Сдавайся

Кейтлин сидела за столом, будто обухом оглушенная. Происходящее на экране компьютера перестало иметь всякий смысл. Она не слышала громкого, почти истеричного голоса Циско в динамике, не видела маршрута передвижения Флэша по городу, не следила за его пульсом и показателями здоровья… Все вдруг стало таким пустым, неважным, скоротечным. Словно происходило в другое время. На другой Земле. А самое главное – не с ней. Как они с Барри докатились до этого? В какой момент под их ногами разверзлась бездна? Как Кейтлин упустила время, когда ей снесло крышу? Ведь только безумием можно было объяснить эту непонятную, гнетущую, необузданную страсть между ней и Барри. Кейтлин закрыла лицо руками. Пальцами помассировала веки. Все, что происходит – за гранью реальности. Это фантастика, попыталась убедить она себя. Бездарно написанная Богом история любви, которой нет. Глупые игры высших сил. Ее била дрожь. От холодного самообладания, с которым она отправляла Барри на задание, не осталось и следа. Было только пепелище, на которое взошли разом все эмоции и теперь танцевали на нем, танцевали… Кейтлин сжалась на стуле, накрыла ладонями уши. Если бы не сумасбродство Циско и его гений этим утром она бы уже кусала себе локти; была бы в раздрае; сходила с ума. Делала бы все, лишь бы не принимать суровое «теперь» - в котором они с Барри были бы вместе на следующем уровне этого безумного реалити-шоу. За что именно он? Почему Барри? Разве недостаточно сложностей и колючей темноты на ее пути? Кейтлин знала и не знала ответа одновременно. Подозревала, что если бы чуть раньше задумалась о действии и противодействии не допустила бы сегодня. Что отвечала на поцелуй Ганнибала Бейтса, когда он прикинулся Барри. Что всегда первая летела на зов, как верная собачонка. Что доверилась Савитару не только потому, что была Киллер Фрост – во всяком случае, глупо обвинять ее в своем собственном очаровании Барри Алленом. Что вернулась в команду исключительно из-за него же. Кейтлин теперь могла привести сотню примеров своей недальновидности. Но все они отходили на второй план, рассыпались и разносились по ветру, уступая главному. Она любила Барри с их первой встречи. И любит сейчас. Кейтлин подскочила. Ей стало нечем дышать. Даже сделав правильные выводы, она не могла понять, почему позволила себе вольность. И почему позволила Барри поставить недвусмысленный спектакль по мотивам придуманных отношений. Чем он закончится? Слезами и разбитым сердцем? Она должна была прогнать его. Еще после их первого поцелуя. Или игнорировать эту близость. Или держать себя в руках и не срываться на него за обманутые ожидания, черт возьми. Сейчас в голове были сотни альтернатив. Сейчас она понимала, что совершила почти что нравственное преступление, ввязавшись в опасную игру, которая могла стоить ей всяких отношений с Барри, с Циско, с Айрис. Со всеми. Со всем. Впрочем, стоило ли винить себя в бедах Айрис? Кейтлин попыталась оправдаться хоть на этом одном фронте. Хотя бы в своих собственных глазах. Не ее вина, что Барри фактически (точнее, периодически практически) изменяет своей невесте с ней. Это его зона ответственности, его выбор… Кейтлин грубо отдернула себя. Ну и чушь! Когда она стала такой мелочной и холодной? Ответ напрашивался сам собой: очевидный и поражающий своей обнаженной истиной. Ей просто хочется отбелить своей имя во всем этом гнусном болоте. Но она тоже его часть. Если бы Кейтлин не дала Барри надежду, это уберегло бы Айрис от лишней боли. В последнее время союза «если» стало слишком много в жизни Кейтлин Сноу. Пора уже что-то делать с этим. - Кейт? – обеспокоенный голос Барри возымел в голове Кейтлин эффект взорвавшейся бомбы. Она резко распахнула глаза и отпрыгнула в сторону, как