Там, где кончается путь

И снова Город встал стеной, Проходим улицей дождя. Нам не придти к себе домой — В сгоревшем доме жить нельзя (Jam — Черный легион) Припять, середина дня — Ну, заходите, — осмотрев предполагаемое укрытие, Змей кивнул остальным. — Располагайтесь, будьте, как дома. Здесь нас с улицы не увидят, есть время на передышку и планирование действий. Серые стены, пустые провалы окон и заросшие дворы — таким я увидел город Припять. Печальный дух чего-то, ушедшего безвозвратно, витал над вымершими улицами. Время здесь, казалось, застыло. До предполагаемого укрытия добирались короткими перебежками через заросшие улицы. Странно, сектанты даже не потрудились выкосить растительность? Или просто не ожидали, что враг сможет добраться до мертвого города? Я шагнул в темную комнату и замер на пороге. Луч фонаря скользнул по стенам, выхватывая из мрака остатки обстановки, покрытые плесенью стены, куклу на подоконнике. Я уже не раз видел это место — в своих снах. Вот только наяву оконный проем закрывали листы фанеры, старые, трухлявые, но все еще каким-то чудом не отвалившиеся. — Я видел эту квартиру, — тихо проговорил я. — В своих снах. Змей обернулся ко мне и улыбнулся. Впервые за все время нашего с ним знакомства это была не язвительная ухмылка, а полуулыбка, полная затаенной печали. — Знал бы ты, как часто видел ее в своих снах я… Мы обернулись к свободовцу, ожидая пояснения. Фонари давали недостаточно света, чтобы рассмотреть лицо сталкера, прошедшегося от стены к стене, зачем-то осторожно коснувшегося подоконника. — Окно нам выбило местное шпаньё за два дня до аварии, — проговорил он, наконец. — Потом, когда рвануло на станции… Я тогда еще был сопляком, не понимал, что случилось — а вокруг все всполошились, сперва говорили, что станция горела, потом еще что-то… Улицы поливали… На следующий день всех вывезли из города, — фразы были рваные, чувствовалось, что Змею тяжело об этом говорить. — Новое стекло батя так и не вставил. Потом мы у родственников жили уже далеко отсюда, там жизнь по-новому потекла… Вот только незадача: я могу рвануть за Периметр к родным, могу прийти сюда — но домой уже никогда не смогу вернуться. Вот так, — он осторожно поднял куклу, проверил дозиметром и каким-то навороченным детектором и убрал в рюкзак. — Когда вырвусь на Большую Землю в следующий раз, сестре привезу, на память, хоть она тогда еще младше, чем я, была… Я не сразу нашел, что ответить на эту исповедь. Змей стоял посреди своего брошенного, мертвого дома. Посреди своего разрушенного детства. — Знаешь, у нас с Даной тоже почти не было нормального детства до того, как нас поместили в приемную семью, — проговорил я в пространство. — Им, в общем-то, было все равно, что мы думаем и чем занимаемся, лишь бы не голодали и не ходили в обносках. Поэтому мне приходилось заботиться о Дане. Потом мы перебрались в Нью-Йорк — а теперь город мертв. Так что мне тоже некуда возвращаться. — Пожалуй, присоединюсь к клубу пускающих ванильные сопли, — со злой иронией в голосе встрял Меченый, — но даже если у меня есть дом, я его даже не могу вспомнить. Вся надежда, — он хмыкнул, — что только Воробью из нас в этом плане повезло. Но молодой сталкер покачал головой: — Я вообще детдомовский. Мы переглянулись — и я невольно улыбнулся: — Да, мне кажется, что мы столкнулись в этой Зоне совсем не случайно, — и добавил обыденным тоном: — Давайте, что ли, уже пожрем, а то такое впечатление, будто желудок к спине прилип. Пока мы уныло жевали сухпайки, мои любопытство и подозрительность наконец-то достигли критической точки, и я выложил Змею все, о чем мы с Меченым говорили после стычки с сектантами — от плясок со смертью до слухов о потерянном отряде. Свободовец молчал. Долго молчал — но явно не выдумывал ответ. Все же я знал, как ведут себя люди, когда хотят солгать. Потом он заговорил — медленно, глухо, словно мысленно пребывая в ином времени: — После того, как во время войны группировок моих ребят положили из-за подставы, я ходил один. Не мог забыть — ведь совсем чуть-чуть не успел тогда. Может, и спас бы… В любом случае, простить этого не могу. Не только тех наймитов, которые это сделали. Себя — не прощу. Потому и не брал напарников, пока соклановцы все-таки не упросили зеленых натаскать. И опять они полегли, а я ничего не смог сделать. Это