Сенатор

      Пауза окончилась внезапно, как всё хорошее. Нужно было лететь на Родию. Эти события всегда вызывали у меня сложные чувства. Падме прекрасно относилась к сенатору Фарру, а он… он просто её продал, да благо бы хоть за наличные, нет, за щедрые посулы! Опускаться до уговоров предателя я не стал, дождался, когда меня запрут в башне и освободился от оков точно так же, как до этого делала Падме на Геонозисе. Ох, и оторвался я, отстреливая тупых «спичечных солдатиков»! Прямо на душе отлегло. Оставалось лишь спрятаться хорошенько и дождаться, пока на записанное заранее сообщение о помощи, переданное со спутника «птичий глаз», прибудет отряд республиканских кораблей. Нут Ганрэй вновь попался.       — Простишь ли ты меня, Падме? — Ондо Фарр глядел на меня большими круглыми глазами, голос его выражал тоску.       — Господин Фарр, — сказал я, намеренно не называя его «дядей», как раньше, — хамелеон меняет цвет, мимикрируя под цвет местности, таков его инстинкт. Разумное существо тоже ищет для себя лучшую участь, но на то оно и разумное, чтобы видеть дальше своего носа. Что касается прощения… кто я такая, чтобы казнить или миловать? Пусть Вас рассудят те, в кого Вы верите. Лейтенант, будьте добры, организуйте мне челнок до Корусанта. Наш корабль разбит в перестрелке.       Возможно, я и злился бы на него… если бы не знал, какая кара настигнет его всего через несколько месяцев: сенатора предаст и отравит собственная помощница. Жаль, что такое случается слишком редко, гораздо чаще подлецы сытно и счастливо живут до глубокой старости. Как, например, Палпатин. И, если с Фарром можно было просто не общаться, то канцлера мне приходилось посещать всё чаще. В истории с пленением пиратами графа Дуку и попыткой выкупить его для предания суду Палпатин избрал меня своей помощницей.       — Поражаюсь Вашему хладнокровию, Падме, — говорил он. — Ваши давние друзья попали в плен к этому беспринципному пирату Онаке, а Вы держались просто стоически.       — Сама себе поражаюсь, — скромно отвечал я. — Возможно, сыграл роль накопленный опыт? Среди политиков и бизнесменов подобные отвратительные субъекты попадаются довольно часто и, как я имела возможность наблюдать, ни один из них не станет поступать себе в ущерб.       — Хотите сказать, Оби-Вану и Анакину мало что грозило, пока Онака надеялся получить деньги?       — Разве не так? Не понимаю одного. Почему магистр Кеноби не сдал Онаку следователям Судебного Департамента? Пожалел?       — Вероятно, решил, что и такой отброс когда-нибудь может пригодиться, — усмехнулся канцлер.       Я на это не нашёлся, что сказать. Сит, конечно, всех меряет на свой аршин, но, всё равно, странно… В задумчивости идя к выходу, я тронул дверной сенсор, створки раздвинулись, и следующим шагом я в самом буквальном смысле слова столкнулся с женщиной, встречи с которой безуспешно искал третий месяц подряд. Более того, руки мои совершенно ненамеренно оказались на её обнажённой талии. Покраснев, как восьмиклассник, я сделал торопливый шаг назад, наступил тонким каблуком на подол платья и едва не упал.       — Ай!       — Ах! — Айла, великолепная Айла Секура, подхватила меня за запястья.       — Наконец-то! — помимо воли вырвалось у меня.       — Простите?       Чёрт, язык мой враг мой!       — Мастер Секура, я так огорчилась, что нам не удалось пообщаться на Геонозисе, — затараторил я. — Мы ведь были с Вами знакомы гораздо раньше, может быть, помните?       — У меня частичная амнезия, но Татуин я немного помню. Здравствуйте, барышня фальшивая служанка.       — Здравствуйте, мисс ненастоящая воровка, — облегчённо засмеялся я. — Может, на «ты»? Как-никак, старые знакомые, фактически, с детства.       — Я не против.       — Ты к канцлеру?       — Да.       — Как жаль, опять не поговорим.       — Почему же? Я только разведданные отдам. Сомневаюсь, что он предложит мне отобедать с ним, — улыбнулась она.       А может, и предложит, он такой, подумал я. Вот я бы точно предложил. Секундочку, а почему «бы»?       — Кстати, отличная мысль, — я сложил перед собой ладони. — Пообедаем у меня в офисе? Есть время?       — Да, с удовольствием.       — Тогда иди, я подожду здесь.       Дверь сомкнулась за ней. Я глубоко вздохнул. Айла, тёплая, живая! И как удачно получилось возобновить знакомство… Эй, эй, а ну, прекрати, тушь потечёт! Я сморгнул выступившие слёзы, заставил себя успокоиться. Всё же хорошо, чего сразу реветь? Лучше подумать, о чём говорить с ней за обедом. Мысль едва сформировалась, а я тут же отбросил её прочь. Что я, свидание планирую, что ли? Тогда надо цветы, шампанское и, чего мелочиться, сразу кольцо с бриллиантом… Совсем уже крыша едет! Говорить будем обо всём, что в голову придёт, никакого жеманства и салонных политесов. Она джедай, она чувствует настроение собеседника, вот пусть и видит мою симпатию. И то, как отчаянно я нуждаюсь в доверенных друзьях, в ком-то, при ком могу быть сама собой.       — Вот и я, — Айла стояла на пороге блока апартаментов канцлера. — Идём?       Обед получился просто замечательно. Неловкий момент возник лишь вначале, когда Айла заметила, что я пытаюсь смотреть ей в глаза, а получается не очень.       — Извини, — смущённо сказал я, — немного завидую твоей фигуре.       — Совершенно напрасно, — уверила Айла, поправляя лямку короткого топа. — При нашем с тобой образе жизни удобнее быть худенькой, как ты. Такую грудь, как моя, нужно плотно фиксировать, чтобы можно было активно двигаться.       — Да, конечно, это минус, — согласился я. Но про себя остался при прежнем мнении. Про все эти сложности я был наслышан, однако, полагал, что за красивый вид некоторые неудобства не грех и потерпеть. Лично я всегда хотела иметь большую грудь… ой, то есть, я имею в виду, всегда обожал стройных девушек с пышным бюстом.       Дальнейший разговор шёл легко и непринуждённо. Обсуждали всё понемногу: жизнь, войну, политиков, джедаев.       — В последнее время замечаю, что Анакин стал какой-то нервный, дёрганый, — сказал я. — Должно быть, гибель матери на него так повлияла.       — Мне кажется, ещё и война. Вы ведь с ним продолжаете встречаться? — мягко улыбнулась Айла.       — Д-да, — кивнул я.       — Ну, вот, а он не имеет возможности часто с тобой видеться.       — Наверное. А ещё он постоянно хочет совершенствоваться и считает, что ему не дают воли.       — Кажется, в Совете кое-кто это заметил. И именно поэтому ему назначили падавана.       — Осока, да. Я видела её всего один раз, вроде бы, умная девочка.       — И способная.       — Ты её хорошо знаешь? Мне показалось, из взрослых джедаев она старается копировать именно тебя.       — С чего ты взяла? — удивилась Айла.       — А стиль в одежде?       — Это лишь внешний антураж… надеюсь.       — Почему ты так?       — Я не совсем удачный образец для подражания, моя дорогая.       — Не согласна, — покачал головой я. — Ты увязла в Тёмной Стороне, но смогла выбраться, это дорогого стоит!       — Падме, перестань! — она погрозила пальцем. — Что будет, если я сейчас начну так же нахваливать достижения Твоего Величества, а потом Превосходительства?       — Поднимем друг другу заниженную самооценку до нормального уровня.       — Ах-ха-ха, умеешь ты дискуссию вести!       