Пока лучи не целятся в нас

      У Эггси не было никакого реального желания возвращаться в общество агентов, особенно сейчас, когда Гарри не просто был рядом и разрешал себя целовать, а по-настоящему сказал этим отношениям «да». Раньше у Гэри имелись небольшие, но колючие опасения насчет того, что Харт может вспомнить больше, чем пока что у него получалось, и понять, что на самом деле между ним и Эггси ничего не было, кроме дружбы и взаимоотношений учителя и ученика. Кто знает, что бы переменилось после этого, но пока все было спокойно, Гарри как будто даже не слишком беспокоился о прошлом, благодаря чему Эггси тоже постепенно расслаблялся и начинал больше думать о будущем.       Например о том, что вскоре Мерлин скомандует возвращаться в Лондон. Придется что-то решать — да, Эггси готов был остаться тут, с Гарри, но в Британии жила его мама, сестра, и оставлять их ему не очень хотелось.       Или — что сейчас Гарри его обнимает, но вот-вот момент может пройти, Харт предложит присоединиться к остальным, и они откатятся немного назад, потому что в присутствии посторонних Эггси даже за руку его не возьмет.       — Гарри, а щенок ведь остался дома? — неожиданно вспомнил Эггси, подняв голову и посмотрев наставнику в лицо.       — Да, верно. Один вечер он вполне может продержаться и без нас.       — Что-то я за него беспокоюсь, — юноша состроил по-настоящему взволнованное выражение. — Он все же такой маленький, беспомощный…       — М-м… — Гарри начал понимать, куда он клонит. — Ему может стать грустно без нас.       — Да, да! А здесь никому без нас грустно не станет!       — Стоит поехать домой.       Эггси залпом допил шампанское из бокала и оставил его на террасе: он думал о том, что агент Виски, которому и принадлежал дом Гарри, сейчас находится за решеткой и пробудет там еще долго — значит, им никто не сможет помешать.       По пути к автомобилю Эггси уговорил Гарри не ставить никого в известность: это был праздник, а не официальное мероприятие, потому каждый мог уйти, когда ему захочется, и никто и слова не скажет.       — Слухи пойдут. — Гарри подмигнул ему, когда сел за руль, и Эггси невольно разулыбался, защелкивая ремень безопасности.       — Пускай. Меня вообще слухи никогда не беспокоили.       — Ты же знаешь, что у джентльмена должна быть соответствующая репутация?       — Когда-то ты говорил, что о джентльмене в газетах пишут трижды — когда он рождается, женится и умирает, — Эггси кивнул. — Помнишь, как выглядел твой кабинет?       Гарри пару секунд задумчиво молчал, набирая скорость на свободной сейчас дороге, а потом с сомнением произнес:       — Может быть… в газетных вырезках?       — В титульных страницах. Ты клеил титулки ежедневной газеты за те дни, когда ты совершил что-то выдающееся, но очень секретное. Там должны были писать о твоих подвигах, но…       — Мы действуем тайно.       — А если бы мы были известными супергероями, то нельзя было бы спокойно по улице гулять. Куча фанатов сразу, фотографы повсюду…       — Нет, скорее кто-то пристрелил бы с ближайшей крыши.       — И это тоже.       Разговор тек легко, Эггси расслабился и все время улыбался, почти не думая о том, что будет, когда они останутся в доме наедине — Гэри совсем не знал, как получше намекнуть на то, чего ему хочется. И даже не был уверен, хочется ли ему: он как будто был не готов, но понимал, что никогда не станет готовым, потому что Гарри единственный из мужчин, кто его интересует. Первый раз будет либо с ним, либо ни с кем. Как к этому вообще возможно приготовиться?       Издалека дом выглядел темной мертвой громадиной на фоне звездного неба, но Гарри оживил его, включив вначале свет на крыльце, потом на лестнице и так пока светиться начали почти все окна.       — Мне никогда не нравилось это место, — признался он, открывая расположенный за деревянной панелью бар. — Что тебе налить?       Заглянув через его плечо на уставленные фирменными бутылками полки, Гэри прикусил губу и пожал плечами. Он начинал нервничать снова, в голове крутилось странное: то ли он должен обнять Гарри, то ли поцеловать, может быть, сразу начать его раздевать, или лучше просто сказать… Что сказать?..       «Гарри, я тебя хочу, но как-то пока побаиваюсь…»       Эггси невольно фыркнул и указал на первую попавшуюся бутылку, добавив:       — Но много не надо.       Потом Гэри отошел и слушал звуки: открывается бутылка, стук льда о стекло, потом плавный благородный шум наполняющего стакан виски, под конец — щелчок встающей на место панели и голос:       — Держи.       Они соприкоснулись пальцами, когда Гэри брал стакан, и этот простой и не факт что случайный жест почему-то показался более откровенным, чем могли бы быть любые слова, произнесенные вслух. Он улыбнулся, а Гарри взял его за руку и провел по костяшкам пальцев, разглядывая ладонь.       Вверх по руке Гэри лилось тепло. Сделав маленький глоток первоклассного виски, он отставил стакан и тогда перехватил руку Гарри, поцеловал его пальцы, больше не стесняясь своих порывов, и в который уже раз повторил:       — Я так скучал… Сейчас держу тебя и не могу поверить, что ты на самом деле есть. Гарри, никогда больше не умирай.       Просьба звучала откровенно по-детски, но сразу после нее Эггси отпустил руку и обнял Гарри за шею. Ему хотелось оказаться еще ближе и он красноречиво бросил взгляд на стакан Гарри, так что тот, не сделав ни единого глотка, поставил его на столик, чтоб дополнить объятия. Получив желаемое, Эггси медленно выдохнул; он все еще не знал, какое поведение будет правильным, но уже на этот счет не тревожился.       — Ты раньше был с мужчиной? Я имею в виду отношения. Как вот у нас.       — Случалось, — Гарри поглаживал Эггси по пояснице, эти простые движения спутывали его мысли, даже те, которые касались возникшей только что ревности.       — Так их ты помнишь?       — Не вполне. Я не чувствую, словно это происходит впервые, вот что я имею в виду.       — Значит, ты знаешь, что делать?       Гарри кивнул. Его ладонь оказалась на шее Эггси, пальцы расслабляюще гладили и разминали мышцы. Губы прикоснулись к губам, целуя неглубоко, но мягко и нежно. Эггси потянулся вперед, но, повинуясь жестче сжавшимся пальцам, остановился и вопросительно взглянул на Гарри.       — Не спеши. У нас есть время.       Эта простая истина стала для Эггси откровением, но время у них и вправду было: может, не сколько угодно, но достаточно для того, чтоб побыть наедине.       Они поднялись в спальню, оставив повсюду включенный свет, и там Эггси снял с себя пиджак, а потом взялся за рубашку, но Гарри остановил его, перехватив руки и опустив их вниз.       — Позволь мне.       Пальцы Гарри легко справлялись с пуговицами, но после каждой Эггси казалось, будто все вот-вот закончится — а оно продолжалось, и вот уже Харт снимал с него рубашку, проводил ладонями по плечам, и рассматривал, слегка склонив голову набок. На коже Эггси оставались синяки, некоторые уже начали желтеть, но кроме этого он знал, что находится в отличной форме. Гарри тоже, несмотря на свой возраст, был в расцвете сил — Эггси хранил в памяти ту ночь в мотеле, когда увидел его обнаженным впервые, — но сейчас он оставался одетым, и этот контраст будоражил воображение Эггси.       — Сними очки, — попросил он, когда Гарри расстегнул его ремень.       Мужчина сомневался. Эггси понимал, почему — шрам не казался Гарри привлекательным, тот мог если не комплексы испытывать, то хотеть скрыть недостатки, но Эггси было все равно. Он потянулся к лицу наставника сам, снял с него очки, не встретив сопротивления, а потом поцеловал в губы, так же мягко, как прежде это делал Гарри.       — Вдруг они через камеру на нас смотрят?       — Тогда они видят нечто очень красивое.       У Эггси перехватило дыхание, а ведь он еще думал, что равнодушен к комплиментам. Похоже, все дело было в том, кто эти комплименты произносит — сейчас он улыбался, совершенно польщенный, но смущения уже не чувствовал. Гарри вел себя как и пристало опытному партнеру, и Эггси легко мог доверить ему руководить собой.       Оставшись обнаженным, он сел на кровать, потом откинулся на спину и хотел перевернуться, но Гарри успел прижать его за плечо к постели, задерживая и наконец целуя по-настоящему — глубоко и долго, и так долгожданно, что Гэри зажмурился, коротко вдыхая через нос. Возбуждение накатывало на него медленно, рассеивалось по телу теплом прикосновений, ускоряло сердцебиение и только потом — но неизменно — спускалось вниз, через щекочущее ощущение в животе к паху, где однозначно концентрировалась, сокращая размеры терпения.       Во время умопомрачительного поцелуя Эггси успел расстегнуть пиджак на Гарри, но больше тот ничего не позволил сделать: отняв от себя его руки и бережно погладив пальцы, Харт сказал, что у него нет никакой смазки, но они смогут использовать какой-нибудь крем из тех, что все-таки были.       — Для чего это крем? — увидев продолговатый тюбик, полюбопытствовал Гэри, и тут же вспыхнул от однозначного ответа:       — Теперь — для твоей задницы.       Гэри предполагал, что будет испытывать страх, но не мог представить, с какой силой тот накроет — оказалось, почти незаметно, лишь легкими касаниями наравне с прикосновениями пальцев Гарри. Первые несколько минут Харт наблюдал за ним с пристальным вниманием, словно готовясь прекратить в тот же миг, когда увидит следы отвращения на лице Эггси. Потом что-то переменилось, как будто оба они перешагнули грань взаимного доверия — Гарри стал откровеннее, он не только не боялся причинить боль и доставить дискомфорт, но и больше не вел себя с Эггси так, будто тот был хрустальным и гиперчувствительным.       Толкаясь в него пальцами и преодолевая сопротивление твердых мышц, Гарри едва касался губами уха юноши и шептал фразы, одну за другой, которые вгоняли Эггси в краску и плавили его изнутри.       — Какой ты у меня горячий, Эггси, — голос Гарри был низким, обволакивающим, хотелось слушать его, и слушать, и слушать. — С ума схожу, как только думаю, что буду у тебя первым… Приподнимись немного… такой послушный, такой хороший мальчик. Видел бы ты себя со стороны…       Гарри продолжал, его ненавязчивое руководство действовало на Эггси возбуждающе, он с готовностью выполнял все, что было нужно; он сжимал зубы, когда чувствовал боль, шумно выдыхал, выпуская вместе с воздухом волнение. Он наслаждался вниманием и заботой, старался быть лучшим, отзывался на все касания, раздвигал перед все еще одетым Гарри ноги, обнимал его плечи, а потом, когда Харт опустился ниже, шею.       — Гарри?       Умелые губы обхватили головку члена; в первую секунду Эггси напрягся, потом расслабился, наслаждаясь, но все равно посмотрел. Гарри Харт… Гарри Харт у него отсасывал. У Эггси мозг коротило от этих мыслей, он раньше и не представлял ничего подобного, а теперь видел, насколько скудным было его воображение.       — Ох знал бы, давно б тебя завалил, клянусь, — пробормотал он, подаваясь к умелым губам.       Гарри тоже был горячим, его рот обволакивал как прежде голос, и Эггси толкался вперед, мешая Харту разрабатывать вход пальцами. Хотелось растягивать каждый момент, смаковать ощущения, и Эггси рад был тому, что они не торопятся — он мог гладить Гарри, перебирать его волосы, мог звать по имени и, совершенно не следя за собой, ругаться, когда был уже на грани, но Гарри пальцами придерживал член, не давая кончить. Он мог даже просить, не стесняясь этого, мог умолять Гарри не убирать рук и не отстраняться, мог благодарить его, требовать продолжения, и наконец он мог стонать, кончая, а потом тяжело дышать и пялиться в пространство, и в конце концов спрашивать:       — Еще?..       — А ты думал, мы закончили?       Теперь он позволил Эггси перевернуться, сказал, как удобнее всего встать. Инструкции Гарри были лаконичными, конкретными, и Эггси неожиданно для себя понял, что ему это нравится — приятно подчиняться мужчине, которого он собрался звать своим.       Перед глазами у Гэри была смятая им самим постель, но он хорошо слышал, как многообещающе жужжит молния на брюках позади него — в этот самый миг он почувствовал страх, но ничем постарался его не выдать. Руки Гарри вернулись на его тело, двинулись от лопаток вдоль спины, потом скользнули по бокам, невесомо и легко, чтобы не дразнить лишний раз заживающие синяки. Когда ладони оказались на бедрах, Эггси часто задышал: от каждого нового касания кровь приливала к паху, он возбуждался заново, легко принимал вновь проникающие в него пальцы, но когда их сменила головка члена, напрягся.       — Все хорошо. — Гарри моментально это почувствовал, наклонился и поцеловал плечо Эггси, слегка укусил, оставляя быстро исчезающий след. — Тебе понравится, Эггси, только дай мне продолжить, не зажимайся.       — Я не нарочно, — признался Гэри. — Само получается…       Он испугался, что Гарри остановится, но тот даже не помышлял об этом. Продолжая отвлекать Эггси губами и пальцами, касавшимися всюду, где только было можно, он проталкивал в него твердый от возбуждения член, преодолевая сопротивление и пытаясь не торопиться.       Эггси и не догадывался о том, что выдержка может быть такой сильной: он хорошо чувствовал по тому, как Гарри дышал, что ему не терпится оттрахать юношу быстро и сильно, но он сдерживался, ждал и двигался медленно, с непривычной, но очень нужной сейчас осторожностью. С каждым новым толчком Эггси ощущал, как благодаря этой заботе влюбляется в Гарри еще сильнее, и вскоре это чувство стало прожигать изнутри, нестерпимо было молчать, слова рвались изо рта, как ящерица из рук, и, не сдержавшись, Эггси сказал:       — Прошу, быстрее, Гарри!       После этой просьбы Харт уже не сдерживался, он дал волю своему желанию, втрахивая Эггси в постель, прижимая его к себе, вбирая в себя его стоны и всхлипы, скользя быстро и часто по смазанной кремом заднице и не забывая шептать Эггси на ухо. Это были короткие ласковые прозвища, похвалы, комплименты — половину из них Гэри попросту пропустил из-за стука крови в висках, но зато другую половину жадно впитывал, желая запомнить как можно лучше.       Ощутив горячую ладонь Гарри у себя на члене, Эггси застонал громче, приподнимаясь из последних сил на локтях и толкаясь в кулак. Его ощущения были не такими, как он полагал вначале, но боль благодаря заботе Гарри совсем быстро прошла, остался только дискомфорт, а настоящее удовольствие он ощущал из-за всех остальных прикосновений — то, как Гарри целовал, как ласкал его руками, как пальцами водил по бедрам и как сейчас сжимал член, помогая кончить.       Когда это случилось, Эггси едва не лишился дара речи. Все его тело стало легким, невесомым, и теперь ему было куда приятнее чувствовать в себе Гарри — тот еще совершил несколько сильных финальных толчков, прежде чем выйти из него и кончить в руку: вероятно, он считал невозможным сделать это иначе, когда не было презерватива. Гэри развернулся на кровати — под ним было мокро, — и прикоснулся к груди Харта, вдруг понимая, что тот все еще одет, хотя и уже без пиджака.       — О боже, — едва слышно прокомментировал он, всем телом вжимаясь в мужчину, утыкаясь взмокшим лбом в плечо. — Ты даже не снял бабочку.       — Не было времени, — Гарри обнял его, касаясь губами лба, переносицы, уголка рта. — Ты просто свел меня с ума.       — А ты раз десять повторил мне это, — Эггси улыбнулся. Все сказанное Гарри слова медленно вращались в его памяти, и Гэри кружило в этом водовороте, он был все равно что пьяный, только гораздо счастливее.       — И еще буду повторять.       И только после этих слов Гэри действительно поверил, что между ними не просто страсть, не любопытство, а действительно взрослые отношения.             **       К вечеру третьего дня вернулся Борс. Выяснилось, что он не просто исчез с радаров, а в одиночку отследил один из штабов Поппи Адамс, а потом уже вместе с агентом Текилой вышел на другие точки этой сети. Разбираться с ними Борс не стал, просто передал информацию интерполу, а сам вернулся в Лексингтон и потребовал встречу всех агентов «Кингсман», включая Эггси и даже Гарри.       — Ничего хорошего не произойдет, — услышав об этом, сообщил Эггси и оказался прав.       В начале встречи Борс сделал короткий отчет по своему заданию, потом выразил благодарность «Стейтсман» даже несмотря на то, что их здесь не было — и поэтому Гэри понял, что дело обстоит крайне серьезно, — и перешел к более насущным вопросам.       — Нам пора вернуться в Британию, — он внимательно осмотрел агентов. — Персиваль давно нас ждет, у нас очень много дел, — острый взгляд остановился на Гарри, и Эггси едва подавил желание придвинуться к нему поближе, чтобы защитить. — Вы с нами, Харт?       Эггси уверен был, что после ответа Гарри им немедленно придется откланяться, но тот неожиданно решил:       — С вами, Борс.       В груди начал разростаться воздушный шарик радости, но Борс незамедлительно его проткнул одной формальной фразой:       — С возвращением, агент Галахад.       И прежде, чем Гэри успел задать вопрос, добавил:       — Эггси, ты отстранен. Я ставлю под сомнение твою компетенцию и лояльность.       — Что?.. — если к первому Эггси еще был готов, то вопрос лояльности, верности, оставался для него болезненным. Он знал, что нарушил целую уйму правил, особенно когда стрелял снотворным в Мерлина, но он делал все это из лучших побуждений. К тому же, добился успеха — дело закончено, даже Гарри теперь с ними!       — Ты отправишься с нами в Лондон, соберем оставшихся агентов и тогда уже решим, что с тобой делать.       — Минуточку!.. — Эггси встал со своего места, злой и раздраженный, он собирался серьезно поссориться с Борсом, но неожиданно на сторону Борса встал и Мерлин:       — Согласен. Эггси, мы не можем просто забыть о том, что ты делал, как будто этого не было. Дисциплина среди агентов так же важна, как и умение импровизировать, и если ко второму вопросов нет, то с первым у тебя крупные проблемы.       Эггси пораженно обернулся, но не встретил поддержки: Бедивер был очевидно согласен с услышанным, Рокси отводила глаза и нервно кусала губу, а Гарри только пожал плечами, как будто не понимая, что тут происходит.       Внутри у Гэри клокотала злость и обида. Объективно он признавал, что был не прав, но разве их цель не оправдывала любые средства?.. Он собирался высказаться, вывалить на агентов все то, что за полминуты скопилось и требовало выхода, но Гарри аккуратно взял его за руку и потянул вниз, на стул.       Гэри переступил непослушными ногами и сел, все еще не отойдя от потрясения — оно завладело его вниманием так крепко, что Эггси чуть дернулся, когда услышал шепот Гарри совсем рядом:       — Расслабься. Мы все решим, но сейчас не наделай глупостей.       — Да уж, — буркнул обиженно Эггси, — я уже.       