Карманный человек

Синий лежал в прохладном липком море бирюзового желе и не дышал. Кислорода пока хватало, за что надо было сказать спасибо аугментациям — объему его легких позавидовали бы даже профессиональные пловцы, если, конечно, в этой вселенной остался хотя бы один такой. На Земле их точно уже не было, как не было и самой Земли, что сожгли в назидание оставшимся в живых. Синий видел хронику этого события на одном из чипов, которые всякий слуга верховных был обязан ежегодно пересматривать. Синий бесчисленное количество раз наблюдал за тем, как умирала его родная планета. В подробностях, с разных ракурсов, с сопроводительным комментарием и без. Всякий раз во время просмотра последние три минуты Земли казались столетием. Всякий раз, лежа в прохладном липком море бирюзового желе без возможности вдохнуть, Синий вспоминал эти треклятые хроники. Робот-медик нажал на кнопку слива, и желе начало всасываться в ворсистое дно. — Обследование завершено. Показатели в рамках нормы. Вдох разрешен через двадцать восемь секунд. Его запрограммированный земной был отвратителен, как, впрочем, и любая другая имитация под Землю из тех, что можно было встретить на корабле. Синий сделал неглубокий рваный вдох и сразу же закашлялся. Вдохнув слишком рано, он совершил ошибку новичка: высокотехнологичное желе попало ему в носоглотку, раздирая и тут же залечивая нежную слизистую. Не дожидаясь, пока ворсинки окончательно справятся с утилизацией, Синий отодвинул защитную стенку и как мог быстро покинул капсулу. — Заражение, — коротко бросил он, чувствуя, как ожог уходит глубже, вниз по пищеводу. Бирюзовое желе стало жидкостью и, плюхнувшись на пол, расплылось темнеющим некрасивым пятном по упругой мембране. — Прошу вас быть осторожнее, Выбранный, — равнодушно произнес робот и сделал ему укол нейтрализующего вещества. От ожога не осталось и напоминаний, но сегодня, кажется, ничто не могло произойти без неприятных последствий. Синий ослеп. В его голове проскочила мысль: «А что, если на этот раз это навсегда?» Подобный исход не стоило исключать, все-таки большая часть технологий верховных была в каком-то смысле токсична для людей... Да что там, даже вещество-нейтрализатор содержало в себе ядовитые элементы. Перспектива превратиться из Выбранного в мусор почему-то не напугала Синего. Он не почувствовал ничего или почти ничего. Будь у него время, Синий поразмыслил бы над этим странным отсутствием эмоций и неприятно удивился тому, насколько его реакция стала похожей на реакцию верховных, на реакцию тех, кого он когда-то клялся ненавидеть до последнего вдоха. Но, к счастью или нет, времени на раздумья у него не осталось. Зрение быстро пришло в норму, и робот сразу же напомнил о себе: — Процедура завершена. Все показатели в норме. Побочные эффекты были купированы на месте. Можете идти, — произнес он. — Не забудьте надеть знаки отличия перед тем, как покинете отсек. Синий кивнул. Когда-то необходимость надевать метафорические оковы — кольца были не более чем символом его несвободы, они абсолютно не сковывали движения и ничем не мешали, — казалась Синему невероятно унизительной. Когда-то давно, когда он еще был молод. Синий взглянул в зеркальную плитку стены. Он упустил момент, когда его волосы стали седыми, а на лице появились морщины. Тяжелые кольца защелкнулись на безымянных пальцах, и от одного к другому потянулась тонкая цепочка, которой на самом деле не было. — Время, — запросил Синий. — Двадцать восемь тридцать по всеобщему исчислению, — почти приветливо ответила система оповещений корабля. Ее земной тоже оставлял желать лучшего. Синий мысленно визуализировал дорогу от медицинского отсека до зала Нун’Ьи и облегченно вздохнул. Он еще никуда не опаздывал. Впрочем, если бы не вживленная в его мозг схема корабля, прийти вовремя у него бы никогда не получилось: все отсеки и залы находились в постоянной ротации, и без карты можно было легко заблудиться и найти себе неприятностей, например, наткнуться на закрытый немаркированный отсек с недружелюбной охраной у входа. Вживленная карта решала подобную проблему, просто-напросто не показывая запретные для слуг зоны. К Нун’Ье он пришел даже раньше, чем нужно. Она была не одна, поэтому Синий предупредил о своем появлении. Приложив ладонь к панели у двери, он запросил разрешение на вход. Синий до последнего надеялся, что Нун’Ья отошлет его, но дверь все-таки отодвинулась в сторону с легким скрежетом. Синий опустил глаза в пол и, сосредоточившись на рассматривании геометрических узоров на мембране пола, шагнул внутрь. Встречаться взглядами с посетителем Нун’Ьи ему не хотелось. Ваарх был из верховных, как и сама Нун’Ья, и слыл ее близким товарищем, хотя не обязательно им являлся в действительности. Синий знал, что именно Ваарх уничтожил Землю, и ненавидел его пусть ненамного, но сильнее прочих верховных. — О, Выбранный! — Ваарх указал в сторону Синего левой нижней рукой. Глаз на ладони презрительно сощурился. — Ты еще не избавилась от этого мусора? Они говорили на языке, который Синий понимал, потому что хотели, чтобы он их слышал. Сегодня это была упрощенная версия языка верховных. — По-прежнему ставишь под сомнения мои убеждения? — ответила Нун’Ья, слегка запрокинув голову