Сенатор

      Рилот – удивительная планета. Орбитальный период и оборот вокруг оси сочетаются таким образом, что родина твилеков всегда обращена к звезде одним полушарием. Эти раскалённые места именуют Яркими Землями. Обратная половина планеты представляет собой страну вечной ночи. Вместе с тем, граница света и тени не статична. Из-за крайне медленного вращения и наличия низкоорбитальных лун прецессия, то есть, отклонение оси от средней точки, бывает довольно значительна. И это огромное благо для местных жителей, поскольку колебания оси расширяют пределы пояса, где возможна жизнь. В середине этой зоны, особенно в долинах, города и селения выглядят совершенно так же, как на любой обычной планете, нет только высотной застройки, ибо приближаться к слою атмосферы, где дуют постоянные ураганные ветры с замороженного полушария в сторону разогретого, просто опасно. Чем дальше к краям, тем больше жители стараются защитить себя от внешней среды, на самой границе полностью зарывая жилища в землю. Точнее, в камень скальных стен каньонов, образовавшихся на месте высохших древних рек. Вода на Рилоте движется так же, как и воздух: снизу от тающих краёв снежно-ледяного покрова к Ярким Землям, там испаряется, возвращается к терминатору и выпадает дождём или снегом вниз. Но, поскольку рисунок ледового щита меняется, реки тоже неоднократно появляются и исчезают, давая жителям возможность заселять оставленные водой русла.       Что знает большинство обитателей Освоенной Галактики о твилеках? Кожа их может быть любого цвета, их женщины сплошь красивы, изящны и очень пластичны, мужчины же, напротив, крайне непривлекательны, от малоподвижного образа жизни и сытной еды легко набирают вес. Всё это так, в большинстве случаев. Однако, среди женщин иногда рождаются и склонные к полноте, и откровенно некрасивые. На самом Рилоте таких почти не увидишь: если у отца или братьев нет денег, чтобы исправить недостаток, бедняжек могут продать за бесценок, лишь бы этот «позор семьи» сплавить с глаз долой. Часто такие девушки сами бегут с планеты и превращаются в изгоев. Время от времени у твилеков попадаются и симпатичные мужчины. Правда, внешне они, скорее, напоминают атлетично сложенных девушек, только голос пониже, и полностью отсутствует грудь. Обычные твилеки-мужчины относятся к таким с подчёркнутым презрением и никогда вслух не признаются, что втайне завидуют их внешности и популярности у дам. Самая большая ошибка стороннего мнения о твилеках – так называемые «евнухи». В Галактике так именуют твилеков-мужчин, у которых почти отсутствует характерный для этого вида затылочный бугор, а лекки смотрят не вниз, буквой Л, а в стороны и вверх, по женскому типу. На самом деле это никакие не евнухи, а двуполые особи, гермафродиты с преобладающей мужской компонентой. «Якобы евнухи» обычно хорошо развиты физически, служат наёмниками, охранниками и являются вполне уважаемыми членами семьи. Мало кому известно, что они способны не только осеменять, но и вынашивать потомство. Кроме биологов и медиков, немногие знают, что существует и противоположный, женственный тип гермафродитов, просто потому, что в одежде их не отличишь от обычных женщин. Вообще, у твилеков довольно много различных генетических сбоев. Например, раздвоенные лекки, как у сенатора Фритаа, или третья лекка на затылке, как у родственницы сестёр Дару, с которой мы познакомились сразу после прилёта. Большинство из них считается ценными из-за редкости, и, думаю, твилеки с удовольствием бы их культивировали, повышая стоимость особей на рынке работорговли, но… к их сожалению и к счастью для вида в целом, сбои не наследуются. Самая распространённая особенность – контрастные пигментные пятна и полосы на лекках, руках и ногах. От природы они есть примерно у каждого третьего твилека. Женщинам их часто корректируют косметологи, в некоторых случаях создавая целые узоры, а у кого нет своих – рисуют искусственно. На наших механических лекках тоже была роспись, с моих перед поездкой её удалили, а лекки Рийо раскрасили заново, более вычурно, она ведь изображала провинциальную представительницу боковой ветви баронского рода. Панторанке узор не очень понравился, мне, признаться, тоже: простая россыпь белых пятнышек Айлы и Нимы или поперечные полоски, как у Сумари, на мой взгляд, выглядели гораздо симпатичнее.       Приняли нас на Рилоте по-разному. К Местоблюстителю Дома Дару Нордону Кои меня не взяла, он ведь уже знал меня в качестве тогруты. Пришлось довольствоваться записью. Нордон говорил с Кои учтиво, даже сесть предложил, однако, смысл его речей сводился к прозрачному намёку: ты, женщина, выбрала себе мужа, какого хотела, вот и ступай в его клан, если примут. Иного и ожидать не стоило. Заняв баронское кресло три года назад, Нордон тут же принялся извлекать выгоду из своего положения. Помогать Республике, как делали урождённые бароны Дару? Вот глупости! Лучше отдать своих воинов в наём тем, кто больше заплатит, и скажите спасибо, что не сепаратистам. Нола, как Наследница, а косвенно и Кои, как её мать, могли серьёзно помешать безудержному обогащению Местоблюстителя. По обычаям твилеков, Наследница не вправе отдавать распоряжений. Однако, если действия Местоблюстителя идут вразрез с интересами клана или вредят его репутации, достаточно произнести Формулу Запрета: «Ищите другое решение». И тот обязан подчиниться.       — Знал бы брат, какая паскуда сядет на трон после его гибели… — вздохнула Кои, выключая проектор. Я не стал ей ничего говорить. То что произошло, было неизбежно с момента смерти отца Кои. Брат, Лонай Дару, по моим сведениям, был воин, не политик. Когда он таранил на своём перехватчике фрегат сепов, он думал не о власти, а о том, чтобы сорвать штурм. И сорвал. Фрегат переломился в воздухе, после чего защитники планеты подняли из ущелий тяжёлые орудия и превратили в металлолом десант вместе с транспортами прямо в точке высадки. Своей жизнью Лонай спас от расправы четыре тысячи раненых – клонов и ополченцев, их успели эвакуировать до начала следующего штурма. Мог бы он стать грамотным управленцем? Не знаю.       Иначе нас встретил Местоблюститель Секура, крупный мужчина с усталым лицом и печальными глазами. Он усадил на диваны не только Кои, но и нас с Нимой, распустил всю челядь, кроме одной особо доверенной девушки, и долго, обстоятельно расспрашивал о жизни на Корусанте, о воспитании Наследницы, спросил, не нужно ли денег. Узнав о покровительстве «некой высокопоставленной особы», Местоблюститель – его звали Каллон – попросил передать особе его нижайшую благодарность.       — Дом Секура будет занимать однозначную союзническую позицию к этому лицу, если ему будет угодно раскрыть свою личность, — произнёс он. Это было официальное заявление, не просто болтовня, поэтому Кои поднялась с места и присела в реверансе до пола:       — Я непременно донесу до указанного лица позицию Дома.       Теперь уже у меня слегка испортилось настроение – от мысли, что вскоре этого умного и доброжелательно настроенного руководителя должен сменить отвратительный Седрисс, мерзавец и вор. Что там произошло в прежней версии событий? Я как-то особо не вникал тогда, дело на тот момент было прошлое, хотя краем уха что-то такое слышал. Нет, сразу не вспомнить, поразмыслить надо.       Сбор информации занял у нас около десяти дней. Процесс на первый взгляд не казался обременительным: посиделки в компаниях, походы в гости, приёмы у нас – вернее, у Сэку, в доме которой мы расположились. Мы даже поучаствовали в тренировках танцевальных коллективов, в клане Дару их было целых два. Главное было слушать все разговоры вокруг и ничего не упускать. Полученные сырые данные мы затем вываливали друг на друга, сопоставляли и фиксировали. Постепенно картинка начала вырисовываться в нескольких разных ракурсах, прояснялась и дополнялась. Не всё было просто. Здесь следует понимать, что женщины крупных кланов – в особенности это касается Правящих Домов – не могут запросто контактировать с представительницами другого столь же сильного клана. В основном, есть три возможности. Первая – официальное мероприятие, устроенное мужчинами. Вторая – примерно такое же мероприятие по женской линии, менее формальное, но всё равно сродни дипломатическому приёму: организуется только с дозволения господ баронов обеих сторон, а всё, что сделано и сказано, имеет политические последствия. Наконец, третья – случайная встреча в торговом центре или на улице. Казалось бы, самый удобный вариант, но… Кому из мужчин стучала твоя доверенная служанка, на Рилоте подчас узнаёшь только в руках палачей. Лучше уж кулуары на официальных мероприятиях, там при определённой сноровке можно украдкой переброситься парой значимых фраз. Подобным образом на Рилоте общаются подруги детства, которых жизнь разбросала по разным кланам, и, подчас, ухитряются решать довольно важные вопросы. С другой стороны, женщинам любого Дома не возбраняются контакты с представительницами более мелких кланов, не из числа вассалов. В них мужчины работают по найму и, пускай не занимают высокого положения в бизнесе Правящего Дома, тоже приносят домой разные интересные сведения. Кои пользовалась именно такими источниками. Один из наёмных сотрудников рассказал жене о некой проходке, ведущейся в области на границе Ночных Земель. Затем информация подтвердилась. Чуть позже выяснилось, что тяжёлые горные машины работают круглые сутки уже несколько месяцев. И работы эти ведёт Дом Сийвронов.       — Нужно на это посмотреть, — сказала Кои в конце очередного сеанса сортировки информации. — То есть, я так полагаю.       — Не смотри на меня, я простая служанка, — отозвался я.       — Пради! — Нима толкнула меня локтем. — Прекрати, пожалуйста, ты вызываешь у меня чувство стыда.       — Вот такая ты мне особенно нравишься, подруженька, — засмеялся я, обнимая её рукой за талию, а леккой за шею. — А если серьёзно… Девчонки, это ваша планета, вы лучше знаете обстановку, вот и принимайте решения. Мы с Карией будем исполнять.       — В таком случае, завтра мы с тобой прогуляемся туда и всё сами посмотрим.       — Почему вдвоём? — спросила Рийо.       — На двух не обратят внимания, решат, что работницы коммунальных служб.       — У вас не используют дройдов?       — Женщина дешевле, — развела руками Кои. — Обслуживать не надо, сама о себе позаботится. А выйдет из строя, можно точно так же выбросить на помойку и купить новую.       — Какая мерзость.       — Это Рилот, дорогая моя.       