Всегда остаётся завтра

Николь притащилась на работу за десять минут до начала рабочего дня. Она села за туалетный столик и потерла глаза. Литр кофе, выпитый утром, мало чем помог, учитывая, что девушка спала всего час. Три строчки. Закрыв глаза, Накадзима положила голову на согнутую руку. Ей не хотелось думать о письме и вспоминать, как она снова открыла ноутбук и полезла в «корзину» искать удаленное письмо своего кузена. Ничего нового Николь из него не узнала, это был привычный скулеж о том, что она разочаровывает своих родителей и заставляет переживать и его стариков тоже. Дрожь пробежала у Николь по спине. Что, если это был Хару? Что, если он узнал, куда она переехала? — Доброе утро, милая, — раздался низкий голос. Николь резко подняла голову и повернулась. Онемев от удивления, она смотрела, как Тору устраивается рядом с ней на свободном стуле. Он откинулся на спинку и искоса взглянул на нее. — Ты сегодня какая-то взъерошенная. Ямасита между тем выглядел на удивление отдохнувшим для того, кто кутил всю ночь: его влажные волосы блестели, глаза светились. — Спасибо. — Не за что. Рад, что на этот раз тебе удалось не опоздать на работу. — Он помолчал и сел поудобнее, закидывая ноги на ещё один свободный стул, все это время не сводя с Николь глаз. — Хотя мне понравилось, как мы с тобой столкнулись вчера на лестнице. Так веселее. — А мне ничуть, — призналась визажист и стала рыться в сумке в поисках расчески. — Мне было ужасно неловко. — Вот ерунда. — Тебе легко говорить. Это же тебя поимели. И все это сделала я. У Тору отвисла челюсть. Только сейчас до девушки дошло, что это она сказала. Покраснев до корней волос, Накадзима начала наводить у себя на голове порядок. — Кстати, Кен чувствует себя отлично. Николь с облегчением улыбнулась. — Приятно слышать. Он опи́сал тебя? — Нет, но к этому все шло. Я тебе кое-что принес. — Кошачью мочу? Ямасита засмеялся, качая головой, и полез в свой рюкзак. Пока гитарист копался в рюкзаке, Николь откровенно разглядывала его, покусывая кончик ручки у расчески. Она уже отвыкла от общения с противоположным полом, но, наблюдая за другими, могла сказать, что сейчас неплохо справляется с разговором. Тору достал какой-то свёрток и аккуратно развернул салфетку. — Печенье для тебя. Печенье для меня. Вынув массажку изо рта, девушка покачала головой. — Не стоило беспокоиться. — Это всего лишь печенье, дорогая. Николь снова покачала головой, потому что просто не могла этого понять. Не могла понять Тору. Он посмотрел на нее сквозь невероятно длинные ресницы и вздохнул. Разорвав салфетку пополам, он завернул в нее одно печенье и положил его ей на колени. — Я знаю, говорят, что у незнакомых людей конфеты брать нельзя, но это печенье. Да и с формальной точки зрения я — не посторонний. Николь сглотнула. Парень откусил свое печенье, закрыл глаза и томно застонал низким голосом. Сердце девушки подпрыгнуло, а щеки обдало жаром. Ямасита снова издал этот звук, и визажист невольно открыла рот. — Что, неужели так вкусно? — спросила Накадзима, взглянув на свое печенье, что лежало у нее на коленях. — О, да, это просто чума. Я же говорил тебе вчера ночью. Конечно, лучше бы с молоком. — Тору откусил ещё кусочек. — М-м, молоко. Николь осмелилась снова взглянуть на него. У парня был такой вид, будто у него скоро наступит оргазм. Приоткрылся один глаз. — Это сочетание грецкого ореха и шоколада. Во рту — как взрыв секса, только не столь сумбурно. Лучше только маленькие кексы. Когда тесто теплое, ты впиваешься в него зубами… В любом случае тебе просто нужно попробовать. Откуси. Развернув салфетку, Николь откусила печенье. Оно буквально таяло во рту. — Вкусно? — спросил Тору. — Правда? Николь откусила ещё и кивнула. — У меня дома целая тонна. — Парень потянулся, убирая салфетку. — Это я так, к