Сдавайся

Сколько нам с тобой теперь осталось, лишь малость. И живет со мной слепая жалость, моя усталость.

Кейтлин находилась в полутьме – на часах без двадцати полночь, - и разглядывала шов – неровный, сделанный левой трясущейся рукой, впопыхах. Она теряла форму. - Давно это продолжается? Напротив нее сидел Барри: с тяжелым взглядом зеленоватых глаз; со сложенными на груди руками. Чисто выбритый, утонченный: он в темных джинсах и темно-красной рубашке в клетку, удачно гармонирующей с бледной кожей. На левом запястье ярко сверкал ободок позолоченных часов в кожаном ремешке. Кейтлин заерзала на стуле: ей подумалось, что она находится на исповеди под испытующим взглядом и деланно-строгим тоном. Барри с ровной, как у олимпийца спиной, его длинные пальцы в замке, и этот белый искусственный свет, разлившийся по помещению. По непроницаемому лицу его ничего нельзя было прочесть. Казалось, Барри только и делает, что терпеливо ждет, пока она заговорит сама. Кейтлин глотнула воздух, пытаясь сосредоточиться, чтобы начать покаяние. Она хотела подобраться к самому началу своей истории, но это было не проще, чем пробираться сквозь тернистые заросли ежевики – любое путешествие по собственной памяти было подобно нанизыванию на голову колючей проволоки. Она потерла ладонями плечи. Ей вдруг показалось, что по телу расползается могильный холод – предвестник воспоминаний. Она зажмурилась – восемьдесят неидеальных суток, - внутри что-то сломалось. Ее персональный ад, в котором она находилась в состоянии апноэ. - Несколько месяцев. – выдавила она из себя, отвечая на вопрос, чувствуя как по спине рассыпаются предательские мурашки, и зачем-то добавила совсем тихо. – Не могу поверить, что это происходит со мной. Пальцы сильнее сжали рукава черной куртки – даже думать о прошлом физически больно, - под которыми горели спасительными голубоватыми кругами блокирующие ее способности браслеты. Кейтлин ожидала трепки за игры кошки с мышкой, но ее не последовало. Она подняла глаза – молчание было невыносимым. Посмотрела на Барри в метре от себя: ничего согревающего или даже просто человеческого во взгляде. Она сразу поняла – он жалеет ее, но еще больше - себя. В этот момент её передернуло от тошноты: она почувствовала себя униженной, даже оскорбленной – столько времени изнемогать, лишь бы не наваливать на него проблемы, - немного раскрыться и наткнуться на глухую стену. - Это все из-за меня. – он с глубоким вздохом откинул голову назад и потер пальцами переносицу. Кейтлин дернулась, как будто ей отвесили звонкую пощечину. Впервые за всю жизнь она была не рада, что ее предчувствие не подвело. Безучастность Барри на ее откровение: да это все равно, что раскрываться перед психотерапевтом, ожидая помощи, а он оказывается шарлатаном. Перед ее взором предстала россыпь родинок на шее, уходящих под ворот рубашки. Таких, которые хотелось изучать, точно географическую карту. Она прослушала все, что Барри говорил о флэшпоинте и своих ошибках: она нуждалась не в этом. Понимание и взаимопомощь – вот ключ ко всему происходящему. Она попыталась вернуть себе самообладание, взять в руки, но точно знала – вырвется. - Кейтлин. Она обернулась. Голос, полный боли и тоски, вернул ее к действительности. В дверях стоял он, будто искаженный призрак из видения: рваные конверсы; очередная застиранная рубашка пастельных тонов, которая не понравилась ей от слова «совсем» - в ней Барри выглядел ужасно нелепо, она будто прибавляла ему несуществующие года; футболка под ней, испачканная в соусе; морщинка, залегшая на лбу. У нее сжалось сердца от одного вида взлохмаченных волос и поджатых в сломанную линию губ. - Ты разве не должен быть на мальчишнике? – она несколько раз моргнула, бросив неуверенный взгляд на часы: полпервого, значит, она задремала. Снотворные и антидепрессанты делали свое дело. Барри неоднозначно передернул