История Пайи

      В один день к нам спустились работорговцы, заковали в кандалы и цепи и повели в неизвестном направлении.       Когда мы вышли из трюма, в глаза ударили яркие лучи солнца. Глаза быстро адаптировались к свету, и тогда я вновь начал становиться частью Этого мира. Руки и ноги ощущали ласковые дуновения тёплого ветерка. В этот день я впервые осознал, насколько глубоким, свежим и приятным может быть обычный воздух. Чуть только попробовав, я продолжал жадно вдыхать каждый его порыв, боясь никогда больше не ощутить этот волшебный аромат, приносимый с высоких снежных гор, о которых мне лишь рассказывал отец, с вольных речушек, притекающих вдоль всего континента, с цветущих полей, где растут неувядающие нежно-розового мягкого оттенка камелии, с густых лесов, в которых живут самые различные виды животных: от двуухих зайцев до четырёхглавых огров.       Сколько же я пробыл на корабле? Такой вопрос мучал меня, когда мы вышли. Но я не мог дать себе точный ответ. Может, год, а, может, и два. Да это и не столь было важно. Единственные две вещи, которые я приметил – это то, что моя одежда стала короче: края платья, что раньше были чуть ниже колен, почти полностью оголяли мои ноги; и то, что я соскучился по внешнему миру. Я так долго не видел солнце, что хотелось просто лечь на землю, закрыть глаза и пролежать так неделю, а то и больше. Еда... Пока мы не стали идти через торговые лавки моряков, которые по какой-то причине ставили их здесь, в порту, а не на рынке, я даже не вспоминал о ней. Желудок привык к той однообразной пище, которую давали. Ему не нужно было ни больше, ни меньше.       Я был замыкающим в этом строю. Строю рабов-линов. Все эти маленькие девочки шли впереди меня, и я не видел их лиц, но чувствовал их отчаяние. Они не ждут спасения. Они смирились с неизбежной судьбой. Самой первой шла самая младшая из всех. Помню, она долгое время плакала, когда мы только оказались за теми кривыми, ржавыми решётками в трюме на судне. Потом перестала. Видимо, поняла, что никто не придёт на помощь.       Нас провели через центральную часть порта и остановили перед очередной клеткой. Я бы хотел выразиться иначе, однако толстые грубые деревянные прутья не давали мне назвать это сооружение по-другому. Наш строй завели в эту клетку и заперли на замок. Затем сверху кто-то накинул льняное полотно, края которого аж достигали середины колёс, т.е. полностью укрывало нас. Никто ни о чём не говорил. Я не знаю, о чём они думали, но мои мысли были заняты всем тем, что происходило вокруг. Да, я был, как маленький ребёнок, который хотел всё увидеть, попробовать, услышать.       Кучер ударил вожжами. Лошадь тронулась с места.       Из-за полотна не было видно, где мы проезжали. Да и я не мог толком различить речь людей. Все звуки сливались в один шум. У меня вдруг закружилась голова, я перестал чувствовать своё тело. Пытаясь осознать, что происходит с ним, я поднимал то правую руку, то левую. Но как бы я не старался понять, конечности так и оставались, будто чужими. Чтобы хоть как-то прийти в себя, я закрыл глаза на мгновение. Затем неожиданно почувствовал тупую боль в голове. Открыв глаза, я понял, что ударился, когда упал на пол. Жутко хотелось спать, но и в то же время встать. Однако у меня ничего так и не вышло. Следующее, что я помню, это то, как те маленькие девочки стали мотать меня из стороны в сторону, пытаясь разбудить, как они говорили: «Что с ней? Лоб горячущий!» И затем кто-то прикладывал нежную ручонку, будто проверяя, а затем убирали, мол и вправду горячий.       Затем, уже в бреду, я увидел свою семью, преспокойно живущую в родной деревушке Кейко.       