Золотая клетка

      Чимин обошёл весь номер в поисках супруги, но её как некстати там не оказалось. Больное разочарование с долей обиды с ног до головы захватило Пака, что стоял сейчас в спальне этого проклятого номера и смотрел на бежевое платье жены, красовавшееся на кровати, которое она вчера на мероприятие надевала. Знаете, что самое стрёмное? Осознание того, что всё, во что вы верили — абсолютная чушь. Ощущение, будто весь мир рухнул, хотя ведь была у него внутри надежда, что за эту ночь с его СуДжи ничего не случилось, что он и пальцем не тронул его… Любимую.       Мин отвернулся к большому стенному окну, наблюдая свысока за поспешной жизнью людей. Ожидание, пробуждающее надежды; мелочи, напоминающие о человеке, которого будто сто лет знаешь; телефонный звонок во время обеда, когда ты трудишься в поте лица с продвижением новой продукции, превративший день в праздник; а потом, пропадает из жизни человек, ради которого хотелось сделать этот мир лучше, жениться на ней и усыновить детишек; и опять никого нет, опять только молчание, и мысли, мысли, мысли, которые гонишь прочь… И так прошло целых три года в жизни Юнги. До самой смерти матери парень думал, что его бывшая, вроде бы, девушка именно в тот день, когда Мин собирался сделать Сюзи предложение, вонзила в его мать нож. А на деле всё оказалось совсем по-другому, иначе, даже близко не так, как он мог бы предположить. И вся правда вышла наружу только тогда, когда мать призналась в своём самом большом жизненном грехе.       Пак с платьем СуДжи в руке, вышел из спальни, которую во всю изучил, так и не найдя свою жену, тут же направляясь к бывшему близкому другу. Новоиспечённый депутат старался держать себя в руках, а своё дыхание в норме, дабы по-человечески поговорить с этим охуевшим ублюдком, что умудрился украсть его супругу с его же дома! — Где она, чёрт возьми? Где моя жена, Юнги?! — точно взрываясь и испепеляя своим взглядом непременно спокойного Мина. — Я пущу твой отель в воздух, если ты с ней что-нибудь сделал, — эмоции бушуют, голова точно взрывается, Пак, сам того не понимает срывается с места и хватает Шугу за ворот бесюче мягкого халата, чему тот совсем и не сопротивляется. — Тон понизь, — слащавый оскал появляется на довольном лице Юна, который наконец-таки за столько снова увидел бывшего друга разъярённым, — Ты у нас уже взросленький малыш, нервишки беречь надо…       Так и не договаривает свою речь, как тут же отлетает к этому стеклу от удара Пака. Вот что значит играться с чувствами младшенького, что больно часто привлекало самого Юна, еще лет десять назад он приобрёл подобную привычку — злить тонсена. Парень не успевает вытереть кровь с губы, как снова же получается удар, ещё похлеще предыдущего.       Охрана тут же подбегает к директору Центрального Банка Сеула и пытаются остановить, от греха подальше тащут, ибо знают, что и у стен уши есть, никто этого парадокса не отменял. — Хах, а малыш Чим-и научился драться? — выпрямляясь и сплёвывая кровь на белоснежный ковёр. — Заткнись! — вырываясь из рук охраны и тяжело дыша, — Где СуДжи, ублюдок?! — снова та же сцена, снова в руках Пака ворот халата Юнги, снова эти чуть ли не красные глаза смотрят на больно спокойные омуты Мина, снова Шуга скалится, а депутат бесится, снова, ещё сильней, удар адресуется совсем спокойному директору Royal Group, но не успевает он и дотронуться до лица его, как мужчина перехватывает руку Пака и откидывает того в сторону. — СуДжи вернулась в твой дом, придурок, — сплёвывая вновь подступившую и довольно набравшуюся за это время кровь в сторону и опустошая бокал вина, что больно уже и жжёт не то что всю полость рта, но и все тело, чего Мин сам не понимает. — Она всё это время думала о тебе, несчастное ты создание, а тебе только кулаками махать. — спецом ухмыляясь уже успокоившемуся брюнету, который и не глядя на него, направился со своей охраной к выходу из этого треклятого номера. — Тяжело наверное, — оборачиваясь к остановившему движение Чимину, — Когда жена ночью уходит со своим прошлым мужчиной. — Самое тяжелое, Мин Юнги, — даже не поворачиваясь, с презрением глядя через плечо на человека, что столько всего сделал в прошлом, при чём совсем не лучшего сделал, — это забыть людей, которые принесли только боль и разочарования. Знаешь, — гладя пальцами бархатное платье Сюзи в руке и довольно поднимая голову на белоснежный потолок, — С СуДжи я научился забывать подобных тебе людей, но ты, — разворачиваясь к зорко уставившемуся на него Мину, — Ты снова мне напомнил о всей той гадости, которую ты принёс в мою жизнь, Хён. — выплёвывая последнее слово с такой неприязнью, будто оно созжго всё горло. — Много болтаешь, Чимин. — снова разворачиваясь к больно интересному окну и разглядывая там всё, что на глаза попадается, — Не я один виноват в той ситуации, и ты об этом знаешь. Не забывай, СуДжи мой друг, если ты хоть что-то с нею сделаешь, она тут же из друга превратится в мою невесту. — напоминая о том, кем именно Сюзи являлась для Шуги еще три года назад.       В следующую секунду дверь от номера с силой и треском захлопнулась, и оглушающая тишина вновь охватила не только помещение, но и всего Юнги, который рьяно жалел, что отпустил домой девушку, ради которой приехал на Родину, чтобы возобновить отношения, загладив всю свою вину. Но никто насильно ми не будет, легче снова стать друзьями, а потом уж переходить на более плотные отношения. То, что СуДжи среди ночи сама решила вернуться «домой», как она тогда назвала особняк Пака, не означает, что всё у них с Шугой покончено, нет, и близко не так, всё только начинается. Определённо.