у меня, видать, карма — наблюдать, как гибнут мои товарищи. — Учитывая твои обычные выходки, этому есть разумное объяснение, — поддел его Воробей, но свободовец только нахмурился еще больше: — Я вас уберечь пытаюсь. Каждый раз. Раз уж так сложилось, что я снова с кем-то в команде — уж пусть лучше меня Зона заберет, если остальным оно поможет. Может, пока подыхать буду, вы, если что, хоть свалить успеете. — Так! — неожиданно командирским тоном гаркнул Игорь, рубанув по воздуху ребром ладони. — Слезливые мемуары прекратить! Дурак ты, Змей, — добавил он уже ровным тоном. — Хоть я тебя и уважаю, хоть боец, проводник и лидер ты, каких поискать, но ты дурак. Засунь эту сопливо-героическую херню куда-нибудь подальше и прекращай страдать ерундой. Что за ересь из третьесортного «мыла»? Болван ты, Змей. А ну, соберись! Свободовец раскрыл было рот, дабы ответить на гневную отповедь, но вместо этого, охнув, схватился ладонями за виски. Я стиснул зубы — мою голову тоже пронзила резкая, раскаленная добела вспышка боли. Уши заложило мягким шумом. Воробей тоже схватился ладонями за голову, а Игорь только успел воскликнуть: — Что это за херь?! Контролер?! …А потом я словно провалился в темноту. Ощущение полета, и… я вновь сижу на полу той же комнаты, только на полу не были разложены наши рюкзаки, наладонники и нехитрая снедь. А фанеры в окне не было. А еще я был здесь не один — на полу в тех же позах, что и до странного происшествия, сидела наша компания с выражением непередаваемого удивления на лицах. Раньше, чем хоть кто-то успел раскрыть рот, послышался голос. Вроде бы, он был один и принадлежал старой женщине из моих видений — и одновременно в нем звучали тысячи голосов. Не знаю, как описать, это надо было слышать. — Вы пришли, — проговорила она. Мы почти синхронно обернулись к старухе, стоявшей возле дверного проема. Сейчас на ее сморщенном лице застыла тревога, но, взглянув на меня, она улыбнулась: — Ты пришел. Она подошла ближе, протянув ко мне худую руку и коснувшись моего лба. Я успел только подумать о дежавю, когда перед внутренним взором предстала почти знакомая картина: пламя взрыва и черный вертолет. Сейчас я видел все это со стороны и словно в замедленной съемке. Вот я увидел свое лицо, и невольно испытал гордость: страха не было. И в последний миг за моей спиной сгустилась воронка бело-голубого света, моментально поглотившая мое тело. Вспышка взрыва — и следующий образ: серое небо и стоящая на холме старуха в черном платье и шерстяном платке. — Зона, — выдохнул я, когда старуха — ее воплощение в моем разуме, — убрала руку от моей головы. — Значит, вот почему… Но как? И зачем? Я был растерян. Я был разбит. В этот момент мой разум отказывался что-либо воспринимать. Я просто не мог осознать того, что видел. Вдруг словно проснулись остальные. — Что ты от нас хочешь? — процедил сквозь зубы Игорь, зло глядя на Зону. Та вновь лишь улыбнулась: — Смотрите — вы все… И вновь вокруг нас сомкнулась тьма… и расступилась, оставив нас четверых словно на островке среди бездны. Мы вскочили на ноги, стараясь держаться спиной к спине. А потом нас окружил, увлек рой образов, складывавшихся в цельные мрачные картины. Лаборатории. Какие-то чертежи. Большое помещение с расположенными по кругу автоклавами из зеленого стекла. Вспышка. Темное небо, исчезающие облака. Вспышка. Снова зал с автоклавами, но теперь в них можно было рассмотреть человеческие фигуры. Еще одна вспышка. Нью-Йорк, окутанный красной дымкой вирусных испарений, в небо поднимается дым многочисленных пожаров. Улицы, заросшие розовато-бурой биомассой, орды тварей, сминающие отчаянно отстреливавшихся солдат. Вспышка. Что-то вроде военный базы в одном из районов — кажется, это в Статен-Айленде. Мощные ворота. Ведущий вниз пандус. Вспышка. Клетки с мутантами — но не порожденными вирусом, а уже знакомыми мне зверями из Зоны. Многочисленные контейнеры с артефактами. Снова зал с автоклавами из зеленого стекла, но какой-то другой… Снова вспышка — и я увидел огромное поле «Электр» на Таймс-Сквер, Центральный парк, заросший «Жгучим пухом». Вспышка — и за миг перед моими глазами пронеслись картины аналогичного бедствия в различных уголках мира. Темнота, свернувшаяся вихрем, который принял облик черной бестии, походившей одновременно на охотника, химеру и еще какую-то