить Славу до приступа. — Его поцеловал директор, — одновременно с ним всё-таки выдавливает из себя тот. — Что? Кто? Что сделал? — а вот теперь Ванечка действительно отвлёкается. Он уже знает, что Хинтер вернулся на занимаемый пост, об этом теперь каждая собака в Академии знает, но, ещё раз, что? — Ага, и ещё Лялей обозвал. Я до сих пор в ахуе, — Слава практически скулит, и это довольно точно передаёт его чувства. — И тебе это не понравилось? — Ну а хуле он? Предлагал ошейник, а сам, гад, с первым встречным! — это уже похоже было на тихую истерику, но одновременно и на разрядку, что уже значительно лучше, чем ничего. — Нуу, думаю, ты ему нравишься значительно больше, чем какой-то директор, который, тем более, так долго отлынивал от своих прямых обязанностей, — пожимает плечами Ваня. Вообще-то история с директором казалось странной даже ему. — Я так понимаю, это не было его выбором. Мирон его наебал, — а вот то, что это прозвучало практически с гордостью, должно было бы напрячь. Но уж точно не удивить. Слава, в конце концов, и сам был тот ещё наёбщик. — Думаю, он хотел мне помочь, даже если всё ещё злиться на Мирона. Звучит, если честно, как бред. — Да нет, если он директор и решил наконец-то поработать, вряд ли померший ученик был бы для него таким уж хорошим началом, — Ваня правда пытается выдумать разумные объяснения, даже если знает, что с этим местом они чаще всего не срабатывают. Тут, будем честны, стоит полностью отринуть бритву Оккама. Здесь можно множить сущности столько, сколько это угодно господину завучу. Ну, либо Охре. Черт, Ваню вновь передёргивает. Он ведь только свалил от Рудбоя, обещавшего устроить ещё один раунд переговоров. Только вот Ванека заранее в хороший исход не верит, предполагая, что другой Ваня вновь окажется взаперти. Насколько же это было по мудачески со стороны демона? — Может быть, но я блин, уверен, что у них что-то было. Это чувствуется. Но куда хуже то, каким стал Мирон, увидев его. Он, как будто бы больше не хочет, чтобы я был его, — Ванечка аккуратно придерживает Славу, не давая тому побиться головой об изголовье кровати. — Он хочет, — заявляет, пытаясь убедить в первую очередь себя в собственной авторитетности. Демон не обязан нуждаться в собственной паре, да? И тут Ванечка вновь сам себя пытается успокоить. Он ведь не может являться парой Охры, так ведь? Неет, тот никогда не пытался даже подкатить к нему с разговорами об ошейниках или об правилах, как всё тот же Оксимирон, доёбывающий Славу. Да и странно бы это было, разве парами демонов не являлись обычные люди? В смысле маги. В смысле, Ванечка ведь точно таким не был? Иллюзионисты всё ещё оставались людьми, но только до двадцати пяти. Потом, совершенно точно нет. И Ванечка точно не хотел бы знать, что мог бы изменить ошейник. Он уж точно не возражал против могущества. Не идиот же. И променять это на статус чьей-то собственности? Вот уж дудки. Итак, ему оставалось продержаться всего-то семь лет. — Словами через рот, — ещё раз повторил авторитетно, всё ещё не чувствуя в себе никаких прав на уверенность. — Ага, понял уже, — Слава кивает, ещё плотнее прижавшись к его рёбрам. Ванечка вздрагивает. Славу в личном пространстве ощущать приятно, совсем не похоже на Охру или Рудбоя. Хотя, Ваня, может быть и испытывал к нему презрение, вежливо не произнося вслух «шлюха», но всё же был куда приемлемее, чем Охра. И уж точно, куда несчастнее. Чёрт, Ванечка точно не собирается жалеть одну из личностей доёбывающего его психопата. — Я ж даже попробую, — продолжает Слава почти уверенно, — Наверное. Не думаю, что выдержу его сюсю-мусю, — он отстраняется от Вани, только чтобы тот увидел его гримасу. — Я в тебя верю, — хихикая, заявляет Ванечка. — Но только попробуй пропасть больше, чем на две недели. С собаками тебя разыщу. И пофиг, куда вы