***
Прошло около недели, Иккинг все так-же мучительно вертелся в своей колыбели, иногда ему давали небольшие игрушки. Вы скажите, это взрослый человек, и, конечно, он в них не играл? А нет. Это ребенок. Самый настоящий. Просто душа взрослого. Странно только, что помнит… Поэтому Иккинг, хочет он того, или нет, игрался. Там был небольшой змеевик — игрушка, что сшила его мать, а точнее бабушка, на рождения Иккинга (не Лура). Ох, какая же путаница… Также была большая плюшевая жуткая жуть и несколько оловянных овечек, ножки которых были сделаны из фитиля. Вдруг шаги. Иккинг, точнее, Лур, всегда был рад шагам. Значит, кто-то очередной поиграет с ним, возьмет на ручки или еще что-нибудь. Но вместе с шагами вскоре послышался чей-то плачь. Еще кого-то. И вот поднялся Сморкала, с младенцем на руках, а следом шла Валка. — Если Лур наберется вредности от вашей дочери — я вам не прощу! — сказала Валка и волновано обсмотрела мальчика. — Не бойтесь, ма. — приулыбнулся паренек, отец дочки. — Кретти девочка воспитанная, горло резать никому пока не станет! Обсудив что-то, они поспешно вышли и пошли, как, наверное, сказал бы Иккинг, по своим делам, а он остался на едине с девочкой. Было интересно, вселилась ли в ребенка Астрид? Или это чужая душа? В любом случае, это никак не проверить. Они сидели и молча смотрели на друг друга, то необъяснимо махали руками, не отрывая взгляда, то издавали непонятные звуки. Девочка была довольно красива. Не смотря на родителей. Но вдруг это не Астрид.? А если даже Астрид, то она ничего не помнит. Как же мальчик тосковал по Беззубику, отцу и возлюбленной… Но ничего! Победит врага, родит сына — наследника, и отдыхать в Вальхаллу. Не на всегда он, все-таки, сюда приплелся. Но вдруг «соседка по кровати» начала издавать какие-то звуки. «Уихининьк» — что-то похожее. Но, будто пытаясь сказать «это» правильно, повторяла вновь и вновь. — Уихилгь.! Иуруол! Ингиньк! — все не могла внятно сказать девочка. Шатен поглядывал на нее с недоумением. — Илинг! Игин! Икинг! Иккинг! — наконец внятно и немного неправильно, сказала девчушка. Юноша покрылся холодным потом от счастья. Он понял, что не один. Это Астрид, она тут, и она тоже все помнит! Но как донести до нее тоже самое. Ведь, почему-то, говорить он не мог. Он не управлял телом малыша. Он так думал. Но пробовать начал. — Алуиньд! — высовывал он язык и странновато шевелил губами. — Арблстрин! Атрин! Астрит! Астрид! — наконец у него удалось. И он увидел взаимную, покрытую шоком, улыбку на лице девочки. Они, в возрасте месяца с копейками, могли не внятно, но общаться. Главная задача была в том, чтобы взрослые не догадались, ибо их сочтут за демонов и дьяволов. Это они поняли только сейчас. — Йа усо поню! — пробормотала девочка. Это значило «Я все помню». — Тоузе! — «Тоже» — Е намь тяк уасте! — «И нам так расти?» — Миснау! — «Не знаю»! — уавильна тя… — «Наверное, да»… Так они общались около часу, но вдруг в комнату зашел Сморкала с Валкой. Отец взял дочурку и стал менять ей «Подгузник» (это была медвежья шкура. Она хорошо впитывает влагу). Астрид всяко сопротивлялась. Она никогда бы не позволила Сморкале видеть ее обнаженной. Но он ее отец, что было еще хуже. Поэтому сопротивляться она не могла. Она хмуро смотрела на Иккинга, который, улыбаясь и смеясь, слегка поднимал пухлый пальчик и показывал на нее. Жизнь текла долго. Каждая минута была невыносимо долгой, поэтому дети пытались много спать. Примерно раз в неделю их садили вместе, ибо это были единственные дети на Олухе. Это были самые лучшие моменты за прожитые недели. Они очень трудно говорили, пытаясь построить предложения, и на каждую фразу