адскую тварь. Человек, чьего лица я не мог различить, протянул к твари руку. Позади них — старуха из снов, запертая в клетке. Вереница образов рассыпалась на осколки видений и воспоминаний, а затем мы снова оказались в квартире. — И что это, блин, было? — озвучил мучавший нас всех в данный момент вопрос Змей. — Я вела вас, — ответила старуха-Зона, и голос ее с каждым словом становился тише. — Я — никто, но каждый, — рука старухи вновь коснулась моей головы. — Мой дар укажет тебе безопасный путь… снова. Вы видели то, что не должно свершиться. Предотвратите, — последнее слово прозвучало уже как слабое эхо, в то время как и комната, и старуха исчезли. И мы, что называется, наконец-то выпали в реальность. В квартиру, где прошло детство Змея. Вот только в комнате было светло — лист фанеры, закрывавшей окно, отвалился, и теперь валялся на полу. — И что это была за хрень? — первым опомнился Воробей. Я медленно покачал головой, все еще ощущая след касания призрачных пальцев: — Зона. Она действительно нас вела — думаю, теперь глупо с этим спорить. — Да ладно, что вы, как бабы суеверные, — усомнился Меченый, но уверенности в его голосе в этот раз не было. — Наверно, мы попали в какую-то аномалию. Или контролер развлекался. Или просто коллективная галлюцинация. — В том-то и дело, что нет, — неожиданно резко ответил Змей. — От аномалий и контролеров мы защищены. Сами подумайте: мы под Выжигателем бегали, а тут какой-то контролер паршивый или аномалия! Мираж мы так или иначе распознали бы. Саня прав, слишком складно все выходит. Вот только что теперь, а? Меченый хмыкнул. — А что теперь — это тебе решать. Соберись уже, командир. — Серьезно, — вставил Воробей, — считай попадание в нашу компанию концом своей плохой кармы. Прорвемся. Ну, так что теперь? Змей некоторое время молчал, но я видел на его лице тень улыбки. Затем он уже обыденным тоном произнес: — Для начала — дожрать еду, голодный боец — хреновый боец. Потом продумать путь до схрона в гостинице. Нам в какой-то мере играет на руку то, что мы замаскированы под сектантов. К слову о маскировке — Коготь, маскируйся обратно, не то выдашь нас с потрохами. Я послушно принял облик монолитовца. Пожалуй, так действительно безопасней для нашей команды. — Кстати, а что она говорила про дар Алекса? — неожиданно спросил Меченый. — Вроде бы, он найдет какой-то безопасный путь… — То, что Саня у нас, теперь, выходит, что-то вроде шамана. — А бубен где? — съязвил свободовец. — Ну, в смысле, «темного». Как Ксенон, например. А что? — Воробей оглядел нас. — Сами заметьте: аномалии чувствует, даже связки, которых не видит детектор. Выбросы заранее чует. И прочее всякое. Я покивал головой, мысленно соглашаясь с Воробьем: а ведь приятель прав. Дар Зоны не раз и не два выручал меня и остальных — разве что, наверно, тому, чтобы с ним как следует обращаться, тоже учиться надо. А, ладно. Вернемся — набьюсь в ученики к Ксенону. — Ну, доберемся до «Полесья», обчистим схрон, а дальше-то что? Назад? — Игорь развел руками, покачал головой. — Так там сейчас слишком жарко. Искать пути под землей? Сомневаюсь, что они менее опасны, тем более, что мы их не знаем. В отдалении раздался сухой треск — и ему ответили несколько гулких хлопков. К звукам выстрелов мы по пути к квартире и на привале успели привыкнуть — похоже, вокруг Радара все еще шли бои. Но в этот раз стреляли гораздо ближе. — Как бы не в городе уже палили, — прислушался Змей. — Тогда здесь тоже не отсидимся, если вояки войдут в город. Похоже, друзья, вариант у нас только один… Он не договорил, но мы и так прекрасно поняли, что он имел в виду и понимающе переглянулись. Похоже, сама судьба не оставила нам иного выбора. Мы зашли слишком далеко — и теперь у нас не было шанса остановиться и повернуть назад. В конце концов, любопытство — одна из главных мотивирующих сил для человека. Без него не было бы совершено многих великих открытий. Стрелок уже доходил до станции — и возвращался оттуда живым. Дойдем и мы — и посмотрим, что за ублюдки в зеленых стеклянных банках собираются посеять смерть на другом краю света — и во всем мире. Десять минут спустя Прячась в сумраке под шатром серо-зеленовато-желтой листвы, прошмыгнул тенью псевдопес. Мутировавший волк задрал вверх короткую морду и завыл. Жутковатый, пронзительный и тоскливый вой огласил