Я как обычно старался подражать брату в то время, когда он тренировался, Мэлли помогала маме развешивать столько что выстиранное бельё, а отец сидел подле них, любовался дивной красотой мамы и рассказывал очередную нелепую историю из его походов. - Пайя, а кем ты хочешь стать в будущем? – вдруг спрашивает меня брат. - Стражем! Хочу защищать маму и папу, Мэлли и тебя, брат! Чтобы мы всегда были вместе!       На его лице появилась добрая сияющая улыбка. Рука брата потянулась ко мне, и он погладил ею меня по голове. Мне стало даже немного неловко, и я опрокинул взгляд вниз.       Спустя мгновение я перестал ощущать вес руки брата, и только хотел вновь посмотреть на его светлую улыбку, как не увидел его перед собой. В спешке я оглянулся вокруг. Ни отца, ни мамы, ни Мэлли тоже не было. Я испугался. В сердце что-то сильно кололо... Слёзы из глаз полились ручьём. Ноги не держали, и я сел на землю. Дрожащими губами я всё звал и звал их. Из-за непрекращающихся слёз ничего нельзя было нормально разглядеть. Вертясь в разные стороны, я вдруг заметил кого-то. Собрав все свои силы, я встал и побежал к нему. Сердце безумно колотилось, а в мыслях только и проносилась фраза: «С ними всё хорошо, они все живы». Я было уже хотел закричать «отец», только вот у силуэта не было ушей. Ноги всё несли и несли меня ближе к этому кому-то. Я не смог остановить их, поэтому врезался в этого незнакомца. Незнакомца ли? Подняв голову, я увидел длинную чёрную фигуру. «Чёрный человек!» - пронеслось у меня в мыслях. Я тут же отскочил. Широкая рука чёрного человека, словно в замедленном действии, переместилась в карман, а затем вынула белый конверт. Вторая рука стала приближаться к нему, чтобы открыть. Когда пальцы чёрного человека уже разворачивали конверт, всё вокруг остановилось. Время замерло. А я сидел на земле, смотрел на чёрного человека с письмом в руках и плакал.       Я почувствовал чьё-то прикосновение сзади. Это оказалась Даррен. Она что-то говорила мне. Вновь и вновь повторяла одну и ту же фразу.       Очнулся я в мягкой кровати. На лбу лежало что-то сырое – полотенце. Я привстал и осмотрелся.       Комнатка была хоть и небольшой, но очень уютной. Кровать, на которой я лежал, стояла в углу комнаты. Справа от меня был столик, где стоял кувшин с водой и расписная ваза с какими-то цветами. Правее от столика расположился комод. На нём стояли необычные картинки с лицами людей в рамочке. В самом центре комнаты лежал ковёр. Признаюсь честно, я ни разу до этого не видел таких больших и одновременно красивых ковров. Я долго всматривался в удивительный рисунок на нём и решил, что там изображена девушка, чья рука тянется к летящей мимо красной бабочке, а позади ветер гонит осенние жёлтые листья. Позже оказалось, что это всего лишь красный лист, пролетающий мимо. Здесь он играет роль красной нити судьбы. Девушка хватается за него, будто получает шанс. И всё же мне было приятнее думать, что это бабочка. Напротив кровати стоял туалетный столик. Зеркало было слишком высоко, и я не мог с кровати увидеть своё лицо. Столько времени прошло, хотелось уж и посмотреть, насколько сильно я изменился. В углу стоял горшок с цветком среднего роста (высотой, примерно, в половину дверного проёма). Из окна, находящегося прямо после кровати, падали солнечные лучи на ковёр.       Всё это отдалённо напомнило мне родной дом и недавно приснившийся сон. Точно! Сон! Слова Даррен... Что она говорила? Ведь это было очень важно, я помнил! Но как бы я не силился восстановить утраченные воспоминания, в памяти ничего не всплывало.       Ручка двери медленно повернулась и в комнату вошёл высокий, узкоплечий, средних лет человек во фраке. Он нёс с собой ёмкость с водой и полотенцами. Видимо, хотел поменять. Как только он увидел, что я уже сижу, то тут же кинулся проверять моё состояние. Скорее всего, он врач, подумал я, но решил спросить на всякий случай. - Нет, я не врач, – с усмешкой ответил человек. – Я дворецкий при семье Франс - Ивами Кодзюру. Прошу, зовите меня просто Ивами. - Ивами, значит... – сказал я, как бы пробуя на вкус. - А вас как зовут?       