Сдавайся

Кейтлин не могла отстраниться. Не могла говорить. Не могла двигаться. Все, на что ее хватило – спрятать лицо в ладонях и позволить Барри медленно гладить себя по плечам, лопаткам, спине, в то время как ее душили предательские слезы. Барри не знал, что сказать. В горле стоял комок. Он умоляюще посмотрел на Циско и тот, устало пожимая плечами, вздохнул, понимая все без слов – за три года можно и не такому научиться, - и оставил их наедине друг с другом. Наедине с пустотой и тишиной. Глупо ждать, что завтра Барри не ждет серьезный разговор с другом. Скорее всего, Циско будет кричать и махать руками, обвинять его во всех смертных грехах, в несдержанности и в последствии каждого принятого решения касательно Кейтлин, в неспособности извести свое глупое желание на корню, во всем произошедшем сегодня. Барри все равно. Единственное, что сейчас по-настоящему заботило его: тряслось в руках и приближало всю команду к одному большому и затяжному нервному срыву. Барри просто покачивался из стороны в сторону со своим ценным грузом – туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. Прошло достаточно времени, чтобы Кейтлин пришла в себя, но она ни черта не успокаивалась: все еще периодически всхлипывала; плечи судорожно дергались; дыхания сбилось и его не хватало. Барри одной рукой придержал ее за талию и отстранил от себя. Надо что-то делать, Боже, пока истерика не вымотала ее окончательно. Другая рука легла на запястье, сжала его, потом другое, и Барри насильно убрал ладони, не смотря на явное нежелание Кейт позволить посмотреть на себя – с красными мутными глазами, с потекшей тушью и опухшим носом. Даже в таком состоянии: она самая привлекательная женщина в мире Барри Аллена сегодня и на веки веков. - Эй, - ласково позвал он надтреснутым голосом. Все дело в чувстве вины. Оно кусает больно, отрывает кусок плоти от груди и победоносно смотрит, как из рваного места хлещет кровь. Барри обхватил руками лицо Кейт и стер влажные дорожки, которые возобновляли свой бег, раз за разом большими пальцами. Кейтлин низко опустила голову, отрицательно покачала ей и попыталась убрать его руки, но Барри лишь тихо предупредил: - Я не отпущу, не уйду и тебе не позволю. Давай таки расставим все точки на i. Он хотел сказать что-то еще. Чушь по типу: - как мне жаль, что я сделал это с тобой; - я виноват, потому что никак не решусь; - прости, что вечно убегаю и оставляю тебя с кучей вопросов одну. Еще что-то вроде: я не собирался пользоваться тобой и много всего наподобие этого. Он хотел, чтобы Кейтлин знала все, но она плачет, дрожит и наверняка в ее голове переполох от происходящего между ними. От него. От себя. Барри знает, как это бывает – его тоже не слабо ломает, будто он наркоман в завязке. Но ведь бывших наркоманов не бывает: есть лишь те, которые еще не добрались до своей дозы… Не отпуская ее, он наклонился и прижался с остервенелым отчаянием к ее губам. Они мокрые, соленые от слез и холодные, в противоположность его горячим и сухим. Поцелуй выходит поверхностным, смазанным, но таким чувственным, что подгибаются колени. В голове уже привычно (третий раз, подсказывает услужливо внутри) не остается мыслей – вместо них одинокое перекати-поле, которое легко влечет за собой, словно играючи, ветер по безжизненной засушливой земле. Барри почувствовал себя самым настоящим дураком. Идиотом. Мудаком. Он сделал именно то, что заставляет Кейтлин потом грызть себя изнутри, но не знал более действенных способов, чтобы одновременно привести ее в чувство и успокоиться самому. Он осыпал лицо Кейт градом быстрых поцелуев: губы, кончик носа, подбородок, скулы, щеки, лоб, глаза, не взирая на суеверие, что целовать в них нельзя. К расставанию? У них сейчас жизнь на счету, между прочим. К дьяволу все. Отстранился всего на секунду: взгляд у Кейтлин невыразительный, грустный и скованный. Но сопротивления, с которым она ранее сжимала его руки, практически не ощущается, и Барри заинтересованно склонил голову на бок, чтобы быстро прикинуть, стоит ли ему продолжать. Конечно, с самого начала их драматической истории он осознал, что Кейтлин бессильна рядом с ним. Но разве в нем самом есть силы, чтобы бороться с порывом, когда она такая близкая, такая ранимая и нежная? Перед следующим шагом в