Я решил, что момент благоприятный, и произнёс небрежно:       — Да уж, за словом в карман не лезу.       — Как? — подалась вперёд Айла. Я повторил.       — Вот не ожидала, что тебе известен этот язык. Он же очень редкий!       — Известен, от мамы. А тебя, наверное, учил инженер в Библиотеке, Ник?       — Да. Мы очень много с ним общались до войны. И вот что интересно, после потери памяти я с трудом его вспомнила, а язык – не забыла. Видимо, наркотик действует на мозг избирательно.       — Счастье, что вообще в овощ не превратилась. Рил – страшное зелье.       — Меня спас мой покойный кузен Ван и его подруга из дома Дару. Кои. При случае обязательно тебя с ней познакомлю.       — Будет очень любезно с твоей стороны, — поблагодарил я. Свести знакомство с Дару, ночными воинами Рилота, я рассчитывал через Ветте, но два варианта всяко лучше, чем один.       Прощались мы именно так, как я и мечтал – в совершенно дружеских отношениях. Айла прижалась своей щекой к моей, ткнувшись мне в кончик носа коническим ушным фильтром. Я не удержался и погладил пухлое основание её лекки – слегка фамильярно, но в допустимых пределах.       — Жаль, что ты с этими боевыми действиями так редко бываешь в столице, — вздохнул я. — Как думаешь, если я воспользуюсь служебным положением и буду звонить тебе время от времени, нас не очень взгреют?       — Тебя-то точно нет. Меня могут, но не сильно. Я птица вольного полёта, Совет с этим уже смирился.       — Отлично!       — Только, знаешь, пожалуй, лучше буду звонить я. У тебя распорядок дня более предсказуемый, известно, в какое время лучше не отвлекать. А будет что-то экстренное – кидай сообщение, свяжусь сразу, как смогу. Пока.       Вот и ещё одна галочка в перечне первоочередных дел. Оставалось наладить отношения с тем самым «номером первым» в моём списке. К несчастью, сразу после её триумфального возвращения с родины мне удалось лишь протокольно выразить ей моё восхищение мужеством и стойкостью, слишком много было вокруг посторонних. А меня ждал полёт на Набу и охота на безумного биоинженера Бинди, который восстановил и сделал ещё более опасным вирус, что когда-то косил целые планеты. Раньше «синяя тень» передавалась исключительно при контакте, новый штамм распростанялся воздушно-капельным путём. Я очень старался не угодить в ловушку, да куда там! А джедаи опять меня спасали, как положено спасать всякую порядочную принцессу. То есть, королеву. Правда, потом уже мне пришлось побегать с бластером, отлавливая в заражённой лаборатории уцелевших «спичечных солдатиков», пока они пытались выпустить вирус наружу. В стычке обломком дройдеки повредило рукав моего скафандра. В лёгкие вирус не проник, однако, заражение могло произойти и через кожу.       — Простите, Сенатор, — сконфуженно сказала Осока Тано. — Надо найти ультрафиолетовую лампу и хорошенько ошпарить это место, вдруг поможет.       — Не вини себя, в бою всякое бывает, — ответил я. — Гораздо больше я беспокоюсь за тебя.       — Я держусь, — девушка дышала хрипло, тяжело. Она и несколько клонов, кто не успел включить дыхательные аппараты бронекостюмов, угодили под действие вирусного аэрозоля.       Несмотря на мои протесты, руку мою засунули в изолированную камеру, срезали рукав до герметичных манжет на локте и запястье и от души прожарили лампой, после чего замотали изоляцией.       — Ну, что вы творите, — простонал я. — Кончится кислород, всё равно придётся вдохнуть эту дрянь. Целое помещение мы так не обработаем.       — Когда до этого дойдёт, тогда и посмотрим, — капитан Рекс, тоже подхвативший вирус, закашлялся. — У нас есть кислородные патроны погибших и наши. Для Вас, представителя Бинкса и двух не заражённых бойцов этого хватит на сто сорок часов. Вы должны дотянуть, пока вернутся генералы с антидотом.       