Весна для президента

      — Дом, милый дом! Славный Токио! Царство машин, поездов и толкучки! Обитель головной боли и мёртвых нервов! Чувствуешь этот запах? Так пахнет суета!       Вскочив на бордюр слева от себя, девушка от души, с истинным наслаждением втянула ноздрями воздух и при этом сделала такое лицо, что ни у кого вокруг сомнений не оставалось — она счастлива. И не из-за какого-то события, не по случаю удачной покупки или неожиданного подарка, а просто потому, что жива в эту конкретную секунду.       Для большинства людей счастливая Юзуки — зрелище непривычное, странное и даже немного пугающее. А уж восторженная… И многолетний опыт общения здесь бессилен; Юзу впадала в радостное безумие редко и всегда неожиданно, хотя о таком стоило бы предупреждать дней за десять и лучше в письменном виде. Тогда существовала вероятность либо подготовить реакцию, либо вообще избежать встречи.       А ещё можно было быть Кисаразу Рё и реагировать, как полумёртвый удав, абсолютно на все выходки своих друзей, ведь все их ты так или иначе наблюдал и раньше. Однако от непременного вопросительного паралича лицевых мышц это никак не спасало.       Прислушавшись к подруге, парень честно сделал два быстрых, коротких вдоха. Воздух почти неощутимо пах духами прошедшей мимо женщины, немного уличной едой, много выхлопными газами и на тысячную долю отдавал морем. При этом ещё гудел, как стройка в разгар рабочего дня. Такой себе повод для восторга, откровенно говоря.       — По мне, так ты преувеличиваешь.       Асакава за это посмотрела на него осуждающим взглядом уборщицы, только-только вымывшей пол и теперь наблюдающей, как по нему без задней мысли шагают грязными ботинками.       — Фи, какой ты приземлённый!       — А ты давно стала такая романтичная?       — Да никакой я не стала, — отмахнулась Юзуки. — Просто до сих пор не верится, что я снова дома. Как будто получила подарок на Рождество раньше времени.       — Ты здесь уже второй день.       — Ну да, но дошло это до меня только сейчас.       И она ещё раз глубоко вдохнула. Особенно радоваться и правда было нечему, ведь они всего-то шагали по запруженной людьми центральной улице, чтобы срезать путь. Но Юзуки казалось, что она попала в самое прекрасное место на земле. Любовь к этому городу всегда занимала в её жизни особую позицию, была чем-то вроде аксиомы, не поддающейся сомнению. Сколько бы времени ни прошло с последнего визита, какие бы прелести провинциальной жизни ни открывались, похожий на улей Токио оставался вне конкуренции.       Вчера, сойдя на станции, Асакава тоже помнила об этом, но была слишком вымотана Ханой и Го, которые всю дорогу от Иватоби с двух сторон наседали на её нервную систему. Привить Асакаве любовь к мышцам Мацуока не смогла, зато Ёсида влилась буквально с одной фразы. Так они и ехали в поезде — двое девчонок с восторженно блестящими глазами рассматривали богатую коллекцию фотокниг и прочей ерунды, которую Го «чисто случайно захватила» с собой, а ещё одна с кисло сморщенным лицом сидела между ними без шансов на побег или хотя бы включение плеера. И даже умоляющие взгляды, которые Юзу то и дело бросала через проход на парней, не спасали ситуацию. Им слишком дорого было собственное душевное равновесие.       Зато сегодня она была свежа и бодра как никогда; хорошо выспалась, после завтрака навестила тётю, а теперь направлялась на репетицию в свою старую студию в компании старого друга. При этом даже встретиться со своей командой было не страшно. Будто вовсе и не было полтора года назад никакого переезда и всё шло как раньше.       — А мне казалось, тебе нравится жить в Иватоби, — задумчиво произнёс Рё.       — Не без этого, — хмыкнула Юзу, подпрыгивая, чтобы шлёпнуть рукой по бумажному фонарику, болтающемуся над входом в какой-то магазин. — Хотя, честно говоря, я там чувствую себя не на своём месте. Как-то всё слишком непривычно и…не знаю…просто, что ли. Так тягуче и размеренно. Как будто ничего делать и не нужно.       Парень недоверчиво посмотрел на её лицо, но ничего кроме смятения на нём не увидел. Асакава просто боялась признаться, что ей всю жизнь хотелось хоть ненадолго сменить темп и перестать нестись куда-то, ощущая, как лижет пятки пламя от сгорающих последних сроков. Хотя, скорее, не боялась признаться, а не знала, как сделать это помягче. Словно сами городские стены и дороги могли услышать и обидеться на подобное святотатство.       — И кто бы подумал, что ты втянешься.       — Пришлось, иначе я бы с ума сошла от всей этой неспешности. Знал бы ты, сколько я привыкала к расписанию поездов и отсутствию на каждому шагу торгового центра. Это же кошмар! Но зато теперь я знаю поимённо почти половину города. И даже специально ничего не делать не нужно, достаточно просто заказывать пиццу, пару раз в месяц ходить в кафе и каждый вечер гулять в парке. Люди в небольших городах такие общительные, что это пугает.       — Оно и видно, — фыркнул Кисаразу и отвёл в сторону вытянутую руку.       Юзуки, идущая рядом, на эту самую руку благополучно напоролась и тихонько крякнула, когда её по инерции сложило пополам. Мимо проехала машина, обдав лицо порцией выхлопа, разметав волосы тугой воздушной струёй.       — Следи за руками! — возмущённо потребовала Асакава, недовольно потирая живот.       Рё, не говоря ни слова, выкинул указательный палец вверх. Девушка проследила за ним и уязвлённо поджала губы. Сверху на неё взирал серый ящик двухцветного светофора, показывающего красный, как судья на футбольном поле. Тут даже шутить не надо, всё и так предельно ясно. Ха-ха, Юзуки так давно не была в столице, что забыла о светофорах! Барабанная дробь, занавес!       — Ты какая-то непривычно оживлённая, — заметил Рё, когда они наконец оказались на другой стороне улицы. — Мне даже почти хочется одёрнуть тебя как Хану.       — Знаю, — с улыбкой пожала плечами Юзу. — Но не могу ничего поделать. Настроение с утра, как у Нагисы после особого школьного рогалика.       — Кстати об этом. Где эти любители бассейнов?       Асакава снова легкомысленно пожала плечами.       — Кто его знает. Хана от них со вчерашнего дня не отходит. Наверное, потащила на очередную экскурсию. Ты же знаешь, как она любит новые знакомства.       Ёсида действительно прониклась не на шутку. Считая приезд пловцов в Токио своей заслугой, она сделала своей обязанностью их досуг. Прямо вчера, не успели они скидать сумки у Юзуки дома, включить телевизор или хотя бы просто устало вытянуться на диване, как их потащили на «экскурсию». Потому что «вечерний Токио это так красиво, вы себе не представляете»!       Никто и правда не представлял…что можно так вымотаться за одну прогулку. Хотя это начинало выглядеть не так глупо, если вспомнить, что ты в разгар процесса успел отстать от местных и потеряться в самом большом районе города, будучи неспособным даже понять, куда попал. И спросить дорогу тоже не вариант, потому что и сам ты без понятия, куда тебе вообще нужно попасть. В итоге сил не осталось даже у Нагисы и всё, что они смогли сделать, ввалившись в квартиру в половине одиннадцатого, это заказать еды с доставкой и попадать спать где попало. Приснился им всем ехидно улыбающийся Рин, который не смог поехать из-за тренировочного лагеря. Или, может, просто почувствовал печёнкой, что соглашаться не стоит, и соврал.       И сегодня с утра — опять двадцать пять. Только в этот раз Юзуки оказалась умнее и приняла приглашение тёти зайти к ней на чашку чая. Потому что после нескольких часов экскурсий от Ханы у неё бы точно не осталось сил затащить своё бренное тело в репетиционный зал.       — Хана-то да.       Юзуки от самого ответа и тона, которым он был произнесён, невольно напряглась. Всю дорогу она пыталась не обращать внимания на хмурую задумчивость друга, но всему же есть предел. Рё никогда не был в их компании образцом веселья, несерьёзности или хотя бы разговорчивости, но всё равно настолько неохотные ответы с его стороны были непривычны.       Асакава решительно замерла на месте и подняла на парня угрожающе поблёскивающие серые глаза.       — Колись, что случилось, — потребовала она, не считая нужным растрачиваться на предисловия. Ей важно было здесь и сейчас узнать, в чём проблема, иначе дальнейший путь уже не будет таким беззаботным.       Рё, пройдя ещё несколько метров, послушно остановился и повернулся к ней со внезапно довольной ухмылкой.       — Вот это другое дело. Узнаю тебя, Асакава!       — Не увиливай!       Рё ещё недолго помолчал, задрав голову, проводил глазами маленькую пёструю птичку, устало потёр шею. Юзуки знала, что всё это исключительно ради придания веса собственным словам и заранее ненавидела этот разговор.       — Хочешь знать, о чём я думаю? — заговорил парень будто через силу. — Я отвечу. Но сначала скажи, кем ты на самом деле их считаешь?       Они стояли на мосту и в наступившей тишине слышен был только тихий шелест листвы, далёкие автомобильные гудки и шорох воды внизу, в канале. Если бы кто-то посмотрел на эту картину сверху, он бы увидел, что парень с девушкой замерли напротив друг друга чётко по берегам канала.       Именно вода сейчас и стояла между ними. И не только в буквальном смысле. Водой были те шестеро, которых Юзуки при первой их общей встрече назвала новыми друзьями.       Парень не знал, думает ли о том же самом Асакава, но зато точно знал, что она не дура. Вряд ли ей это ни разу не приходило в голову. Вода разделила их, пролегла непреодолимым препятствием, и только Юзуки могла с ней справиться. Только её эта неукротимая, капризная стихия могла послушаться и отступить. Бояться было нечего. Всего один шаг и вода сама схлынет. А Рё мог только напомнить Юзуки об этой её власти.       Асакава вздрогнула, услышав вопрос, однако растерянности своей ничем не выдала. Знала, что любой неосторожный взгляд, вздох и движение может обернутся против неё. Её мысли сейчас были в слишком сильном раздрае, чтобы выносить давление со стороны. Достаточно и того, что она сама напридумывала и к чему пришла.       — Не знаю, — всё же честно признала она. — Но в любом случае они много для меня значат. Они моя…       — Команда? — резко перебил её Кисаразу. — Это хочешь сказать?       Юзуки промолчала, сжав пальцы в кулаки в знак бессильного и, прямо сказать, неуместного раздражения.       А Рё, между тем, продолжал наседать. У него внутри тоже накопилось достаточно мыслей, которые можно высказать. И в отличие от девушки он не собирался их менять, несмотря ни на что. Никаких обязанностей ни перед самим собой, ни, уж тем более, перед пришельцами у него не было, и этот факт помогал смотреть на вещи более здраво, чем делала это любящая додумывать себе долги подруга.       — А ты уверена, что они относятся к тебе так же? Что всё это не просто способ сказать «Спасибо»? Извини, конечно, но я не доверяю их дружелюбию. Тебе самой не кажется, что игра затянулась?       — Хочешь сказать, что у меня нет права считать друзьями кого-то кроме вас? — насупившись, уточнила Юзу.       — Всего лишь прошу, чтобы ты подумала как следует, — спокойно парировал Кисаразу. — Я не хочу называть тебя наивной, но иногда мне кажется, что ты чего-то не видишь. Сознательно или нет, игнорируешь неприятные для себя вещи. Ты ведь понимаешь, что на самом деле не так уж и нужна им?       Эта фраза была словно удар под дых, но Асакава и на этот раз сдержала эмоции. Только лишь ещё сильнее сжала пальцы, про себя издевательски хохотнув. Это она-то игнорирует? Да она всю последнюю неделю только об этом и думала. Даже во время игр с псом, а это уже кое-что значило. И сейчас обвинять её в наивности было всё равно, что трёхлетнему ребёнку называть безмозглым человека, способного перемножать в уме трёхзначные числа.       — А что, если ты ошибаешься?       — Может быть. Хотя я в этом сомневаюсь. Они не ценят тебя так, как мы, и никогда не будут. Брось! — улыбнулся он. — Я, конечно, знаю тебя меньше, чем Ивата, но всё равно достаточно. И ещё я знаю, что они тебе тоже не нужны так сильно, как ты думаешь. Ты просто пыталась через них заполнить дырки, оставшиеся после всего случившегося, но теперь-то всё в порядке, верно?       В этот момент хладнокровие наконец дало трещину. Ходить вокруг да около было слишком невыносимо, так что лучше расставить все точки над и.       — То есть ты предлагаешь мне выбрать между вами и ними? — вскрикнула Юзуки и шаркнула ногой по земле, вспугнув неосторожно присевшего рядышком голубя. Птица мотнула головой и несколько неуклюже поднялась в воздух, оставив на прощание несколько белёсых пёрышек на каменной плитке.       — Не я это сказал, — беспомощно развёл руками Рё. — Но в общем, да. Именно это и предлагаю.       