Гарри Поттер и Господство Хаоса

      Джайна       Пятый день к ряду за окном шёл дождь. Впрочем, ладно бы дождь. Ладно бы шёл. Так ведь нет, промозглая осенняя морось стояла стеной. С водоотталкивающими чарами у меня не ладилось, а потому одежда и обувь отсыревали моментально. Мокрые почему-то не вымощенные тропинки расползались под ногами, а в холле из раза в раз приветствовал ругающийся на грязь Филч. После третьего случая я приноровилась, едва переступая порог, накладывать на башмаки очищающее заклинание, но этого ему было мало. Мол, недостаточно тщательно. Недостаточно сразу. С плаща целые реки натекают, посох или раздражающе стучит по плитам, едва их не раскалывая, или мельтешит, снося с ног всех окружающих. Не выдержав, я однажды огрызнулась, что он уже давно знает где и кем работает. И ежели это его, непримиримого борца с грязью, не устраивает, пусть сам колдует так, как следует. Как вариант — проваливает и не треплет нервы ни ученикам, ни себе. В тот же вечер я занималась мытьём зельеварческих котлов под едкие комментарии Северуса. Впрочем, спасибо ему за это. Ещё раз драить памятные кубки под надзором Филча я бы не выдержала. Тем более, что после моего замечания, старик просто сорвался с цепи. Уже вечером Парвати пояснила, что тот сквиб, колдовать не умеет. И созерцание чужих способностей доставляет ему боль сравнимую с той, что испытываешь из раза в раз ударяя себя молотком по пальцу. Я убедилась в мысли, что дала дельный совет — увольняться и искать новое призвание. Потому что так и не поняла, что может такого страдальца удерживать в месте, где невозможно не видеть волшебников. Разве что безумие и страсть к самоистязанию, идущие в одной связке.       А ещё, после мытья котлов у меня начали зверски зудеть руки. Лаванда поделилась каким-то всегда её спасающим кремом, от которого я расчесала кисти буквально до крови. Девушка долго извинялась и переживала, но больше я ни к каким чудодейственным микстурам не прикасалась. Хватит уж. Самое отвратительное заключалось в том, что после отбоя выходить даже в медпункт разрешалось лишь в случае неминуемой гибели. А со слов однокурсников у портрета неотрывно дежурила кошка Филча… заснуть удалось уже далеко за полночь, надеясь, что к утру горло не отечёт, и я всё же смогу проснуться.       Когда утром всё же получилось очнуться и разлепить глаза, мне казалось, что в них щедро сыпанули песком. Стоило вспомнить о руках, как они уже не дали о себе забыть, так что перед завтраком я в крайне недовольном состоянии пошла навестить мадам Помфри. В дверях её вотчины мы едва разминулись с Гарри. По слухам, кость ему срастили в первый же день, но ежеутренне контролировали состояние. Мне было несколько стыдно перед однокурсником, в конце концов действительно травмировать я его не хотела. Впрочем, сильно несчастным он не выглядел, накануне гриффиндорская команда по каким-то там полётам приступила к тренировкам. Говорили, что дело пошло неплохо. Умиротворённый избранный мазнул по мне равнодушным взглядом, проходя мимо, и я, расчёсывая зудящие руки, попала к мадам. К счастью она, покачав головой и немного поохав, выдала бальзам, который следовало наносить на кожу как минимум неделю утром и вечером, эликсир от аллергии и почти невыполнимое предписание ни в коем случае не скрести кожу ногтями.       К началу зельеварения обнаружился неприятный, хоть и известный, побочный эффект лекарства — и без того ноющая от недосыпа голова начала болеть, кажется, везде. Тоскливо подумав, а не пытается ли таким образом Земля просто от меня избавиться, я всё же переступила порог кабинета и обречённо села на место. Посмотрела на руки и, не удержавшись, сковырнула одну, только начавшую образовываться корочку. Из ранки гипнотически медленно проступала, постепенно увеличиваясь в размерах, капелька крови.       — Мисс Праудмур, — раздался над ухом недовольный голос. Я вздрогнула и молча подняла глаза на неслышно подошедшего Северуса. — Как известно любому волшебнику, хоть раз открывавшему первую страницу учебника, кровь, чья бы то ни было, является мощнейшим алхимическим компонентом. Соответственно, даже одна капля может напрочь испортить идеальное, казалось бы, зелье. За сегодняшний урок вы получаете «тролля». Пока не избавитесь от этого безобразия на руках даже не думайте прикасаться к инструментам и, тем более, ингредиентам. К следующему уроку жду описание внешнего вида и свойств всех использованных ингредиентов, минимум на три свитка.       