окрестности. Как только вой стих и чернобыльский охотник исчез под сенью деревьев, мы, наконец, покинули наше убежище и двинулись в путь. Некогда ровно уложенный асфальт сдавал позиции под яростным напором обезумевшей растительности. Улицы давно уже превратились в тропы, а когда-то уютные дворы больше напоминали непролазные дебри. На всякий случай мы решили срезать через дворы, хотя в них и могли устроить свои логова плотоядные мутанты. Но ведь монолитовцы в городе, раз уж не расчищали огневые позиции, должны были хотя бы следить за поголовьем зверья в городе. Ведь кровососу все равно, во что верит и за что сражается попавшаяся ему жертва. Лучи уже потихоньку стремящегося к закату солнца лениво скользили по толстому ковру мертвой листвы, с любопытством заглядывали в пустые глазницы окон, разгоняя темноту. Лишь густая тень спряталась под кронами деревьев, да влажный сумрак хоронился в покинутых почти три десятка лет назад домах. Мы торопились — нужно было как можно быстрее добраться до «Полесья» и забрать содержимое схрона. — Кружным путем и через дворы, — на всякий случай напомнил свободовец. — Нечего нам светиться лишний раз. — Да, — Игорь невольно растянул губы в полуулыбке. — Мы шли почти так же тогда. — Снова что-то вспомнил? Сталкер с досадой махнул рукой: — Обрывки… Совсем рядом гудела «Воронка». На чудом уцелевших проводах потрескивал рой маленьких «Электр», а где-то, судя по направлению, у пристани тоскливо «пели» снорки. Ветер доносил издалека собачий лай и канонаду по всему южному направлению. — Развлекаются по полной программе, — скривил губы в уже такой привычной хищной ухмылке Змей. Довольный Меченый хлопнул его по плечу: — Вот, теперь вижу перед собой нашего Змея, а не великовозрастного соплежуя. — Будет тебе сейчас соплежуй, — с притворной угрозой надвинулся на товарища свободовец, но не выдержал и тихо рассмеялся. — Ну что, господа, шевелите костями побыстрее. И в «Воронку» не влетите. Пока мы кружными путями топали к схрону группы Стрелка, я размышлял над посланием Зоны нашей команде. Я не сомневался в том, что это не просто какой-то глюк, слишком долго меня преследовали эти видения. К тому же, в Зоне я, хоть и потеряв способности, действительно приобрел дар, помогающий мне выжить здесь! Что, как ни сама Зона, аватара которой регулярно мне являлась, способно сотворить такое? Но почему ей понадобился именно я? Змей по пути назвал эту светящуюся воронку редким подвидом пространственных аномалий, соединяющим две точки. Одна всегда была в Зоне, а вторая, по слухам, могла раскрыться в любой точке мира. А то, что старуха-Зона нам показала, мне откровенно не нравилось. Весь мир — в Зону? И почему же старушку этот факт не радует, если она сама просит нас это остановить? Точно, старуха в клетке… Значит, те типы, прячущиеся за зеленым стеклом, собираются еще и управлять всем этим процессом? Что ж, полагаю, именно нам и придется с этим разобраться. Теперь я не верю, что все мы встретились случайно. Я — чувствую аномалии и, помимо этого, сохранил часть прежних способностей. Змей — отличный боец и лидер — и опытный сталкер. Меченый, несмотря на амнезию, уже бывал в этих местах и медленно вспоминал прошлое, а тайник его группы мог оказаться бесценным кладом. А Воробей — он тоже бывал там, у станции, он имел неплохой опыт, а его упорство и оптимизм не позволяли нам падать духом. Что ж, Зона действительно собрала из нас отличную команду — надо будет поблагодарить старушку, когда она снова явится мне во сне. Еще полчаса спустя Здание гостиницы «Полесье» невольно вызвало у меня ассоциации с больным зубом. Серое, обветшалое, больше напоминающее размытую тень здания. Естественно, мы заходили не со стороны центральной площади — издалека мы заметили монолитовцев на крыше ДК «Энергетик», и в любом случае никак не собирались с ними контактировать. К черту сектантов. — Эх, какие там дискотеки по вечерам были, молодежь так и рвалась, — завистливо вздохнул Змей. — Жаль, я мелкий был еще, все думал: вот вырасту и тоже буду туда ходить. В здание гостиницы влезли в окна, причем сразу второго этажа — вновь я вскарабкался по стене и скинул напарникам веревку. Все верно, Игорь был уверен, что нужный номер находится на втором этаже. Обветшалые коридоры здания выглядели не лучше наружных стен. По пути нам встретились