В четырёх стенах серости

К Саше, едва ли не единственному, приходит регулярно посетительница. Нежно берёт его за руку, что-то рассказывает, показывает, кивает головой и заглядывает в Сашины глаза, но неизменно наталкивается на две пугающие своей засасывающей пустотой бездны. Саша не помнит, кто эта девушка. Она приходит и постоянно рассказывает о чём-то непонятном. Саша кивает и боится хоть что-то сказать в ответ. Ещё сильнее он боится, что она больше не придёт. Когда она уходит, ему до дрожи хочется крикнуть вслед: «Не уходи! Не оставляй меня со мной!», но он молчит. Дрожит и молчит. Саша практически ничего не помнит. Смутно подозревает, что эта девушка ему была дорога, но ещё дороже ему был алкоголь — это он помнит весьма отчётливо. Было время, когда из нового Саша открывал лишь бутылки, особо даже не думая о содержимом. Крепкий алкоголь или дешёвая выпивка — всё текло рекой в Сашу, без остановки, так же е с т е с т в е н н о, как воздух в лёгкие. Если не текло, то Саша задыхался, тревожно и часто дышал в поисках необходимой ему смеси — не газов, а жидкостей, разумеется. Однажды он хлебнул воды и сморщился — совершенно безвкусная, не горькая, не разжигающая, а скорее гасящая пламя внутри жидкость, как это можно пить? Он пил, тонул в самом доступном наркотике и забывал обо всём. В итоге из забвения выйти не получилось. Теперь он лечится — точнее, его лечат. Он трезв, пьёт полезные отвары и компоты с разрешения главврача, принимает таблетки, не очень любит капельницы и уколы, но терпит. Иногда убегает и прячется от санитаров — не шутки ради, а поисков себя для. Потому что себя Саша тоже не помнит. Не помнит друзей, работу, семью, что он любил и что ненавидел, что из фильмов смотрел, что из музыки слушал, что ел с удовольствием, а от чего тошнило, на что аллергия и была ли она вообще. Он силится вспомнить, найти себя и осознать реальность, а в итоге — не узнаёт собственное отражение по утрам в мутном зеркале над умывальником. Неизвестность убивает его — медленно так, каждый день, понемножку. Саша так отчаянно топил тело и душу в алкоголе, годами, старательно, методично, что результат превзошёл все ожидания: тело вытащить успели, душа — на дне. Горький привкус реальности сопровождает Сашу каждый день. Он не может вспомнить себя и ужасно этому раздражается, от несправедливости саднит в горле и хочется орать; от безысходной п у с т о т ы в голове и за плечами Саша лезет на стены — буквально пытается царапать мерзкий глянцевый кафель невнятного цвета. Сашу сторонятся в коридорах даже самые экстравертные психи — они видят: вроде идёт человек, а присмотришься — падает в пропасть. В бездну, у которой нет дна.