До места, где велись подозрительные работы, по планетарным меркам было совсем недалеко. Тысяча двести километров по одной из широтных магистралей магнитки, затем ещё восемьсот в сторону Ночи, до последнего расположенного на поверхности городка. За четыре часа пути я успел насладиться панорамами Рилота: лесами и полями, пока мы двигались по меридиану, затем – сменой климатических поясов с лесов на лесотундру и, наконец, натуральный арктический ландшафт. Когда поезд нырял в долины, можно было видеть населённые пункты. Одни из них имели вполне традиционный вид. Другие, в местах, где меридиональные долины прорезаются каньонами рек, были больше похожи на разросшиеся сверх всякой меры горные аулы. Частично такие селения состояли из обычных отдельно стоящих домов, частично – из прилепившихся прямо к скалам, а ещё часть жилищ была вырублена прямо в скалах, как земные пещерные города. В столице, расположенной на открытом месте, такого не увидишь, хотя и там жилые кварталы карабкаются довольно высоко в гору, спиралями улиц обвивая пик Лессвурэ, вокруг которого и построен город. Возможно, дело в том, что гора более пологая, и там практически нет отвесных стен? Вышли мы в городишке Азалт, где линия магнитки в последний раз и окончательно ныряла в тоннель. На вокзале Кои арендовала на несколько суток небольшой двухместный спидер – ещё не «аэро», но уже и не «подушечный», его репульсоры позволяли подниматься над поверхностью до двенадцати метров. До наступления времени отдыха оставалось меньше часа, и мы обсуждали, что опаздываем на ужин в один из соседних посёлков, специально так, чтобы услышал и запомнил администратор прокатной сети. Поехали мы, разумеется, совсем не туда. Около десяти минут Кои вела машину по дороге, вернее, расчищенной полосе, вряд ли предназначенной для движения чего-нибудь на колёсном шасси, до того неровной была поверхность. Затем, выбрав момент, когда в поле зрения не было других машин, включила форсированный режим репульсоров, перемахнула через ближайшие кустарники и направила спидер на «север».       — Что-нибудь замечаешь? — спросила она меня спустя некоторое время.       — Эти сооружения явно искусственные. Вентшахты, что ли?       — Точно. Под нами посёлок. А вот там, — Кои указала вперёд и влево, — начинаются выработки подземных плантаций.       — Что тут выращивают? Грибы?       — Ну, да, им же свет не нужен. Подземные оранжереи с зелёными растениями есть только на солнечном краю, там освещение подводят с поверхности через фильтры.       — А обогрев? Здесь не жарко.       — Плантации обогреваются за счёт посёлка. Воздух поступает сквозь посадочные шахты аэропорта, проходит по улицам, затем направляется в туннели плантаций и оттуда уже выбрасывается вентиляторами наверх, чтобы была циркуляция.       — Как в метро. Разумно. Далеко ещё до места работ?       — Восемнадцать кликов по навигации. Примерно… вот здесь.       — Так остановись!       — Смысл? С поверхности туда мы не попадём никак. Нужна сервисная шахта. Ближайшая вот тут, видишь? — указывая мне кончиком лекки точку на экране, она качнула штурвал, заставляя машину обогнуть поросший мхом и лишайниками каменный холм. Снизила скорость. — Возьми вороток и отвинчивай люк, я пока укрою машину.       Едва ступив на каменистую почву, я ощутил приглушённую вибрацию – отчётливый признак близкой работы проходческого комплекса. Устье технологического выхода на поверхность, названного Кои сервисной шахтой, представляло собой пермакритовый усечённый конус метровой высоты, срезанный слегка наискось в направлении условного «юга». В срезе и располагалась крышка люка. Я оценил смекалку строителей: люк всегда освещается солнцем, значит, в холодную погоду будет меньше подмерзать, плюс за счёт наклона дождь и снег будут с него скатываться. Для того, чтобы открыть крышку снаружи, требовалось вставить ключ в ось, расположенную у его края, и крутить, вывинчивая. Для меня – ничего нового, точно так на нашей бронетехнике устроены люки механика-водителя. Только там применяется хитрая «секретка», завинченная сверху герметичной пробкой, здесь же механизм торчал наружу и был рассчитан под толстую восьмиконечную «звезду». Люк, по всей видимости, некоторое время никто не открывал: чтобы стронуть винт, мне пришлось стукнуть ладонью по Г-образной рукояти ключа-воротка. Первый оборот механизм шёл туго, затем разошёлся, и вращение стало совсем лёгким. Толщина люка оказалась совсем не большой, всего полпальца, это же не танк, в конце концов.       — Достаточно, — послышался голос подошедшей Кои, хотя механизм ещё имел ход дальше. — Поворачивай. Не в эту сторону.       — Тут непонятно, она симметричная.       Крышка повернулась на 180°, полностью освобождая проём. Из шахты пахнуло сыростью. Ствол примерно метрового диаметра в верхней части покрывали тронутые ржавчиной облицовочные пластины из самого дешёвого в Галактике материала – астероидного железа. Кои бросила вниз плавающий светильник «мыльный пузырь», сказала:       — Спускайся первая, я люк закрою.       