трое монолитовцев. Наш внешний вид ввел их в заблуждение, и они не успели ни поднять тревогу, ни даже нашуметь — их мы прикончили быстро. На всякий случай я проверил их воспоминания — и смачно выругался: нас искали. По наши души отправился отряд, возглавляемый лично неким Хароном, лидером группировки «Монолит». Дерьмово, совсем дерьмово. Хорошая новость: о нашем маленьком маскараде, похоже, никто не знал, а мы только что отправили к Монолиту всего лишь сектантский патруль. Значит, в ближайшие десять минут можно спокойно обследовать схрон. Двадцать шестой номер был заперт снаружи на кривой самодельный засов — и как еще сектанты не влезли посмотреть? Внутри оказался довольно скудно обставленный одноместный номер. Игорь слабо улыбнулся и со знанием дела поднял половицу, обнажая приличных размеров нишу. — Кажется, это Призрак придумал. Ну-ка, помогайте! Совместными усилиями мы извлекли три компактно упакованных защитных комбинезона, несколько папок с какими-то документами, с десяток флэшек (страшно представить, сколько там хранилось информации) и какой-то прибор, напоминающий смесь калькулятора и старого радиотелефона без антенны. Рядом с прибором легла написанная от руки записка. Заметив мой взгляд, Игорь объяснил: — Клык инструкцию написал. Так, ага, что тут у нас еще… В довершение из тайника появились несколько аптечек в желтой упаковке, пачки патронов — в том числе и подходящие к нашему оружию, — и армейские сухпайки. — Черт, да мы живем, мужики, — присвистнул Змей, оглядывая это богатство. — А костюмчики-то хорошие. СЕВА. Кучу денег стоят. Наверно, твоя, Стрелок, компания, как раз на вас троих и запасла, только что ж так и оставили-то? А, ладно. Переоблачайтесь, хватит сектантов изображать, да и комбезы дерьмовые, как вы в них на ЧАЭС-то попретесь? — Так монолитовцев изображать тут, вроде, безопасней, — возразил Воробей. — Да черта с два! Им много времени, чтобы нас раскрыть, не понадобится, а уж про надежность и защиту вот этой прелести и сектантских обносок и говорить не буду. — А ты как же? — поинтересовался я. Костюмов три, а нас все же четверо. Но свободовец только отмахнулся: — А я еще на Барьере со склада у Кэпа хороший шмот взял. «Страж свободы» — он не хуже СЕВЫ, пожалуй, покрепче будет даже. — Как его монолитчики только не разглядели? — проворчал Игорь, распаковывая один из комбинезонов. — Так его из-под плаща особо не видно, — парировал Змей. — А все знаки да нашивки я еще на Барьере спорол. Иногда от нашивок одни лишние проблемы. На этой ноте споры прекратились. Мы быстро переоделись в новые комбинезоны и переложили содержимое карманов — не хотелось что-нибудь потерять. Новый комбинезон оказался удобным, и, главное, подошел мне по размеру. Продолжение нашего везения? И куртка поверх налезла, причем довольно свободно, что тоже можно считать удачей. Я хмыкнул и привычно надел капюшон. Позаимствованное у монолитовцев облачение мы, вместе со старыми костюмами Воробья и Игоря, затолкали в нишу, Змей же с трофейным плащом расставаться не пожелал. — Покрепче и поновее моего будет, — свободовец переложил всякую полезную мелочевку из карманов старого плаща в новый, после чего оставил первый в нише. — Нашивки только спороть, и все дела. Спорить, впрочем, никто не стал, разве что Воробей в шутку назвал Змея модником. Тот в долгу не остался и отпустил пару острот по поводу клоунады с переодеванием в сектантов. Мы спешно упаковали прежнее содержимое тайника в свои рюкзаки. Пора было уходить отсюда, мы и так задержались. Уже в коридоре Змей, бросив взгляд на дверь номера, хмыкнул: — Символично. Специально, что ли, выбирали? — Почему символично? — не понял я. — Двадцать шестой номер, — медленно, словно ребенку, объяснил свободовец. — А станция первый раз, в восемьдесят шестом, рванула двадцать шестого апреля. Я, не зная, что ответить, нейтрально пожал плечами. Казалось, удача и Зона благоволили нам… пока мы не достигли жилых домов возле неплохо сохранившегося стадиона. Не знаю, как я успел среагировать и дернуться назад — за миг до того, как пуля ударила в стену в нескольких сантиметрах передо мной, выбив фонтанчик бетонной крошки. Я рефлекторно рухнул лицом вниз, за высокий бордюр, одновременно с тем, когда Змей шикнул «Ложись!». Итак, нас заметили, и, вот незадача, мы у врагов наверняка как на