Она не злилась на его слова, лишь на свои собственные мысли. Потому что всё сказанное было их зеркальным отражением — до омерзения точным и правдивым. Естественно, она думала обо всём этом, естественно, считала себя чужой среди пловцов даже после всего, что, казалось бы, произошло с ними. И знала, что она им не нужна. Убери её и ничего не изменится; как этот голубь, который уронил пару перьев, но летать не разучился. Может, он и погрустит для приличия, но вряд ли кто-то успеет об этом узнать. А она…она продолжала убеждать себя, что всё её устраивает и всё нормально. Потому что боялась серьёзно ответить себе на все вопросы. Боялась увидеть эти ответы.       И к чему это пришло в итоге? К какой-то нелепо аллегоричной сцене на мосту, где человек, который давно уже не вызывает никаких сомнений на свой счёт, призывает её наконец-то разобраться во всём? Ради себя и всех, кто находится вокруг. Ну точно, как обретший плоть голос разума. Глупо это всё.       Уж конечно, Рё имел полное право переживать за её состояние и не доверять пловцам. Также, как и Юджиро, и кто бы то ни было ещё из её старых друзей. Не понимать этого нельзя. Они так много уже прошли вместе, хорошего и не очень, что всё и упомнить-то было трудно. Сколько раз уже доказали друг другу, что никакие проблемы не смогут окончательно и навсегда оборвать связующую их — не нить даже — целый канат. А пловцы… Та тонкая верёвочка, которую Юзуки несколько месяцев осторожно сплетала, сможет ли она выдержать серьёзное испытание? Не сбегут ли они от неё, когда она перестанет приносить пользу?       — Я…       Заметив её замешательство, Рё заговорил снова. На этот раз ещё увереннее. Он знал, что полдела сделано и осталось надавить совсем немного. В конце концов, это ради её же собственного блага.       — Всё, что тогда случилось, уже в прошлом. Пора возвращаться, Зу.       Асакава едва заметно поёжилась от звука своего старого прозвища, придуманного Сюити ещё в далёких начальных классах. Она так давно не слышала его, что оно успело затереться в памяти. Будь она послабее, уже со слезами бросилась бы другу на шею и согласилась бы на всё, что тот бы ни сказал. Но она была той, кем была, и просто стояла, потупив взгляд. Не могла так просто отмахнуться от своей новой жизни, насколько бы фальшиво-радужной она ни была.       — Не могу, — тихо шепнула она после нескольких минут раздумий. Потом тряхнула головой, пытаясь прийти в себя и надтреснутым, но всё ещё твёрдым голосом продолжила: — Не могу я их бросить. Не прямо сейчас. Честно, я всё что угодно отдала бы за то, чтобы ничего не было, но оно произошло и теперь всё уже не так просто. Знаю, что могла бы легко вернуться в Токио, но…пока не знаю, действительно ли я этого хочу.       — Ясно, — вздохнул Кисаразу, отворачиваясь.       Впрочем, так уж сильно расстроен он не был. Ему удалось ещё больше раздуть пузырь беспокойства, который рано или поздно должен будет лопнуть. И лопнет он явно в его пользу, уж это парень знал. Жестокий способ, конечно, однако и Юзуки не полная размазня. Сюити поступил бы так же, а он-то точно знал, как стоит общаться с ней. И хоть обычно Рё не принимал его методов ускорения принятия решений, в этой конкретной ситуации был ему почти благодарен, даже несмотря на скользкое чувство где-то внутри. Всё же недоверие к ребятам из Иватоби перебивало его.       — Ну ты идёшь или как? Опоздание в мои планы не входило, — недовольно позвал он, заметив, что за пока он спускался по лестнице на тротуар, Юзу не сдвинулась ни на шаг.       — Слушай, Рё, вы же с Сюити всё ещё общаетесь?       Такого вопроса парень не то чтобы совсем не ожидал, но с ответом заранее всё равно не определился, а это то же самое, что быть застигнутым врасплох. Сказать всё как есть? Тогда Асакава остаток дня проходит надутая. Соврать? Да не мог он соврать! Во-первых, она его точно раскусит, а во-вторых, вряд ли это тоже хороший ответ.       — Очень редко, — остановившись на чём-то нейтральном, ответил он. — Ю с ним куда чаще видится. А ещё он в одном классе с Хитоши. Так что, можно сказать, я с ним и не встречаюсь толком.       — Понятно. Ну и как он?       Асакава обронила вопрос небрежно, пожалуй, даже почти легкомысленно, однако прошедшая по её лицу тень очень многое могла сказать знающему человеку.       Асакава вполне осознанно ходила кругами вокруг вопроса про подружку Сюити, словно вокруг мины, готовой вот-вот рвануть. Она его не боялась, но притрагиваться не стремилась, хотя ответ услышать всё же хотела. Так велела женская природа.       Вопрос же о том, сменил ли Ивата коллектив и появлялся ли на прошлогодних турнирах и конкурсах, вообще представлялся целым минным полем. Вот он до сих не прозвучал не от капризности и не от ревности, а от страха и боли, которые таил в себе самый вероятный из ответов. Юзу знала Сюити, он никогда не стал бы убиваться, страдать или пытаться что-то исправить. Для него лучшим решением всегда было избавление от проблемы. Зачем лишний раз тратить здоровье и силы на бесполезные переживания, если можно не обращать на них внимания? Нервные клетки ведь не бесконечны.       И именно поэтому девушка так злилась на него, а вовсе даже не из-за предательства. Просто она знала, что спустя столько лет дружбы, ему всё ещё плевать на её чувства. От этого было так тоскливо, что хотелось прямо сейчас спрыгнуть с моста и разбить себе голову или, на худой конец, утонуть.       Однако многолетняя дружба обязывала задать вопрос хотя бы о его делах в общем. Каким бы камнем ни был сам Ивата, Юзуки-то им не была.       — Ты спрашиваешь, потому что надеешься, что его машина переехала? — засмеялся Кисаразу.       — Не надеюсь.       — Ну, тогда всё у него отлично. Учится себе в частной школе, живёт полной жизнью. А ещё так и не избавился от дурацкой привычки хамить кому попало. Но пока ещё жив.       — Это хорошо, — удовлетворённо кивнула Юзуки, соизволив сдвинуться с мёртвой точки и подойти к своему спутнику. Большего ей пока было не нужно, достаточно и этих знаний.       Идеальное утро в родном городе как-то подозрительно быстро превратилось в самое эмоционально неподъёмное утро на свете. Даже ночёвка в школе за работой не приносила с собой такого ощущения подавленности мирозданием. Асакава буквально чувствовала, как все эти переживания огромными порциями выкачивают из неё силы, как насос откачивает воду из корабельного трюма.       Знала, что все накопившиеся вопросы потребуют ответов. И куда скорее, чем хотелось бы.       Оставшийся путь прошёл в таком гнетущем молчании, какое только возможно было представить в самом сердце человеческого улья по соседству с оживлённой проезжей частью. Оба думали об одном и том же, но каждый под своим углом, и никому не хотелось снова заводить разговор. Беззаботного трёпа ни о чём уже точно не получится. Юзу и вовсе думала, что лучше бы пошла одна и вообще стоило остаться в Иватоби.       И только на углу нужной улицы, в считанных метрах от заветного здания сердце её не выдержало и радостно затрепыхалось. Плевать, насколько сильны её сомнения в окружающих людях, надёжные стены репетиционного зала никогда не подводили и всегда успокаивали. Это был маленький четырёхугольный зеркальный мирок, в котором она много лет искала решения своих проблем. И верила, что найдёт их и теперь. Но перед этим…       — Хо-хой! Побрейте меня, если глаза мне врут!       — Не перестанешь орать, обрею для профилактики.       — Уми-чан, уйми свою кровожадную сестричку!       — И не подумаю!       — Мисае?       — Даже не смотри на меня!       — Вы сговорились, что ли? Я же…       Где-то на этом моменте Юзуки не выдержала и расплылась в дурацкой улыбке.       Вот оно! То, в чём она так нуждалась, то, о чём мечтала весь прошлый год, разглядывая потолок бессонными ночами. То, что упустила из-за собственной глупости. Звуки этих голосов подействовали на неё, как единовременная инъекция лошадиной дозы адреналина. И ведь даже содержание разговоров никак не изменилось. Всё та же гремучая смесь дикой несерьёзности, ядовитых подколов и какого-то исключительного единения, создать которую мог только старина Случай, сведший всех их вместе.       Увидь Нагиса её лицо в этот момент, заревновал бы ещё больше. Но об этом девушка думала в последнюю очередь.       Не издав ни звука, она повернулась и в следующий миг с разбега влетела в идущего впереди всей компании парня, почувствовав только, как впилась в щёку пуговица на его рубашке.       Парень, который первым и заметил Юзуки, ещё до очередного искромётного диалога и внезапного приступа вселенского восторга у Асакавы, тихо охнул и покачнулся. Но на ногах устоял и в себя пришёл быстро.       Юзуки ощутила, как чужие руки обвили её за талию, а ещё через секунду ноги оторвались от земли и мир вокруг завертелся, как карусель.       — Хитоши, сейчас же поставь, где взял! Я недавно поела! — кое-как выкрикнула девушка сквозь подступивший смех.       Карусель послушно остановилась, однако подошвы всё ещё висели, а не стояли, как им полагалось. Улыбающаяся же физиономия «оператора» этого аттракциона долгожданной встречи смотрела на Юзу снизу вверх и всеми веснушками выражала нежелание возвращать её во власть гравитации.       — Можешь не стесняться, давно мечтал выкинуть эту рубашку, — весело отозвался Хитоши, легонько тряхнув Асакаву, словно какую-нибудь куклу из отдела детского магазина для самых маленьких.       — Даже не думай! — подала голос стоящая рядом с парнем девушка, тряхнув короткими волнистыми волосами. Со своим трижды проколотым ухом и вызывающим взглядом синих глаз она выглядела, как несгибаемый авторитет собственной персоной. — Не хочу смотреть на тебя голышом. Мне зрение дорого.       — Осторожнее, Миса-чан, а то он назло тебе разденется, — предупредил подошедший к компании Рё.       — А, да ну вас!       — Может, всё-таки отпустишь? — напомнила о себе Юзуки, которой играть в «птичку» начинало откровенно надоедать.       И едва она оказалась в стоячем положении, началась ещё более утомительная игра в увешанную плодами виноградную веточку. Сразу с двух сторон на неё накинулись с объятиями щебечущие бессвязные приветствия девушки. Но в этот раз она не протестовала. Нисколько. Абсолютно. Разве что, бросила укоризненный взгляд на оставшуюся безразличной к происходящему Мисае, стоящую со скрещенными на груди руками.       — Миса-чан, а ты не рада меня видеть?       Та только покачала головой и показательно выдула розовый жвачный пузырь.       — Я не хочу получить, когда тебя отпустит, — сказала она и подняла раскрытую ладонь, по которой Юзуки, ни секунды не думая, шлёпнула своей.       — Злюка.       — Асуки-чан, я всё ожидала увидеть сегодня, но точно не тебя! — оторвавшись от Юзуки, сообщила Умеко. При этом глаза её источали такой неподдельный восторг и удивление, что Асакава поверила.       — Вот-вот! — поддержала сестру отлепившаяся с другого боку Саеко. — Могла бы и предупредить, что приедешь!       От взгляда на близняшек Юзу на секунду растерялась. Ей показалось, что в глазах начало двоиться. Ещё один признак того, что она слишком, слишком давно здесь не была. Даже о существовании сестёр подзабыла.       — А Хана вам не говорила?       — Она сказала только, что поедет к тебе, — начала Саеко.       — Но мы даже не думали, что ей удастся тебя привезти, — подхватила её сестра.       — Короче, опять её «сюрпризы», — скривившись, показал кавычки Хитоши. За такую мину ему тут же прилетело от Мисае по рыжей голове. — Вообще-то, больно!       — Зато действенно, — парировала девушка. — Идём уже, пока Асакава ещё жива. А то вы её раздавите своей радостью.       Её послушались. Но надежды расплющить Юзуки в лепёшку никто не оставил. Всё же против троих сразу Мисае никогда не пойдёт, нужно только выбрать момент.       Сама же Юзу ни на что уже не надеялась. Она снова была там, где ей полагалось быть, а остальное — вещи второстепенные. Снова дома, взаправду и без всяких оговорок. Плевать на всё! Плевать на все странные догадки, роящиеся в голове, на то, что она здесь всего-то на неделю, на оттоптанные в порыве чувств новые кроссовки.       Плевать на пловцов, которые притащились вслед за ней.       Едва поймав себя на этой мысли, девушка содрогнулась всем существом. Нет, что бы она там не думала, нельзя опускаться до такого. Пусть они и делают всё, что делают, из одной лишь благодарности, это ведь не повод так просто бросать их. И всё же… Здесь всё куда привычнее и ближе.       Украдкой она бросила взгляд на идущего позади Рё. Тот ничего не сказал. Лишь понимающе и как-то сочувственно улыбнулся, будто мог знать о происходящем в её голове.       И без слов говорил ей всего одну фразу: «Пора возвращаться домой».