Шахта очень напоминала корабельные. Со стороны механизма люка располагался широкий выем, внутри которого находились трубчатые ступени вертикальной лестницы, сзади по бокам были сделаны продольные желоба для освещения. Метрах в пяти от устья облицовка кончалась, шахта переходила в сплошной скальный массив, внутри которого лестница продолжалась в виде вбитых в камень скоб. Здесь при строительстве тоже выдолбили пазы для ламп, но так их и не поставили. Должно быть, не хотели возиться с обслуживанием, сообразил я. Именно поэтому Кои так спокойно разрешила мне открывать верхний люк, не волнуясь, что там может быть контрольный датчик. Мои предположения полностью подтвердились внизу, в основании шахты. Дойдя до двери, ведущей внутрь подземных сооружений, Кои действовала с предельной осторожностью. Вначале она приложила к двери микрофон и долго смотрела на индикатор усилителя, проверяя, нет ли с той стороны признаков чьего-либо присутствия. Затем тонким сверлом просверлила комингс двери в одном ей известном месте и налила туда из баллончика хладагент. Дверной косяк моментально покрылся инеем. Только после всех этих манипуляций твилека открыла дверь. Перед тем, как закрыть её за нами, она наклеила изнутри комингса пластину, прижимающую датчик в положении «закрыто». Сколько возни из-за того, что дверь из магнитного материала, мимоходом подумал я. Была бы пластиковая, стоял бы геркон, тогда хватило бы сильного магнита, приложенного к косяку, и следов бы не осталось.       Ещё в машине, во время короткой остановки, мы сняли дорожные платья и надели поверх комбинезонов рабочую одежду из светло-серого нетканого материала – просторные блузы и укороченные широкие штаны, закрывающие только верхнюю часть сапог, чтобы не подметать штанинами грязные полы в цехах и тоннелях. Рукава у блуз тоже были короткие, впрочем, работницы, защищая руки от ожогов и порезов, обычно обматывают их до локтя тканью. Обмотки и шейные платки неплохо маскировали нашу экипировку. Впрочем, пока проверить качество маскировки случая не представилось: тоннель, куда мы попали, был совершенно пуст. Из четырёх световых линий, тянувшихся вдоль каждой из стен, горело по одной. Ширина тоннеля составляла пять или шесть метров, достаточно, чтобы смогли разъехаться два грузовых спидера. То слева, то справа, к основному тоннелю примыкали поперечные ходы, абсолютно тёмные. Кои сверялась с картой датапада, иногда кивала. Низкий гул горных машин всё приближался, оставаясь, впрочем, довольно слабым. Сколько же нам ещё идти? Неожиданно я понял, что впереди тоннеля нет, а свет цепочек ламп отражается в слабо блестящей поверхности перегородки, занимающей весь проём. Снизу в ней имелась дверь, окружённая тёмной стенкой шириной примерно в локоть, и то, как одно переходило в другое, очень меня удивило.       — Эта пробка надувная, что ли? — спросил я.       — Да. Пневмоперегородки одинаково хорошо задерживают воду и глушат звук. Иначе мы тут оглохли бы.       — Идём?       — Подожди, — твилека вновь уткнулась в деку. — Нет, пожалуй, туда мы не пойдём.       — Не понимаю тебя.       — Что творится там, примерно ясно по звукам. Гораздо интереснее другое. Гляди. Моей схеме семь месяцев. Вот последняя поперечка, которая нанесена, — она указала леккой через плечо. — Тех четырёх, что от нас до перегородки, тогда не было.       — Предлагаешь взглянуть, куда они ведут? Разумно.       — Предельная осторожность, — предупредила она. — Тут тоже могут быть работники.       Беспокоилась она напрасно. В отличие от проходчиков, в уже отрытой части комплекса никто не работал по ночам. Вряд ли вообще здесь ежедневно появлялся обслуживающий персонал. Грибные плантации, вот что это было.       — Это пищевые грибы или… — спросил я.       — Или.       Ясно. Галлюциногены. Основным наркотическим продуктом, производимым на Рилоте, является кристаллическая соль под названием рилл, которую добывают в шахтах, как металлические руды или, скажем, каменный уголь. Чёрная разновидность этой соли используется в медицине, остальное – так сказать, по прямому назначению. Не понаслышке зная прибыльность наркотического «бизнеса», твилеки не брезгуют и выращиванием «весёлых грибов». Перед нами были именно они. Плантация состояла из пробитых близко друг к другу поперечных тоннелей-штреков с узкой центральной дорожкой и выбранными по бокам от неё углублёнными лотками. Лотки заполняли субстратом из органических отходов – характерный запах ощущался даже сейчас – и в них росла грибница.       Кои включила фонарь, спрятанный в головном уборе, копнула перчаткой в лотке, растёрла субстрат пальцами:       — Посадки совсем свежие, четыре-пять стандартных недель.       — Когда урожай?       — Первый через тридцать недель после засева, следующие вдвое чаще, четыре раза в местный год.       — А часто ли возникает необходимость строить новые плантации взамен старых?       — Нет, зачем? Они служат поколения. Только субстрат меняют раз в пять-шесть лет, когда он истощается.       — Понятно.       — Нужно оценить масштаб построенного и нанести на карту.       