Карманный человек

Мир верховных — мир Нун’Ьи — был чистоплотен и стерилен, надраен до блеска, идеален и выверен до самой последней ворсинки в капсуле медицинского отсека. Образцовый мир портила только Фаза, пережиток варварского прошлого и одновременно физиологическая функция, от которой невозможно отказаться. Фаза была непродолжительным периодом, наверное, даже слишком коротким, чтобы носить такое название. Раз в два-три месяца верховные теряли контроль над своими половыми железами и собой, активно сношаясь и оплодотворяя первую попавшуюся под руки-щупальца жертву. Синий предполагал, что Фаза вполне могла послужить одной из предпосылок для завоевания других обитаемых систем. В конце концов, он не слышал ни об одном Выбранном и ни об одной Выбранной из числа верховных. Фаза же сформировала у большинства представителей вида презрительное отношение к сношению вообще. Верховные думали о нем как о чем-то грязном и недостойным, предназначенным только для низших существ, то есть для людей, кеплерианцев и эридиан. Так считало большинство, но Нун’Ья в их число не входила, потому что ей нравилось мучить Синего не только во время Фазы. — Раздевайся. Он осторожно снял свое черное одеяние из пластиковой ткани, отдаленно напоминавшее ханьфу — еще одна не самая удачная имитация земного — и взглянул на Нун’Ью в ожидании нового приказа. В зале не было ничего, кроме иллюминатора и десятка экранов с окошками данных, мерцающими миллионом оттенков. Ничего удивительного, в конце концов, это аналог человеческого рабочего кабинета, а не личные комнаты с всегда теплым спальным местом. Синий надеялся, что Нун’Ья не заставит его вставать на четвереньки, все-таки лечить ссадины было болезненнее, чем выращивать заново оторванную руку. Он в этом убедился на собственном опыте. — К иллюминатору. Синий торопливо выполнил команду, повторяя про себя: «Это будет не так долго, как Фаза. Это будет не так больно, как Фаза. У этого будет не так много последствий». Когда Нун'Ья заломила его руки за спину, Синий честно попытался расслабиться, понимая, как много проблем это решит, но одно только прикосновение влажного щупальца к анусу заставило его зажаться. Почувствовав неуверенность Синего, Нун’Ья обхватила его вялый пенис обычной своей ладонью, поглаживая щупальцем по яйцам, бедрам, промежности. Она знала, как возбудить его. Он знал, что, несмотря ни на что, делает это не по своей воле, что происходящее — по-прежнему насилие, и от таких мыслей становилось легче. Правда, ненадолго. Нун’Ья выдохнула: — Расслабься. Я не хочу снова тебя повредить. Деление на мужских и женских особей у верховных было скорее условным, имевшим отношение больше к самоопределению, чем к физиологии. Да, строение половых желез несколько отличалось, и особи мужского пола были в среднем чуть ниже, но остальные различия были незаметны неопытному глазу. Нун’Ья считала себя особью женского пола, но это не мешало ей сейчас проталкивать щупальце внутрь Синего, выдавливая из него короткие и почти болезненные вздохи, проезжаться всеми выпуклостями на этом щупальце по его простате. В какой-то момент Синий перестал сдерживаться и застонал. Лучше слышать свои стоны, чем красноречивое хлюпанье жидкостей Нун’Ьи в собственной заднице и ее потрескивающий шепот, в котором нельзя было разобрать и слова. Это продолжалось предсказуемо недолго и кончилось тем, что идеально чистое стекло ростового иллюминатора было испачкано человеческой спермой. Хотя на самом деле не кончилось. Она не могла не почувствовать его оргазм, но почему-то не остановилась, продолжая резкими размашистыми толчками выбивать из него вскрики, походя добавив еще одно щупальце. — Пожалуйста! Хватит! Хватит! — не выдержав, заорал Синий, когда она снова толкнулась в него. Он даже не заметил, как перешел с общего земного на родной английский. — Пожалуйста!.. Нун’Ья только сильнее заломила ему руки и, вжав в стекло, стала вгонять в него щупальца в совершенно невыносимом темпе, слишком быстром и агрессивном. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!.. Нет! Он увидел в отражении, как крылья на ее шее разошлись в стороны максимально далеко, обнажая самую чувствительную точку на теле верховного — аналог человеческого солнечного сплетения — неглубокую выемку, откуда исходило фиолетовое свечение. Истинного предназначения этого места Синий не знал. Да и плевать ему было, особенно сейчас. — Это твое наказание, — Нун’Ья тоже перешла на свой родной язык, который Синий больше чувствовал, чем понимал. — Терпи. «Люблю, — в последнем ее выдохе ему померещилось самое невероятное слово из возможных, превратившееся в полувопрос: — ...тебя?» Определенно померещилось, нет, она не могла сказать этого ни на одном из языков. Ни для кого не секрет, что любовь для рациональных верховных была сродни Санта Клаусу для людей — нелепой старой сказкой и только. Щупальца выплеснули в зад Синему немного бирюзовой жидкости и пару небольших яиц. За них, впрочем, не стоило особенно волноваться: мальки в них были только во время Фазы. Нет мальков — нет вреда. Нун’Ья отпустила его онемевшие руки, помогла сесть на пол и одним привычным движением стерла слезы с его лица. — И ведь это не Фаза, — прохрипел Синий, прижавшись спиной к стеклу. У него не было желания ни приводить себя в порядок, ни одеваться. — Ваарх прав. Я просто мусор, который давно пора уничтожить. Даже дышать было больно. — Нет, — просто ответила Нун’Ья. Она села на пол рядом с ним. Глаз с одной из ее ладоней перешел на предплечье и пытливо смотрел на Синего своей инопланетной чернотой. Она никогда так не делала раньше, всегда предпочитала уходить сразу, оставляя его наедине самим с собой или с роботами-медиками. Синий замешательстве наблюдал за ней, пытаясь разгадать, что творилось в ее голове или в ее сердцах. — У меня нет материнского инстинкта, — произнесла Нун’Ья. — Я никогда не испытывала привязанностей. Я убивала представителей всех порабощенных рас без тени сомнений. До тебя у меня было трое Выбранных, и ни один не прожил больше года. Так скажи мне, Синий, почему ты все еще здесь? «Люблю... тебя?» — он спешно отмахнулся от этого морока и не нашел ничего лучше, чем ответить: — Я не знаю. Может быть, из-за цвета моих глаз? Она издала переливчатый звук, и глаз на ее предплечье сузился по бокам, вторя этому звуку-усмешке. — Может быть, — согласилась Нун’Ья, поднявшись с пола. Ее черные одеяния выглядели по-прежнему идеально, ни пятнышка, ни складки, никаких недостатков. — Тебе лучше забыть этот разговор, Синий. Он молча кивнул. — Тебе разрешено не вставать. Я пришлю робота-медика для осмотра. — Спасибо. — Вызов робота — это стандартная процедура. Даже Ваарх поступил бы также, окажись его Выбранная в подобной ситуации. — Я не об этом, — Синий улыбнулся горькой и печальной улыбкой. — Просто давно хотелось сказать спасибо за имя. Только за имя. За все остальное... Желаю вам смерти. Общая усталость вместе с побочными эффектами от укола и желе делали свое дело. Перед глазами плыло, а он сам уже полностью утратил контроль над своими мыслями и речью. Нун’Ья ничего не сказала ему, только качнула руками и бесшумно растворилась в расплывающемся мире. Она припомнит ему это, обязательно припомнит, и он будет снова кричать, рыдать и извиваться на щупальцах, чувствуя, как они раздирают его изнутри. Но это будет потом. А сейчас Синий сидел на полу, истерично смеясь, плача и размазывая сопли по лицу. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу, — шептал он на всех известных ему языках.