уходило около двадцати минут, чтобы сделать ее настолько внятной, чтобы она была хоть немного понятна собеседнику. Соответственно, много информации передать они не успевали. Буквально две три фразы, и их уже разлучали на несколько дней. Было немного горько. Пока юноша был один, он всегда думал о Беззубике. Ему очень не хватало его и шатен невыносимо скучал. Он не позволял себе плакать, пускай он и ребенок, но ему так не хватало этих полетов, этих объятий и открытий. И кого же ему приручать, как не Беззубика? Парнишка не представлял себя с никем другим. Но еще с десяток лет он не сядет в седло, так что думать об этом пока рано.***
Впрочем, жизнь текла однотипно. Год за годом шли мучительно долго. Но вот малыш открывает глаза после долгого сна и слышит, как его бабушка поднимается в комнату с пирогом, напевая «С днем рождения, моя душа. Тор дал тебе ее не зря.!» (это была поздравительная песня викингов.) Иккинг, точнее, Лур, который уже давно спит не в колыбели, а в маленькой кроватке, радостно улыбнулся: сегодня у него день рождения! Три года! Как хорошо и светло на душе! Но порой из-за этой некой радости, Иккинга посещало ощущение, что он превращается в ребенка, но он глубоко ошибался. Вальхалла бы не дала ему вторую жизнь даром. — Бабуска! — медленно и аккуратно приподнялся ребенок и спустился по лестнице вниз, спустя около двадцати минут, как его разбудили. Бабушка, поздравив внучка, давно была в гостиной. — Да, Лурчик, ты что-то хотел, мой дракончик? — что-то месила в миске Валка, какое-то тесто. — А к нам плидет Астлид? — сказал малыш и закашлялся. Ему не в коем случае нельзя было говорить ее имя в слух! — Кто-кто? — не расслышала Валка. — Кэрэтти плидет? — Кретти? Конечно, придет! Она же твоя лучшая подружка! — вымыла Валка руки в ведре с водой, подошла к Луру и села на корточки, мило смотря ему в глаза. — Когда она плидет? Позови ее сичас! — Сейчас? Ну, давай спросим дядю Сморкалу и тетю Забияку, можно ли Кретти в гости. Иккинга жутко бесили прозвища «Дядя Сморкала» и «Тетя Забияка». Он был равный им, мало того, он был их лидером. А сейчас «Дядя», «Тетя»?! Кошмар. Но ничего не поделать. — Зави! — улыбнулся Лур. Валка пошла во двор за Грозокрылом. Но вдруг остановилась и неуверенно повернувшись, сказала мальчику: — Хочешь сам ее позвать? — Туда далико, пазави сама! — огорченно проговорил малыш и хотел пойти в свою комнату, как вдруг случилось невероятное. — Ну, ты уже взрослый мальчик, а твой папа — покорил самого грозного дракона. Значит, и ты такой… — посмотрела на него бабушка. — С душою дракона. Соответственно, и полет тебе будет не почем. Тем более, ты так этого хотел, пусть это будет твоим подарком на день рождения. Иккинг, простите, Лур, не мог сдержать счастья. Его никогда не пускали летать, как бы сильно он этого хотел. «Ты мал, ты мал.!», а сейчас он наконец-то за эти три мучительных года пролетит над Олухом, посмотрит, что происходит на его острове. Ведь до этого момента ему нельзя было выходить из дома слишком далеко. Радиус от дома, в котором мог находится малыш, был не больше десяти метров. Шатен сидел, как в клетке. Но сейчас он был безмерно счастлив. — Да! Да! — прыгал он от счастья. — Хотю! Хотю! — Ну, тогда пойдем. — улыбаясь, подошла Валка к внуку и взяла его за руку, медленно идя с ним из дома, и все-время смотря, не споткнулся ли кроха. Выйдя за пределы дома, женщина аккуратно подсадила ребенка на спину гигантского дракона, который, чтобы быть как можно ниже, выгнулся, словно кошка. Посадив дите, Валка начала подниматься сама, а в это время Иккинг в детском теле с непривычки проводил маленькими пальчиками по большим