Развернувшись на пятках, преподаватель прошёл к своему столу. На доске появился очередной рецепт. Держать перо в руке было неудобно, но я старательно переносила все указания на пергамент. Буквы выходили кривые, но читаемые. Да, вбивавшего в меня основы каллиграфии Алариэна удар бы хватил, напиши я ему письмо таким почерком. В классе не было тихо, ножи стучали по досочкам, булькали котлы, перья шуршали по пергаменту, а ученики порой вздыхали. Но разговаривать никто не отваживался, пока в классе неведомо откуда не материализовался феникс директора с письмом в клюве.       Я невольно залюбовалась волшебной птицей. В Луносвете мне доводилось видеть ручных фениксов, но этот разительно от них отличался. Он казался куда самостоятельнее и величественнее своих азеротских сородичей, словно бы не Альбус приручал его, а они просто нашли друг друга и решили продолжить свой жизненный путь вместе. В какой-то степени Фоукс был для меня, как ни странно, даже волшебнее. Если сущности знакомых мне фениксов пронизывала магия, привычная для меня и даже измеримая, составляющая во многом саму как форму птицы, так и её душу птицы, то он был создан совершенно иначе. Его магией словно была сама жизнь, неделимая и прекрасная. Выполнив своё поручение, Фоукс изящно устроился на плече преподавателя и замер.       Северус прочитал письмо, нервно дёрнул уголком губ и стремительно вышел, предупредив, что в ближайшее время не сможет никого спасти от врождённого идиотизма, а потому очень надеется, что всем нам хватит мозгов, чтобы не разнести в щепки класс. Особенно это касается гриффиндорцев. Особенно Поттера, Лонгботтома и Праудмур.       — Не любит тебя наш декан, — вполголоса заметил Теодор, старательно измельчающий корешки.       — Его дисциплина меня тоже не одобряет, — вздохнув, я исправила очередную описку.       — Я слышал, что у людей бывают врождённые проблемы с тем, чтобы совладать с речью… для этого даже есть какое-то специальное название… — сосед помешивал зелье. Ровно семнадцать раз по часовой стрелке и четыре с половиной — против. — То ли «дистрофия», то ли «дистония»… — Теодор перевернул песочные часы и сел, ожидая истечения отмеренного времени. — В Мунго когда-то краем уха слышал.       — Думаешь, можно специально для меня изобрести диагноз «дисалхимия?»       — Ну почему же для тебя? Лонгботтом вон на пару с Финниганом время от времени устраивают здесь апокалипсис локального масштаба, — парень говорил с полуулыбкой, постоянно поглядывая на готовящееся зелье.       — И на том спасибо, — я рассеянно наблюдала за горящим под котелком огнём. — Хотя мне больше нравится версия с проклятьем.       — Какая?       — Ну знаешь, как в легендах, — мне с сожалением пришлось отдёрнуть руку от чешущейся кожи. Я на минуту задумалась, после чего медленно и с выражением начала повествование, немного переиначивая старую детскую сказку. — В величайшем из человеческих королевств сидел на троне мудрый и справедливый правитель. Щедро награждал он героев и строго карал провинившихся. Привечал при дворе жрецов и друидов, паладинам и магам был рад, но стремящимся к запретным знаниям вход в замок был закрыт. И вот однажды родилась у короля дочь, устроили при дворе грандиозный пир, пригласили сильнейших из чародеев, но по сложившемуся обычаю не позвали на церемонию имянаречения Повелителя Пустоты, продавшего душу Скверне, сильнейшего из всех. Вскипела в злодее ярость, явился он на торжество, чёрной магией избавляясь от стражи и открывая двери, и за то получая силу немыслимую, с которой ни одному последователю Света не справиться. Подошёл колдун к колыбели, паскудно ухмыляясь. Хотел из мести скормить невинного младенца своим подручным демонам. Но, услышав страстные мольбы коленопреклонённого монарха, смилостивился и ограничился страшным проклятьем, в которое вложил всю свою силу. Ослабевшего чернокнижника тут же отправила к праотцам разгневанная придворная жрица, но страшные слова уже были произнесены. И не сможет дитя до конца своих дней сварить ничего сложнее котелка картошки…       Заслушавшийся Теодор прыснул и, ойкнув, схватился за ложку, едва не упустив очередной этап помешивания зелья. Я же вернулась к переписыванию рецепта.       — Интересная история, хоть местами я и не всё понял, — задумался о чём-то юноша. — Это что-то из вашего народного?       — Да, что-то вроде.       — А почему колдуна убила именно жрица, а не, например, сама девочка? — с каким-то странным любопытством он скосил на меня глаза.       — Как это почему? — удивилась я. — Королю с колен неудобно, королева и так после родов ещё слаба, маги и воины просто не успели первыми, жрица ближе всех стояла.       — А как она его убила?       Я вздохнула и вдруг с некоторым неудовольствием обнаружила, что к нашему разговору прислушиваются с ближайших парт.       — В сказке это не освещено. Но я думаю, что просто прибила посохом. Представь, только убедилась, что с королевной всё в порядке, все полагающиеся благословения наложила. А тут какой-то чернокнижник со своими проклятиями, всё порушил. За кормою гладь, начинай опять…       Последняя строчка, завершённая жирной кляксой, легла на пергамент и я, отложив перо, размяла кисть. Теодора поглотил следующий этап приготовления зелья, а я подумала, что было бы очень неплохо пойти поспать. Даже начала мечтать о том, как упаду на кровать сразу после окончания занятий… и, кажется, немного задремала. Во всяком случае какое-то очередное ехидное замечание от вернувшегося Северуса оказалось для меня неожиданным. Впрочем, демоны бы с этим замечанием, как оказалось, директор пожелал теперь увидеть меня. Срочно.       Резко встав, я поняла, что совершила большую ошибку и схватилась за край стола, чтобы не упасть. В глазах потемнело, но это быстро прошло, и я, опираясь на посох, вышла из класса. Всё же это как-то неправильно, надо бы опять заглянуть к целительнице.       Дверь за моей спиной едва слышно закрылась, и висящие на стенах портреты начали привычно перешёптываться. На полках стояло множество маленьких загадочных приборчиков, то позвякивающих, то постукивающих. Вместе эти звуки создавали мягкий фоновый шум, и обычно я вовсе не обращала на него внимания, но именно сегодня очень хотелось наложить чары тишины. Вот ковёр сейчас был как нельзя более к месту, глушил шаги, позволяя тихо и мягко дойти до директорского стола.       — Вы хотели меня видеть, магистр Альбус? — в трёх шагах от чародея я остановилась, и он, подняв на меня глаза, приветливо улыбнулся. Только взгляд остался очень серьёзным.       — Да, Джайна, и не только я, — он протянул мне хорошо знакомое зеркало, взятое у меня буквально два дня назад.       Стоило провести ладонью по рамке, как на зеркальной глади возникло лицо моего наставника. Он явно ждал этого момента.       — Не слишком хорошо выглядишь, Джайна, — вместо приветствия заметил магистр Антонидас. Впрочем, он и сам выглядел до странно усталым.       — Доброго дня, мастер. Ужасно раскалывается голова, — я поморщилась, — целительница предупреждала, что это может быть побочным эффектом от противоаллергенного зелья.       Он нахмурился. Альбус постучал ногтем по краю стола.       — Ты уверена, что это именно из-за зелья? — директор, прищурившись смотрел на меня сквозь свои узкие очки. У меня возникло совершенно нездоровое ощущение, что магистры слились и разделились пополам, слишком уж одинаково сосредоточенно и напряжённо они ждали моего ответа.       — Да, разумеется… — я совершенно не понимала, что происходит.       — И больше ничего особенного с тобой в последние дни не происходило? — уточнил Антонидас.       Разговор казался мне всё более странным, и я не нашла, что ответить на такой, казалось бы, незамысловатый вопрос. Как будто меня в чём-то подозревали, вот только при чём тут моя головная боль?       — Учитель, что-то случилось? — спросить прямо было проще, чем гадать.       — Случилось, — мрачно подтвердил магистр и ненадолго замолчал, поглаживая бороду. — Гермиона пропала четыре дня назад.       Я охнула и села на подлокотник оказавшегося рядом кресла.       — Как?       