Вкусный Тайга

В груди больно и рёбра удушающе жмут, когда не выходит поглубже вздохнуть. Так происходит каждый раз, когда частички изображений и обрывки фраз с забытого напрочь отрезка времени, впиваются острыми концами, полосуют по изнеможённому сознанию новой порцией шоковой терапии. Дайки как всегда рядом и крепко держит сознание от падения в бездну безумия. Он как тонкая, но крепкая нить, всегда приводящая к свету. Прямиком к нему. Раскрывает мягким нажатием рот и вкладывает очередную пилюлю спокойствия, что отдают горечью после. Оказавшись вновь в кровати, Тайга не соглашается оставаться бездейственным лицом. В разрешении данной ситуации Химуро и Дайки решили справиться без него, но как тут справиться без основополагающего субъекта, и естественно Тайга отвергает все эти приторно-заботливые советы про отдых и сон. Он всё равно не будет спокойно спать, пока не добьётся размотки этого запутанного клубка. На вопрос Дайки о причине убийства курьера Кагами долго молчал, видя, что тот и сам, скорее всего, догадался, ведь он тоже видел это зазеркальное представление и угнетать и так напряженную атмосферы не было ни сил, ни тем более желания. С каждым появлением двойника энергокопилка организма разоряется на сдерживание своих действий в пределах нормальности, порой действительно кажется, что дай слабину и этот чужак захватит тело и полностью сломит ту хрупкую сущность, что является ядром Тайги. Успокоительное даёт снотворный эффект и противиться ему еле выходит, - сейчас самый разгар дискуссии и главному участнику нужно быть в строю. Кагами клюёт носом, до красноты трёт глаза и чуть ли не сворачивает челюсть на очередном зевке; что говорят Дайки с Химуро с каждым разом доходит слабее, тише, непонятнее. Эти таблетки словно закачивают ваты в мозги, свинца в тело и похуизм в кровь. Думать всё сложнее, образы начинают размываться и искажаются до сюрреалистичных картин. Наяву держит только тепло от шершавой ладони, что покоится поверх собственной. Но когда и она вдруг исчезает, исчезает и весь мир, - голова заполняется туманом и темнотой. "Так хочется спать" "Спи... Засыпай мой хрустальный сосуд..." - Дай...ки... - Смотри, кажется ему снится сон с тобой... Тацуя лукаво обводит взглядом Аомине, тот только поднялся с постели, освободив обзор на бледное лицо, утопающее в пуху подушки. - Не смотри на него... так... Раздражение плещет через борта, когда взгляд вновь и вновь цепляется на выражения этой "братской любви", была бы она в самом деле таковой, удостоился бы кофе, а не дешевого пакетика чая. - Как? Рука, до этого спокойно лежащая на бедре Тайги, сжала одеяло в кулак. Дайки ещё хватило сил сдержать себя и не довести до мордомесива, чего бы Тайга ему очень долго не прощал, но на месте усидеть не вышло, ноги сами сорвались с места, но далее шага от кровати не ступили. Химуро же оставался спокоен, придя будто к себе домой он вальяжничал на мягкой кровати и не отказывал себе в просторе рук. Видя, как бесится Аомине, он упивался своей безнаказанностью и возможностью потрепать тому нервы, всё же он не любил смуглого наглеца, непонятно как завладевшего всем вниманием любимого братца. Но, видимо Тацуя не учёл, что выгнать его может не только Тайга. - Свали. - Мы не решили ни одну проблему. - Их станет больше, если ты не свалишь. Дайки пышит, дымиться как паровоз своей еле сдерживаемой яростью. Выпускает свой запах и чуть ли не рычит. "Видимо, переусердствовал" понял Тацуя и увидев лопнувший капилляр, что окрасил глаз Аомине в красный, поправил себя - "Дороже здоровья ничего нет!" - Аомине... насчёт Тайги звони в любое время. Умывшись и поев, Дайки вернулся в спальню; уже наступала ночь и горел прикроватный ночник, кидая мрачные тени на спящего. Кагами сильно вспотел, но тело его было холодное, тяжёлое дыхание обдало жаром, когда Дайки наклонился сверить температуру. В уголке подсознания забилось беспокойство и вовсе не уместный морозец по спине. Дав Тайге жаропонижающее, он пристроился рядом, сжимая подрагивающую кисть. Кагами ещё несколько раз позвал его во сне, после чего Аомине и сам заснул. Разбудил его сначала скрип, грохочущий как наковальни, затем откуда не возьмись прорезалась боль в паху; открыв глаза, Дайки ещё с минуту не мог понять, что происходит. Кровать ходила ходуном и воздух влажный, спертый, дышать тяжело и встать было трудно. Рядом не горел ночник, что довольно странно, учитывая, что Кагами страшится спать в темноте, а он его не выключал перед сном. Откуда-то сверху послышался смешок и дёрнувшись, Аомине услышал протяжённый стон, низкий и хрипловатый, какие непроизвольно создаёт Тайга в довольно особых и редких случаях. Очередная колючая порция боли в области паха и рука тянется к телефону, экран которого мгновенно вспыхивает, сначала режет глаза, а потом освещает как раз один из таких случаев. Внезапные игрища и инициативу со стороны Кагами Дайки