***
У Маринетт отсутствовала соулметка. Сначала была, как у всех, а потом, лет в шестнадцать-семнадцать, внезапно пропала. А вместе с ней ушли почти все ее воспоминания и то, как она оказалась в этой богом забытой лечебнице. У нее осталось только имя. Хотя… Теперь она даже не Мари. Всего лишь пациент НЦИДС* номер 313Б. Одна из многих. Обычная. Заурядная. (Так считала только сама брюнетка, ведь существовал, по крайней мере, еще один человек, серьезно интересующийся ею и ее проблемой). Иногда Маринетт видела странные сны. С одной стороны, невозможные в их реальности, с другой – до боли реалистичные. Будто она летит по ночному Парижу, размахивая странной штуковиной на веревке, а рядом мелькает тень кого-то большого и черного, с улыбкой Чеширского Кота и сводящими с ума зелеными глазами. Во сне к ней приходило странное алое существо с большой головкой, длинными усиками и синими глазами. Вихрь светящихся бабочек. Смерч голубых павлиньих перьев.***
Звенящую тишину разрушил скрип двери белоснежного кабинета, на фоне которого койка с брюнеткой смотрелась неуместным грязным пятном. Плохое предчувствие ледяной змеей обвило позвоночник, как будто желая пресечь любые попытки борьбы Маринетт за саму себя. – Так-так-так, – вкрадчиво, смакуя каждый звук, произнес вошедший, сверкнув огненно-рыжей шевелюрой. – Неужели это наша маленькая Мари?! Она содрогнулась от страха и отвращения. Натаниэль Курцберг! Этот остроносый лисоподобный санитар с первых дней пребывания Маринетт в клинике проявлял к ней нездоровый интерес. И сейчас она, жалкая и беззащитная, была полностью в его власти. Упакованная, как рождественский подарок… Курцберг приблизился к каталке, изучая каждый сантиметр тела Дюпэн-Чэн своими жуткими водянистыми глазами. На душе стало мерзко как никогда. Тем временем руки Натаниэля уже блуждали по ее телу, «защищенному» только тонкой больничной робой. – Грязный ублюдок! – выпалила Дюпэн-Чэн. – Ну, ну, тише, девочка. Не люблю буйных. Когда санитар склонился над ее лицом, опаляя горячим дыханием с нотками медицинского спирта, девушка рванулась изо всех сил и ударила мужчину головой. Удар пришелся в челюсть. Ремни до крови впились в нежную кожу. – Ах, ты, чертовка! – взвизгнул Курцберг. – Я научу тебя быть покорной! Лицо Маринетт обожгла пощечина. И еще одна. Натаниэль резко остановился. И причиной тому стал протяжный гудок его коммуникатора. – Считай, что тебе повезло, куколка, – проворчал Курцберг, выключая сигнал. – Этот неугомонный Агрест как всегда не вовремя устраивает собрание! Но ты ведь дождешься меня, правда? Он запустил пальцы в иссиня-черные волосы и полушепотом произнес: – А чтобы ты стала послушной, вот тебе галоперидольчик**. Девушка забилась раненой птицей. Санитар по-садистски долго вводил иглу, устанавливая капельницу с трижды проклятым препаратом. Дверь глухо скрипнула, оставляя Маринетт наедине с ее кошмаром. За окном бушевала стихия, яркие молнии резали темное небо. ________ *НЦИДС – Научный Центр Исследования Дефектов Соулметок. **Галоперидол – антипсихотик, препарат, подавляющий волю.