параллельный мир он отвечает самому себе – нет, сил у него нет, он слабак, даже скорость не помогает в этот раз. Но это…хорошо? Это правильно. - Не думай о будущем, не думай о других, - прошептал он. – Мы с тобой не в сказке живем, чтобы все спрогнозировать. Соприкоснулся с ней лбом и заглянул в глаза, в которых отвращение к себе и к нему, в том числе, плескалось наравне с обожанием и безумием. - Дай нам шанс, Кейт. Дай один шанс, чтобы доказать, что последние дни были не напрасны и что мы бросаемся друг на друга не потому, что безнадежны. Он замолчал. Договорить необходимо Кейтлин. Она, как никак, врач, и ей уже случалось, и не раз, выносить вердикт: жизнь или смерть. Но горло Кейтлин наверняка саднило от слез, голос охрип и сел. Она растерянно моргнула, из глаз опять покатились слезы. Барри постарался вопреки стуку в ушах – сердце словно скакало на батуте, - разжать пальцы, убрать за спину руки и вылететь из лаборатории стремглав. Но нервы натянуты, мышцы напряжены, и тело его совсем не слушалось. Вместо того, чтобы уже стоять на улице и ртом жадно глотать воздух, он ждал от Кейтлин хоть что-то. Любой ответной реакции. Она очень медленно, словно в рапиде, скользнула по его рукам, облаченным в кожаные перчатки, пальцами. Ее прикосновения – точно точечные ожоги. У него запястья в ожогах. Они горят под материей костюма. Сердце в момент прыжка сковала невидимая, но крайне ощутимая хватка, сдавила его в железном кулаке, да так сильно, что боль распространилась от левой половины по всей грудной клетке. Кровь отлила от лица. Может, у него случился инфаркт? Он ведь не знает, что чувствуют при нем. У спидстеров вообще бывают инфаркты? Кейтлин потянулась к Барри, наобум тыкнулась в его губы своими. Ее рука запуталась в его и без того беспокойных волосах, взлохмачивая их еще больше, обняла за шею несмело. Что это? Прощальный всплеск, который станет самым горьким за всю историю их грехопадения, или руководство к действиям? Барри замер, словно статуя: если первое, он хлопнется в обморок от переизбытка чувств и от головокружения, которое дало о себе знать – он потеряет равновесие, если в ближайшую минуту не обопрется обо что-нибудь твердое. О край стола, например. Кейтлин прикрыла глаза и коснулась его губ увереннее. Вот кончик языка очертил их изгиб и Барри едва не зарычал, когда его проблемы с пониманием рассеялись, и внутри наступила оттепель. Сердце высвободилось и ударилось о ребра, как сумасшедшее. Теперь Барри хотя бы четко знал, что у него не инфаркт. Скорее всего, произошел инсульт минутой назад. Но это такая мелочь, не правда ли? Как и раньше, все, что сейчас по-настоящему заботило его: мелко подрагивало в руках и вело их обоих к расколу. По крайней мере, Барри точно понимал, что отныне ничего не будет прежним. Он прижался к Кейтлин всем телом, ухватился за нее, скользнул руками по талии, по спине, обнял так, будто в любой момент она может сбежать и другого шанса у него никогда не будет. Барри в курсе, что мысли абсурдны, потому что Кейтлин окончательно решилась довериться ему, но и не думает даже на секунду разжимать руки. Даже если бы хотел – ничего бы не вышло. Настолько желание обладать ей и сделать своей велико. Вместо этого он проник в ее рот, крайне неумело подхватил язык, но Кейтлин застонала, застонала ему прямо в губы, и Барри не понял: что это за два голодных животных и куда делись они с Кейтлин прежние? Кейт расстегнула собачку на его костюме, раздвинула в стороны полы куртки, помогла стащить ее и швырнуть на пол, не отвлекаясь от вихря поцелуев, и Барри, наконец, сделал то, что хотел с самого чертова утра: быстро, но без применения силы, разобрался с пуговицами ее рубашки и провел освободившимися пальцами еле ощутимо по стройному животу, заставляя Кейтлин чертыхнуться сквозь зубы. Куда делись они прежние? Никуда. Просто уступили место себе настоящим. Голодным. Очень-очень голодным. И да. Все-таки безнадежно больным. Барри закрыл глаза, прислушиваясь к своему телу в этой гонке за удовольствием. Пальцы Кейтлин на плечах, поглаживающие бицепсы, сползающие на торс и дразняще касающиеся низа живота – слишком хороши. «Слишком» - потому что у Барри нет в запасе никаких других слов, способных описать цветовую палитру его ощущений. Помимо пальцев – есть