***

      Хана была особой противоречивой. Называла себя оптимисткой, при этом погрязая в беспросветной хандре от каждого сломанного ногтя и обрызганной проезжающей машиной юбки. Следила за своим питанием, но, не поморщившись, могла за присест слопать целый торт. Говорила всем, как хорошо вставать ранним утром, но горе тому, кто попытается разбудить её раньше положенного по её внутренним часам.       Любила то, чем занималась, но не любила работать. Она могла без зазрений совести пропустить репетицию, если на горизонте появлялось дело поинтереснее. Могла безнадёжно опоздать и даже не попросить прощения. Могла пообещать отточить хореографию за день и не сделать этого за целую неделю. Наверное, поэтому при всех способностях ей так и не удалось обскакать трудолюбивую Юзуки, которая часы напролёт могла отрабатывать одно и то же и при этом не терять запала. Без Асакавы рядом Хану становилось некому пинать вперёд. А сама она была слишком ветреная, чтобы собрать волю в кулак.       И даже её личная инициатива организовать концерт на память покидающей их руководительнице дело не спасла. Ёсида так и не появилась на репетиции после обеда.       Зато появилась там вечером, когда все разошлись по домам и отчитать её уже никто не мог. В такое время в зале мог остаться только один человек. Но она ни за что не отвлечётся на такую глупость, как внезапно объявившаяся безалаберная подруга. И Хана частенько этим пользовалась. Пользовалась не для того, чтобы поработать сверхурочно, пока никто не видит, а чтобы понаблюдать.       Как бы сильно ни обрадовала её когда-то давно сама возможность занять место всегдашней солистки Юзуки на сцене национальных соревнований, Хана всегда знала, что чертовски сильно уступает подруге. И дело было даже не в отсутствии трудолюбия.       Просто Асакава жила танцем. Была у неё удивительная способность пропускать всё через себя и превращать даже незатейливую хореографию в нечто, на что хочется смотреть. Даже просто в шутку дёргаясь под музыку или повторяя странноватые движения персонажей из игровых автоматов, она привлекала к себе внимание. Потому что искренне и беззаветно любила то, чем занималась. Ёсида за все годы так и не смогла разбудить в себе подобных чувств, а потому до сих пор оставалась в тени более усердной Юзу. Порой из-за этого она и другие девчонки злились и даже завидовали, но никто ни разу не подумал даже, что Асакава занимает своё место солистки и любимицы тренера незаслуженно.       Однако вся огромная любовь и самоотдача перебивалась одной совершенно идиотской, непонятной и неуместной чертой. Юзу отказывалась выкладываться у кого-то на глазах. Либо в компании доверенных лиц, либо на сцене, где просто выбора уже не остаётся; на общих же репетициях она показывала себя, как танцовщица «выше среднего, но без гениальных замашек».       Вся команда так и осталась бы не в курсе, если бы задержавший как-то лет пять назад в раздевалке Хитоши не умудрился тайком заснять на камеру оставшуюся в одиночестве Юзуки. Та была так увлечена, что не заметила ничего. При этом парень до сих пор побаивался выключать на ночь свет и ходить по безлюдным улицам. Узнай Асакава про его выходку, и точно всё. Она его не просто убьёт, а очень больно и мучительно убьёт. Пока, конечно, проносило, но кто знает, какие чудеса в жизни бывают.       Ханаби этого парадокса решительно не принимала. Сложно сосчитать, сколько воспитательных бесед, разговоров по душам и простых истерик она уже успела провести. Но Юзу не желала сдаваться. «Не понимаю о чём ты» — и всё тут! Вот и весь ответ. А самое противное, что никого вокруг это и не занимало. «Отстань ты о неё! Работает же и ладно», — отмахивались от всех доводов. Сюити так вообще отличился, выдав нечто вроде: «А она что, не всегда одинаковая?» Даже Мое-сан интереса не проявила никакого.       Так вот и осталась Ёсида одна-одинёшенька в своём стремлении выбить из лучшей подруги зажатость. Потом в какой-то момент сдалась и решила проблему эгоистичным способом — сделала «выкладывающуюся Асакаву» своим личным развлечением. Приходила и без угрызений совести подглядывала, как парни за женской раздевалкой. Ну, а что? Имела право!       И не мучимая, в отличие, от своих друзей вопросами о статусе пловцов в жизненной соцсети Юзуки, она решила в кои-то веки поделиться этим зрелищем с другими. Наверняка же они ни сном ни духом были о том, какой вспыльчивая и колючая Асакава может выглядеть ранимой и чувствительной, когда остаётся наедине с собой. Как-никак, тоже, своего рода, токийская достопримечательность.       Жалко, что к концу дня, после почти восьми часов наворачивания кругов по улицам Токио и увлекательнейшего квеста «Угадай, куда девался из вагона Нагиса», оценить её благородные порывы уже никто был не в состоянии. Даже Го, хотя изначально казалось, что она готова идти за Ханой до конца. Но усталость и непривычка к столице в итоге и её свалили. Вопрос, как эта гиперактивная девушка, перещеголявшая даже Нагису, стала лучшей подругой Юзуки всё ещё оставался открыт.       — Я больше не могу! Есть хочу!       Нервы Нагисы всё-таки сдали, и он, не потрудившись сделать вообще ничего, демонстративно уселся на ближайший бордюр, уронив голову на руки. Съеденный утром одинокий пончик и порция яичницы оказались неважным топливом.       Впервые в жизни оказавшихся полностью солидарен с одноклассником, Рэй сел рядом.       — Поддерживаю!       — Согласна! — провозгласила Го и последовала их примеру.       Теперь первогодки в три пары укоризненно-угрожающих глаз смотрели на старших товарищей. Те хотя и устали, присоединяться к бунтовской ячейке общества не спешили. Однако под натиском кислых лиц решимость остаться на ногах и не при делах подозрительно быстро таяла.       — Ну вы… Я думала, вы спортсмены. Где ваша выносливость? — вздохнула Ханаби. Она, казалось, устала только за последние пару минут, а предыдущие часы для неё прошли вообще без каких-либо последствий.       — А я-то тут причём? — хмуро уточнила Го, которая пока ещё только руководила клубом и в участники не записывалась. Так что и выносливость у неё была сугубо менеджерская.       — Лично я свою оставил в кровати, — жалобно сообщил Нагиса и показательно обмяк, уронив голову с рук на колени.       — Такие нагрузки в наш график не входят, — вторил ему Рюгадзаки.       Ханаби ещё раз вздохнула и покачала головой. Потом перевела вопросительный взгляд на Макото. С младшими всё понятно, посмотрим, какие доводы найдут более тактичные и менее языкастые старшие.       — А вы что скажете? Тоже ныть будете?       — А? Чего? Мы? Это… А что мы скажем? — растерявшийся Тачибана умоляюще взглянул на Хару, но тот только отвернулся.       — Она тебя спросила.       Ёсида, решив пожалеть парня, вздохнула в третий раз и провела рукой по волосам.       — Ну даёте! А ведь мы даже половины всего не обошли.       — Лично мои ноги уверены, что я всю страну вдоль и поперёк прошёл, — фыркнул Рэй, едва сдерживаясь от того, чтобы не упасть спиной на тротуар. Благо ещё хоть прохожих почти не было и некому было странно коситься на их компашку вконец уставших.       — Придётся переубедить их. Давайте же, совсем немного осталось.       — Ни за что!       — Если ты не против, мы бы лучше передохнули, — не решаясь выражаться более категорично, осторожно заметил Макото. В который уже раз все поражались его выдержке, ибо они сами были в шаге от истерических криков. Разве что, кроме Хару, но кто знает, что таится за его молчанием. Тем более, что молчал он уже слишком давно даже для себя.       — Нет уж, я против, — резко мотнула головой Хана. И этим жестом на корню убила все надежды на спасение.       — Но почему?       — Потому что если мы не пойдём туда сейчас, то всё пропустим.       — Пропустим что? — не слишком заинтересованно уточнила Го, наблюдая за ползущим по фонарному столбу муравьём. Забавно было, что насекомые в этом темпе выживали, а люди сдулись уже после первого дня.       — Увидите! — радостно подмигнула Ёсида.       — Нет уж, — уверенно заявил Рэй, поднимаясь на ноги и решительно подходя к девушке вплотную. — Пока не скажешь куда и зачем нас ведёшь, мы будем сидеть здесь!       Он скрестил руки на груди в знак своего протеста и вслед за ним то же самое сделали оставшиеся четверо. Ханаби по очереди обвела их непонимающим взглядом и вздохнула уже в четвёртый раз.       — Не скажу. Но, поверьте, это зрелище вас точно не разочарует.       — Кажется, что-то такое я сегодня уже слышал, — хмуро напомнил наконец включившийся Хару. Первогодки возликовали. С ним шансы переломить ситуацию в свою пользу заметно повышались.       — Это другое, — упрямо продолжая отмалчиваться, бросила Ёсида. Подумала пару секунд и, словно прозрев, стукнула кулаком по раскрытой ладони. — Точно! Вы ведь хотите видеть Асуки?       Аргумент возымел действие. Учитывая, что Юзуки с утра никому из них на глаза не попадалась, видеть её хотелось ужасно. Хотя бы потому, что, кажется, обуздать Хану без неё физически невыполнимая задача для нормального человека. А желудки, между тем, были решительно против продолжения попыток её решения.       — Допустим, — согласился за всех Нанасэ.       — Тогда идём, куда я зову!       — А можно мы её подождём где-нибудь? — снова захныкал Хазуки. — И лучше там, где можно поесть.       — Неа, — отозвалась Хана и расплылась в хитрой улыбке. — Да ладно вам! Не занудствуйте! Идём-идём! А если вам не понравится то, что я хочу показать, можете побить меня… — она на время замолчала, приложив палец к подбородку, и продолжила: — Хотя нет, лучше просто обидьтесь.       С этими словами она радостно и едва не вприпрыжку направилась вверх по пригорку. Откуда бралась энергия на такой — не стиль жизни даже — поведение, учитывая, что и она за день не съела ничего, оставалось загадкой.       — Да мы уже, — кисло сообщила её спине Мацуока и со вздохом поднялась на ноги. Отряхнула юбку, оправила сползшую с плеча сумку и послушно поплелась вслед за Ёсидой. — Идёмте! Иначе это никогда не закончится.       Отрицать это никто не осмелился за неимением достаточных доводов. Все надеялись только на то, что Юзуки сумеет утихомирить свою подругу, ну или хотя бы уговорить её на перерыв. Не на сон, так хотя бы на еду.       