слову. Дожевывая печенье, девушка была вынуждена признать, что угощенье оказалось чертовски вкусным. Вытирая пальцы, она скомкала салфетку, и Ямасита, протянув руку, забрал ее у нее. Он слегка подвинулся, так что его колено потерлось об ее ногу. — Крошка, — сказал он. — Что? Легкая ухмылка появилась на его лице, а потом гитарист наклонился к визажисту и, прежде чем она успела опомниться, провел большим пальцем по ее нижней губе. От напряжения у Николь болезненно свело мышцы и перехватило дыхание. Прикосновение было почти невесомым, но девушка почувствовала его каждой клеточкой своего тела. — Все, поймал. — Ямасита усмехнулся. Губу еще покалывало. Больше она ни о чем не могла думать. Как не могла и пошевелиться, пока не открылась дверь кабинета, в которую вошли остальные участники OOR с их визажистами. Следом за всеми зашёл менеджер группы. Мужчина сразу перешел к делу — никаких тебе перекличек или наставлений. Николь запоминала все, что он говорил, в то время как Тору сполз еще ниже на своем стуле и открыл блокнот. Его ручка порхала по бумаге с неимоверной скоростью. Он рисовал. Склонив голову набок, Накадзима попыталась сосредоточиться на том, чем же, черт возьми, им предстоит заниматься сегодня. Как оказалось, всем необходимо быть готовыми к записи нового сингла в акустической студии. Информация была важной, поскольку у Николь это всего лишь второй рабочий день, но она была слишком увлечена подглядыванием за лидером. «Что он там рисует?» Она была уверена, что Тору рисует снежного человека. Указания менеджера продолжались, пока он не сменил тему, застав врасплох Николь и всех остальных, только не Ямасита, и начал раздавать нотные листы. — Я понимаю, для кого-то сегодня — это только второй день на новом месте, но вот ваше задание. Постарайтесь написать ноты для новой песни One Ok Rock. — Написать ноты? — пробормотала Николь. Тору усмехнулся. — Я хочу, чтобы вы сделали это самостоятельно. Так сказать, посмотреть на ваш творческий потенциал, — пояснил мужчина, улыбаясь, как будто сказал что-то смешное, но все молчали. Тору передал Николь один из листов, которые пустили по кругу. — На сегодня все. Удачи. Томоя с Рётой засмеялись, но Накадзиме было не до смеха. — Самостоятельно? — тихо произнесла девушка, судорожно оглядываясь. Тору закрыл свой блокнот и запихал его в рюкзак. Сердце Николь заколотилось, и она едва не свалилась со стула. «Проклятье». Менеджер уже выскочил из кабинета. За ним потянулись и ребята. — Николь? « Что мне теперь делать?» — Николь. «Интересно, где кабинет менеджера?» — Николь. — Что? — С раздраженным видом девушка повернулась к Тору. Какого черта он сидит и пялится на нее? Парень вскинул брови. — Все хорошо? — Что? — С тобой. Все. В порядке? — повторил он и вздохнул. — Это задание — наша ежегодная традиция. Можешь сильно не замарачиваться. Накадзима уставилась на него. — А что, разве это не обязательное задание? — Можно попробовать, конечно, но кому охота писать музыку одному? — Он поднялся и, закинув рюкзак на плечо, двинулся к двери. Вдруг, Тору так резко остановился у двери, что Николь едва не повторила свой фирменный кульбит. — Задание довольно большое. Тебе так хочется мучиться в одиночку? — Нет, ну не то чтобы хочется. — Николь неловко переминалась с ноги на ногу. — Просто…это задание для меня, как нож в спину. — Я не понимаю, о чем ты. — Ямасита склонил голову набок. — Я о том, что… — начала она и запнулась. Проблема была в том, что Николь просто не понимала его. Он совсем ее не знал, она не знала его, но при этом он был таким… дружелюбным. Следующие слова сами сорвались с ее губ. — Почему ты так добр ко мне? Гитарист повел бровью. — Ты это серьезно? — Да. Какое-то время он изучающе смотрел на девушку. — Ну, наверное, я просто добрый парень. А ты мой визажист. Мне