В дальнейшем обсуждении Гэри не участвовал, потому что Борс настойчиво выпроводил его за дверь. Эггси, с трудом заставляя себя последовать совету Гарри, молчал и, потоптавшись около двери, побрел вдоль коридора, а потом вниз, вышел на ту самую террасу, где они разговаривали с Гарри, и стал смотреть на город. Его злость и обида постепенно смягчались, но продолжали тяжелыми камнями лежать на душе: Эггси успел придумать себе будущее, в котором его выгоняют из агентства, лишая всех рекомендаций. В этом будущем на него укоризненно смотрела мать, которую жизнь и без того немало потрепала, здесь же был Гарри, урывающий редкие часы на встречи с ним, а потом устающий от этого. Тут Гэри приходилось работать то ли грузчиком, то ли продавцом, и в конце концов он попадал в неприятности — такой уж характер, — но на шее больше не было медальона с номером, по которому можно было бы позвонить.       Но медальон был. Эггси носил его не на шее, потому что это было бы глупо с точки зрения агента, а во внутреннем кармане, почти никогда с ним не расставался. Это был символ, память одновременно и об отце, и о Гарри, но теперь медальон обещал стать напоминанием еще и о глупости Эггси.       Он знал, что так не будет. Все то, что он себе вообразил — это всего лишь плод потрясения, самокопание и обида. Гарри и Рокси за него вступятся, Мерлин… Мерлин хорошо знает, на что Эггси способен. Может быть, его переведут в штаб, назначат что-то вроде испытательного срока. Гэри справится, он не будет один.       Успокоившись, он постоял еще немного, а потом вернулся назад и стал ждать, пока совещание, откуда его выперли, закончится. У него есть небольшая отсрочка — вплоть до момента, когда их самолет приземлится в Лондоне, — и Эггси думал, что волноваться раньше времени глупо.       Когда отворились двери, Эггси приосанился и скрестил руки на груди. Борс и Бедивер прошли мимо него, посмотрев как-то невыразительно. Мерлин кивнул головой и посоветовал не беспокоиться, но потом поспешил за ними, и только Рокси с Гарри остались рядом, никуда не торопясь.       — Эггси, он специально такой строгий, — сразу же начала Роксана. — Чтоб тебя напугать и показать, насколько все серьезно.       — Ну, все действительно серьезно, — заметил Гарри, — но это не означает, что жизнь кончена. Уверен, в Лондоне все разрешится так или иначе.       — Сейчас, когда так мало агентов, никто не будет разбрасываться кадрами, — Рокси обняла его за шею, улыбаясь. — Главное, не натвори больше ничего. Борса лучше лишний раз не злить.       — Знаю, Рокс, спасибо, — Гэри тоже улыбнулся, довольный тем, что его ожидания насчет подруги и наставника оправдываются. — Как твоя нога?       — Все еще в гипсе, и это на месяц, — девушка красноречиво приподняла костыли. — Будь ты хоть суперагент, а кости как у всех.       Поговорив еще немного, она ушла, отказавшись от помощи, которую Эггси и Гарри предложили одновременно. Дождавшись, пока двери лифта за ней закроются, Эггси выдохнул и повернулся к Гарри, собираясь его обнять, но тот предупреждающе поднял руку:       — Камеры, Гэри.       — Ах черт. Мы будем ото всех скрываться?       — По крайней мере, пока твой статус не определен.       — Боишься за репутацию? — камень обиды, хорошо ощутимый внутри, неприятно шевельнулся.       — Не хочу усугубить твое положение. Не то чтобы я все вспомнил о «Кингсман», но они могут и не поощрять отношений между агентами.       С этим просто нельзя было не согласиться, так что Эггси кивнул, и они вместе отправились ждать лифт, так и не прикоснувшись друг к другу.       А следующим утром они вылетели в Лондон, на окраине которого Персиваль арендовал большой особняк, где в одной из комнат Борс запер Гэри на два оборота ключа до того момента, пока здесь не соберутся все остальные члены агентства.       Что ж, Эггси умел действовать, а теперь наступило время научиться ждать.