Во второй раз уже едва не потерявшись, из-за бешеного темпа ходьбы неунывающей Ханы, за которым уставшие ноги попросту не успевали, пловцы-таки дошагали до столь заветной цели. Ею оказалось приземистое здание из оштукатуренного кирпича высотой в два этажа где-то в стороне от оживлённой улицы. Такие контрасты невольно вызывали удивление. Только что всё гудело, куда-то неслось и вопило, а стоит свернуть в переулок — и раз! Всё затихает и остаётся лишь звук шагов по асфальту и глухой стук капель из протекающей где-то трубы. Из окна на втором этаже доносились какие-то звуки, почти неразличимые из-за работающего тут же кондиционера.       Дойдя до массивной железной двери, Хана осторожно взялась за ручку, воровато огляделась, осмотрела свой хвост и только после этого дёрнула дверь. Переглянувшись напоследок, остальные последовали за ней.       Внутри оказался длинный и пугающе пустой коридор всего с несколькими дверьми. Нырнув в одну из них, Ёсида вернулась с довольной улыбкой на лице и перекинутой через плечо футболкой. Мисае вряд ли обидится, что она забрала свою вещь. Ну да, из чужого закрытого шкафчика в раздевалке, но свою же. О том, что Мисае планировала этим шантажировать Хану и заставить ходить на репетиции, она даже не заботилась. Нечего было по неосторожности выдавать свой код от замка.       В дальнем конце коридора обнаружилась ведущая наверх лестница. Выглядела она, как декорация к фильму о тёмном Средневековье — винтовая, из чёрного железа и с откровенно ненадёжными перилами. Или как там называлась эта тонкая трубка, закреплённая на высоте полуметра?       На вопрос об этом Ханаби честно пожала плечами.       — Такие лестницы часто в театрах за кулисами делают. Видимо, Мое-сан решила поставить здесь такую же на память.       У подножья лестницы девушка скинула босоножки и сбросила сумку, а подниматься начала с видом сапёра, гуляющего по минному полю. Где-то в районе третьей ступеньки она вопросительно обернулась и нетерпеливо поманила остальных.       Приезжие на этот ритуал посмотрели странно, и после недолгих раздумий всё же решили его не повторять. Мало ли, какие тут у местных заскоки, они-то им следовать были не обязаны.       Все часы до этого момента Ханаби, почти не переставая, болтала, но сейчас её будто кто-то выключил. Она не просто молчала, она и дышала-то с перебоями. Невольно закрадывались нехорошие мысли. Особенно учитывая, что на верхнем этаже отчётливо слышались приглушённые шаги, тихое бормотание и какой-то странный стук без чёткого ритма.       Нагиса не сдержался и коротко ухнул прямо в ухо идущему впереди Макото. Тот сдавленно вскрикнул и дёрнулся, едва не повалив Хару на пол с высоты двух метров. Нанасэ недовольно обернулся на Хазуки, но тот растерянно моргал, будто и правда был не при делах. И так как Юзуки рядом не было, воспитанием решил заняться Рэй и, не скупясь, стукнул друга по затылку. Нагиса тихо ойкнул и хотел было вступиться за самого себя, но тут сверху требовательно зашипела Хана.       — Кончайте шуметь.       В это время поднявшаяся раньше парней Го стояла рядом и осуждающе смотрела на своих подопечных. Хотя вид её никого особенно не напрягал, ибо она едва ли представляла, из-за чего именно злилась Ёсида.       Когда наконец все миновали зловещую лестницу, Хана стала ступать ещё осторожнее. И всем видом призывала повторять за ней и не глупить.       Коридор на втором этаже оказался куда короче того, что был внизу. Всего одна запертая дверь и дверной проём в самом углу, из которого бил солнечный свет, разливающийся по деревянным половицам и соседней стене. Именно оттуда и доносились непонятные звуки; на этот раз кто-то недовольно шипел подозрительно знакомым голосом.       Жестом приказав дожидаться сигнала, Ханаби на цыпочках подкралась к этому самому проёму и осторожно заглянула внутрь. Ей явно не хватало удлиняющейся шеи, чтобы перегнуться через косяк как следует, но это не мешало ей что-то активно высматривать. Не знающие как реагировать пловцы просто стояли с единственно доступным сейчас выражением немого шока с примесью тухлости на лицах. И вот на это вот они согласились вместо обеда. Сомнительный обмен вышел, ничего не скажешь.       Тем временем Хана увидела, что хотела, и, с лучезарной улыбкой взглянув на них через плечо, призывно махнула рукой.       Таинственным помещением оказался залитый солнечным светом репетиционный зал. Широченные подоконники практически панорамного вида окон были завалены всяким хламом — от музыкальных центров и портативных колонок до спутанной вермишели проводов и пустых бутылок. По двум стенам сплошной полосой тянулись зеркала, высотой метра в два. Гладкое покрытие на полу тускло бликовало, через распахнутые окна лился шум дороги и запахи большого города. У входа валялись небрежно сброшенные кроссовки, рюкзак и куртка, будто хозяин побоялся их оставлять в шкафчике в раздевалке, хотя кроме него здесь не было вообще никого.       Вернее, кроме неё. И то до недавнего времени. Однако Юзуки и в лучшие времена приносила вещи с собой в зал. Не то чтобы она кому-то не доверяла, но уж очень часто Юджиро одно время таскал у неё из сумки термокружку, чтобы посмотреть на реакцию. Рефлекс, как говорится.       Именно Юзуки топала, стучала и вообще шумела в зале. В данный конкретный момент она цокала на своё отражение в зеркале и пыталась довести до ума какое-то движение. Рука упорно не хотела двигаться красиво, а ноги успевать за ритмом. От этого девушка злилась и начинала цокать ещё больше.       Ей и невдомёк было, что из коридорной засады за ней наблюдала шестёрка недоделанных партизан. И им очень повезло, что занималась Асакава всегда в том конце зала, где коридор в зеркало не попадал. В противном случае тишина быстро сменилась бы звуками побоища.       — Эй, Юзу-чан… — попытался было позвать её Нагиса, но Хана среагировала вовремя. Одной ладонью заткнула ему рот, а другой схватила за запястье, увлекая за собой. Остальная компания намёк поняла и тоже припала к стене.       Юзуки, в эту секунду решившая вытащить из уха наушник, расслышала только глухой шлепок и едва слышный скрип. Но повернувшись к выходу, увидела лишь тёмный провал коридора. Посмотрела на него несколько томительных секунд и только потом, пожав плечами, отвела взгляд и направилась к окну, по пути листая плейлист.       И очень вовремя, потому что секундой позже Нагису уже было бы не спасти.       — Жить надоело? — яростно зашептала Хана, глядя на попытки парня отдышаться. — Если она нас увидит, нам всем конец. Поубивает и даже оправдаться не выйдет.       — Тогда зачем ты вообще нас сюда притащила? — недовольно наморщила нос Го.       — Чтобы вы смотрели. Только пожалуйста, ни звука.       С этими словами она снова заглянула в зал, где Асакава разобралась с колонкой и включила музыку. Почти не вслушиваясь в ритмичный проигрыш, лениво разминая плечи, неспешно вышла на середину зала. Потуже стянула волосы в хвост, несколько раз наклонила голову вправо-влево, встряхнула ногами и руками. И после этого проигрыш сменился мелодией.       Хана легко могла отличить результат многих и многих часов репетиций от импровизации, и последняя часто раздражала её. Импровизировать действительно красиво и осознанно могли, в её глазах, очень немногие. Однако Юзуки была для неё идеальна во всём. Даже спонтанно возникающие движения рук и ног она умела подавать как нечто, близкое к идеалу. Так было и сейчас.       Ёсида знала, что Юзу закончила с обязательной частью репетиции и теперь будет танцевать исключительно для себя и как вздумается. Подгадать время в этот раз удалось идеально. После долгого перерыва видеть подругу за любимым делом было для Ханаби, словно большой подарок в красочной обёртке.       Повинуясь ритму негромко звучащей музыки и поющим голосам, Асакава взмахивала руками и роняла их, чертила на полу круги ногами, подпрыгивала, перетаптывалась и крутилась, дёргала плечами и головой. Точечные движения выглядели, тем не менее, плавными, как текущая вода. Они сменяли другу друга с удивительной лёгкостью — рывок переходил в волну, волна превращалась в толчок, удар стопой по полу рождал широкий взмах рукой. При этом всё выглядело так гармонично, что сразу и не скажешь, что девушка просто дурачилась для себя.       Возможно, Хана переоценивала Юзуки. Она не единожды задумывалась об этом за последние годы. Особенно сильны были эти сомнения в то время, когда она вот-вот могла занять место Асакавы, не приложив при этом и трети её усилий. Однако всякий раз они уходили прочь, словно ветром сдуваемые той энергией и страстью, которые Юзуки неизменно источала во время танца. И реакция окружающих людей лишь поддерживала иллюзию.       — А я и не знал, что она так может.       Услышав над своей головой голос Рэя, Хана ненадолго оторвалась от любимого зрелища и увидела менее впечатляющую, но всё равно приятную сцену. Все пятеро приезжих жадно ловили глазами каждое движение Юзу.       Она же на пару минут остановилась и, вскинув голову, восстанавливала дыхание. Для неё мир вокруг сейчас не существовал. Была только она сама, раздающаяся из колонки музыка и любимые стены.       — По вашим лицам вижу, что не ошиблась, — хихикнула Ёсида.       Первым вслух высказавший свои мысли Рэй, поймав её взгляд, густо порозовел и отвернулся, на что Ханаби снова тихонько засмеялась. Не нужно было узнавать их или понимать, чтобы знать, что они забудут обо всём недовольстве, как только увидят конечную цель её уговоров. Юзуки всегда приковывала взгляды своими движениями. А особенно, когда не хотела этого делать. Эта была такая же аксиома, как горячий огонь: не требующая доказательств, но имеющая их достаточно.       На короткий миг зал погрузился в тишину. Юзуки использовала его, чтобы снова поправить хвост и подтянуть налокотник, пока пришельцы в то же самое время тренировали задержку дыхания, чтобы не выдать своего присутствия никаким случайным звуком.       Наконец, песня в плеере сменилась на что-то более мелодичное, если не сказать печальное. Асакава ещё немного постояла, закрыв глаза, задумчиво покачиваясь, а потом медленно описала правой ногой широкую дугу по полу. Переступила на неё, приподняла левую ногу и с той же медлительностью провела рукой по воздуху. Окончательно поймав волну, Юзу задвигалась увереннее, но в этот раз куда плавнее и осторожнее. Ближе к припеву, когда мелодия на время стала ритмичнее, она оттолкнулась от пола и подпрыгнула, выпрямив одну ногу, другую закинув назад в кольцо. Одетые в носки стопы коснулись полового покрытия и едва слышно зашуршали по нему, когда прыжок перешёл в пируэт.       Хотя Ханаби уже не в первый раз наблюдала за Юзуки, она с трудом сдерживала восторг. От каждого прыжка, вздоха и взмаха подруги у неё трепетало сердце. Та как будто пыталась сказать что-то самой себе, найти что-то среди звучащих нот.       