Я сказал своё имя. - Вот как, – протянул Ивами. – Думаю, вы хотите знать, Пайя, что с вами произошло и где вы сейчас находитесь.       Он залез рукой в комод, достал оттуда одежду и дал мне. Пока я пялился на её вид, который, как я думал, никогда бы не довелось не то, что увидеть в живую, а держать у себя в руках, Ивами объяснял мне ситуацию. - У Вас случился солнечный удар. Когда Вас привезли в это поместье, мне приказали тщательно заботиться о Вас и сделать всё возможное, чтобы привести в чувства. Пожалуй, это всё. Сейчас мне нужно отлучится и доложить господину, что Вы пришли в себя. Прошу, переоденьтесь в эту одежду. – сказал Ивами и вышел из комнаты.       Я переоделся и подошёл к зеркалу.       Первое, что бросилось мне в глаза, - это лицо. Оно стало будто чужим - узкое, исхудавшее, бледное; щёки впали, а губы потрескались. Однако, несмотря на это, они приобрели новую форму: стали походить на те, которые обычно рисуют искусные художники, долгое время изображая черту за чертой. Глаза же, хоть и сохранили тот блеск жизни, но сами были уже почти потухшими, если можно так сказать, как свеча, едва догоревшая во тьме. Возможно, я не выдержал бы ещё какого-то времени на судне.       Наряд сидел отлично. Белая рубашка с серебряными пуговицами была заправлена в сероватые узкие штаны. На ногах красовались лакированные туфли, а поверх всего наряда, как вишенка на торте, был накинут тёмно-бордовый плащ с белыми запонками. Благодаря ему, я выглядел более живым и здоровым.       Не веря тому, что видел, я медленно поднёс руки к своему лицу. Другой лин сделал то же.       Пока я пытался примириться со своим отражением, почти забыл, кем же я являюсь на самом деле. Из зазеркалья на меня смотрела очаровательная девочка с милой наружностью, в которой, скорее всего, души бы не чаял любой господин. От подобных мыслей мне стало не по себе. «Мало ли, как я выгляжу. Главное то, кем я являюсь. И это ничто не изменит», - размышлял я.       В тот день я впервые увидел себя, как девушку.       В дверь постучался Ивами, и спросил переоделся ли я. После вошёл в комнату и попросил следовать за ним.       Поскольку Ивами обращался ко мне на «вы», я не мог с уверенностью определить, кем он меня считает. И всё же, я предполагал, что Ивами знаем о моём истинном поле, так как он следил за мной на протяжении болезни.       Мы шли через коридоры, но все они были, словно отдельные помещения. Огромные потолки, узкий и очень мягкий ковёр посередине, на стенах висят какие-то картины, иногда можно было увидеть статую в полный рост или же бюст. Эти личности мне не были знакомы, но я чувствовал какую-то превосходящую силу, которая виднелась в их взглядах. Мне даже в один момент стало жутко от одной картины, и Ивами сказал, что все, проходя через этот портрет, ощущают себя ничтожеством, поэтому лучше просто закрыть глаза и пройти мимо быстрым шагом. И в этот момент я понял насколько велика была значимость, даже если и не самого господина, а его рода.       Ивами остановился перед дверью с кольцеобразными ручками и постучал три раза. После кто-то сказал «войдите», и он открыл мне дверь, показывая при этом жестом, как настоящий слуга.       Я вошёл в комнату и не увидел сначала никого. Комната была просто огромна, и не заметить человека в ней было достаточно просто. Сквозь окна в высоту всей комнаты проникал солнечный свет, падал на гладкий вычищенный до блеска пол и растекался дальше по всем её углам. Справа стоял массивный стол, где лежали различные бумажки. У стены находился огромный шкаф, в котором не было ни единой свободной полочки. Везде стояли книги. В середине комнаты был столик и два дивана справа и слева от него. Только когда господин поставил чашку с чаем и блюдце на столик, я увидел, что он сидит на одном из диванов и смотрит на меня.       