ладони. Нас спасали только кусты и высокий бордюр. — Императорова задница, — умудрился шепотом выругаться свободовец. А еще я услышал отдаленный, но такой знакомый писк… вирусного детектора. Так вот как нас выследили! Неужели еще от Выжигателя? Но кто? Неужели бойцы Черного Дозора забрались так глубоко в Зону? Или этот таинственный Рок выдал детекторы наемникам? Потому что этому прибору неоткуда взяться в Зоне. Неоткуда, да и незачем. Здесь в ходе другие приборы… — Ползком вон к той пристройке, живо, — прошипел Змей и тут же явил собой пример, по-пластунски двинувшись в сторону терявшейся в зарослях постройки. Над нами воздух рассекали пули. Визжали рикошеты. Видимо, у противников хватает боеприпасов, и действовали они хитро: пока часть вражеских стрелков своим огнем не давала нам подняться, другая наверняка обходила, выбирая позиции, с которых нас можно достать. Если успеют, то мы точно покойники… Змей умудрился достать гранату, и, выдернув чеку, слегка приподнялся и метнул куда-то в сторону паливших по нам неизвестных. Я тут же сунулся носом в асфальт, зажав уши и открыв рот — где-то слышал, что при взрыве рядом, вроде бы, надо делать так, чтобы не оглохнуть. Совсем рядом громыхнуло, и, что порадовало меня еще больше, послышались крики. — Шевелитесь, быстрей! — подстегнул нас свободовец, швыряя в том же направлении еще одну гранату. Грех было его ослушаться. Переждав второй взрыв, мы, рискуя стать решетом, вскочили и бросились к пристройке. Враги быстро опомнились и открыли по нам огонь — хорошо, что среди разросшихся зеленых насаждений попасть в нас было сложнее, чем на открытой местности. Но пули свистели в опасной близости от нас, кажется, кто-то вскрикнул… а потом мы ввалились в темную пасть дверного проема. Что ж, по крайней мере, здесь мы были в куда как лучшем положении — убить нас здесь могли только через дверь и два узких окна, больше напоминавших бойницы. Еще одна дверь, закрытая, должно быть, еще почти тридцать лет назад, вела в здание жилого дома. Если припрет, можно будет попробовать отступить через него… — Все целы? — осведомился Змей, уже выцеливая кого-то в окне. Благо, темнота в пристройке играла нам на руку. Оказалось, что почти — Игорю слегка зацепило левую руку, но рана оказалась несерьезной. Пока сталкер оказывал себе первую помощь, я занял второе окно, от которого, впрочем, меня быстро отогнал закончивший с обработкой раны Меченый. Пришлось вместе с Воробьем залечь напротив двери, используя в качестве укрытия перевернутый стол, кем-то здесь когда-то оставленный. Что радовало — стол металлический. И довольно толстый. Сразу не прострелят… вроде бы… — Сектанты, — прошипел Змей. Вглядевшись в подлесок, в который превратился двор, я разглядел две фигуры в сером камуфляже и ухмыльнулся: хорошо скрывавшие своих владельцев среди руин, в лесу серые комбинезоны превращали сектантов в отличные цели. — Без команды не стрелять. Вот в поле зрения появился еще один сектант. Все они двигались пригнувшись, короткими перебежками, прячась за деревьями. — Кажется, вижу главного, — доложил Меченый. — Точно. Командует. Упакован покруче остальных. В шлеме. Остальные в капюшонах. — Где? — Змей вглядывался в пространство за окном. — На девять часов. — Вижу. Так, — тихо приказал свободовец, — я постараюсь снять урода. Стрелок, подстрахуешь, кто-нибудь из нас да попадет. — Это Харон, — влез я совершенно не вовремя, увидев вражеского командира — вон он, показался на миг в тени, но мое зрение острее, чем у простых смертных. И я видел его — в памяти одного из убитых монолитовцев. Лишь у него была такая экипировка. — Разговорчики! — шикнул Змей. — Харон — значит, еще лучше, стряхнем эту гниду с хвоста. — Я убью тебя, лодочник, — съязвил Меченый. — Цель пока в поле зрения. Ну?! — По моей команде — огонь, — скороговоркой продолжил свободовец. — Наша цель — Харон. Расстояние приличное, так что лучше стрелять в корпус или по ногам. Алекс, Воробей, валите остальных, кого видите. Все ясно? Огонь! И мы угостили монолитовцев от души. Короткой очередью я свалил одного из видимых мне сектантов. За миг до того одновременно ударили винтовка Змея и автомат Меченого. — Есть! — довольно прошипел Змей. Хоть я и не видел, как они сделали лидера сектантов, по моему лицу расплылась широкая злая улыбка. Что, пришли по наши