будто перед ней стоял прокаженный. - Не приближайся ко мне, - хрипло попросила она, когда Барри, стянув маску алого костюма и стоя перед ней с взлохмаченными волосами и удрученными антрацитово-серыми глазами, сделал шаг вперед. - Кейт, - мягко заговорил он, нервно дергая вверх уголками губ, - ты что? Это же я. – он раскинул руки на груди. Кейтлин почувствовала, как к горлу подступают слезы. Она знала, кто он, черт возьми! Человек, которому, если потребуется, она с радостью отдаст последнюю каплю крови. Просто все, что ему надо сделать сейчас – перестать смотреть на нее безобразно взволнованным, но нежным взглядом, только и всего! - Почему ты не отвечала Циско? И мне? – непонимающе спросил Барри, чертовски медленно, загоняя ее в угол, перебирая ногами. – Ты хоть понимаешь, как мы переживали? Как я могу быть осторожным, как ты всегда просишь при ловле преступников, если стук сердца в груди не дает нормально думать? Сердце. Барри счастливчик, если оно у него еще есть. Кейтлин свое не ощущала уже очень, очень давно. Она почувствовала дурноту после его слов. Еще большую дурноту, чем за последний час. Что, если бы с Барри действительно что-то случилось? Он думал о ней, потерял бдительность и… Если бы Кейтлин потом не смогла помочь? Простила бы она саму себя? Что-то подсказывало Кейтлин, что ни за что на свете. - Мне…мне надо побыть одной, - быстро, задыхаясь, словно астматик во время приступа, сказала она. – Прошу тебя, оставь меня в покое. Но Барри, вместо того, чтобы освободить путь к побегу, лишь тяжело покачал головой и продолжил наступление, словно мысленно удивляясь ее словам. "Какой покой, Кейт? - читалось в его немом взгляде. - Мы утратили его давным-давно". Что ему надо? Белый флаг? Все, что могла предложить Кейтлин – зарождающаяся истерика, сейчас похожая на маленький смерч. Но такими темпами недалеко до поражающего урагана. - Я прошу тебя, - вновь заскулила Кейтлин. – Со мной все нормально. - Кейт, - тихо одернул Барри. От этого обращения внутри все сжималось, слипалось, склеивалось. - Ты хоть видела себя со стороны? Позволь мне помочь. «Но мне не нужна помощь! Не твоя!» Кейтлин представила себя со стороны – бледная, потерянная и наводящая ужас безумными темными глазами, - точно призрак. Именно так она выглядела. Такой была реальность, в которой она зажималась в угол, а ее герой в красном вел переговоры в стиле скоротечной войны. Как далеко Барри может зайти в своем принципе Джокера? Вся суть состояла в том, чтобы отдаться процессу целиком и полностью, а там будь, что будет… Кейтлин вернула внимание на него. С тихим «тшшшшш», как будто ловил непредсказуемо убегающую зверушку, он приближался к ней, пока не оказался достаточно близко, чтобы взять ее руки и заключить их в свои ладони. - Ну вот, - со вздохом проговорил он. – Ты со мной, больше ничего не случится. Посмотри на меня. Кейтлин упорно таращилась на изгиб шеи, на колоду родинок, на спущенную молнию костюма… «Пожалуйста». Но ее молитвы не были услышаны. Барри осторожно подцепил ее подбородок, заглянув в глаза. Что он там увидел? Точно ничего хорошего. Медленно он притянул Кейтлин к себе, осторожно обнимая, утыкаясь носом в волосы и чуть покачивая, будто убаюкивая. Впервые Кейтлин поняла, что можно плакать беззвучно – просто лихорадочно сотрясаться, выворачивая душу наизнанку. Она должна отречься от Барри, но это словно бы резать саму себя по живому… Но она должна, должна. Циско влетел в здание, как ужаленный. Кейтлин была как раз в ударе. - Ее кто-то обидел? – быстро сориентировался он, почти верно истолковав объятия друзей, и его голос стал похож на глухое рычание. – Кто это был? Кейтлин не видела лица Барри. Но, должно быть, его исказила печаль. - Кажется, я. – несмело пробормотал он.