гладким чешуйкам. Когда Валка села, она крепко обхватила кроху, и дракон медленно вспорхнул, словно бабочка, вверх. Лур смотрел вниз, и от изумления, тяжело дышал. Насколько же он был счастлив. — Показать тебе остров.? — прикрикнула Валка, ведь на высоте была плохая слышимость. — Покази! Покази! — начал подпрыгивать мальчик, но женщина сразу прижала его к дракону. — Не прыгай! Упадешь ведь, не дай Тор! — сказала, как ворчливая бабушка. Иккинг все-время усмехался над фразами взрослых, но все-равно понимал их. Он был поражен высказываниями, что он совсем не умеет летать, что он не знает драконов и как с ними обращаться и тому подобное. Он знает их, как никто другой! Он оседлал фурию, успешно рулил ей на бешеной скорости! Книгу драконов? Мальчишка знает ее наизусть! Мало того, он знает все обо всех видах, которые даже туда не внесены. То-то же! Но, молча качая головой на все эти выдумки, понимал, что он ничем не докажет, да и нельзя доказывать. Валка взмыла на грозокрыле в высоту. Там был прекрасно виден остров и малыш, забыв обо всем на свете, вгляделся в новые постройки и старые, в общем-то, тоже. Челюсть отвисла: на скале, в которой был большой зал, и на коей вершине размещен домик Готти, были выточены портреты его, Иккинга, и Беззубика. Четко и ясно, аккуратно. Ни одной трещинки! «Портреты? В нашу честь.? Да и на всю деревню.?» — вдумался юноша. Он был то ли испуган, то ли счастлив. — Это — твой папа! — гордо взглянула наездница на скалу. — И его дракон. Ночная Фурия. Дракон, которого никто не смог оседлать… — Полутяется, мой папа один наезтник нотьной фулии.? — Да, так. — И больше нет нотьных фулий нигде? — Есть… — прошептала Валка. Иккинг (Лур) покрылся холодным потом. Он окаменел от некого ощущения предательства, что он этого не знает, но с другой стороны: он ведь мертв… — Ам… А как вы его насли? — испуганно метался глазами мальчишка. — Он сам прилетел к нашему дому. Не знаю откуда и зачем… Просто наутро, около года назад, выхожу, а там сидит маленький крошка, черненький. Без ушек, без всего. Я не знаю, кто его мать и откуда он взялся… Он до сих пор живет в большом зале, и мы не знаем, что с ним делать. Иккинг все понял. Сразу и все. Это Беззубик. Дикая ночная фурия никогда бы не подлетела к людям. Это точно он! — Покази мне его! — прокричал малыш. — Мы же летим за Кретти? — Я хотю посмотлеть на нотьную фулию! Покази его! — Мал ты еще приближаться к такому опасному дракону! Он в огнеупорной клетке. Он еще не большой, твой ровесник. А когда вырастет, мы отпустим его, ибо такого зверя никто не может приручить, а если не улетит… Его придется убить… — опустила голову женщина. Услышав это, и Грозокрыл опустил зеницы вниз. Это звучало варварски. Беззубика?! Убить?! Он не позволит этого! Значит, ему надо бежать и спасать братца. Сейчас все срочно нужно было обсудить с Астрид. — Латно, летим к Кэрэти! — пытаясь показать некую радость, испуганно посмотрел на большой зал мальчишка. — Лур, не «Кэрэти», а «Кретти»! — посмеялась Валка, схватив дракона на бока и слегка надавив на них. Шторморез медленно полетел вниз, к хижине Сморкале, где жила семейка сумасшедших. «Я не один, за мной пришли родные…» — подумал Иккинг и искренне улыбался, понимая, что у него началась новая жизнь, новые приключения, и все будут рядом, не смотря на поколение. Ведь только это послужило смыслом и мотивацией его жизни. Теперь он знает, какие сюрпризы может преподнести ему судьба. Теперь он изменит Олух. И все будут говорить, что его сын - легенда... Но он не сын. Это он... В общем, все это было сложно, но слава не главное. Главное то, что они вместе, и вся жизнь впереди...