назад. Крылья на ее шее немного разошлись в стороны. — Твой голос спокоен, но тело говорит иначе, — Ваарх скрипуче рассмеялся ртом на одной из своих ладоней — Синий не понял, какая именно то была рука. — Не волнуйся, я не собираюсь давить на тебя. Пусть этим занимаются старейшины. А я лучше пойду. У меня есть своя Выбранная, которая скоро принесет мне потомство. — Было приятно увидеться вживую, — крылья Нун’Ьи вернулись в спокойное свое состояние. — Надеюсь, то, о чем мы говорили, остается в силе. — Не сомневайся. Они провели короткий ритуал прощания, соприкоснувшись кончиками пальцев, и Ваарх направился к выходу из залы. Его длинное черное одеяние не только поглощало свет, но и приглушало звуки — если бы не темная тень на полу, Синий точно бы вздрогнул, услышав совсем близко: — Мне давно хотелось задать тебе один вопрос, Выбранный, но все никак не выпадала такая возможность, — Ваарх произнес это, мучительно растягивая слоги. — Ты был рожден свободным. Ты мог умереть свободным. Так почему ты этого не сделал? Синий ничего не ответил, даже не пошевелился, но не потому, что чувствовал, как пристально Нун'Ья наблюдала за ними со своего кресла, не потому, что помнил — общаться с верховными без ее разрешения ему запрещено. Синий просто-напросто знал, что это все — дешевая провокация, по иронии очеловечивавшая Ваарха. Синий не сдвинулся с места даже когда чужая рука липким щупальцем обвилась вокруг бедер. — У тебя есть своя Выбранная, — напомнила Нун’Ья без угрозы, но одновременно с легким нажимом. Ваарх издал переливчатый звук, который Синий всегда расшифровывал для себя как усмешку. — Ты действительно отлично выдрессирован, — произнес он, мучительно медленно возвращая своему щупальцу форму руки. — И взгляда не поднял. Уходя, он позволил себе незаметно для Нун’Ьи сжать тремя длинными пальцами его ягодицу и прижаться губами ладони к тонкому пластику одежды. Впрочем, его последняя попытка вызвать хоть какой-то отклик тоже провалилась. Когда дверь за Ваархом задвинулась все с тем же легким и почти успокаивающим скрежетом, Синий позволил себе глубокий вдох. В горле запершило так, будто туда снова попало медицинское желе. — Подойди, — позвала его Нун’Ья, привычно быстро переходя на земной. Наедине они всегда общались только на общем земном, хотя этот язык был неродным для них обоих. Синий подчинился. — Ответь мне на вопрос, который он задал. — Вы и так уже знаете, что я отвечу. — Почему ты не выбрал путь, который многие предпочли плену? — в ее голосе легко угадывалось раздражение. Стало понятно, что ей нужен был ответ, хотя Синий искренне не понимал, для чего. — Я отличался редкостной глупостью и наивностью. Я думал, что, пробравшись внутрь системы, смогу найти подобных себе, поднять восстание среди угнетенных, смогу изменить что-то или хотя бы взорвать корабль вместе с собой. Я ошибался. Взорвать корабль было невозможно ни тогда, ни сейчас, что уж говорить о восстании. Мимо роскошного командирского иллюминатора пролетел маленький корабль-мусорщик. — Лжец. За те годы, что ты провел здесь, тебе представилось восемь возможностей взорвать мой корабль и три возможности убить меня лично. Ты сознательно решил не действовать, — нижней рукой Нун’Ья осторожно погладила его по левому предплечью. На целую секунду Синему показалось, будто она... жалела его? — Ты просто боишься смерти, боишься настолько, что даже такое существование, унизительное по меркам большинства, знавших вкус свободы, кажется тебе лучшей долей, чем конец. — Все боятся смерти. Даже Ваарх. Даже вы. Ваарх бы вырвал ему ногти на руках и ногах за такую дерзость, а она — почему-то простила. Нун’Ья многое ему прощала, если они были одни. И он по-своему был благодарен ей за это, как и за много других вещей. У него было имя. У него была кровать. Он все еще дышал, хотя обычно Выбранные мужского пола едва ли могли похвастаться тем же. Синий не знал ни одного мужчины-человека, который протянул бы дольше пяти лет на этой «должности». Кому-то хватило смелости, кто-то умирал во время очередной Фазы, кто-то — от ее последствий, кого-то забивали до смерти за малейшую провинность, кого-то выбрасывали в открытый космос, посчитав бесполезным мусором, неспособным выносить даже одно яйцо. Человеческие женщины могли выносить три, иногда даже пять яиц, поэтому ценились больше и дольше жили, хотя жизнью это зачастую было трудно назвать — почти вегетативное состояние, без мыслей, желаний и страхов. Производство потомства — первое и для многих единственное предназначение Выбранных. Для многих, но не для всех. — Ты чистый? — выдохнула Нун’Ья, обхватив ладонью его предплечье. Она сделала это явно для того, чтобы прощупать пульс, прочувствовать момент первоначального испуга. И, видят звезды, этот вопрос по-настоящему испугал его. Она умела заставать его врасплох, куда лучше Ваарха выискивая болевые точки и не стесняясь использовать их против него. Пытаясь задушить в зародыше приступ паники, Синий спешно посчитал в своей голове, сколько недель прошло с последней Фазы. Поняв, что у него в запасе еще месяц, если не больше, он почувствовал облегчение. — Да. — Посчитал? — ее переливчатый звук был приятным уху, куда более приятным, чем тот, что издавал Ваарх. — Да. — Раздевайся.