И ещё больше Хану волновало то, что она делила сейчас это ощущение с другими людьми.       — Я же говорила, — самодовольно заявила она, когда мелодия стихла и Асакава отправилась к подоконнику за бутылкой с водой. — Такого вы в жизни не видели.       — Признаю, оно и правда того стоило, — восхищённо закивала Го, сидящая на корточках рядом с Ёсидой. — И что, у неё всегда так?       Хана на секунду замешкалась с ответом.       — Это… Не совсем. Так только наедине с собой. Ну или с Мое-сан. А при нас она никогда так не выкладывается.       — Почему?       — Если бы я знала. Иногда мне кажется, что она чего-то боится. Видимо, последствия давней сценобоязни.       — У Юзу-чан была сценобоязнь? — не веря ушам, встрял Нагиса, оторвавшись от попыток заглянуть дальше в зал и остаться при этом невидимым на фоне его белой стены.       — Очень давно, — кивнула Ханаби. — Ещё в начальной школе. Но потом она с ней справилась, правда, на репетициях танцевать вот так, — она ткнула пальцем в сторону зала, — всё равно отказывается.       — А зря.       — Вот и я о том же.       — Да уж, — подал голос Макото. — Теперь мне почему-то даже стыдно, что она больше не занимается. Для неё это явно очень важно.       Ёсида изучающе взглянула на него и почти сразу же, невесело усмехнувшись, снова отвернулась.       — Даже не представляете насколько. Раньше она почти всё свободное время проводила здесь, даже на каникулах. Мое-сан ещё шутила, что она и умрёт где-нибудь посреди очередного прыжка. Но нечего стыдиться, уж вам точно. Это Сюити виноват в том, что случилось, а Асуки просто сильно расстроилась и…       — И этим угробила самую многообещающую карьеру на моей памяти.       Этот голос Мисае как-то крайне метко сравнила с лезвием ножа — властный и острый, но не лишённый женственного изящества. Услышав его теперь позади себя, Хана подскочила, как наступивший на ядовитую змею босоногий абориген. Резко крутанулась на месте и, согнувшись в почтительном поклоне, выпалила: «Здравствуйте!»       — Здравствуй, — мягко ответила ей женщина, оббежала заинтересованным взглядом вросших ногами в пол от неожиданности пловцов и приветственно кивнула. Те, не зная куда ещё деваться, неуклюже закивали в ответ.       Само собой, творящийся в коридоре бардак привлёк внимание Асакавы, поскольку в тишине слышимость всегда заметно улучшается. Сияющая от прилива душевных сил и радости встречи девушка возникла на пороге зала прямо так как была: с окончательно растрепавшимися волосами, в потной, сползшей с одного плеча футболке и с бутылкой в руке.       — Мое-сан! Чего? Хана! Что ты… А вы что здесь забыли?! — скороговоркой выпалила она, едва взгляд её выцепил в коридоре лишние одушевлённые объекты с лицами, подозрительно похожими на лица плавательного клуба.       Предоставив воспитаннице самой решать свои проблемы, тренер неспешно прошла мимо всей честной компании. Несмотря на хрупкий вид и доброе лицо, авторитет Аихара Мое имела непоколебимый, такой, что его давление чувствовали даже незнакомые люди. Так что пока она не скрылась в глубине зала никто больше и пискнуть не решался.       Но едва это произошло, залившаяся краской Юзуки злобно посмотрела на Хану. На лице у неё невооружённым глазом читалось желание прибить подругу детства, потому что заставить её так же смущаться казалось задачей невыполнимой.       — Это… Глупо вышло, да? — неуверенно теребя подол платья и старательно отводя взгляд, заговорила Ханаби.       — Думаешь, это подходящее слово? — вопросом на вопрос ответила Асакава, едва сдерживаясь, чтобы не начать долбиться лбом в стену или не сделать ещё чего похуже.       — Ну, а почему нет? — невинно улыбнулась Ёсида, на что Юзу страдальчески закатила глаза и закрыла лицо ладонью.       Потом вспомнила о чём-то и переключила внимание на остальных. И в первую очередь обратилась к Макото, как к единственному, у кого здравый смысл обычно не перекрывался ни глухим оптимизмом, ни ещё более глухим пофигизмом. Хотя, как показала практика, и эта система способна была давать сбои.       — Ладно они, — небрежно махнула Асакава в сторону остальной четвёрки. — Но ты-то как в это влез?       Тачибана, заметно нервничающий под её пристальным взглядом с примесью обычной бесовщины, поднял руки в защитном жесте. И в это же время, по примеру Ханы, пытался сосчитать трещины на потолке.       — Да я… Это… Ладно, признаю, мне нечего сказать в своё оправдание.       — Зато у меня есть! Юзу-чан, ты просто нечто! — внезапно возникнув перед самым лицом Юзуки, как возникают из ничего призраки в фильмах ужасов, завопил Нагиса.       Лицо его источало даже больше энергии чем обычно, а глаза блестели так, будто ему только что предложили месяц бесплатно питаться в любимом кафе-мороженое. Из-за этого пунцовая уже до самых внутренностей и смущённая дальше некуда Асакава невольно попятилась и едва не навернулась, споткнувшись о порожек.       — Ага-ага! — под стать ему затараторила возникшая тут же рядом Го. — Юзуки-сэмпай, класс! Я от тебя такого не ожидала!       — Хоть я и не могу так выражать свои эмоции, но должен признать, я с ними согласен, — произнёс Рэй куда-то в сторону, для большей значимости поправив очки на переносице.       Юзу едва не взвыла. Он-то, интересно знать, чего покраснел? Вроде, глупее всех тут сейчас выглядит она! Не в силах терпеть сразу обоих, Нагису и Го, восхищённо всматривающихся ей в лицо и более цивилизованно восторгающихся Хану и Рэя, девушка перевела взгляд на Хару и Макото, как явно самых адекватных в сложившейся ситуации. Но и там не обнаружила ни капли сочувствия. Тогда она отступила ещё на шаг и, закрывшись руками, развернулась корпусом в пол-оборота, будто могла так защититься от оказываемого на неё морального давления.       — Вы это… Не ждите благодарности!       Язык слушался предательски плохо, а в голову не лезло ничего умнее неразборчивого блеяния. Юзу невольно задалась вопросом, реагировала бы она так же, будь на месте пловцов члены её команды и пришла к выводу, что вряд ли. В конце концов, местные-то видели её хотя бы на общих репетициях и давно знали, а приезжие знали лишь то, что она занималась танцами. Непредсказуемость Ханы начинала играть неожиданными красками, причём в основном красно-розовых цветов.       — Да и не за что нас благодарить! — будто не понимая намёков, Го шагнула в сторону Асакавы. — Ради этого стоило полдня кружить по городу!       — Ага-ага! Юзу-чан, а ты, оказывается, умеешь быть чувствительной, — поддакнул Нагиса.       — Ч-чего? — едва уже не отскакивая назад, в отчаянии вскрикнула Юзуки. Она понимала, что впервые в жизни предстаёт перед ними способной на подобные эмоции — и это касалось не только того, с какой чувственностью она несколько минут назад облекала в танец поющий о чём-то грустном женский голос. Такой густой краской она тоже заливалась впервые. Внутри словно вулкан рванул и бурлящая лава из него расползлась по всем клеткам, мешая даже дышать нормально.       — В этот раз было даже красивее.       Видимо, создавая Нанасэ, природа решила пуститься во все тяжкие и поэкспериментировать как в последний раз. При этом угадать, в каких пропорциях в нём вообще сочетались личные качества, было задачей из области квантовой физики. Такой формулы составить было просто невозможно. Во всяком случае, для Юзуки. Но уж в чём она была уверена, так это в его неболтливости.       И зря, выходит.       — Хару! Ты же обещал молчать! — практически в полный голос воскликнула Асакава, встретившись с парнем взглядом. Его синие глаза были безмятежны, как море в утренний штиль, тогда как серые глаза девушки больше походили на грозовые тучи, готовые вот-вот разразиться ливнем. Ей отчаянно захотелось провалиться не под землю даже, а вообще выпасть из реальности.       — Погоди. В прошлый раз? — недоверчиво переспросил Макото. — Ты уже видел?       — Ага, — спокойно кивнул Хару. — В тот день, когда мы были на уборке.       — Чего? — недовольно надулся Нагиса. — Хару-чан, а нас почему не позвал?       — А ничего, что я здесь? — снова вскрикнула Юзу, уже не надеясь быть услышанной.       В ответ она получила только полный непонятной эмоции взгляд Хару. Лишь полминуты спустя до неё дошло, что этой самой эмоцией было осуждение. Верно. Она ведь обещала в следующий раз быть смелее и не бояться заявить о своей страсти другим, и теперь получалось, что соврала. Решение рассказать всё о том случае на пляже было не способом поглумиться или задеть. Это была явная и даже по-своему банальная месть, способ ударить по её совести, ведь парень точно знал, что она у Асакавы есть, только в этот раз забыла появиться. Вот он решил напомнить ей о своих обязанностях.       — Видишь, Асуки? — заговорила Ханаби, заметив, что Юзу присмирела и подрастеряла запал ярости. — Я ведь всегда говорила, что нет в этом ничего страшного. Ты же такая талантливая! Нечего здесь стесняться!       — Это ещё что, — вкрадчиво заговорил голос из-за спины Юзуки. — Сейчас всё не так плачевно. Когда Сюити её привёл ко мне в первый раз, её едва не стошнило от страха. Не смогла даже толком ничего показать. Это сейчас в ней потенциала хватит на целый коллектив, а когда-то ногу боялась поднять при посторонних.       Асакава, которую было начало отпускать, снова порозовела и с лёгкой укоризной посмотрела на тренера. Та стояла всего в паре шагов позади её левого плеча. И, судя по лёгкой полуулыбке на губах и сложенных на груди рукам, считала ситуацию вполне нормальной.       — Что? Разве было не так? — удивилась женщина в ответ на взгляд воспитанницы.       — Эт-то…да, так, — неохотно признала последняя. — Н-но можно же было перефразировать.       — Это лучшее, что я смогла придумать.       — Лучшим было бы промолчать.       — Ох, точно, — внезапно оживилась Хана, стукнув себя кулаком по ладони. — Мое-сан, а почему вы здесь? Разве вы не должны сейчас готовиться к переезду?       Аихара многозначительно посмотрела в сторону Юзу, но та уже снова отвлеклась на сопротивление льющейся из младших товарищей энергии.       — Этим я и занималась. Но потом позвонила Юзуки и попросила меня прийти.       — И почему вы согласились?       — Пожалуй, потому же, почему вы все сейчас здесь, — улыбнулась женщина, ещё раз взглянув на Асакаву, только на этот раз с какой-то особенной теплотой.       