Alternative Universe

у вани одеяло все обсыпано пеплом, точно маленькими серыми звездами, и все пальцы в ожогах, потому что сигареты он выкуривает слишком быстро и для себя незаметно. костяшки в ссадинах, не проходящих уже который месяц, а губы потрескались как овсяное печенье, срок годности которого вышел еще в позапрошлой жизни. родители, иногда звонящие по скайпу, чтобы убедиться, что парень еще жив, просят хоть иногда пользоваться мазями и всем прочим, но он только тихо смеется и отмахивается, мол, мороз все равно не пощадит его, а после разговора идет открывать окно, чтобы в маленькой комнате стало еще холоднее. ему гораздо проще кутаться в старый свитер и постоянно пить горячий чай, нежели полагаться на отопление, которое, кстати, в этом доме прекрасное. потому что так есть оправдание, какого черта он никак не может согреться. - Хватит носить мою одежду, Вань, - ворчит Данила устало, но улыбается, потому что бежевый свитер, который ему слишком большой, на Ване идеально сидит, а тот еще и лыбится как Чеширский кот. Свитер полностью переходит в его пользование, когда Ваня случайно мажет его синим акрилом. На него злятся до тех пор, пока он не натягивает свитер на рыжего, заключая его в мягком теплом коконе, и не целует его с улыбкой, вымаливая и так неизбежное прощение. В итоге все их вещи в шкафу перемешиваются, Даня сразу привыкает тонуть в больших ему кофтах и футболках и покупает вещи, в которых иногда путается даже Ваня, а тот просто продолжает таскать его свитера повсюду. сейчас ваня тоже не вылезает из вещей рыжего, оправдывая это тем, что они гораздо удобнее и уже давно в краске, которой не хочется пачкать что-то еще, потому что рисует он теперь постоянно. он так и не нашел работу, зато наконец-то начал продавать свои картины через интернет, и этих денег на жизнь ему вполне хватает. данила всегда говорил, что у него настоящий талант, пока ваня смеялся и отмахивался. он и сейчас не верит, что в его работах что-то есть, но платят хорошо, и спорить он не собирается. к тому же легче всего разговаривать с холстом. он часто общается с огромным белым хаски, тенью бродящим по квартире, но обоих надолго не хватает – у пытающегося поиграть и побегать животного в глазах вместо необходимого спасения видится только долбанная вселенская скорбь. ване во всем она видится. как будто уже в мозгу отпечаталась. пес пытается играть с ним и на улице носится, как саламандра, и ваня искренне улыбается, обнажая свои белые зубы, но это проходит слишком быстро. потому что все в этом карликовом полярном медведе напоминает рыжего. Ваня готовит на кухне глинтвейн, тихо напевая под нос "Last christmas", он уже давно упаковал все подарки и уложил под ёлку, поэтому оставалось только дождаться, пока Данила вернется с учебы. Это был их первый Новый год вдвоем в новой квартире с еще недоделанным ремонтом, и они собирались провести его идеально. Даня заходит как-то слишком долго и шумно, и брюнет даже выходит в коридор, не понимая, что там происходит. Рыжий стоит на пороге и отряхивает голову от снега, стараясь удержать в руках поводок, на котором никак не хочет оставаться большой белый хаски. Живые голубые глаза пса с невероятной скоростью исследуют все, что попадает в поле его зрения, и когда взгляд натыкается на Ваню, поводок не может его сдержать. Оба валятся на пол и пес тут же начинает обнюхивать парня, лежащего без движения. Даня же сгибается от смеха, стоя у двери, готовый в любую минуту за нее выскочить – неизвестно на самом деле, как Ваня отреагирует на этот ураган в доме. Но тот быстро отходит от шока, и, обхватив хаски сильными руками, поднимается на ноги. Он счастливо улыбается, пытаясь спрятаться от радостно вылизывающего его пса в собственное плечо и с благодарностью глядя на Данилу. - С Новым годом, что ли, - пожимает плечами тот и позволяет обнять и себя. хаски кстати так и назвали – миша, хотя ведет он себя больше