еще губы, уже припухшие от поцелуев, с размазанной помадой, которые так и норовили спуститься на шею, может быть дотронуться до ключиц, но Барри не был уверен, переживет ли он это. Растрепанные волосы щекотали лицо, грудь, руки. Барри распахнул глаза. Он знал, что надо действовать быстро. Это как сорвать пластырь. Тянуть не было смысла. Он задыхался. Спиной он прошел к столу – шел по воспоминаниям, концентрироваться очень тяжело, когда Кейтлин проводила короткими ногтями по мышцам живота, - провел за собой ее и вжал в стол, стягивая ее рубашку окончательно. По коже Кейтлин побежали мурашки. Барри почувствовал их под пальцами. Секунду или две его атаковало желание прерваться, чтобы спросить, точно ли они закончат, но эмоции крайне опасная штука. Это то, что идет наперекор всему – разуму, надеждам, любви. Барри не спросил. Теперь, когда Кейт была зажата между ним и столом, он смог ослабить хватку и обеими руками сжал грудь под бюстгальтером, заставляя ту, которую обещала себе пару часов назад быть благоразумной, задохнуться от желания. Это хорошо. Это правильно. Барри больше не больно. Кейтлин с ним, ей хорошо, и вот они оба полностью отдаются настоящему. Слишком долго пытались сказать сами себе «стоп». Из этого все равно ничего хорошего не вышло бы: механизм запущен, оставалось лишь терпеливо ждать, когда рванет. Тик. Так. Тик. Так. Барри сбросил со стола все, что попалось под руку: бумаги, беспроводную мышь, возмущенно пискнувшую, столкнувшись с полом. Ручки. Простые карандаши. Стационарный телефон. Нужно место – просто свободное место, только и всего. Он посадил на стол Кейтлин, издавая нечленораздельное мычание, когда она уткнулась губами в его скулу, самостоятельно одной рукой расстегнула лифчик, и теперь он висел на плечах, а другой его штаны, спуская молнию, а потом снова продолжила поцелуй. В этот момент он сам был вынужден разорвать контакт их губ и сделать полшага назад, чтобы полюбоваться ей: дикой, необузданной, непонятной. Будет ли она жалеть, что это произошло? Барри передернул плечами. Он понятия не имел. Он точно не будет. А Кейтлин... она слишком много думает наперед. Сейчас есть она и он, а будущее не важно. Легкомысленно? Но так оно и есть. Срывая лифчик, он опять дотронулся до груди, и Кейтлин уже застонала в голос. Громко. Протяжно. Не заботясь о том, могут ли их услышать. Барри лишь понадеялся на чудо – пусть Циско уйдет домой, - как мантра. - Иди ко мне, - хрипло попросила Кейтлин, и Барри услышал, что был прав. Ее голос действительно изменился после истеричных рыданий. Он сломанный. Но в нем так много… мольбы? Барри стянул с нее туфли, приподнял и стащил брюки сразу вместе с трусиками. Самообладание трещало по швам с самого начала, так что ждать больше просто не получилось бы. Кейтлин покорно развела ноги, подпуская его совсем близко. Он поцеловал ее быстро, посасывая нижнюю губу, пальцами дотронулся до нее ниже, проводя ими, поглаживая, а затем осторожно ввел один, отчего девушка под ним выгнулась дугой. Он знал, что у Кейтлин не было мужчин после Ронни. И зная ее – на вряд ли был кто-то до него. Руководствуясь этим, он очень нежно попытался доставить ей удовольствие, неловко расправляясь с собственными штанами и боксерами, и когда решил, что время пришло, плавно вошел уже давно готовый, заставляя Кейтлин прильнуть к нему всем телом, обхватить его поясницу ногами, замереть, вцепившись в плечи, а потом ответить на новый поцелуй и толчок, подавшись к нему, перемещающий на следующую ступеньку наслаждения. Весь накал, копившийся столько дней, моментально сошел на «нет». Между ними будто заземлили провод. Барри просто начал двигаться - сначала медленно, - попадая в такт стонам Кейтлин, придерживая ее одной рукой за бедро, а второй поглаживая напряженную спину. Окружающий мир больше не имел ценности, веса, значения. Все сжалось до Кейт. До него. До дурацкого стола, который поскрипывал. До сердца, бившегося с ее в унисон. Мог ли он представить пару недель назад, что они с Кейтлин будут сейчас вместе? Нет. Не мог. Но это ровным счетом не имело никакого значения. Все, что его заботило, в его руках. И теперь он должен сделать так, чтобы Кейтлин от него больше никуда не делась. Барри в который раз за вечер поймал ее губы. Все правильно и хорошо.