Много раз я воображал у себя в голове господина и то, как он будет выглядеть, но никак не ожидал подобного. Этот господин был очень юн. Он выглядел лет на четырнадцать-пятнадцать, а на лице сияла невинная детская улыбка, по которой можно было понять, что ему не приходилось переживать серьёзные трудности. Чистые голубые глаза, сверкающие от радости, дарили её всему окружающему. Именно поэтому любая вещь вокруг него казалась светлой, тёплой, словно родная и давно знакомая. Его волосы были необычного алого цвета. Ранее я не видел подобных. Хоть красный и ассоциируется чаще всего с кровью, но этот порождает чувство свободы, независимости, как алый цветок, растущий в поле. Он дышит и живёт, радуясь ветру, солнцу, миру. - Присаживайся, – сказал мне господин.       Я прошёл и сел на диван напротив него.       Он окинул меня взглядом, по которому мне было совершенно не ясно, о чём он думает. - Сперва я представлюсь. Меня зовут Кэлл Франс, и я хозяин этого имения. Знаю, я выгляжу очень молодо, но главное ведь опыт, верно? – он, видимо, ожидая от меня ответа, сделал паузу, и, как только понял, что его не последует, продолжил. - Думаю, наш разговор стоит начать с того, где же другие девочки, которые были с тобой, – Кэлл сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. – Поскольку я господин, у меня много денег. Но я не вижу смысла тратить их на какие-то бессмысленные вещи, как, например, организация балов, подкуп чиновников и прочее. Я занимаюсь спасением рабов. Я выкупаю их у работорговцев за приличную сумму, а затем они работают на меня в качестве слуг. То же самое я сделал и с вами. Теперь вы будете жить здесь и работать. Только ты не подумай, что к вам будут относиться пренебрежительно. - прибавил он, махая руками. – Хоть вы и слуги, в имении нет чётких границ между сословиями. Поэтому здесь никто никого не унижает и не презирает. Только ты не обращай внимания на Ивами. Он со всеми на "вы". Полагаю, это всё, что я бы хотел тебе сказать.       Господин Франс взял блюдце и чашку с чаем и отпил. Смотрелось это очень элегантно. Верно, я впервые видел перед собой аристократа. Именно поэтому каждое его движение для меня было необычным, наполненное загадкой. - А, точно, - допив, чай, начал он, - я чуть не забыл дать тебе указания, где ты будешь работать.       Господин Франс вскочил с дивана и побежал к своему массивному столу. Он покопался среди бумажек и, взяв одну из них, направился ко мне. Тогда я невольно вздохнул с облегчением: хоть он и старался выглядеть, как аристократ, но сам ещё был ребёнком. Именно поэтому иногда он неосознанно шёл на поводу у своих эмоций. - Здесь написано, где и чем тебе заниматься. Скорее всего, ты не знаешь грамоты, поэтому дай это Ивами. Он тебе поможет.       Я кивнул, взял в руки бумажку и уже было направлялся к выходу, как господин Франс спросил меня: - Ты немая? Или просто неразговорчивая? - Скорее второе. - Вот как. Тогда я рад, – улыбнувшись и вздохнув с облегчением , сказал он. - Знай, у тебя очень красивый голос. Не прячь его за стеной стеснения.       Мне ничего не оставалось, как вежливо поклониться.       