там отправляетесь восстанавливать дзен. — Кстати, об этом я его ещё не спрашивал. Вообще-то, мне всегда казалось, что его любимое место во всей Вселенной — как раз Академия. А раз так, зачем куда-то идти. — Ну вот и будет прекрасный повод узнать его получше. Раз уж ты твёрдо вознамерился заставить его надеть на тебя ошейник. — Вообще-то я не говорил так! — в ответ Ванечка только фыркает. А что, он не знает что ли своего друга? Пока на этом всём настаивал Оксимирон, естественно, в ответ было исключительно сопротивление. Теперь, когда тот давал пространство, это казалось хуже, чем вызовом. Тем более, сдаться Славочка готов был уже давно. Зря что ли, так выразительно рассказывал Ване о ненавистном завуче? Но, конечно, то, что тот одумался, было хорошей новостью. Не смотря на то, что сейчас Слава был уверен, что готов сделать сколько угодно шагов на сближение, это должно было полностью стать его решением. — Но думал же так? — сейчас казалось таким нелепым ходить вокруг да около. Слава должен был знать, что уж Ваня точно его не осудит, сам уже по уши закопался в непонятном дерьме. — Нет, — Слава упрямо качает головой, потом всё-таки сдаётся. — Ну, может быть и да. Я сказал ему, что готов, на что получил, что он больше не хочет меня принуждать. Сука! — вполне понятная реакция, учитывая то, сколько времени они ходили вокруг да около. Слава, по воспоминаниям Вани, всегда пытался нарушить все возможные правила, не в состоянии даже себе объяснить, а на хрена оно ему таки надо? Ну, кроме что разве духа свободы. В дверь настойчиво постучались. Ванечка тут же подобрался, предполагая, что ни один из вариантов посетителей ему не понравится. Впрочем, это оказалась всего лишь заёбанная Женечка, явившаяся передать преогромное желание Его Носейшества вновь заполучить Славу в свои руки. Ванечка хотел было воспротивиться, но не успел. Слава предпочел попрощаться, вновь сжав его в объятиях. Оставшись в комнате в полном одиночестве Ванечка вовсе не нервничает. И не ждёт ничего страшного. Он просто ложится спать, с головой укутавшись в одеяло. Это ведь способно защитить его, не так ли? *** — Хватит! — как же Ваня заебался орать в пустоту. Он ведь знает, что Охра прекрасно его слышит. Слышит и, сука, игнорирует. Как же, сука, охрененно быть пленником в собственной голове. «Я позволял тебе выёбываться всё это время» — шелестит по краю сознания. «Но если ты думаешь, что я позволю проебать его, ошибаешься», — Ваня вздрагивает, чувствуя как к глазам подкатывают слёзы. Он знает, что его тело даже не планирует плакать, оккупированное демоном, но ничего не мог поделать с собственными ощущениями. Охра всегда был всем, что ему было нужно. Когда-то давно он думал, что смог доказать это ему, не позволив умереть, позволив зацепиться за собственную оболочку, сделав Ваню не больше чем квартирантом. Даже позволив выдумать ему чёртову демонскую кличку. Но нет, он потерял даже возможность быть парой. Охра делал вид, что уважает его, давая отвергать всех ранее понравившихся кандидатов, но Ванечка — это чёртов пацан, был совсем другое дело, не так ли? Он был парой, даже Ваня мог это чувствовать. То, как их к нему тянуло. Но представить, как Охра прикоснётся к кому-то другому? Это было всё так же больно, как и когда ему было пятнадцать. Неужели им был так необходим ещё кто-то? Почему самого Вани никогда не было достаточно? «Перестань истерить! Думаешь, мне так нравиться держать тебя внутри?» — Охра ещё имеет наглость спрашивать его об этом? Что за чёртов ублюдок? — Не нравилось, не держал бы! — как же Ваня ненавидит чувство, что звучит абсолютно по-детски. Рядом с Охрой он всегда ощущал себя ребёнком. Нет, неправильное слово, скорее, кем-то неполноценным, должным слушаться и подчиняться. Он всё ещё помнил все собственные ошибки. Сам ведь лишился магии, сам