Антонидас поморщился и пересказал, что знал. А знал он лишь то, что Кель отпустил Гермиону прогуляться недалеко от Даларана в компании какой-то дальней родственницы Мурадина. Само по себе это не звучало как что-то страшное, что я и сказала. В конце концов никто не собирался держать Гермиону взаперти до конца всей эпопеи.       — Джайна… — покачал головой Антонидас. — Ты прекрасно понимаешь, насколько отличаются эти миры. Я видел, что ей ещё рано так плотно сталкиваться с азеротской жизнью, хоть надеюсь, что Гермиона справится, она сильная. Но для только начавшей обучение девушки такие приключения слишком рискованны. И дело не только в ней.       — Почему вы решили мне об этом сообщить? — я задала ещё один вопрос. — Я ведь не могу помочь в поисках, а следопыты уже отправлены на задание, верно? И дело не в этом…       — Вы связаны. Вы поменялись не просто местами, но телами. И мы пока не знаем, как это работает. Но нам кажется, что ты могла бы ощутить нечто необычное, если… — Альбус не договорил, но я понятливо кивнула. — Кроме того, гибель одной из вас может нам здорово усложнить задачу вашего возвращения. И мы не знаем, что будет с тобой, если умрёт она. То есть, твоё тело и её душа. Как и что будет в обратном случае.       Я мрачно кивнула и против воли посмотрела на руки. Её руки. Пусть и принявшие мой облик, слушающиеся только меня, но… изначально чужие. Это было настолько странно осознавать, настолько от мысли о чужом теле было не по себе, что я скорее её отвергла. Сейчас у меня есть только оно, что бы ни происходило дальше.       — Мы сделаем всё возможное, Джайна. Но я не хочу давать тебе ложные надежды, ты должна знать, что происходит.       — Что же… — я медленно поднялась. — Я вам благодарна за это. И, если разрешите, теперь пойду. Мне нужно это обдумать и всё же добраться до целительницы.       Попрощавшись с магистрами, я направилась к двери. День и впрямь начался не слишком удачно.       Голова просто раскалывалась, и я вдоль стены медленно брела к целительнице, порой останавливаясь, чтобы отдохнуть. Конечно, бывало и хуже, но мне от этого легче не становилось. Что-то подобное мне довелось испытать три года назад, когда в компании Артаса ходила добывать какой-то жутко важный фолиант, почему-то оказавшийся в логове морлоков. Вернее, мы ходили искать гонца с этим фолиантом, оказавшегося недостаточно разумным для того, чтобы обойти неблагополучный берег озера стороной. А за глупость обычно приходится расплачиваться. И мне тоже пришлось, потому что я наивно сочла лёгкий ледяной щит достаточной защитой. Его хватило на три удара, после чего я на своём опыте узнала, что некоторые морлоки кусаются не только больно, но и ядовито. Артас, тоже зацепленный этой дрянью, но чуть меньше, здорово ругался, пока тащил меня до поляны, на которой мы привязали лошадей. Артас… как давно я его не видела, в этом мире мне лишь однажды удалось поговорить с ним по душам, но этого было мало. Друзей не хватало. Если раньше я хоть примерно представляла, где они и что делают, могла в случае надобности телепортироваться, то теперь… Что с Азеротом, что с Кул Тирасом… что, ради всего светлого, с Гермионой?!       В раздумьях я не заметила, как врезалась в кого-то вышедшего из-за угла. В глазах вновь потемнело, и я, опершись на посох, с трудом признала преподавательницу.       — Прошу прощения, мисс Амбридж.       — Профессор Амбридж! — визгливый голос ввинчивался в виски, вибрировал, заставляя страдальчески морщиться и сжимать зубы. Ещё эта раздражающе-розовая кофточка… Сконцентрироваться у меня не получалось, и резко накатившее раздражение, возникшее от неприятной встречи, заставило меня, ничтоже сумняшеся, брякнуть то, что в здравом уме в голову бы не пришло:       — Слово «профессор» не добавляет вам замужественности, но если угодно…       — Минус десять баллов с Гиффиндора за хамство! И отработка!       Я была не права. В конце концов эта преподавательница пока не успела мне ничего дурного сделать, если не считать взаимной антипатии. А уж так явно настраивать её против себя и вовсе было недопустимым тактическим промахом. Особенно если учесть, что у неё какая-то там должность в правительстве. Но именно в этот момент мне было всё равно. Хотелось наконец-то доползти до целительницы или наконец-то потерять сознание и перестать всё чувствовать. Но не умирать. У меня ещё точно были дела.