Я вышел из комнаты, и меня тут же встретил Ивами. Возможно, он даже и не уходил отсюда с тех пор, как я вошёл. Ивами сначала потянулся за бумажкой, чтобы прочесть мне её вслух, но я не дал. Не зря же в школе учился. Устремив свой взор на клочок бумаги, где были написаны какие-то непонятные мне символы, я старался что-то понять. После того, как я с недовольным лицом не дал Ивами прочесть, мне было слишком стыдно просить его сделать это. «Прочитайте вслух, пожалуйста», - сказал он. «Слуга...», - не торопясь начал я, притворяясь, что понимаю эти закорючки. - Пайя, не притворяйтесь, – с усмешкой сказал он. – Многие, кто попадают сюда, знают грамоту, но нездешнюю. Уверен, Вы отлично читаете по-вашему. Но в этом чудесном месте, где Вы получили, можно сказать, новую жизнь, новое начало вашей судьбы, Вам придётся научиться всему заново. - Вы правы, – ответил я и отдал Ивами бумажку.       Он читал её вслух: «Вы теперь слуга – уборщик. В Ваши обязанности входит: подметать полы, мыть посуду, пол, ванные, чистить мебель, протирать пыль и тому подобное. Вашей наставницей является Жанна Ирвинг. Более подробно объяснит она».       «Слуга – уборщик!? – с возмущением подумал я. – И это по-вашему престижно? Да рабам и то живётся легче». Конечно, я не представлял, как живут рабы в то время. В их жизни всё во много раз хуже. И та работа, которую мне поручил выполнять господин Франс, считается малиной.       Ивами вновь повёл меня по длинным коридорам, и чуть позже мы пришли к Жанне Ирвинг – главной среди уборщиц. Скажу честно, она мне не понравилась с первого взгляда. Старое морщинистое лицо – ещё не признак говорить о человеке, что он некрасив, однако её большая бородавка слева от носа не позволяла мне смотреть в это лицо без отвращения. Кроме этой мерзкой штуковины мне не нравился её взгляд. Она смотрела на меня сверху вниз, сравнивала с землёй, не ставила не то, что на ровне с собой, а создавалось такое ощущение, будто я даже с её ногой рядом стоять не могу. - Это Ваш новый слуга, Жанна, – сказал Ивами, показывая при этом на меня. - Я вижу, – резко отрезала она.       Её голос оказался достаточно противоречивым её внешности. Я ожидал, что он будет носовым, плоским, что даже уши резать будет, однако, было больше похоже на приятный милый голос обычной старушки. Это было единственным, что не вписывалось в её ужасный образ. Было такое чувство, словно это кто-то другой произносил эти фразы, а она лишь открывала вовремя рот, чтобы создать видимость. - Что ж, я откланяюсь. Всего доброго, Пайя! – сказал Ивами и ушёл.       Я же остался наедине с этой женщиной. Молчание продлилось около минуты перед тем, как она заговорила: - Слушай внимательно, э-э-э, как там тебя... Пайя. Пока ты дрыхла, другие девочки уже приступили к своим обязанностям. И да, они все до единой так же, как и ты, убирают комнаты этого поместья. Таковы правила этого дома. Все начинают одинаково, и только потом, когда господин посмотрит на твои умения, тебе дадут ту роль, которую ты заслуживаешь. Все слуги нашего типа работают в командах, поэтому сейчас я тебя провожу к твоим друзьям на ближайшее время. Спать вы тоже будете в одной комнате. – говорила она и покачивала своим пальцем, а затем добавила: - Ах, да, чуть не забыла. Тебе лучше остричь свои длиннющие волосы. Мешать будут. Да и сама видишь, в каком они у тебя состоянии. - закончила она и дала ножницы.       Я взял в руку прядь волос и посмотрел на них: длинные, неопрятные, спутанные, напоминавшие о том тёмном сыром месте. Но в то же время они ещё сохраняли ту часть воспоминаний, которая была светлой. Однако я не мог оставить их: отречься от прошлого и жить настоящим, забыть всё плохое и идти вперёд. Взяв ножницы в руку и закрыв глаза, я совершил первый надрез - он был труднее всего. Второй, третий. Локоны падали, как камни с души. Закончив своё перевоплощение, я почувствовал себя так, будто заново родился. Но как бы я не хотел начать новую жизнь, у меня всё ещё было то,что я должен был сделать. То обещание, которое я дал своей сестре - Мэлли, - я не мог нарушить его. Я должен был вернуться к ней.