любил, пусть и действовал преимущественно первым и эта инициатива не успевала начаться. Но сейчас, не то что не к месту, очень даже к нему, но вот момент вообще не подходящий. На перепутье двойников в головах обоих и не совсем здорового тела Кагами, этот подбор момента вообще не вписывается во все это. Больно, да ещё и слишком мокро, течки не идут в столь ослабевшем и исхудавшем организме, если только... Дайки шумно сглатывает, медленно направляя экран ниже. - Черт! Тайга! Где-то уже застывшая, подсохшая, где-то ещё горячая и скользкая, потеки, если не лужицы бурой крови расползаются по кровати, стекая на пол. Тайгу явно порвало, ему сейчас должно быть невыносимо больно, но вместо криков слышны лишь звонкие смешки. Он скачет и сжимает член до рези от жуткой боли и хлюпающих звуков в кровавом мареве. Руки Дайки хватают острые плечи, но откуда-то с боку прилетает удар, острые костяшки кулака мажут по скуле столь яростно, что тело вновь валится на влажные простыни. От удара, что последовал следом прямо в ухо, зарябило в глазах и кругОм пошло чувство пространства. Кагами заходился хохотом всё громче, насаживался жёстче и не дав прийти в себя окольцевал тонкими пальцами горло. Слова, что так и не доходили до возлюбленного, выходили у Дайки чистым хрипом с урывками кашля. Выполнить резкий захват сейчас означало причинить Тайге ещё больший вред, неаккуратность может повлечь нечто похуже порванного входа. Если уже не повлекло. Разум затуманивало чернотой и глаза закатывались к потолку, казалось, всё закончится спустя мгновение и на совести Кагами окажется ещё одна смерть, что окончательно сломит его. Сквозь звон в ушах и скрип кровати, доходит тихий, еле слышимый и полный горечи шёпот. - Дайки. Хватка ослабилась и приток кислорода возвращает сознание, но это явно не конец. Глаза Кагами полны боли и отчаяния, с них градом льются слезы, разбиваясь о смуглое лицо. - Дайки. Звонкий смех разбивает ненадолго воцарившуюся тишину, хватка на шее снова крепнет и Аомине понимает, что здесь есть только один выход, вовсе не свет в конце тоннеля, скорее погружение в ещё большую тьму. И он должен ступить по нему, без жертв явно не обойтись, так бывает и так будет всегда, пока существует этот мир. Сейчас ему это понятно, как никогда раньше, всему есть цена, чертов продажный мир, обстоятельства, судьба, чтобы то ни было, Тайга не заслуживает этой участи. Захват всё же производится, ахнув на выдохе Кагами вновь смеётся, слезы продолжают течь и всё его тело дрожит и отдаёт холодом. Аомине валит его на спину, сцепляя руки одной рукой и фиксируя лицо на себя, ноги Тайги обвиты на талии Дайки, сжимая нижние ряды рёбер до чуть слышного скрипа. Невероятная сила для такого хлипкого тела, сформированная на чистейшем адреналине и безумии, смертоносна в своих действиях и крайне опасна для обоих сразу. Дайки смотрит в глаза Тайге, собственные краснеют и жгут предпосылками сырости, сложно держать себя в руках, когда примеряешь роль демона с вилами, вспарывающего любовь всей жизни. Он знает, понимает, как сейчас больно Тайге от его действий. Аомине колеблется, пока боль в боках не становится нестерпимой, он видит в этом взгляде прежнего Кагами, где-то глубоко, внутри своего сознания он тоже борется изо всех сил, просвечивает в отступательных движениях и хриплого зова единственного имени. Аомине склоняется к лицу, прижимаясь лбом ко лбу, он тяжело дышит, терпя боль во всем теле. - Я люблю тебя. Голова Кагами силится вырваться из захвата жилистых пальцев, он мычит в отрицании и сотрясается всем телом в конвульсиях. - Я не оставлю тебя. Тайга кусает свои губы в клочья, рвётся на волю как тигр из клетки, рычит угрожающе и всё ещё плачет, задыхаясь, закашливаясь. - Я приму тебя. Рот раскрывается на вдохе, впуская в горячую полость Дайки, вливаясь в движения с его языком, выпуская за края нити слюны и стоны вожделения. Аомине медленно входит, придерживая воспалённые стенки ануса, и движется медленно, бережно, осторожно, чувствуя разорванные и кровоточащие стенки, потоки крови идущие откуда-то глубже. Это страшно, это невыносимо, это пробирает до дрожи и скатывающихся с глаз слез. Кагами резок в движениях и по глазам видно ту борьбу, что сейчас происходит в нем. От безумных глаз и истеричного смеха до рыдающего и кричащего на помощь. Дайки успокаивает, шепчет, повторяясь, одни и те же фразы, вживляя их в голову Кагами как прожжённое клеймо. Целует лицо и обжигает жаркими стонами, входя каждый раз глубже. Вбиваясь каждый раз интенсивнее, разрывая сильнее. - Ты правда примешь меня, Дайки?... Аомине отпускает щуплые руки и спускается с поцелуями ниже; на уровне шеи, зарывшись рукой в бурые пряди, он водит носом, вдыхая глубже аромат. - Да. Тело Кагами обмякает и не подает в ответ прежнего сопротивления, его нос так и шмыгает и глаза всё ещё на мокром месте. Он весь красный, но кажется, начинает теплеть. - Спасибо.