Последние сутки Осока и капитан держались лишь благодаря стимуляторам. Умер ещё один заражённый солдат, уже второй, должно быть, начальная доза вируса им досталась больше. Я, как мог, поддерживал Осоку, давал ей дышать противовоспалительным, чтобы хоть как-то затормозить отёк лёгких, отвлекал разговорами.       — Ещё я отрубила клешню самому Гривусу, — хрипло рассказывала она. — Жалко, ушёл, паучара железный. И… Падме, знаешь, я тебя здорово подвела. Это ведь я упустила Ганрэя. Не выполнила приказ…       — Что ты, родная, — слёзы текли у меня по щекам, и под шлемом я не мог их утереть. — Какой приказ! Там против вас такую операцию организовали, ты справилась просто отлично! Мы с тобой их всех ещё переловим, дай только срок. Держись только!       — Я… держусь… не плачь… Только… спать хочется.       — Нет-нет, сейчас нельзя, говори, расширяй бронхи, так дышать легче!       Ну, где же эти двое? Что они там возятся?? Она же может умереть…       Когда нас вытаскивали через шлюз, Осока была без сознания. Тем не менее, Анакин первым делом кинулся ко мне, схватил за руку. Я взвизгнул от боли.       — Что? Что?? Врача!!! — закричал Скайуокер.       — Там ожог, м-м-м… — кривясь от боли, объяснил я. — Рукав порвался, ребята ультрафиолетом дезинфицировали. Послушай, тебе не совестно, а? У тебя ученица при смерти, а ты со мной нянчишься!       — Я говорил с врачами, состояние стабильно тяжёлое.       — Нормальным языком это и означает «при смерти». Прогноз какой?       — Неопределённый.       — Скажи, пожалуйста, — во мне всё начало закипать, — а вы с Оби-Ваном, совершенно случайно, конечно, не догадались вызвать целителей из Ордена?       — Совершенно случайно догадался, — сообщил Кеноби, появляясь из люка соседнего «нерфа». — Вокара Че и её помощники ожидают на орбите.       — Простите, Магистр, — я почувствовал, что краснею.       За время перелёта обратно на Корусант целителям удалось снять основные симптомы болезни. Клоны бодрились, делали попытки вставать, Осоке я этого не позволял, кормил с ложечки и вообще отлучался от её постели не дальше санузла.       — Падме, ну, что Вы со мной, как с маленьким ребёнком, мне уже гораздо лучше, пойдите, отдохните, — попыталась она протестовать.       — Ты не ребёнок, ты вполне взрослая девушка, — строго сказал я. — Именно так я к тебе отношусь. И мне очень интересно, отчего ты снова стала говорить мне «Вы».       — Ой, это машинально, извини.       — Так-то лучше.       На посадочной платформе Корусанта произошло событие, которого я никак не ожидал. Нас встречала группа сенаторов, среди них были Бэйл Органа, Мон Мотма, Орн Фритаа и «первый номер», панторанка Рийо Чучи.       — Сенатор Амидала, как Ваше здоровье? — спросила она после того, как остальные произнесли приличествующие случаю слова.       — Всё благополучно, благодарю Вас, — сказал я.       — Я очень рада, — улыбнулась Рийо, и было видно, это не просто формальность.       — Позвольте Вас познакомить. Падаван Тано, моя напарница в операции на Набу. Сенатор Чучи, от планеты Пантора.       Девочки посмотрели друг на друга.       — Очень приятно, — произнесла панторанка и добавила тише: — Просто Рийо.       — Просто Осока, — тогрута приподнялась с летающего больничного кресла.       Сопровождающий её сотрудник Медицинского Корпуса неодобрительно поцокал языком и заставил сесть обратно.       Уж не знаю, как и когда именно познакомились Осока с Рийо в прошлый раз, зато в тот момент я точно знал: это будет началом большой и долгой дружбы.