Полчаса спустя мы поняли, что, передвигаясь вместе, можем не успеть картографировать всё, настолько грандиозным был масштаб строительства. Наметив, как примерно могут располагаться новые плантации, мы разошлись в разные стороны. Коридоры, коридоры, перекрёстки, ряды штреков и снова коридоры. Прошло совсем немного времени, а мне уже казалось, будто я заблудился, будто хожу по кругу и был уже и здесь, и тут, и вот там. Конечно, такого просто не могло случиться. Инерциальная система в деке работала чётко, на карте за мной оставался след из нанесённых тоннелей, а по второму разу я проходил только там, где сам того желал. Например, чтобы вернуться на ещё не разведанный участок. Время от времени, уменьшая масштаб, я видел такой же шлейф отснятого пути, остающийся за Кои. Наши комлинки работали за счёт «технологического резерва», идентификаторы их существовали лишь локально, и засечь их смог бы, разве что, случайный техник, зашедший в консоль местной соты связи. Пару раз мы останавливались, чтобы передохнуть и глотнуть воды. В моей сумочке лежало несколько питательных батончиков из джедайского рациона, но я есть не стал. Постоянный гнилостный запах субстрата, который в другое время я назвал бы просто отвратительным, у моего беременного организма вызывал стойкую тошноту. Даже в транспортных коридорах, где объективно пахло только сыростью, он, казалось, преследовал меня. Мне от воды-то чуть не стало плохо. Цифры на часах в углу экрана сменялись, близилось утро. Я чувствовал, что буквально валюсь с ног от усталости. Надо будет потом подсчитать, сколько я сегодня прошёл по этим бесконечным тоннелям. Часы показывали 6:27 по местному 30-часовому циклу, когда я, наконец, увидел в конце тоннеля очередной тупик и, посмотрев карту, не обнаружил больше ни одного неисследованного прохода.       — Подруга? — нажал я сенсор голосовой связи.       — Слышу тебя. Тоже закончила? Отлично, отходим. Возвращайся к последней сервисной шахте, которую нанесла, выйдем через неё.       Через десять минут мы встретились у двери в шахту.       — Разве наш спидер поддерживает дистанционный вызов? — спросил я.       — Да, и он работает, я проверила, когда парковалась.       — Ты снова вдыхаешь в меня жизнь, подруга, — я сделал лекками древний ритуальный жест бесконечной благодарности. Кои поняла правильно, в шутливом ключе, и расхохоталась:       — Ты стала совсем как мы.       К тому моменту, как она закрыла за собой нижнюю дверь и выбралась вслед за мной на поверхность, спидер, повинуясь сигналу вызова, затормозил рядом с устьем шахты. Переодевшись в дорожное прямо здесь, чтобы не делать больше остановок, мы прыгнули в машину. В посёлке нам не повезло: поезд в солнечную сторону только что ушёл. Пришлось ждать почти час – движение в этом регионе было не очень напряжённым. Я позвонил Рийо, успокоил её. Поболтали немного о разных пустяках… и чуть было не опоздали к следующему поезду. Остаток обратной дороги и я, и Кои бессовестно продрыхли, пересадку тоже помню смутно, практически на автопилоте. Зато к обеду обе были как огурчики – это сравнение нам особенно походило из-за цвета кожи.       Дома у Сэку, после обеда, вся наша пятёрка расселась вокруг стола. Подсчёты поручили Ниме, и вскоре она выдала ответ. Производительность обнаруженных плантаций превосходила одну седьмую мощностей кланов Секура или Фенн. При допущении, что построят хотя бы ещё столько же, получится треть. В расчёте на какой новый рынок делает это Рол Сийврон? Девчонки устроили целую дискуссию на тему, я же сидел, слушая вполуха. В голове, как вцепившийся репей, билась дата. День переворота. Сроки созревания первого урожая совпадали с ним довольно точно. Случайность? Как бы не так. Закончится большая война, вернутся по домам наёмники – с гонораром, закончится «трудовая вахта» для авантюристов всех мастей, сколотивших на войне состояния. Начнутся загулы со скуки. А тут и «весёлые грибы» подоспеют, в большом количестве. Я допускал, что Палпатин не просто подкинул Сийвронам информацию, а прямо заказал «товар», дабы поскорее спалить лишние деньги. Возможно также, что Рол в этом не замешан вовсе, и всё – дело рук баронета Тола, уж кому-кому, а мне было хорошо известно, какие преступления он может совершить и кем стать в итоге.       Звонок от Барна раздался в самый подходящий момент.       — Госпожа, — с победной улыбкой произнёс он, из предосторожности не называя меня «шеф», как обычно. — Есть первая расшифровка! Из косвенных, но как раз по вашей теперешней теме. Пересылаю.       — Это, наверное, то, что наши девочки скопировали, — шепнула Кои. — Интересно, что там.       «Там» был разговор баронета Сийврона с Уотом Тамбором, главой Техносоюза. Не самый злобный из сепаратистов, а всё-таки, враг.       «Хочу предложить Вам, господин инженер, некоторые свои конструкторские наработки. На внедрение. Республика требует полностью продавать ей авторские права, платит сущие гроши, на них можно только прозябать, не жить.       «Мы знаем Вас как талантливого разработчика, — прогудел в ответ из-под маски огромный скакоанин. — Техносоюз готов платить Вам отчисления с каждой единицы продукции. Но у нас есть условие».       «Какое?»       «Все последующие разработки Вы приоритетно предлагаете нам. Только при отсутствии интереса с нашей стороны имеете право продавать их другим интересантам».       «Хорошо, — помолчав, ответил Тол. — Я согласен».       Я обвёл глазами подруг. Рийо пощёлкала языком: однако! Сумари сделала красноречивый жест скрещёнными пальцами рук. Да, это было сотрудничество с врагом в военное время. Но, увы, на смертную казнь не тянуло. Стоп! Что, если сделать эту запись не главным аргументом, а элементом в более крупной комбинации?       — Не будем торопиться, девочки, — сказал я. — Давайте подумаем. У меня кое-что наклёвывается, пока не знаю, во что выльется.       Итак, нам надо убрать с доски Тола, да так, чтобы его отец в дальнейшем против Республики даже пикнуть не мог. Лишить денег, голоса, чести – так действовали интриганы прошлого. Хорошо. Допустим, диверсия. Лучше всего именно против грибных плантаций, их не жалко. А обвинить во всём… Так. На практике что можно сделать? Плантации расположены на самом краю ледяных полей. Предположим, переключаем вентиляторы наоборот, и вместо вытяжки они начинают гнать в плантации мёрзлый воздух с поверхности. А регуляторы вместо усиления циркуляции в правильном направлении только разгонят этот процесс. Нет, не годится. Ну, вымерзнет один урожай, грибница – это вам не «нормальное» растение, она мороз переносит легко. Надо что-то другое. В задумчивости я прокручивал на экране кончиком лекки карту. Стой-стой-стой! Вот тут. Оно! Трог, ледниковая долина бывшей реки, закупоренная последующими наносами. Потом река пробила себе новый каньон, а под высохшим руслом выкопали плантации. Вентшахты, естественно, здесь же, в долине. И над всем этим – ледяное озеро. Идеальный вариант!       Вскочив с дивана, где предавался размышлениям, я бросился к Кои. По мере того, как твилека слушала, глаза её раскрывались всё шире и шире. Едва я закончил, она выпалила:       — Ну, ты коварна, подруга! Мне такое бы и в голову не пришло. Что значит политик!       — Сомнительный комплимент.       — Не дуйся, я имею в виду только широту мышления. Сама идея шедевральна. Могу добавить в неё ещё один штрих, тогда успех будет гарантирован.       — Слушаю внимательно.       Кои объяснила. Я покачал головой:       — Не перебор ли?       — Он должен знать, откуда дует ветер. Быть в ярости. Но ничего не доказать.       — Не знаю, не знаю. К тому же, риск для Сумари.       — Никакого риска. Для неё такая прогулка… ну, примерно то же, как если бы попросить Осоку Тано отловить компанию уличных забияк в три-четыре головы. В общем, пожалуйста, не спорь. Сама говорила, я здешнюю обстановку лучше знаю.       —Всё-всё, делаем по-твоему. Раз считаешь, что надо, пусть будет так.       Четыре дня спустя все репортёры местного Голонета дружно завопили о сенсации. Диверсия! Уничтожены грибные фирмы огромной площади. Ущерб оценивается не в один миллион. Голонет-каналы вновь и вновь выкладывали видеосъёмку со спутника. В центре бескрайней снежной равнины рядом со сверкающим пятнышком озера пролетает тёмная точка, вспухает дымное облачко, и вслед за этим равнина слева от озера начинает сперва темнеть, а затем искриться от хлынувшей туда воды. Сверху это выглядело весьма зрелищно. А нам в момент событий пришлось пережить несколько тревожных минут. Мощность заряда была достаточно большой, однако, без бурения скважин трудно добиться ювелирной точности. Поток воды оказался сравнительно слабым. Малые заряды, установленные на вентшахты по всей долине, чётко срезали их наружные части вровень с поверхностью, в подземный горизонт полилась ледяная вода. Она уходила вниз почти вся, не достигая дальних рядов отверстий.       — Мало, слишком мало, — прошептала Кои, стискивая кулаки.       И в это мгновение огромный камень-валун, из тех, что тащат с собой ледники, обкатывая и обтёсывая по пути, зашатался под напором воды.       — Ну же!! — хором взвыли мы.       Камень постоял ещё, словно раздумывая, что ему делать, а затем опрокинулся. Вместе с ним треснул и развалился весь выступающий бортик берега, когда-то изменивший русло реки. Скромный водопад в пару секунд превратился в настоящую Ниагару, и вот теперь-то произошло именно то, на что мы рассчитывали. Вся долина оказалась залита от края и до края. Восемнадцать тёмных точек, хорошо видных даже со спутника, отмечали местонахождение вентшахт, куда низвергались всё новые сотни тонн воды. Плантации галлюциногенной отравы оказались начисто смыты на всей площади, пострадали и примыкающие выработки. В город вода не проникла: автоматические гермозатворы были рассчитаны на подобное затопление и поддерживались в надлежащем техническом состоянии, поэтому закрылись чётко и надёжно.       — Вот не думала, что буду радоваться разрушениям в собственном доме, — заметила Кои, просматривая сводки об ущербе. — Нас всегда воспитывали в том духе, что это бизнес, он приносит доход в семью, и что там дальше происходит с тем риллом и грибным порошком – не наше дело. А помоталась по Галактике, увидела эти стеклянные глаза, эту «походку мертвеца», скрюченные руки, и сейчас ничего, кроме злорадства, не испытываю.       — Нельзя строить благополучие на жизнях других, пусть и чужих, — сказала Рийо. — Торговли женщинами это тоже касается. Почему ваши мужчины считают себя вправе сытно есть и сладко спать на деньги от продажи собственной сестры или дочери? Извини, Нима.       — Нет, что ты, всё правильно, — отозвалась та. — Отец меня продал не от нужды, ему хотелось поскорее купить отдельный дом, ждать и копить он не желал. И его совсем не волновало, что будет со мной дальше.       Вечером в Голонете появилось выступление Местоблюстителя Секура на расширенном заседании Правящего Совета планеты. Он открытым текстом обвинил в случившемся Дом Сийврон.       — Какого гандарка?? — тотчас подскочил на своём кресле Рол Сийврон. — Я всегда ладил с Секурами! Какое право у тебя, шавка низкорождённая, обвинять меня…       — Лично Вас, барон, я даже не подозреваю ни в чём, — спокойно парировал Каллон. — И не на пользу Вашей чести сразу же оскорблять меня. Я поставлен Домом, в моём лице Вы оскорбили всех Секур. К сожалению, у меня есть факты, свидетельствующие о том, что в террористическом акте на наших фермах замешан кто-то из Сийвронов. Референт! Пригласите полицейского комиссара.       Комиссар полиции, среднего роста, худой и жилистый, вошёл в зал твёрдой походкой уверенного в себе человека. Он сухо изложил результаты осмотра места происшествия. Грузовой спидер, послуживший фугасным снарядом для подрыва берега озера, был зарегистрирован в дорожной полиции домом Сийврон.       — Машину угнали! Дерзко, прямо из гаража! — выкрикнул из-за спины отца Тол. — Я лично подписал заявление в полицию!       — В таком случае, ключевой чип от грузовика должен был остаться у вас в гараже? —спросил комиссар.       — Естественно!       — Прошу направить офицера полиции для выемки ключа, — официальным тоном обратился к комиссару барон Рол.       — Уже сделано, господин барон. Через несколько минут ожидаем результаты сканирования чипа в полицейском участке.       Результат оказался весьма интересным. Оба чипа выглядели абсолютно законными, оба соответствовали тем, что выдаются в дорожной полиции при регистрации спидера, за одним маленьким исключением…       — Чип, изъятый в гараже компании, принадлежащей Дому Сийврон и исследованный отделением полиции, прошит не более месяца назад. А вот этот, — комиссар поднял над головой прозрачный контейнер, — найден на месте взрыва. И он прошивался более трёх лет назад.       — Что?? — Рол перегнулся через пульт, за которым восседал, да так, что чуть было не опрокинулся головой вниз.       — У вас в ящике хранилась подделка.       — Эно-о… — барон ненадолго задумался, а затем произнёс: — Прошу у Высокого Совета время на проведение разбирательства.       Запись оборвалась.       — Ну, вот, сестрёнка, — сказала с улыбкой Кои. — Следующий выход будет твой.       Идея с диверсией, но не у неприятельского клана, а на плантациях, где возделывали «дурь» сами Секуры, пока срабатывала точно так, как я и предполагал. Правда, столь сложную комбинацию я изначально не планировал: затопление подземных ферм путём взрыва, устроенного с использованием грузовика Сийвронов, казалось мне вполне достаточным. Остальное придумала Кои, и, надо сказать, получилось гораздо более изящно.       Полиция пришла за Сумари посредине ночи, и наутро девушка предстала перед Правящим Советом. Рол Сийврон, брызжа слюной, кричал, что их подставили, поскольку общеизвестно, кому служит Дом Дару. Что Секуры сами устроили у себя диверсию, чтобы уничтожить Сийвронов. Лицо полицейского комиссара оставалось бесстрастным, даже слегка скучающим.       — Благодарю господина барона за высказывание, его мнение ценно, — учтиво сказал он. — Высокий Совет позволит мне провести допрос свидетельницы?       Сумари вывели вперёд. Рядом с ней с высоко поднятым подбородком не шла – шествовала жрица, её корона сверкала поверх платка служительницы культа. На девушку направили датчики прибора, ответственного за фиксацию физиологических показателей, проще говоря – полиграфа, и низенький пожилой техник кивнул комиссару.       — Вы являетесь второй дочерью Дома Дару с именем Сумари?       — Да, комиссар.       — Были ли Вы в гараже эйрспидеров по адресу… — он назвал адрес, дату и время.       — Да, именно в тот день и приблизительно в эти часы.       — Было ли то задание от Дома Секура? — подавшись вперёд, произнёс Рол.       Сумари стояла, глядя перед собой, будто и не слышала.       — Дерзкая девчонка. Комиссар, пусть она ответит!       — Ответьте, свидетельница, — мягко сказал комиссар.       — Нет, комиссар, это не было задание Дома Секура.       — В таком случае, какова была цель Вашего визита?       — Моя семья получила неподтверждённые данные, что преемник барона Сийврона имел контакты с Техносоюзом, — Сумари замолчала. Правильно. До этой точки всё сказанное ей – чистая правда. То, что она полезла в гараж именно проверять информацию, а не за чем либо ещё, должны додумать присутствующие.       — Удалось ли получить подтверждение?       — Мы расшифровали одну из найденных в архиве Сийвронов записей. Копию я передала полицейскому следователю.       — Включите запись.       «Техносоюз готов платить Вам отчисления с каждой единицы продукции. Но у нас есть условие».       «Какое?»       «Вы окажете нам помощь в склонении Правящего Совета Рилота на сторону Конфедерации Независимых систем и выходе из состава Республики».       «Хорошо. Я согласен».       — Запись сфальсифицирована! — срывающимся голосом выкрикнул Рол.       — Интересно у Вас получается, господин барон, — комиссар улыбнулся. — Машина угнана, запись сфальсифицирована, а Дом Секура сам себя наказал.       