не дождался Охру, отправляясь на фронт. Иногда ему так сильно хотелось просто отмотать время назад. Но он не мог. Так что просто притворялся ответственным взрослым, обучал детишек, делая для них то, что сделали когда-то для него самого. И вроде даже неплохо справлялся, пока у него не забрали даже это. «Ты не понимаешь!» — ну, конечно же, Ваня не понимал. На что он вообще был способен? Лишь быть отосланным, не так ли? Если бы Охра мог, избавился бы от него на веки вечные. *** — Ты же знаешь, что можешь отказаться? — Слава чувствует, что готов зарычать. Ну, конечно же, так необходимо задавать ему этот вопрос уже раз в десятый. — Знаю! — сердито кивает головой, ощущая себя последним ублюдком. Мирон ведь просто пытался позаботиться, пытался дать выбор, пусть и поздновато. — Что было у вас с директором? — всё-таки не выдерживает, задавая вопрос. — Много чего, — Мирон задумчиво хмыкает. — Самое обидное, далеко не только плохого. Но в какой-то момент у нас не совпали жизненные ценности, — и, конечно, по большей части он нагло пиздит, Слава может понять это, когда видит. Но это уже хоть что-то. — То есть, вы встречались? — он понятия не имеет, почему ему вообще важно это узнать. Мирону было хрен знает сколько лет, вполне нормально, что у него были какие-то отношения. Но ведь сейчас директор вернулся и счел себя вправе Мирона поцеловать. Слава сделал глубокий вдох. Разговаривать словами через рот. Ну неужели это было так сложно? — Да, — Мирон кивает, настороженно на него покосившись, кажется ждёт бурной реакции. Ну, вполне оправданно ждёт. Не то, чтобы раньше Слава скупился на проявление чувств. — И он тебя поцеловал? — какой же глупый всё-таки у них выходит диалог. — Он уверял что это на тебя подействует. Ты ни на что не реагировал, так что глупым казалось хотя бы не попробовать, — Мирон пожимает плечами, выглядя так как будто бы его вовсе не задел этот поцелуй. Может быть, это и вправду так. По крайней мере, сейчас он был именно со Славой. Но директор был настолько уверен в собственном праве. Чёрт, Слава зажмурился, от собственных мыслей лучше не становилось. *** Шокк бессмысленно смотрит на своё рабочее место. Это то, что у него забрал Мирон. Он должен бы злиться. Сейчас лучший момент чтобы послать бывшего на хуй и поступить с ним так же, как он когда то поступил с самим Хинтером. Это было бы только честно, так ведь? Использовать магию, запретить Миро появляться здесь. И больше не придётся видеть ни его, ни его щенка. Да уж, пару он конечно выбрал. Шокк фыркает. Все его страдания окупаются совсем нежданным подарком. Эльфийка, которую внутренний демон обозначил как пару. Неожиданность? Больше чем. По крайней мере, раньше он ни о чём подобном не слышал. От Андрея он уже знал, что девочка, племянница короля, что обещает дополнительные трудности. Что же, он никогда не возражал против испытаний. *** Это кажется странным, но, по всей видимости, Слава только больше напрягается, когда Мирон пытается быть мягче. А ведь это ведь казалось таким верным решением — начать всё сначала. Не пытаться больше быть удушающим. И уж точно, не говорить со Славой о Шокке. Неужели тот не видит, насколько это разные вещи? Мирон беспомощно улёгся посреди кровати. Он, по джентельменски заказал им со Славой два разных номера и теперь раздумывал, точно ли это было правильным решением? Он вообще склонен был к самокопаниям и те всё больше и больше сигнализировали ему, насколько же он мудак. А ведь всё это время думал, что поступает исключительно во благо. Насмотревшись на Охру, думал, что всё что угодно лучше игнорирования. Нет уж, их с Ваней было втягивать попросту не честно. Совсем другая, абсурдная до болезненности ситуация. Мирон фыркнул. Он всё ещё чувствовал свою за Ваню ответственность, что лишь добавляла ощущения собственной беспомощности.