Улыбки, подобные этой, были причиной зависти всех остальных девчонок, находившихся под началом хореографа. Аихара любила Юзуки, была для неё не только наставником, но и близкой подругой с солидным жизненным багажом и богатой библиотекой поучительных историй. И девушка платила тем же. Случалось, она доверяла тренеру даже больше, чем доверяла лучшему другу, которого знала с пелёнок, и матери, которая априори была самой близкой в иерархии доверия. Общая страсть была клеем, намертво сцепившим их.       Хана невольно сморщила нос от этой сцены. Ей с её отношением к делу пришлось бы наизнанку выворачиваться, чтобы Аихара хоть раз взглянула так на неё. И то не факт, что помогло бы. То была единственная вещь в жизни Юзуки, которая Ёсиду бесила. Не смущала, не вызывала нервный тик, не обижала, а именно бесила.       — Я так понимаю, мы можем быть свободны, — хмуро заключила Ханаби. Тренер, равно как и Юзу, к личным репетициям относилась очень ревностно, отвергая саму возможность присутствия на них посторонних.       — Ты можешь остаться, — усмехнулась Аихара.       Но Хана уверенно замотала головой. Даже знать не хотелось, во что это в итоге для неё может вылиться. Тем более, что её прогулы высшую тайну собой никогда не являли.       — А нам можно остаться? — оживилась Го, с надеждой заглядывая во взрослое, едва тронутое морщинами лицо Мое. Почему-то Мацуока не сомневалась в её доброте и благосклонности при всей внешней строгости и важной авторитетности.       — Нельзя! — завопила на предложение Юзуки, которой впечатлений на сегодня хватило с лихвой. Смущение — штука выматывающая, а ей ещё до самой ночи предстояло наблюдать эти радостные лица.       Мацуока повернулась к Асакаве и обиженно надула щёки. И всё недовольство от обломанного кайфа так и лилось из самого её существа.       — Юзуки-сэмпай, я вообще-то не тебя спросила.       — Чего?       — Думаю, я тоже против, — решительно заявила Аихара, взмахом руки прерывая дальнейший разбор полётов. — Сами видите, как на неё влияют посторонние, а мне бы не хотелось ещё больше разочаровываться.       — Не поняла. Что значит «ещё больше»? — тут же возмутилась Юзу.       — Ладно-ладно, — послушно поднимая раскрытые ладони в знак капитуляции, заговорила Ханаби. — Мы поняли, уже уходим! Асуки, не забудь позвонить, как закончишь.       На этом вся шестёрка возмутителей спокойствия исчезла так же быстро и внезапно, как и появилась. А может, даже ещё быстрее. Только на этот раз у большинства уже чётко укоренилась мысль, что пора брать маршрут прогулки в свои руки. Пустые желудки — лучший мотиватор для восстаний.       Юзуки даже вслед ничего сказать не успела. Так и осталась стоять на пороге зала с горящими мочками ушей и глупо хлопающими глазами.       — Твои новые друзья? — вежливо поинтересовалась Мое, как ни в чём не бывало перебирая хлам на подоконнике.       Асакава неопределённым жестом передёрнула плечами и устало вздохнула.       — Ну вроде того.       — Как-то неуверенно. На вид слишком хорошие ребята, чтобы так вот вздыхать на их счёт.       — Да дело-то вовсе не в них, — неохотно отозвалась Юзуки, наконец соизволив сдвинуться с места и выйти в центр зала. Там уселась на пол и, чтобы хоть как-то разрядить напряжение внутри себя, занялась растяжкой. Поостывшие связки, к тому же измученные отсутствием регулярных тренировок, жалобно заныли. Деревянный синдром в худшем своём проявлении — ещё не вековой дуб, но уже не гнёшься настолько, чтобы не чувствовать себя им.       — М-м, вот как, — задумчиво протянула Аихара. — А в чём же тогда дело?       — Во мне и в том, какая я, — проворчал голос откуда-то из области пола.       — И какая же?       Не рассчитав своих сил, Юзуки всё-таки перестаралась и болезненно зашипела. Разогнувшись, оперлась на руки позади себя и запрокинула голову.       — Какая? Глупая, зажатая, сомневающаяся во всём идиотка, вот какая!       — Сюити бы пошутил на этот счёт, — усмехнулась Мое. Упоминание Иваты в этом месте и среди этих людей было жёстким табу даже для неё, однако уровень доверия между ней и давней воспитанницей был слишком велик. Тем более, что и самого Сюити она знала не год, не два и даже не пять.       Асакава только громко фыркнула и снова нагнулась, пытаясь лечь животом на пол. Получалось так себе, зато старания выглядели внушительно. Особенно под аккомпанемент едва слышного пыхтения.       — Но если серьёзно, впервые слышу от тебя нечто подобное, — продолжала тем временем женщина. — Тебя что-то беспокоит? Они сделали что-то не так?       — Говорю же, дело не в них, — снова фыркнула Юзуки, сгибая ноги в позицию «бабочки». — И не в ком-то ещё. Только во мне. Я…       Она глубоко вздохнула и решилась озвучить самую страшную в своей отвратительности и ненормальности мысль из всех, что когда-либо возникали у неё в голове. Если не сейчас, то больше никогда, а если никогда, то лучше сразу выйти в окно. Потому что чем дальше, тем всё сложнее было выносить собственные размышления.       — Я не уверена, действительно ли я могу называть их друзьями. Всё вышло так странно. Я помогла им и попыталась навязаться, а они не то что не оттолкнули меня, но и стали общаться. Или позволили мне это делать. Рё считает, что они просто пытаются меня отблагодарить и что моя дружба им совсем не нужна. Говорит, что игра затянулась и мне пора вернуться домой.       Едва закончив сбивчивый монолог, девушка честно прислушалась к ощущениям. Пока каких бы то ни было изменений не наблюдалось. Кроме одного. Теперь было не только мерзко от своих сомнений, но ещё и стыдно. Но вроде говорят, что должно быть наоборот: должно полегчать, должен упасть камень с души, а то и вообще всё должно пройти. Может, всё-таки идея развязать себе язык и впрямь была дурацкая?       — Вот оно что, — многозначительно выдохнула Аихара после нескольких томительных минут молчания. — Рё, конечно, в каком-то смысле прав. Во всяком случае я могу понять причину таких выводов. Если бы ты знала, как на ребят подействовал твой уход, ты бы не удивлялась. Вполне естественно, что они хотят тебя вернуть и боятся, что кто-то снова обидит тебя. Как-никак, вы долгие годы были в одной связке.       — Да я и не удивилась, — спокойно улыбнулась Юзу, перешедшая на растяжку плеч. В глаза ей ударил шальной солнечный луч и она недовольно сморщилась. — Наверное, на их месте и я бы вела себя так. Вот только мне не хочется с ними соглашаться. И в то же время я уже почти согласилась.       — Те ребята, они ведь из Иватоби, верно? — Асакава утвердительно кивнула. — В таком случае, по-моему, их присутствие здесь лучше всего доказывает, что их отношение к тебе вполне серьёзно. Будь ты им не интересна, они не стали бы этого делать. Одно дело делать вид, что вы общаетесь, в школе и совсем другое поехать вместе с тобой в другой город.       — А, может, они так каникулы решили провести.       — Возможно и так. Но всё же вместе с тобой. Лично мне бы хватило этого для доказательства.       — А я вот не знаю, — страдальчески завалившись спиной на пол, накрыв глаза локтем, сказала Юзу. — Всё так сложно, что я уже вообще ничего не знаю.       — На самом деле всё просто, — заявила Мое в своей лучшей манере. Голос её был заботливым и тёплым, но в то же время бил по цели чётко и без промаха, не оставляя ни единого шанса жалости собеседника к себе. — Ты знаешь, что ошибаешься, и чувствуешь вину за это перед теми, кто стал твоими друзьями намного раньше и от кого ты сбежала. Ты просто не можешь отпустить всё, что у тебя появилось, но и не можешь снова оттолкнуть прошлое. Поэтому и пытаешься убедить саму себя, что настоящее тебе чуждо и совсем не нужно.       Юзуки едва не завыла. Всё правда, до последнего слова. Сомнения в её голове были продиктованы одним лишь глупым желанием остаться важной частью только одного мира, полностью абстрагировавшись от другого. Ей претила сама мысль о том, чтобы иметь сразу две команды. Рано или поздно она неизбежно начнёт сравнивать и выбирать, и в итоге просто потеряет одну из них. Перспектива этого пугала, вот она и решила отказаться от того, что было новее.       Но новее не значит хуже. Отказаться от нового оказалось слишком сложно. И эти душевные терзания переросли в нечто, бывшее отвратительной и недостойной попыткой сбежать от самой себя. Попросту нечестной по отношению к тем, кто так хорошо к ней относился.       Ощутив на плече мягкое прикосновение тёплой ладони, девушка инстинктивно отпрянула и пристыженно отвела глаза. Знала ведь, что Мое и без объяснений видит все её мысли.       — Юзуки, я, как и все остальные, была бы счастлива, если бы ты вернулась в Токио. И, как и все, переживаю за тебя и твоё окружение. Мне важно знать, что ты не замкнулась в себе и не пытаешься переварить всё в одиночку.       — Мое-сан, я…       — Знаю. Ты собираешься сказать, что больше всего хочешь вернуться и готова сделать это. Но подумай вот о чём: действительно ли тебе это нужно?       Юзуки возмущённо нахмурилась.       — Да разумеется мне это нужно!       — Ты уверена? — серьёзно заглядывая ей в глаза уточнила Аихара. — Вопрос не в том, где тебе комфортнее или чего ты хочешь, а именно в том, что тебе сейчас нужно. Разве решение не оставаться здесь, имея все возможности для этого, ни разу не показалось тебе правильным?       — Казалось, — согласилась Асакава. — И не раз.       — Значит, всё правильно, — легко потрепав её по плечу, тренер поднялась с пола и снова направилась к подоконнику. — Ты всегда можешь вернуться в Токио, а вот уехать отсюда можешь только сейчас. Так не лучше ли использовать этот шанс? В любом случае, решение за тобой.       Асакава едва слышно прыснула и тоже встала на ноги. Может, всё сказанное только что и не развеяло сомнений, но оно определённо помогло на время разогнать их. А это уже лучше, чем ничего.       — Знаете, вы единственная здесь, кто совсем не против того, чтобы я снова уезжала, — насмешливо сообщила она тренеру.       — Я не не против этого, — возразила женщина, сосредоточенно копающаяся в плеере. — Но эгоистично отмахиваться от проблем своих «детей» я не могу.       — Ещё слово и я захочу вас обнять, — со смехом предупредила Юзу.       — В таком случае, давай займёмся делом, — осадила её Аихара выбрасывая вперёд плеер, словно холодное оружие. — Если то, что я увидела, стоя за дверью, это твой максимум, то я разочарована. Техника ни к чёрту не годится! Чем ты занималась полтора года?       Железные нервы и несгибаемая воля вернулись к заводским настройкам, Аихара Мое снова была собой. И Юзуки уже предчувствовала, как вечером всё будет ломить, однако ослушаться не могла. В конце концов, сама же об этом мечтала.