как слон. в посудной лавке. иногда ваня называет его данилкой, когда хочет поговорить, но быстро осекается. слишком заигравшись или требуя еды, пес иногда случайно кусает хозяина до крови, но тот все равно продолжает улыбаться. он всегда говорил, что руки у него мало чувствительны и не собирался принимать во внимание то, что даня видел, как он шьет, жмурясь и шипя от уколов иголкой. сейчас ваня утверждает что не только руки - все у него боли не чувствует. что похуй ему на все, ебал он. только вот ночью он кутается в на самом деле звездное одеяло, совсем как у настоящих мечтателей, и с отчаяньем сжимает подушку, сгорая в одиночестве. он ненавидит обоих – и себя, и даню, потому что какого блять черта это все происходит. выйти бы уже в вечно открытое слишком большое окно, уснуть на широком подоконнике и свалиться во сне на разъебаный асфальт. только вот ванечка не может, ванечка обещал. Они всю ночь сидят на балконе с одной кружкой чая на двоих, как только ремонт на кухне заканчивается. Ваня, выпивший до этого вина, разглагольствует о том, что лучше бы было иметь балкон маленький, с плетеными перилами и цветами, а не эту «застекленную махину». Но его останавливает непонятно откуда взявшаяся мысль. - Блин, а что если вот кто-то из нас нахуярится вхлам и вывалится с этого маленького миленького балкончика? Представляешь, Дань. Напьешься, пойдешь цветы поливать, и грохнешься, - и тут его глаза потемнели, а улыбка тут же пропала. - Я без тебя жить не смогу. Он произносит это с страшной серьезностью, но Даня почти сразу нарушает грозное молчание, потому что ему самому не по себе. - Во-первых, я так сильно напиться и при желании не сумею. А во-вторых, даже если вдруг что и произойдет, я не прощу тебе, если ты сам потом не будешь жить. Он вырывает лист из записной книжки и пишет на нем печатными буквами, потому что слишком странно говорить вслух: «au, где если одна родственная душа умирает, вторая должна прожить жизнь за двоих». Ваня заглядывает через плечо и смеется, утверждая что интернет скоро поглотит Даню полностью. Но он заучивает эти слова как клятву. Недели на это хватает. Потом они решают продолжить ремонт. Это весело, потому что они и все вокруг белое, после покраски потолка, потому что они носятся друг за другом с кистями как малые дети, а Миша носится вокруг и заливисто лает. Ванну они тоже принимают вместе и теперь все вокруг забрызгано бирюзовой пеной, потому что Ване захотелось использовать бомбочки для ванны и зачем-то утопить брата. Даня долго ругается, потому что пса не пустили с ними из-за риска все забрызгать, но сами все сделали за него. Теперь рыжему хочется, чтобы стены были сине-бирюзовые, как пена в ванной. Он собирается непременно продолжить ремонт сейчас, потому что самое время, поэтому быстро накидывает пальто и уносится за краской в ближайший магазин. Ваня с улыбкой ворчит и смотрит на него в окно. Он не успевает крикнуть, когда машина вылетает из-за угла на запутавшегося в пуговицах не своего пальто, перебегающего скользкую дорогу Данилу. Черноволосый несется на улицу в домашних тапочках, но все равно не успевает, потому что рыжее солнце перестает сиять еще когда он скатывается по перилам. ване как-то приходит в голову, что жить "за двоих" - понятие растяжимое. потому что они могли умереть вместе, прожив двадцать два года, в какой-нибудь автомобильной аварии. он быстро отметает эту мысль, потому что клятвы так не даются. в клятвах нет лазеек. поэтому он продолжает рисовать красками, подаренными даней еще на прошлый новый год, играть с псом, больше похожим на медведя, открывать окно даже в минус тридцать и надеяться, что умрет как-то естественно. он так и не заканчивает ремонт и не находит работу, оправдывая это тем, что если бы рядом постоянно маячила рыжая макушка, он бы тоже этого не сделал. терпения хватает на год, потом он напивается, раскрывает окно и ложится спать на подоконнике