История болезни

Осенью изумрудная зелень слепит. Но Парижские клены совсем скоро разбавят ее золотом и рубинами. Лето не вечно. Даже лето глаз Адриана Агреста, на этот раз навсегда потерянного соулмейта Маринетт Дюпэн-Чэн. Девушка сидела на подоконнике, вдыхая утреннюю прохладу, и чего-то ждала, неприкаянная. Отражение лазури небес смешалось с бесконечной зимой ее глаз. То были неправильные глаза. Они не могли принадлежать обычной девочке. В них поселились многолетняя усталость и боль потери, накопились скука и одиночество. Маринетт всего пятнадцать. У нее идеальная жизнь. Самые лучшие родители. Уютный дом. Любимое дело – дизайн. Высшие баллы по всем предметам… Но совсем нет друзей. И тому есть веские причины. Ее тайна. Сегодня первое сентября. Здравствуй, новый учебный год. Жаль, что белобрысая стерва Буржуа опять станет ее одноклассницей… Но так даже интереснее. Мари будет рада в очередной раз поставить это надоедливое насекомое на место. Пусть самоутверждаться засчет мелюзги неправильно, но нечего вести себя, как сука. Прозвенел будильник. А Дюпэн-Чэн только больше закуталась в одеяло. Она не мерзла – пыталась спрятаться от самой себя. От своих воспоминаний. Они всегда были с ней. Еще с тех времен, когда первый глоток воздуха обжег только сформировавшиеся легкие. В ее теле было заперто сознание двадцатилетней девушки, безрадостная жизнь которой закончилась падением с семьдесят первого этажа Париж-Сити. С каждым годом в ней все больше крепла уверенность, что она сумасшедшая. Сломанная. Говорят, лучше любить и потерять, чем вообще любви не знать. Это полная чушь. Большая часть прошлой жизни Мари была пронизана безнадежностью, неопределенностью, страхом... И лишь в конце она нашла недолгое хрупкое счастье. Сейчас в ее мире нет Адриана, Альи с Нино. Нет соулметок. Вообще ни у кого. Мать-Судьба оставила их. Маринетт снова одна. Да, уже не в первый раз, но все равно больно. К этому нельзя привыкнуть. Из кондитерской, занимающей первый этаж, донесся изумительный аромат свежей выпечки. Мари собрала черные волосы в два аккуратных хвостика, выбрала простое, но милое платье голубого цвета. Все-таки праздник. Спустившись вниз, она съела круассан с шоколадом, поцеловала маму в щеку, дала пять отцу. Взглянув на часы, поняла, что опаздывает.

***

Для класса Маринетт начался последний из трех лет обучения в коллеже «Франсуа Дюпон». И она была этому рада. Прошлое не оставляло ее, но это не значит, что она будет жить им. Надо идти вперед. И, в ее случае, лучше не оглядываться. Арочные окна с узорчатыми вставками следили стеклянными глазницами за каждым шагом Мари. Она поднялась на второй этаж, где находилось большинство классных комнат. Длинный бежевый коридор привел ее к знакомой белой двери кабинета, который за два года должен был стать родным... Девушка переступила порог. И застыла прямо у входа. По телу пронеслась холодная волна. Грудная клетка запылала от ярости сердца, раненой птицей рвущегося на свободу. Легкие отказались втягивать воздух. Рядом с ее партой стоял призрак ее грез. Ее наваждение. Мари остекленевшим взглядом всматривалась в милые сердцу черты. Как наркоман вводящий в вену новую дозу. Золотые волосы в художественном беспорядке. Летние глаза, светящиеся на солнце. А может, это химера? Всего лишь мираж оазиса в безжизненной пустыне? Если это так, она окончательно потеряет рассудок. Адриан Агрест, не обратив внимания на вошедшую, продолжал говорить. Не по-детски твердо. – Хлоя Андреа Буржуа, я ценю твою дружбу, но в последнее врямя ты ведешь себя отвратительно! Убери за собой эту жвачку! – Но, Адри, это место… – начала было Буржуа, но была прервана. – Я просил не называть меня так, – блондин устало потер переносицу. – Почему с тобой так сложно, Хлоя? Светловолосая хотела ответить, но Агрест уже отвернулся, собираясь уйти в конец класса. Маринетт не заметила, как с губ сорвалось тихое «Адриан». Он замер. И медленно, недоверчиво обернулся. Дюпэн-Чэн узнала этот взгляд. Потому что видела его каждый раз, когда подходила к зеркалу. Усталость, одиночество, боль... Он тоже помнит. На его лице отразилось неверие, переродившееся в осознание. А потом – в неприкрытое безграничное счастье. Они одновременно сорвались с места. Она запустила руку в его светлые волосы, оказавшиеся мягкими, как пух, и прижалась к нему, как в последний раз. Он ткнулся носом в ее щеку, вдыхая ее аромат, запах цитрусовых, обвил руками ее тонкую талию. Все открыли рты. Но Маринетт и Адриану было наплевать. Сейчас Вселенная каждого из них сосредоточилась только в одном человеке. Все остальное подождет. Но воцарившаяся тишина была вскоре прервана. Воссоединившиеся одновременно вздрогнули, но не отпустили друг друга. В кабинет вошли двое. – Всем привет! – воскликнула девушка в очках с рыже-каштановыми кудрями. – Мы будем учиться с вами! Меня зовут Нино Ляиф! – сказал парень и широко улыбнулся. – Я Алья Сезер! – закончила кареглазая. – Вы репетировали? – почти утвердительно произнес Агрест, прижав к себе Маринетт еще сильнее. – А-ха-ха-ха-ха! Да. А Мать-Судьба смеялась вместе с ними. Если двум мятежным душам суждено встретиться, то это обязательно произойдет.