***

      Жанна Ирвинг привела меня в большую и совершенно пустую комнату. Когда мы вошли, занятые уборкой личности остановились и обернулись на нас. Она представила меня, а затем ушла.       Я впервые за долгое время оказался в новом обществе. А точнее вообще в обществе. Трое девчонок уставились прямо на меня. Одна стояла со шваброй в руках, вторая протирала пыль на окнах, а третья, кажется, не занималась ничем вовсе, но сделала вид при Ирвинг, будто тоже занята.       Та, что была со шваброй в руках, выглядела самой старшей. Светло голубые короткие волосы и белые кошачьи ушки с хвостом очень сочетались с её милым лицом. У второй были те же самые приметы, только ростом она была пониже и лицо поугрюмее. «Сёстры?» - подумал я. Третья же была совсем крохой со светлыми волосами до плеч и с полосатым хвостом и ушами, как у тигра. Все мы были одеты в одну форму. - Привет! - протараторила самая маленькая и, назвав всех по именам, по очереди показала пальцем сначала на ту, что протирала пыль, а затем на ту, что со шваброй. Последнюю звали Мей. – Рада видеть, что ты в порядке, Пайя! Сейчас мы заняты, поэтому давай поболтаем как-нибудь позже, хорошо?       Я даже и не знал, что ей на это ответить. - Эй, бледняшка, лови, – сказала Мей и кинула в меня швабру. Я совершенно не ожидал подобного исхода событий, поэтому она просто прилетела в меня и упала на пол. Я вообще думал, что эта красивая линка обращается не ко мне.       Когда раздался глухой звук удара рукоятки швабры о мою голову, она усмехнулась. Я повернул голову в её сторону и стал «сверлить» своим взглядом. Хотел её запугать. Но, видимо, у меня не было ни капельки угрозы в глазах, потому что, как только она поняла, что я смотрю на неё, то сказала: - Чего пялишься. Мой давай.       Впервые мне довелось встретить столь противную женскую особу. Именно особу. Мне совершенно не хотелось даже признавать, что она обладает настолько очаровательной и привлекательной внешностью. Будто это всё было не её, а кто-то просто надел ей костюм и забыл снять. Конечно же, я не хотел подчиняться каким-то её приказам. - А я не хочу, – ответил я на полном серьёзе.       Она вновь усмехнулась, отвернув на секунду голову. - А ты, как я погляжу, наглая, – она стала медленно приближаться ко мне. – Валяешься целых пять дней из-за простого удара солнышком, отдыхаешь, а мы тут горбатиться за тебя должны? – она уже стояла прямо передо мной и смотрела в мои глаза. Затем взяла швабру и, ткнув ею мне в грудь, добавила. - Мой.       После этого Мей вышла из комнаты. Кроха проводила её взглядом и погрузилась в себя. Она выглядела очень грустной. Тем временем линка под именем Клер всё продолжала протирать пыль. Во время нашей потасовки с Мей, она даже ни разу не обернулась. «Странные они какие-то», - подумал я. - Знаешь, Пайя, - начала кроха, - Мей права. Хоть это и было из-за болезни, но ты совершенно ничего не делала, в отличие от нас. Эта комната была захламлена кучей вещей. Мне даже показалось, что в ней не убирались полвека. Мы её моем уже несколько дней. Что ни говори, но ты и правда должна немного потрудиться. - Ага...       Мне стало очень неловко. Верно... Я неправильно понял ситуацию и повёл себя по-идиотски. Теперь, прежде всего, мне было стыдно перед Мей, которой я так нагрубил. Пойти за ней я не мог, поскольку не знал, куда она ушла, да и мне самому было бы неудобно сейчас после такого просить прощения. «Лучше потом, когда выдастся случай», - подумал я и взял швабру, чтобы мыть пол.       Закончил я быстро. Кроха всё так же сидела и создавала вид, будто что-то делает, а «сестру» Мей я и вовсе не увидел. Спросив об этом у мелкой, я услышал ответ: - Она свою работу выполнила, вот и ушла. Зачем ей здесь оставаться? А сейчас пойдём к Жанне Ирвинг. Отчитаться нужно.       Сначала я подумал, что у крохи такая странная, взрослая манера речи. Но теперь мне кажется, что она не знает значений и половины-то этих слов. Видимо, девочка легко поддаётся изменениям своего окружения. Уверен, что, например, слово «отчитаться» она услышала от той же Ирвинг.       Был уже поздний вечер и, когда мы доложили о проделанной работе, нас послали отдыхать, а перед этим, как ни странно, помыться. И, как можно понять, последнее меня очень сильно смутило. Я ведь никому ещё не сказал, что я на самом деле не девочка.       