История болезни

Холодная мгла заполнила помещение, как сигаретный дым уставшие легкие. Адриан Агрест отточенным движением откинулся на жестковатую спинку темно-бордового кресла. Серый пепел, подобно осенней листве, полетел в стеклянную пепельницу. Он порхал, словно бабочки, заставляя Адриана вспомнить одну из них. Павлиний глаз. Обжигающая опасностью. Вызывающе яркая… Преступно яркая для вырождающейся осени. Павлиний глаз. Соулметка его матери. Ничто не могло лучше передать ее суть. Мадам Агрест не любила сына так, как обычно это делают матери. Вивьен Роуз Агрест не уделяла ему должное внимание, не поила любовью. После смерти мужа она отвернулась от Адриана, заперла себя в башне из слоновой кости, стала строить грандиозные, часто не осуществимые планы. Ее поглотил сначала мир моды, а затем глобальное мироустройство. Она ушла в политику, и ей улыбнулась удача – Вивьен Агрест стала мэром Парижа. Вот только о цене своего успеха женщина совсем не подумала. Но такова была уплачена – счастьем и душевным здоровьем ее единственно сына. Вивьен Агрест не всегда была амбициозной стервой. До одиннадцати Адриановых лет она была любящей женой и матерью. И соулметка женщины была другой – павлин с голубым оперением, оконтованный темно-синим, и светло-сиреневая бабочка в уголке. Счастье семьи Агрест оказалось очень хрупким. Идеальная жизнь разрушилась сразу после смерти главы семьи. Габриэля Агреста нашли в северной башне особняка, где не было ничего, кроме открытого окна-розы. Патологоанатомы не смогли установить причину смерти. Единственным, за что они могли зацепиться, было то, что соулметка отца Адриана стала словно выжженной – светло-сиреневую бабочку, с голубым павлином с краю, поглотило уродливое бурое пятно. Вивьен сломалась. Лопнула та тончайшая струна, что делала ее самой собой. В вечных выборах и проектах она закрылась от Адриана и всего, что связывало ее с Габриэлем и счастливым прошлым. Мадам Агрест оставила своего сына наедине с горечью утраты. Соулметка Вивьен навсегда изменилась. Вечное лето ее зеленых глаз покрылось бездушным льдом колкого изумруда. Ногти впились в ладони, заставив Адриана вынырнуть из болезненного потока воспоминаний. Он ненавидел свою мать за то, что та так легко отказалась от него. Для него настоящая Вивьен ушла навсегда вместе с Габриэлем. И его собственной соулметкой. Стиснув зубы, Адриан опустил взгляд на руку и сдвинул рукав черной рубашки, обнажив левое предплечье. Глаза резанула девственная белизна кожи, на которой когда-то, лет в шестнадцать, зияли багровые порезы, призванные спрятать слепящую пустоту. У Адриана Агреста не было соулметки. Знаки, соулметки, притяжение душ… Иногда, в минуты помутнения рассудка, Адриану казалось ересью то, что отметины, которые с рождения появляются на левом запястье у каждого, помогают найти истинный смысл жизни и душу-половинку – соулмейта. Соулмейты… Агрест, словно издеваясь над самим собой, просмаковал каждый звук ненавистного слова. Однажды соулметка Адриана просто исчезла. Он расспросил всех, кто хоть когда-либо встречался с ним лично, заглянул в самые темные уголки своей памяти, пересмотрел весь фотоархив семьи, но так и не узнал, какой узор украшал его левую руку. Если нет соулметки, то, получается, нет пути и того человека, который способен исцелить его израненную душу. Раз так, Адриан вообще не должен существовать. Он дефектен. Но он не стал единственной ошибкой природы. И доказывал это факт существования данного места. Его детище. Его смысл жизни. НЦИДС*. И Адриан был заведующим клиникой, занимающейся изучением дефектов соулметок. Конечно, далеко не все исследования и эксперименты были безвредны для подопытных. Но если твоя мать – мэр, вопросы не задают. Адриан пытался разгадать тайну соулметок и, сам того не замечая, калечил пациентов, преследуя свои мрачные цели. За окном неиствовала буря. Небо налилось темной синевой. Поддавшись неудержимому порыву гнева, Агрест опрокинул дубовый стол. В последнее время подобные приступы у Адриана участились. Личные дела пациентов разлетелись, словно светлячки во тьме души мужчины. Будто искры от его сигареты. Взгляд Адриана упал на дело номер 313Б. Маринетт Дюпэн-Чэн. Милая, славная девочка. Агрест едко усмехнулся. Когда он впервые взглянул в ее лицо, его обожгла вечная зима ее голубых глаз. «У отца тоже были синие глаза», – пронеслось где-то на задворках сознания. Она не сломалась во время первых процедур, как это произошло со многими. Он всегда видел в ней какую-то яростную, отчаянную надежду. Но в большей степени Адриана в ней интересовало другое. У Маринетт, как и у него, не было соулметки. И то, что его по-настоящему тянуло к ней. Девочка- и мальчик-пустышки. Молнии яркими трещинами расползались по ночному небу. _______ *НЦИДС – Научный Центр Исследования Дефектов Соулметок