души? А кто вам сказал, ублюдки, что будет легко? Над моей головой пронеслась пуля, срикошетила от стены — ну, хоть не задела. Рядом Воробей, переведя автомат на одиночные, завалил еще двух сектантов. Да и Змей с Меченым ограничиваться Хароном не собирались. — Отступают, — тихо заметил Игорь. Змей почти рывком отскочил от своего окна и кивнул нам: — Пора и нам отступать. Дождавшись, пока враги исчезнут из виду, мы взломали дверь и попали на темную лестницу. Здесь же имелась еще одна дверь — в коридор. Прежде, чем уйти, Змей решил подстраховаться на тот случай, если преследователи пойдут этим же путем, установив пару растяжек. В любом случае, мы надеялись, что, потеряв предводителя и нескольких бойцов, монолитовцы бросят преследование. В общем итоге высадив несколько дверей, мы выбрались через окна квартиры на первом этаже по другую сторону здания и, не мешкая, рванули как можно скорее в противоположном от места стычки направлении, по-прежнему прячась. Сейчас каждый из нас хотел лишь одного — как можно скорее выбраться за пределы города. Час спустя Передохнуть нам удалось только за чертой города, на чердаке одиноко стоявшего одноэтажного дома. Мы быстро взвесили все имеющиеся факты: впереди, как мы уже проверили, аномальное поле, до ЧАЭС по прямой меньше километра. В Припяти шли бои — видимо, на север двинулись сталкеры, или же вояки отбросили сектантов с Радара и теперь отвоевывали город. Плевать, главное, что им сейчас не до нас. Преследовавший нас отряд, как хотелось бы надеяться, мы тоже стряхнули с хвоста: несколько бойцов было убито, кого-то наверняка зацепило взрывами гранат, а предводитель убит или, на худой конец, серьезно ранен. — Попали мы в него — это точно, — заметил Змей. — Я — в плечо, почти в основание шеи, Стрелок — в живот. И кровь брызнула, я видел. Харон или уже сдох, или скоро подохнет. В любом случае, у нас есть фора. — У него был вирусный детектор, — мрачно ответил я. — Не припомню, чтобы в Нью-Йорке мои враги использовали переносные версии детектора, но звук я ни с чем не спутаю, и совпадения здесь исключены. Значит, Рок или кто-то еще разработал карманный вирусный детектор. Это благодаря нему нас выследили. Из-за меня. Меченый здоровой рукой хлопнул меня по плечу: — Не из-за тебя, дружище. Из-за изобретательности этого сукина сына Рока. Судя по тому, что мы увидели, он наверняка и с монолитовцами спутался. Кстати, Змей, — он обернулся к свободовцу, — прекрати уже звать меня Стрелком. Тот в ответ развел руками: — Не прекращу, привыкай к прежнему прозвищу. Ты ж, так тебя, легенда Зоны! — и, посерьезнев, добавил: — Привал окончен, пора шевелить копытами дальше. Да, наверно, без моего дара мы не смогли бы пройти огромное поле аномалий. Потратив больше часа на блуждание в смертельном лабиринте, мы наконец-то вышли на дорогу, ведущую к ЧАЭС. До станции оставалась пара сотен метров, и я, глядя на бетонную крышку Саркофага, почувствовал искреннее уважение к людям, которые когда-то возвели его над смертоносным жерлом раскуроченного реактора. Пока что мы не встретили врагов, и это напрягало. На привале мы изучили карты из тайника, объясняющие, как попасть в катакомбы под энергоблоком. Судя по всему, идти надо было по железке… ага, на словах просто. А каково на деле? Три вертолета, круживших над прудом-охладителем, мы увидели издалека — похоже, мы снова стали свидетелями столкновения монолитовцев и вояк. Оставалось «всего лишь» добраться до места назначения, воспользовавшись суматохой. Да, будучи отрезаны ото всех возможных путей к отступлению, мы могли идти лишь к станции. Видимо, сама судьба распорядилась так. Что ж… Будь, что будет. — П***ец, — констатировал Воробей, и я был с ним полностью солидарен. А Меченый вдруг заговорщически улыбнулся: — Я вспомнил, как шел оба раза. Там навалом всякого хлама — если прятаться за ним, доберемся. Тем более, что ни погонам, ни сектантам сейчас не до нас. — Какая разница, если там все равно мясорубка? — тяжело вздохнул Змей, но в его темных глазах прыгали чертики. — А-а, раз уж лезть к черту в пасть, так не оборачиваясь назад. Веди, Стрелок! А потом разверзся Ад. Мы двигались в полуприсяде, Игорь вел нас какими-то безумными петлями и зигзагами. Мы прятались за многочисленными остовами техники и штабелями строительных материалов — должно быть, оставшихся