Кроха отвела меня в нашу общую комнату. Она была очень маленькой. Слева и справа вдоль стены стояли двухэтажные кровати, а перед ними по одному сундуку. В центре, напротив двери, было окно, которое пропускало бледный свет луны, падавший не белые подушки.       Взяв свои вещи, девочка поспешила в купальню, сказав, что её можно найти, если просто идти прямо по коридору. Как бы мне не хотелось, но помыться нужно было. А в какой из купален это сделать – это уже на месте можно решить. Я медленно прошёлся до рисунка с озером, который, по-видимому, был сделан специально для тех, кто не умеет читать. Две двери: правая – женская, левая – мужская. Я стоял на этой грани и колебался, в какую из них я должен пойти. Вдруг я услышал шаги, а потом негромкий голос Ивами: - Не знаете в какую из них Вам идти? - Н-нет, знаю. Вот в эту, – растерялся я и указал на женскую. - А Вы уверены, Пайя?       «Так и знал, - пронеслось у меня в голове. – Ивами знает о том, кто я». - Что ж, мой Вам совет. Живите, как женщина, коли Вам досталось столь удивительное тело и внешность. Мужчинам живётся в этом имении, конечно, не хуже, но, поверьте мне, я бы предпочёл мыть и убирать комнаты, нежели трупы, – сказал Ивами и мило улыбнулся. – Про трупы – это, конечно, шутка. - Ну и шуточки у Вас...       Он рассмеялся и, похлопав по плечу, дал мне ключ. - Эта купальня, которой никто не пользуется. Она находится в противоположной стороне отсюда: идёте до конца этого коридора, поворачиваете налево, идёте вновь до конца, а потом слева от себя Вы увидите такую же картинку. Вы можете мыться там, чтобы Вас никто не видел. Но и чистить её тогда должны Вы будете сами. Согласны?       Я кивнул. - Ну вот и славненько. Доброй ночи Вам, Пайя! - Доброй, Ивами!       Личная ванна – вот это класс! Я прошёл тем маршрутом, который указал мне Ивами, и оказался на месте. Действительно было видно даже по табличке, что здесь не прибираются. И почему же? Но мне некогда было размышлять. Наступила уже ночь, и мне нужно было как можно скорее возвращаться в комнату, чтобы избежать всяческих конфликтов. Хоть я и не знал, есть ли здесь какой-либо комендантский час, но чуял, что рисковать и пробовать это на своей пятой точке точно не стоит.       Внутри купальня оказалась очень чистой и убранной. Я бы даже и не сказал, что ей никто не пользуется. Я быстро сполоснулся, вымыл её за собой и направился обратно в комнату. На моё удивление, когда я пришёл, в ней ещё никого не было. Я присел на нижнюю кровать, которая стояла у левой стены, и стал сушить свои волосы. В этот момент вернулись и остальные.       Первой в комнату зашла Мей. Она тут же уставилась на меня. Я, вспомнив о своих грубостях, начал было извиняться, но она перебила меня, сказав: - Ты сидел на моей кровати. - А-а... Прости, не знал-ла, – пытаясь вжиться в роль девушки, искренно сказал я.       Она глубоко вздохнула и добавила: - Проехали.       Мей закинула своё полотенце на верхний этаж кровати и забралась туда. - Ты же внизу спишь, – сказал я, не понимая, что Мей вообще творит. - Забей. Теперь ты там будешь спать. Всё равно там ночью сквозняк, – сказала она спокойно. Но я таки и чувствовал эту нотку отвращения. И что на самом деле причина, по которой она не хотела больше спать на этой кровати, был не сквозняк, а я. То, что я посидел на ней.       Поняв, что сейчас ситуацию уже никак не исправить, я снова решил всё оставить так, как есть. Уж больно мне не хотелось на ночь глядя трепать самому себе, Мей и остальным нашим соседям нервы.       Подушка была мягкой, а одеяло тёплым. Сны буквально сразу заполонили моё сознание, и я уже тихо спал. В какой-то момент мне стало холодно, и, как бы я не старался убежать или укрыться от этого неприятного ощущения, моё тело не согревалось даже под тёплым одеяльцем. «Сквозняк...» - подумал я. Из-за этого холода я даже проснулся. Это было, когда за окном ещё не светало. Не зная, чем себя занять я просто решил поразмышлять, глядя в окно. Я думал о том, как и почему моя жизнь сложилась именно так, задавал себе вопросы, на которые не знал ответа, искал причины, где их не могло быть.       Пока я был погружён в свои мысли, наверху кровати послышался шорох, а затем Мей спрыгнула оттуда и начала медленно переодеваться в свою обычную одежду. Я, притворившись, будто сплю, наблюдал за ней одним глазом. «Куда это она собралась?» - заинтересовался я и, как только она вышла, тоже быстро переоделся и последовал за ней.