показалось, что в понедельник ты была не в своей тарелке… — Мне не нужна твоя жалость. — Николь была в ужасе. Выходит, он увидел в ней перепуганную новенькую. Тору нахмурился. — Это вовсе не из жалости, Николь. Я просто хочу сказать, что в понедельник ты была чересчур взволнована, и я подумал, что мы могли бы стать друзьями, а не оставаться работником и подопечным. — Он замолчал и прищурился. — Я вижу, ты мне не веришь. Может, все дело в печенье? Ну, понимаешь, ночью ты отказалась попробовать мое печенье, и, честно говоря, сегодня я собирался съесть оба, но ты выглядела такой усталой и грустной, когда сидела в кабинете, и я решил, что печенье больше нужно тебе, а не мне. Николь не могла угадать, шутит гитарист или нет, но в его глазах плясали чертики. — И к тому же ты хорошенькая, — добавил он. Девушка растерялась. — Что? От его хмурого вида не осталось и следа, когда он открыл дверь и выпихнул Накадзиму в коридор. — Только не говори мне, что ты этого не знаешь. Иначе я потеряю всякую веру в человечество. Ты же не хочешь нести за это ответственность. — Я знаю, что я симпатичная — то есть я не то хотела сказать. — Визажист замотала головой. — Положим, я не считаю себя уродиной. — Вот и хорошо. Наконец мы это выяснили. — Потянув за ремень ее сумки, Тору повел Николь в сторону лестницы. — Осторожно, здесь дверь. Она коварная. Девушка пропустила мимо ушей его подколку. — И при чем здесь моя внешность? — Ты спросила, почему я так добр к тебе. Так вот, тут выгода взаимная. До нее наконец дошло, и она остановилась на верхней ступеньке. — Ты хочешь сказать, что добр ко мне, потому что я симпатичная? — И потому, что у тебя зеленые глаза. Я обожаю большие зеленые глаза. — Он засмеялся. — Видишь, я самый заурядный рок-музыкант. Послушай, это очень хорошо, что ты красивая. Твоя красота пробуждает во мне самое лучшее. Мне даже хочется поделиться с тобой своим печеньем. Николь уставилась на него. — Значит, будь я уродиной, тебе было бы плевать на меня? Ямасита повернулся лицом к рыжей. Даже стоя на ступеньку ниже, он был выше нее ростом. — Я бы относился к тебе точно так же, даже если бы ты была уродиной. — Ладно, проехали. Коварная усмешка скользнула по его полным губам. Парень опустил голову и прошептал: — Просто я бы не стал угощать тебя печеньем. Николь скрестила руки на груди, пытаясь отвлечься от того, как близко к ее было его лицо. — Я начинаю думать, что печенье — это кодовое слово для чего-то другого. — Возможно. — Парень снова дернул за ремень сумки девушки и уверенно шагнул вниз, заставляя ее спуститься на одну ступеньку. — И только подумай. Если печенье — кодовое слово, что бы оно ни означало, но оно было у тебя во рту, дорогая. Одна половинка Николь забеспокоилась, но что же другая? Из ее груди вырвался смех, сдавленный и хрипловатый. — Ты действительно… — Удивительный? Необыкновенный? — Он вскинул брови, словно ожидая подсказки. — Непредсказуемый? — Я бы сказала, странный. — Черт, если бы только я был способен на чувства, которые могут ранить. Накадзима усмехнулась, поймав себя на том, что ей нравится эта шутливая перепалка. — Тогда, наверное, это хорошо, что у тебя нет чувств? — Думаю, да. — Гитарист спустился еще ниже и остановился на лестничной площадке. — Тебе лучше поторопиться, иначе опоздаешь на назначенное место. Он был прав. Тору засмеялся, увидев испуганный взгляд визажиста, и отступил в сторону, когда она помчалась вниз по ступенькам. — Черт, если бы ты так же быстро бежала за моим печеньем, я был бы самым счастливым парнем. — Заткнись! — бросила Николь через плечо, уже преодолевая следующий пролет лестницы. — Эй! — крикнул Тору ей вслед. — Разве ты не хочешь узнать, что скрывает кодовое слово «печенье»? — Нет! Боже, нет! Его смех стоял у девушки в ушах, пока она бежала вниз, к машине.