после постройки Саркофага еще тогда, после первой аварии. Совсем рядом асфальт и землю вспахивали пули, стояла оглушительная пальба, кричали люди. Мы же, старательно изображая тени, перебегали от укрытия к укрытию, от всей души надеясь не попасться на глаза врагам. К счастью, те так были увлечены боем друг с другом, что им попросту было не до нас. За перекошенной секцией бетонной ограды мы наткнулись на труп человека в армейском бронекостюме — видимо, он был ранен и попытался укрыться. Лужа крови под телом еще даже не успела загустеть. Обыскивать его мы не стали, разве что я решил немного покопаться в его памяти. Десант. Разведка. В скором времени планируется операция под кодовым названием «Монолит» — ни что иное, как штурм ЧАЭС. — Ну, будем надеяться, мы на тот момент будем уже далеко отсюда, — хмыкнул Игорь, когда я изложил товарищам увиденное. Земля вздрогнула. В отдалении послышался почти заглушенный общим шумом звук, напомнивший мне визг гидры. Гидры?! Да нет, откуда ей здесь взяться? Просто послышалось… — Давайте-ка шевелить ногами поактивнее, — подстегнул нас Змей, но не успели мы и сдвинуться с места, как Воробей, осторожно выглянувший в изрядных размеров дыру в ограде, забыв про осторожность, воскликнул: — Что за херня?! Мы синхронно, будто репетировали неделю, ринулись к пролому, и, пораженные, уставились на открывшееся нам зрелище. Один из вертолетов обстреливал взметнувшееся из-под земли червеобразное тело с состоящей словно из трех лепестков пастью на конце. Твою мать, гидра!!! Тварь была не очень крупная, и вскоре рухнула на развороченный асфальт, нашпигованная свинцом… когда земля вновь задрожала, асфальт вздыбился — и выпустил еще одну гидру. Эта была размерами покрупнее только что убитой. Ухватив пастью деталь какой-то металлоконструкции, тварь метнула ее в вертолет, пилот которого еще не заметил опасности. «Снаряд» с удивительной меткостью угодил точно в винт, и вертолет рухнул под торжествующий визг твари. — Твою мать… — оторопело выдавил Змей. — Так, мужики, нам тут делать нечего. — Полностью солидарен, — кивнул я. — Валим, гидры нам не по зубам. Далеко свалить мы не успели: земля задрожала под нашими ногами. — Вашу мать! Бежим! Мы рванули следом за Меченым, забыв про монолитовцев и военных. Над нами воздух прошила очередь, но даже это сейчас нас волновало не так, как то, что гналось за нами по пятам. Теперь отчетливо ощущалось, что прокладывающая себе путь под землей тварь приближается к нам. — Вот же паскудство… — сквозь зубы выдохнул Воробей. Маленькое землетрясение нагнало нас, и я уже был готов к тому, что вот-вот под нами земля разверзнется, и мы полетим в утробу ненасытной гадины, но тварь с оглушительным визгом вырвалась из-под земли в нескольких шагах впереди нас, щедро осыпав наш отряд комьями земли и обломками асфальта. Ну, хотя бы никого серьезно не задело. Надо отдать должное моим товарищам — ребята не сплоховали, мигом бросившись врассыпную и выхватив оружие. Я отрастил когти. Но заняться разделкой гадины мы не успели — послышался приближающийся рокот турбин и шум винтов. Вертолеты! Тело гигантского червя взбороздила пулеметная очередь, но эта зверюга оказалась покрупнее предшественников, а значит — выносливее. Забыв про нас, гидра подхватила с земли еще одну секцию ограды и запулила в вертолет, промахнувшись. — Линяем! — почти прошипел Меченый, первым бросаясь к нагромождению бетона, труб и прочего хлама. Мы рванули следом. Конечно, по нам пробовали пострелять сверху — пули застучали по бетону. Но вот совсем рядом железнодорожные пути и приоткрытые ворота. — Ага! — воодушевился Игорь. — Нам сюда! Мы рванули к воротам. Змей первым делом швырнул за ворота «сборку», и только потом уже осторожно сунулся сам: — Чисто! А потом мы, как по команде, обернулись. Гидра все-таки сбила один из вертолетов, остался последний. — Вот это я понимаю — Гидра Доминатус*, — попытался пошутить Змей, но никто не улыбнулся, все же ситуация не та. Наконец, второй вертолет закончил дело — гидра, содрогаясь в предсмертных судорогах, рухнула. И только теперь я обратил внимание на то, что небо над станцией приобрело насыщенный багровый оттенок — словно там, наверху, бушевал чудовищный пожар. — Выброс… — одними губами прошептал я. *Отсылка к вселенной Warhammer 40000, девиз Альфа-Легиона