плечами – точно ворон крыльями, - немного шаткой походкой направляясь к ней. Пьян, сразу определила она. Ее, неготовую к высокопарным речам, это немного успокоило – наверное, Циско подсунул свою экспериментальную сыворотку, способную заставить Флэша опьянеть. Гулять так гулять. Барри подошел ближе – высокий стул без спинки на четырех колесиках, на котором она сжалась в позе сломанного паука. Удивительно, что у нее получилось заснуть. Кейтлин не могла заставить себя посмотреть на него, возвышающегося, снова – шею свело после сегодняшних приключений. Тогда Барри поддел пальцами ее подбородок – предусмотрительно кинул озабоченный взгляд на плечо, - осторожно повернул голову к скупому свету над ними и цокнул. Да, да, ее лицо выглядело ужасно: разбитая бровь и губа, кровоподтеки, ссадины и самое паршивое – угрожающе багровеющая скула. Дело в том, что Кейтлин Сноу – победитель по жизни, не иначе. - Все уже знаешь, да? – одними губами спросила она. Грозовой перевал. Первая ассоциация с глазами, сверкающими двумя каплями дождя едва уловимым мазком кобальта в палитре под густыми темными бровями. Барри медленно кивнул. Все это слишком предсказуемо: как никак, он работает в полиции Централ-Сити. Не прекращающиеся звонки от Айрис и Фелисити весь вечер и смс-ки, особенно смс-ки от последней, – все равно, что очевидные сигналы SOS. Кейтлин вздохнула. Легкие в огне. В голове ни одной сложносочененной мысли – она невесомая, точно воздушный шарик. Это все таблетки, успела подумать она. - Что ты здесь делаешь? – проговорила по буквам. Силуэт Барри опять показался ей сюрреалистичным. Пальцы на лице слишком холодными. Обстоятельства их встречи чересчур нереальными. - Всего лишь узнаю, - его тон – настоящее издевательство, пронизанное усталостью и горечью, – что во время моего праздника у друга был забег наперегонки со смертью. – пауза, в которую укладывается остановка сердца. – Что происходит, Кейтлин? Он отпустил ее, вздохнув, неловко присаживаясь на корточки. Теперь обе ее ладони находились в его руках. Кейтлин почувствовала себя хуже некуда: этим беспокойством и заботой ее глушили, как глушат морфином тяжелобольных. - От тебя пахнет пивом и куриными крылышками, - зачем-то тихо сказала она и живо представила свои мозги на гриле: что-то сходное с ее ощущениями в этот момент. Придумать оправдание сейчас и на здоровую голову не получилось бы, а что говорить о больной? Кейтлин роняла фразы не в такт и невпопад. - Ральф. - коротко улыбнулся Барри - он всегда был милахой. Кейтлин кивнула, как болванчик, совершенно обезоруженная теплой улыбкой. Что же. Она выкарабкалась из цепких рук Амонет чтобы понять, что не выкарабкается никогда: сыворотка Циско на деле оказалась бурда бурдой, Барри слишком в себе, раз отвечает так быстро, и сбежать у нее не получится - не тогда, когда он слишком рядом. Сознание функционировало в каком-то странном режиме, вырывая из контекста нужное и заставляя ее при этом бормотать бессвязную чушь. - Зачем тебе билет на самолет? – словно угадав ее мысли о провалившемся побеге, Барри настойчиво приблизился непозволительно близко, обдавая лицо своим горячим дыханием. Кейтлин подумала всего секунду: на ум ничего, кроме слов «прятаться» и «ты всегда все знаешь и не знаешь» не приходило. - Хочу найти место. – прошептала она отчасти правду. – Тихую гавань, для таких как мы - пострадавших в шторме. Она навскидку изучила перекосившееся лицо Барри и укорила себя за непредусмотрительность год тому назад: ее бессильная злоба за его самобичевание. Легко пуститься в душевные страдания, когда у тебя все просто – попробуй сделать то же самое, когда все хуже некуда. - Пришел уговаривать остаться? – она осторожно переплела их пальцы. Казалось, Барри пытается согреть ее взглядом и между тем убить им же; она посмелела. - Хотел убедиться, - он покачал головой, - что ты не будешь