Конечно, голограмму мы подправили. Считается, что подделать речь, записанную на головидео, чрезвычайно трудно. Для этого необходимо подчистить артикуляцию таким образом, чтобы она соответствовала наложенным словам, а сделать это без огрехов почти невозможно, экспертиза выявит. Данный штамп из детективных фильмов и книг крепко засел в головах жителей Освоенной Галактики. Но в данном случае имелся один нюанс: лицо скакоанина закрыто до половины дыхательной маской, и изображение корректировать вообще не требовалось. Электронный преобразователь голоса ещё больше упрощал задачу, и Барн на своём «комбайне» легко подменил одну-единственную фразу Тамбора. Всё остальное для наших целей отлично подходило и без правок.       — Не следует ли Вам, уважаемый барон, сперва в своём Доме разобраться? — вкрадчиво прошелестел барон Дира. Его негромкий чуть шепелявый голос, усиленный микрофонами, прозвучал зловеще.       — Добавлю ещё один штрих в картину произошедшего, — сказал Каллон. — На этой схеме вы видите схему подземных горизонтов в районе Семнадцатого посёлка агломерации Азалт семь месяцев назад. Вот на этой – вчера.       Немая сцена. Правящий Совет рассматривал наложенные друг на друга планы, зелёный и красный. Затем главы трёх кланов зашумели, стали поворачивать головы кто к помощнику, кто к своей Жрице.       — Вот и мотив, не правда ли, барон Сийврон? — сделал широкий жест полицейский комиссар.       — Подонок, байстрюк, бледная плесень! Так меня подставить! — Рол Сийврон развернулся вместе с креслом в сторону отпрыска. Микрофоны он выключить забыл, и теперь его слова, обращённые к сыну, слышал весь зал. — Я тебя изгоняю, лишаю всех прав. Отныне ты не член Дома. Твою судьбу будут решать полиция и суд.       Тол отшатнулся, пролепетал:       — Ты не можешь, отец…       — Я тебе больше не отец. Видит Рима’ат, я мирился со многим. Но ты перешёл последнюю грань. Если у меня больше не будет сыновей, пусть лучше Дом уйдёт с Зо, чем достанется тебе. Стража! Под замок бывшего баронета.       Голограмма погасла.       — Жрица мне потом высказывала за неуважение, — послышался сзади голос Сумари. Вторая дочь Дома Дару стояла, прислонившись к дверному косяку. Ну, конечно, трансляция была не прямой, и пока мы смотрели, что происходило в зале, она успела доехать обратно.       — Ты, конечно, отвечала ей с полагающимся смирением? — сощурилась Кои.       — Ко-онечно, — нараспев произнесла девушка. — «Он мне никто, Ваше преподобие».       — Су в своём репертуаре, — засмеялась её сестра.       Я поперхнулся. Совсем вылетело из головы, что у твилеков тоже могут сокращаться имена. Как там сказал Рол? «Клан уйдёт с Зо»? Чёрт. Кажется, я только что сделал Зорис Сийврон Наследницей Крови.       Вечером одна из родственниц Дару принесла на хвосте описание того, что произошло в Правящем Совете позднее, после отбытия полицейских и репортёров. Во-первых, барон Сийврон извинился перед Местоблюстителем Дару за опрометчиво брошенное оскорбление, и тот извинения принял, предложив забыть сей досадный факт. Построенные «не по понятиям» плантации Сийврон передал в общее управление Совета, как требовал от нарушителя конвенции старый обычай. Был вызван экономический консультант, он рекомендовал ещё не готовые площади задействовать под пищевые грибы, увеличив тем самым производство продуктов питания. Члены Совета посовещались и согласились.       — Думаю, наша задача решена? — с улыбкой сказал я Кои.       — Полагаю, да. Прореспубликанские позиции в Правящем Совете теперь достаточно прочны, прямой угрозы со стороны сепов нет. Разве что, вновь попытаются забрать Рилот силой, но маловероятно. Со спокойной душой можно возвращаться к нашим основным делам.       — Да, наверное, пора.       Космопорт, тот же самый, где меньше месяца назад высадил нас лайнер с Тариса, всё так же гудел многоликой толпой. По прилёту мне было недосуг рассматривать публику, сейчас, сдав багаж и ожидая посадки на челнок до лайнера – рейс был транзитным, зато проходил через столичную систему – можно был вдоволь глазеть по сторонам. Вопреки расхожему мнению, на Рилоте живут далеко не одни твилеки, примерно четверть населения принадлежит к другим видам. Местами они образуют национальные районы, в столице и нескольких других «космических» городах живут вперемешку. И где, как не в порту, можно увидеть их всех? Люди – ну, где ж их нет? – родианцы, джавы… Ещё на Рилоте удивительно много деваронцев, почти сплошь мужчины. Хотя чему, собственно, удивляться? У себя на родине они страдают от матриархального гнёта, поэтому, сколотив капиталец в скитаниях по Галактике, нередко оседают здесь, где женщины милы, заботливы и покорны. С твилеками они скрещиваются так же легко, как люди, и после простенькой медицинской процедуры рождаются сыновья под стать отцам и дочки, с виду как чистокровные твилеки.       Я немного задумался, и странный аромат, возникший в зале, вначале не привлёк моего внимания. Мне кажется, или он усиливается?       — Девочки, чем это пахнет? — спросил я, оглядываясь.       Кои резко повернула голову, принюхиваясь, затем схватилась за комлинк, прошипев сквозь полусжатые губы:       — Не дышать!       И махнула рукой в направлении выхода на открытую галерею. Сообразив, что происходит что-то тревожное, я развернулся в том направлении. Успел ещё увидеть, как падают вокруг нас на пол пассажиры, хотел сделать шаг, но ноги подкосились. Как упал, я уже не помню.