***

      Танец похож на вспышку. Короткую и внезапную, пронзающую всё существо. А вот станет ли эта вспышка ярким, переливающимся сотней горящих брызг огнём фейерверка, который ещё долго будет всплывать у зрителя в памяти, или останется невзрачной вспышкой перегоревшей лампочки, зависит целиком от танцора. Способный танцор, верный своему делу, может захватить внимание десятков людей даже самой посредственной постановкой.       Пролитый пот и натёртые танцевальной обувью мозоли на сцене приобретают очертания и перерождаются в нечто особенное, непохожее ни на что другое. Как всякий другой вид искусства, танец имеет свою форму выражения. Хореография — это язык тела. Тело — инструмент танцора, и чтобы овладеть им нужно приложить не меньше усилий, чем для того, чтобы научиться играть на фортепиано или рисовать живописные полотна.       Некоторые считают, что танец по сути своей прост и незамысловат. Что для него не нужно ничего, кроме музыки, подходящей обуви и собственных конечностей. Что это всего лишь хаотичный набор движений, рождаемых жаждой этого самого движения. Что повторить это может любой.       Конечно, с хаотичного набора взмахов, прыжков и толчков всё и начинается. Но лишь упорный труд может сделать этот набор тем, что будет будить в других людях эмоции, заставлять их ахать и недовольно морщиться. Упорный труд и настоящие чувства. Если танцор не вкладывается в свой танец, нечего и ждать отдачи. Человеческое существо никогда не отзовётся на пустоту чем-то иным, кроме ещё большей пустоты.       Как актёр проживает роль, так же проживает её и танцор. Прожить, пропустить через себя, понять и вывернуться наизнанку — так и только так можно получить отклик. Дай публике зрелище и она полюбит тебя.       С того самого момента, как мать совсем девчонкой привела её в балетную студию, Юзуки думала именно так. И хотя классическая хореография оказалась прекрасной, но слишком тесной со своими жёсткими требованиями, она лишь закрепила внутри чёткую мысль. С того времени Асакава считала, что место её здесь: среди зеркал и уюта репетиционного зала, в слепящем свете софитов и суете кулис, в мире громких нот и живых эмоций.       Уйти из него значило отказаться от своей природы, от всего, что вызывает внутри трепет, а вернуться — открыть второе дыхание.       Прыжки, пируэты, взмахи — это те же слова. Каждая эмоция поющего голоса должна быть ясна, в этом цель танца: рассказать историю. Выразить чувства в другой плоскости, заставить зрителя по-новому взглянуть на привычное, оценить его с иной стороны, другими глазами. Юзу знала и понимала каждую фразу, каждое слово, произносимое мягким женским голосом. Песня, звучащая из колонок, обволакивала её, увлекая за собой. А ей было важно увлечь за собой смотрящих.       Со сцены всё в зрительном зале выглядит неясной мешаниной тёмных красок, рассмотреть что-то в которой можно только очень захотев. Впрочем, Юзуки этим никогда не занималась. Во-первых, танец отнимал всё внимание. А во-вторых, у неё не зря в прошлом была боязнь сцены. Ловить на себе внимательные взгляды сразу многих и многих людей по-прежнему было страшно. Хотя так ли важно вообще что-то искать в этой туманной мгле? Публика есть единый организм, и только это важно.       Пробежать глазами по залу Асакава решилась только после того, как последние аккорды мелодии затерялись под потолком зрительного зала, но все лица смотрелись слишком одинаково. Одинаковые, ненавязчиво улыбающиеся призраки, аплодирующие почти стройным хором. Им можно только подарить напоследок реверанс с исчезнуть.       И едва тяжёлая ткань кулисы скрыла девушку от посторонних глаз, как она шумно выдохнула и присела на корточки, приводя в порядок сбившееся дыхание. Пряди, выбившиеся из тщательно заплетаемой Умеко косы, бесцеремонно лезли в глаза, в рот, в нос, щекотали уши и затылок. Капли пота катились по лицу настоящим водопадом. Намокшее платье липло к спине, как вторая кожа. А в голове не было ничего, кроме детского, искреннего, всепоглощающего восторга.       Коронный номер, с которым Юзуки три года назад выиграла национальный конкурс хореографии, был финальным в затеянном ими концерте в подарок уезжающей Мое. Да и чего таиться, тренер и любила его больше всех, как и сама Асакава. Его постановкой они вдвоём занимались много месяцев, пытаясь сделать каждую деталь безупречной. Именно для помощи с ним Юзуки и позвонила Аихаре.       Всю программу они отработали, как по маслу. Ради этого старшие подоставали с пыльных полок старейшие из костюмов, уговорили матерей детишек из младших групп согласиться на ещё три репетиции в неделю вдобавок к имеющимся трём, вывезли Юзуки из её «глухомани»: всё только для того, чтобы порадовать свою наставницу. Обычно непоколебимый голос её дрогнул во время благодарственной речи, а о лучшем ребята и мечтать не могли. Разве что, о слезах, с которыми обычно не сентиментальная женщина по очереди обнимала их и отпускала напутственные шуточки, стоя на сцене после того, как зрительный зал опустел.       И когда она садилась в машину, доверху заполненную букетами, игрушками и прочими подарками учеников, им только и оставалось, что самим глотать слёзы. С этой женщиной из их жизней исчезало что-то важное. Что-то, похожее на детство. Не уходило бесследно и безвозвратно, но неумолимо таяло, как тает силуэт прохожего в метели.       Провожать тренера остались только самые стойкие. Восемь человек, составлявшие её любимую и первую группу. Плакать в их полные и не очень семнадцать казалось как-то несолидно, так что они усиленно сдерживались. Но получались в итоге только перекошенные всевозможными гримасами лица. Обстановке требовалась немедленная разрядка.       — Слушайте, а может ну её, эту взрослую жизнь? — предложил Хитоши, громко втягивая в себя ползущую к свету соплю. Ему, как самому старшему, в этом году предстояло закончить школу и оставить все репетиции и выступления в прошлом. Но первым заговорил в этой гнетущей тишине всё равно он.       — Предлагаешь окопаться в зале и зарабатывать, обыгрывая детей в аркадные автоматы? — с усмешкой предположил Рё. У одного у него на лице не отражалось ни грамма скорби. И не потому что было безразлично, а потому что хватало скорбных лиц вокруг.       — Лично я за! — громко объявил Юджиро, закидывая руки за голову и задумчиво следя глазами за кружащей под уличным фонарём мошкарой. Время сделало какой-то немыслимый скачок, превратив ранний вечер в раннюю ночь и у парня это никак не могло уложиться в голове.       — Ты вообще всегда за, когда не нужно ничего делать, — фыркнула Юзуки, стаскивая с плеч Такахаси куртку. Сама она так и не успела сменить одежду, а стоять на улице после заката в одном тонком платье было откровенно не комфортно.       Юджиро многозначительно хмыкнул.       — Можно подумать, для тебя такая жизнь не идеальна.       — Ни за что! Круглосуточно наблюдать твою физиономию выше моих сил.       — Э-э? — разочарованно протянул Такахаси. — А я ещё думал, что за прекрасная незнакомка в изящном платье. Хотел на свидание позвать, и тут на тебе! Типичная Асакава! Ребята! — обратился он к Хитоши и Рё. — Здесь ловить нечего.       Если бы на улице была зима, его голова непременно оказалась бы в сугробе, но увы это был только август. Из-за этого способ наказания был более предсказуемым, зато безотказным.       — Асуки-чан, а тебе правда нужно уезжать?       Юзуки, в данный момент очень занятая попытками задушить Юджиро лентой, которой была обмотана вся её правая рука, услышав грустный вздох Саеко, растерялась и опустила глаза.       — Конечно, нужно. По крайней мере, в этот раз, — ободряюще улыбнулась она.       — Без тебя всё было как-то странно. Но то, что ты снова уедешь, ещё страннее, — задумчиво выдала Мисае, опершись спиной о стоящего рядом Хитоши и скрестив руки на груди.       — Предлагаю голосовать! — воодушевлённо хлопнула в ладоши Ханаби. — Кто за то, чтобы Асуки осталась с нами?       Больше голосов за свою персону Юзуки получала, разве что, на выборах президента студсовета.       — Единогласно! — объявил Хитоши. — В таком случае, завтра же запираем её в квартире и шантажируем родителей. Выпускаем, только когда они сменят ей школу.       — Тебе бы сценарии для боевиков писать, — со смешком предложил другу Рё, на что получил самодовольную ухмылку.       — А я не всё вам рассказываю.       — План шикарный, вот только вы кое о чём забыли, — осадила парня Мисае.       — Это о чём ещё?       — Спросить Асакаву, чего хочет она.       За это оставшаяся шестёрка, за вычетом Юзу, посмотрела на неё, как на идиотку, но Мисае никогда не велась на фокус с коллективным давлением. Не поддалась и сейчас. Только бросила испытующий взгляд на внезапно застывшую Юзуки.       — Не неси чепухи, Миса-чан! — уверенно мотнула головой Умеко.       — Вот именно! — поддержала сестру Саеко. — Разумеется, Асуки-чан хочет остаться с нами! Правда же, Асуки-чан?       Итого: Хана, Умеко и Саеко с надеждой заглядывают не в глаза даже, а прямо-таки в зрачки, трое парней делают вид, будто очень интересуются жизнью ночных бабочек, но то и дело косят в её сторону, а Мисае и вовсе прикрыла глаза. И если бы она спала, всё было бы немного проще.       Эта картина была больше, чем Юзуки могла вынести, так что она попятилась и подняла взгляд в непроницаемо-чёрное небо. «А вот в Иватоби полно звёзд», мелькнуло в голове.       Хочет ли она остаться? Да глупый вопрос, как ни посмотри. Что бы там ни пыталась сказать Мое-сан своим загадочным «подумай, что тебе нужно на самом деле», хотелось-то только одного. А разве может хотеться того, что тебе не нужно? Вся неделя прошла, как в детской сказке — всё идёт как нельзя лучше и чем дальше, тем всё ещё лучше и предсказуемее. И сейчас вернуться домой Юзуки хотела даже больше, чем весь предыдущий год.       Однако помимо удовлетворения и слепой радости было кое-что ещё. Именно это кое-что и помешало Юзуки поддержать всю идею со своим похищением и предложить связать её по рукам и ногам прямо здесь и прямо её собственными шнурками.       — Это… Ну-у… — замялась она, раскачиваясь с пятки на носок, играясь пальцами сцепленных за спиной рук. — Хочу, конечно, но пока не могу.       Явно не эту фразу от неё ожидали услышать, но ничего более связного, никого не задев хотя бы косвенно, Асакава сейчас сказать не могла. За столько дней сгустившийся в мыслях туман так и не рассеялся. И даже просветов не намечалось.       — Вот каждый раз, когда ты говоришь таким тоном, я начинаю бояться, — заметил Юджиро, когда пауза начала приобретать нездоровый окрас, превращая компанейскую атмосферу в гнетущий саспенс фильма ужасов.       — Чего именно? — поинтересовалась Юзу, схватившись за его очередную шутку, как за единственную возможность в безвыходной ситуации.       — Того, что тебя как обычно накроет в самый неподходящий момент. Ай!       Не зашнурованный кроссовок, который Асакава скинула рывком ноги, прилетел точно парню в колено. Но вместо осуждающего возгласа в ответ донеслось только победоносное «Ха! Я же говорил». И добавить к этому, в общем-то, было нечего.       — Если никто не против, — с громким зевком вклинилась в разборки Мисае, — предлагаю сходить за вещами в раздевалку и разойтись.       С этой идеей все снова согласились, потому как шутить, клюя носом, становится уже слишком проблематично. Больше всех была согласна Юзуки, которая от возбуждения спать не хотела абсолютно, зато вот голые ноги, руки и всё остальное в тонком, пропотевшем платьице мёрзло довольно убедительно.       Однако уже у самого входа в театр её догнал голос появившегося из-за дерева Нагисы. Махнув остальным, девушка развернулась и направилась ему навстречу. При этом пришлось ещё сделать вид, будто тяжёлые взгляды Рё и Юджиро, направленные ей под кости черепа, прошли мимо.       — Я думала, вы уже ушли, — виновато почёсывая локоть, сказала Юзуки, когда вся пятёрка пловцов сгрудилась вокруг неё. Всё-таки с того момента, как мероприятие закончилось прошло солидных два часа, а голод и усталость — не те вещи, которые можно успокоить отговоркой про то, что ты кого-то там ждёшь, уж это Юзуки знала наверняка.       — Мы решили, что лучше подождать тебя, — с улыбкой ответил Макото.       Эта фраза призвана была выразить дружескую поддержку, но слишком уж бодро он улыбался. Особенно на фоне Хару, который всем видом выражал потребность в порции жаренной скумбрии и наполненной до краёв ванной. Первогодки держались лучше, но и на них сказался весь поток впечатлений. Клевали носами они не меньше танцоров, которые с восьми утра торчали в театре, репетируя и организовывая.       — Побоялись заблудиться?       — Да.       Асакава понимающе хмыкнула. Ну ещё бы не боялись! Потеряться в лабиринте улиц и паутине железнодорожных веток Токио для приезжего было так же просто, как для неё выпить стакан кофе за две минуты.       Вот и то самое кое-что, которое помешало ей громко заявить о своём желании остаться. Всю неделю она практически не виделась с пловцами, пропадая на репетициях, и всё общение сводилось к совместной ночёвке в одной квартире и редким выходам куда-нибудь поесть. И удивительное дело, но девушка не чувствовала потребности в общении с ними. Было ли это результатом простой усталости или простой их ненужности с возвращением старых друзей, она не знала.       Знала только, что ей стыдно. И не только за недостаток внимания. В первую очередь за то, что она так и не смогла ответить себе, какое вообще место они занимают в её жизни. И стыд этот лишь подогревался тем, что они до сих пор, несмотря ни на что, были здесь, хотя на их месте многие бы уже плюнули и уехали домой. Таких людей Асакава знала, как минимум, троих, и ни один из них не рос в Иватоби. Особый воздух? Привычка жить неспешно и никуда не бежать? Или всё-таки простая дружеская поддержка?       Сама возможность существования последнего варианта заставляла Юзу чувствовать себя хуже, чем после того раза, когда она подставила Аято перед матерью. Ещё ведро в чан со стыдом.       — Ну и что скажете?       Темы нейтральнее в голову просто не шло. Не знаешь, о чём говорить, заставь говорить другого: так всегда говорил Хитоши.       — Думаю, выражу общее мнение, если скажу, что… — торжественно начал Рэй, однако у Нагисы рефлексы работали быстрее. Во всяком случае отвечающие за язык уж точно.       — Всё было обалденно! Юзу-чан, ты просто супер! — восторженно завопил он, подскакивая к Юзуки. И глядя на его радостно подлетевшие руки, она и правда решила, что всё отлично и даже лучше.       — Особенно последний номер! — поддержала парня Го.       Задвинутый на задник Рюгадзаки активно негодовал, но слова вставить ему было некуда. Поэтому он плюнул на это и просто перебил обоих.       — Да вы дадите мне сказать?       Переглянувшись, Нагиса и Го посмотрели на него с недовольством, которое одновременно граничило и с осуждением, и с вечным как мир «Ну ты-то куда лезешь?».       — Рэй-кун, ты же опять будешь занудствовать, — кисло сообщила ему Мацуока. — А это никому не интересно.       — Неправда!       — Юзу-чан, видела бы ты лицо Рэй-чана во время твоего выступления, — заговорщицки прикрывшись ладонью, сообщил девушке Нагиса. — Он так только на плавание Хару-чана смотрит.       Асакава недоверчиво выгнула бровь и с удивлённой улыбкой посмотрела на Рюгадзаки.       — Честно?       Но ответа она не дождалась. Порозовевший до ушей Рэй вытянулся по стойке смирно и поспешно отвернулся, заставив всю троицу прыснуть.       — Если честно, не только Рэю так показалось, — подал голос Макото. — Я тоже считаю, что вы с Хару похожи. Ты выглядишь на сцене так же, как он в воде.       — Ну, если ты не шутишь, то это лучший комплимент, который мне делали, — засмеялась Юзуки, неосознанно переведя глаза на своего собрата по сравнительным оборотам.       Тот пару секунд честно делал вид, что ему всё равно на происходящее, однако сдался.       — Хорошо получается.       — Чего? — поморщилась Асакава, самодовольно скрещивая руки на груди. — И это всё, что ты можешь мне сказать, Хару-чан? Да чтобы ты знал, даже Мое-сан сказала, что я сегодня выложилась как никогда в жизни!       Тот досадный факт, что за этим последовало ожидаемое «Лучше бы на конкурсах так работала», девушка предпочла опустить. Иллюзия непобедимости и идеала должна поддерживаться до конца.       — Не жди от него большего, — раздражённо махнула рукой Мацуока, всё это время она жадно рассматривающая костюм Юзуки. — Платье просто класс! Будто и не ты.       — В этом вся магия искусства, — развела руками Асакава. — Только вот быть его произведением жутко холодно и неудобно, — добавила она, как можно сильнее натягивая на плечи отобранную у Юджиро куртку.       Изначально на предложение Ханы станцевать тот самый номер девушка отпиралась всеми конечностями. Потому что боялась…не влезть в костюм. Воздушным и развевающимся платье цвета морской волны было только сверху, а под невесомым шлейфом ткани прятался спортивный купальник. А Юзу никогда не считала, что бесконтрольная любовь к сладкому делает её стройнее, особенно в отрыве от постоянных тренировок. И когда ей удалось надеть его без усилий, то даже порадоваться не вышло. Потому что чему радоваться, если работа президента высасывает из тебя все соки.       — Раз мы все в сборе, думаю, можем идти, — провозгласила Го.       — Давно пора, — согласился Нагиса, похлопав себя по животу. — А то уже есть охота.       Впрочем, Юзуки, которая с самого утра жила на одной порции хлопьев и двух чашках чая, идею внезапно не поддержала.       — А…Ребят… Тут такое дело… — заговорила она виноватым тоном, не знаю, куда деть глаза, смотря то на небо, то на фонарь, то на свои наскоро обутые кроссовки. На что угодно, кроме стоящие вокруг людей. — Я сегодня не с вами.       — А? Но почему? — удивилась Го.       Юзуки ещё больше стушевалась и принялась мять пальцами заживший локоть.       — Я…В общем, Хитоши сегодня предлагал нам всем завалиться к нему домой и я уже пообещала, что буду. Во-от…       — Ты ждёшь, что мы будем тебя останавливать? — внезапно спросил Хару. Асакава почувствовала, как по спине прошла волна дрожи от его голоса. Это заставляло её мямлить больше и чаще чем обычно. Но обиднее всего было то, что она ничего не могла с этим поделать.       — Нет, я… Просто… Вы же здесь из-за меня, а я почти не провожу с вами время, так что…       — Да ладно, мы всё понимаем, — не давая Нанасэ ещё больше усложнить ситуацию, улыбнулся Макото. — Думаю, мы вполне сможем справиться один раз без тебя.       — Уверены?       В ответ — четыре согласных кивка и один внимательный взгляд. Не худшее, на что можно было рассчитывать. Если они и обижались, то умело это скрывали. Пожалуй, даже слишком умело; настолько, что это всерьёз походило на правду. Это мало успокаивало расшатанные нервы Юзуки, но уж по крайней мере давало повод надеяться, что у неё есть ещё пара дней на размышления. Эгоистичная мысль, однако тут уж ничего не поделаешь.       Вот если бы ещё Хару не смотрел так, будто хочет без скальпеля пролезть в мозги…       — Тогда обещаю, что следующие три дня я в вашем распоряжении.       — А в парк развлечений сходим? — с надеждой уточнил Нагиса.       Юзуки честно задумалась и смиренно пожала плечами.       — Да хоть завтра.       — И двойная порция мороженого за твой счёт?       — Идёт, — согласилась девушка, подняв раскрытую ладонь. Обрадованный сделкой, Хазуки ударил по ней со всем, доступным на пустой желудок энтузиазмом.       На этом Юзуки, вина в которой отчасти притупилась, умчалась внутрь театра, превращаться из артиста в обычного человека. Глядя ей вслед, Го не сдержалась и тяжело вздохнула.       — Как думаете, она правда может уехать от нас? — обеспокоенно покосилась она на парней. Второй раз уже она задавала в спину Асакаве подобный вопрос, но переживать по этому поводу не хотела. Слишком уж её волновало душевное состояние старшей подруги, которое в последнее время стало походить на переменчивый морской ветер.       — Даже если и так, что это меняет? — спокойно заявил Нанасэ, разворачиваясь, чтобы идти к станции. — Она здесь на своём месте, и не нам её отговаривать.       Первый раз в жизни его спокойствие отразилось на остальных, как испуг. Не то чтобы кто-то действительно верил в способность Юзуки вот так вот всё бросить, но всё же с самого приезда в Токио она выглядела счастливее, чем за все месяцы, что они знали её. Списать всё на давнюю тоску по дому тоже было нельзя, слишком уж сильным счастьем она оборачивалась.       Асакава просто вписывалась сюда лучше, вот и всё. И некоторых такое положение дел откровенно не устраивало.       — Жестокий ты, Хару-чан, — обиженно упрекнул друга Нагиса. — Я вот верю, что Юзу-чан останется с нами.       — Значит, ты очень наивный.       Сказал, как отрезал. Осознанно или нет, но Нанасэ поддерживал старых друзей Юзуки, считая, что ей лучше вернуться. Разве что, возможно, не считал свои поступки по отношению к ней чем-то натянутым.       Однако кое в чём сходились и местные, и приезжие. Юзу предстояло принимать решение самой, и тут уже никто из них ничего не мог сделать, слишком упрямая у девушки была натура. Поэтому не оставалось ничего другого, кроме ожидания.