одна. Когда мне нужна помощь ты всегда рядом. Когда команде нужна помощь, - поправил он. – Циско, Айрис, Джо, Уолли… Но когда она понадобилась тебе - никого нет, – он бегло оглядел пустое помещение, – буквально. Кейтлин слышала его голос с тревожными нотками будто через толщу воды. Она совершенно безобразно отключалась. Но и того, что она поняла, было достаточно. Она ощутила, что ее горло болезненно засаднило от подступившего к нему кома. Нет, она не заплачет, не сегодня – сказывалась железная выдержка Фрост. Барри какое-то время сверлил ее глазами: обычно жутко неприятная вещь, будто рентген, а сейчас – абсолютно все равно. Каждая мышца в теле в расслабленном состоянии. - Позволишь? Она ничего не успела ответить; она ничего не поняла. Барри рывком поднялся, чуть качнувшись, но молниеносно вернул себе самообладание: истинный Флэш. Он освободил руки и прошел к оцинкованному столу, захватывая с него пару марлевых салфеток, антисептик и широкий бинт – ничего заурядного для обработки ран. - Будет щипать, но я сделаю все, что в моих силах. – мягко пообещал он, вернувшись на невозможное расстояние, чем вызвал у нее потерянную полуулыбку. Сосредоточенный – насколько это позволяла выветривающаяся сыворотка. Немного наморщившийся. Прикусивший язык так, что его кончик висел непроизвольно в воздухе. Барри. До тошноты Барри. Кейтлин рассматривала его в жалких сантиметрах от себя и чувствовала в груди нечто невероятно горячее – будто повторяющийся огненный импульс. - Ты как? – спросил он слишком взволнованно: наверное, заметил ее стеклянный взгляд. Оторвавшись от перевязки места, который Кейтлин хотела обозвать швом, он погладил кожу на оголенном плече, отчего она в который раз возненавидела короткую футболку Фрост, открывающую отличный вид на ее почти-ничего-не-случилось. - Просто рада, что ты здесь. Барри замер. Настрой его побыть доктором мгновенно улетучился, уступив место другой более значимой роли - друга: - Иди сюда, - он ласково коснулся губами ее виска, подув перед этим на только что обработанные ссадины, захватывая в кольцо крепких рук. Спокойствие в чистом виде – как будто после продолжительной песчаной бури, - вот, что ощутила Кейтлин. Она с готовностью подалась вперед, утыкаясь носом в его шею, и несмело расположила ладони на спине. Эти ночные объятия Барри – самая приятно-необходимая вещь на всем белом свете для нее одной. - Ты даже представить себе не можешь, что я испытал, когда узнал о происходящем, - он нежно погладил ее по волосам, прижимаясь всем телом. – Сегодня не буду грузить вопросами, тебе итак досталось, но ты помнишь правило? – он говорил тихо, хрипло, и наверняка в этой паузе быстро облизал верхнюю губу – Кейтлин наизусть знала все его привычки. – Одно чудо в день. Расскажешь завтра, что происходит? Надежда. Именно ее она услышала. Надежда и примесь ультиматума. Кейтлин завтра добыча для Барри, самая настоящая. Она сильнее сжала его рубашку. Не важно, что ее план удрать сорвался. Не важно, как ее разоблачили. Главное другое: она опять промахнулась, но почему же сейчас, будучи в объятиях Барри посреди лаборатории, не чувствовала прежней уязвимости?! - Если откажусь, начнешь допрос с пристрастиями? – в полушутку спросила она, понимая, что недомолвкам и умолчанию мог прийти скорый конец. Они отстранились друг от друга. Грудь Барри завибрировала от смеха. - Я криминалист, а не полицейский или следователь, Кейтлин. – он расположил пальцы на ее спине, осторожно погладив выступающую дорожку позвоночника. Удар. Момент. Удар. И снова момент. Сердце бухало под ребрами, словно вот-вот готовый сойти с рельсов поезд. И то ли Кейтлин смотрела выжидающе, жадно внемля его словам, то ли во Вселенной что-то заклинило, а может все было банально и Флэш был все-таки достаточно пьян - в следующую секунду Барри подался вперед и несмело коснулся ее губ своими губами.