Президент студсовета - Бэкхён!

      — Да кто вообще переводится в новую школу на последнем году обучения? — прозвучал голос До Кёнсу, заместителя председателя студсовета частного учебного заведения для мальчиков.       Председатель, как полагается, задерживался. Кай, назначенный помощником по воспитательной работе с особо буйными, наблюдал за обстановкой из окна и заметил своего подопечного, мчащегося через школьный двор и на бегу завязывающего галстук. Этот самый галстук больше походил на удавку, от чего Кай разочарованно покачал головой и спрыгнул с подоконника.       — Председатель сегодня почти вовремя, — прокомментировал он, зевая.       — Говорят, этот новенький — богатенький. А богачам что только в голову не взбредет… — философично заметил Чунмён, которого заносило в кабинет студенческого совета ветрами с запахом бесплатного чая и булочек.       — Тебе ли говорить, мистер Rich Bitch, — проворчал главный воспитатель студсовета Чонин. — Или забыл, что твой папа купил эту школу, чтобы его сыночек здесь учился?       — А? — невинно переспросил Чунмён. — Мой отец — скромный преподаватель в университете.       — Кстати, и где твой взнос на провизию? — Кай оперся на край стола Кёнсу, рассматривая бумаги со счетами с таким видом, что все евреи в радиусе нескольких километров записались на курсы повышения квалификации.       — Ну, я же не состою в студсовете, — ослепительно улыбнулся Чунмён.       — Хватит вам, — вмешался До и отобрал у Кая бумаги. — Лучше подумаем о том, что нам делать с этим новеньким.       Кёнсу в своих круглых очках для чтения на носу и с выражением озадаченности на лице выглядел, как звезда порно для педофилов. И вызывал у Кая множество желаний: пнуть заместителя студсовета, скинуть его со стула, ударить портфелем по голове или, в крайнем случае, дернуть за косичку. Но косички До почему-то отстриг еще в средней школе, чем очень огорчил Кая, имевшего привычку отдирать их вместе со скальпом Кёнсу. С тех пор Кай вырос и даже смог приучить себя к тому, чтобы позволять своему другу казаться важным и серьезным человеком.       — Новенькому нужно провести экскурсию по школе и ознакомить его с нашими правилами, — не получив поддержки, продолжил заместитель.       — Это уже его проблемы, — Кай указал на дверь, которая в этот же момент распахнулась и впустила в кабинет запыхавшегося председателя, так и не разобравшегося с галстуком.       Новенький, о котором не переставали говорить последние несколько дней ни в одном классе, опоздал к первому уроку, чем беспощадно его сорвал. Увидев подъезжающую блестяще-черную машину, все ученики частной школы столпились у окон, выглядывая во двор. Повышенный интерес к новенькому, будто тот являлся, по меньшей мере, марсианином из будущего или айдолом группы, объяснялся тем, что новые люди в школе появлялись крайне редко: большого труда стоило пробиться в ряды ее учеников.       Из черного автомобиля выбралась нелепо огромная глыба, поразившая всех своим сиянием. В последнем был свято убежден сам Чанёль, новенький ученик, взбудораживший в этот погожий день всю школу. Он отпустил водителя и, улыбаясь, направился ко главному входу. Здание было недавно отремонтировано, это несложно было угадать по еще неисписанным и неиспачканным мячами и следами от драк стенам. Газон, кажется, тоже тщательно оберегали от спринтеров, не гнушавшихся ради науки и вкусных булочек без очереди пожертвовать зеленеющей травой.       Рассматривая окружающую обстановку, Пак не заметил, как добрался до целой делегации, встречающей его персону. Вперед вышел невысокий парень с настолько серьезным лицом, что даже агент 007 от осознания собственной ничтожности ушел бы на пенсию. Чанёль с трудом удержал себя от того, чтобы присвистнуть. Стало быть, в этой школе учат на контролеров в пригородных поездах, которые проверяют проездной билет с видом несокрушимых защитников отечества. Переведя взгляд, Пак засек еще одну фигуру: высокого юношу со страниц Playboy. За ним стоял какой-то смурфик, который, кажется, попал на эту встречу совершенно случайно, проходя мимо. Троице не хватало только охраны в черных очках. Но и она вскоре появилась: из дверей вышел еще один персонаж, от которого, по-видимому, засохли все девушки в радиусе пары километров. «Теперь ясно, почему школа мужская», — проскользнуло в голове у Чанёля, и он издал смешок.       — Привет, добро пожаловать в Whimoon High School, — начал голливудский агент местного разлива, отдаленно напоминающий пингвина. — Перед тобой студенческий совет этого места. По всем вопросам можно обращаться к любому из нас. Вот схема школы и ее правила.       Парень протянул Чанёлю красочные бумажки, исписанные важной и совершенно ненужной информацией об истории школы, ее ежегодных мероприятиях и законах.       — Кстати, опоздания здесь не приветствуются.       Пак почувствовал в словах упрек и радостно оторвался от изучения буклетов, чтобы насладиться видом делегации студсовета, строящей из себя мировых знаменитостей. «Будто на закрытии олимпиады выступают, не иначе», — подумал Чанёль. Переход в новую школу становился все менее бесполезным.       — Простите меня ради всех святых, — взмолился Чанёль и заметил, как охрана всея студсовета подавился смешком.       Главарь банды невозмутимо продолжил самозабвенно хлопать пухлыми губами:       — За нами находится главное здание, в правом крыле — медпункт и библиотека, в левом крыле после занятий занимаются кружки и научные общества. Стадион — за садом слева от медпункта. По территории школы перемещаться только по дорожкам. На этом все. Есть вопросы?       Приложив палец к подбородку и обратив глаза к небу, Чанёль сделал глубокомысленный вид. Его уже долгое время волновал лишь один вопрос:       — Да, а я могу организовать клуб по вышиванию пушистых задниц кроликов и назвать его Яички-покорители-сердец? Девушки тащатся от кроличьих задниц, знали?       Собеседник Пака смутился и кинул взгляд на своего помощника, который уже во всю краснел от подступившего приступа смеха и нехватки кислорода. Похоже, не все в этом месте были маразматиками, и здесь вполне возможно найти человека, искренне обожающего выводить серьезного председателя студсовета из себя идиотскими шутками. Однако долго парень теряться не стал и, из последних сил удерживая образ пай-мальчика, ответил:       — По вторникам и пятницам свободен кабинет труда. Но план занятий стоит сначала согласовать с дирекцией и студсоветом.       — О, спасибо, председатель! — с чувством выдал Чанёль.       — Не благодари, — вдруг очнулся человек-смурфик, имеющий вид существа, которого только что жестоко и бесчувственно выдернули из прекрасного сна.       От неожиданности Пак отшатнулся и непонимающе воззрился на недоразумение, стоящее перед ним.       — Забыл представить. Бён Бекхён — председатель нашего студенческого совета. Мое имя До Кёнсу, по всем вопросам можешь обращаться ко мне.       Новоиспеченный председатель тянул максимум на предводителя гномов. Хотя и для них вид у Бён Бэкхёна был слишком невоинственным. Даже его борьба с галстуком окончилась победой незамысловатого предмета одежды. Бён был невысоким и щуплым; тонкая шея нелепо торчала из форменного воротника; подростковый прыщ на лбу был мастерски замаскирован черной блестящей челкой. Одним словом, он выглядел сногсшибательно. Но на укротителя разбалованных парней, находящихся на пике гормональной активности, походил мало, а значит, и председателем студенческого совета его назвать было сложно.       Пока делегация из студенческого совета с блеском приветствовала нового ученика, по школе разнеслась нежная, неторопливая мелодия звонка, доводящая некоторых до нервного срыва. Председатель Бён вздрогнул и кинул Чанёлю:       — Эй, любитель кроличьих задниц, пойдем со мной — я покажу твой класс.       — Я не только кроличьи люблю, — буркнул Пак, проходя мимо сосредоточенного Кёнсу.       Класс, в который попал Чанёль, уютно расположился на первом этаже, окна его выходили во дворик, что, видимо, позволяло спрятать происходящую в кабинете вакханалию от глаз неподготовленных зевак. Даже у несокрушимого Пака челюсть отвисла, когда он переступил через порог, не понимая, зачем буддист Бён начал судорожно креститься.       — Это наш класс, со своими высокими баллами ты прошел к самым толковым… — продолжение фразы президента студсовета так и не достигло ушей Чанёля, даже несмотря на их внушительные размеры.       Крик стоял такой, будто в кабинете снимали новую часть «Пилы» или словно в эту скромную комнатку запустили стадион фанаток к их любимому бойсбэнду. Один из парней с видом невинной овечки методично расшибал нос своему однокласснику о зеленую доску, перепачканную мелом.       — «Сумерки» — не литература, — самозабвенно орал он.       — Бэкхён-хён, скажи ему! — с китайским акцентом завопил несчастный парень, увидев председателя.       — Сумерки — учебник жизни! — вдруг разъяренно вскрикнул Бён и бросился на одноклассников. — Исин, не бей Цзытао, вы же друзья!       Показывая чудодейственную мощь мирных переговоров и поиска компромиссов, Бэкхён подпрыгнул, чтобы раздать парням по подзатыльнику.       — Согласись хотя бы на фанфик, — угрожающе прикрикнул президент, пока ценители искусства отстреливались друг от друга искрами из глаз. При этом, почитатель светящихся из-за воздействия радиации вурдалаков-веганов выглядел чрезвычайно помятым. Чанёль скривился и осторожно вмешался, чувствуя себя крайне неловко:       — Извините, но у него это… — он поводил вокруг нервно выпученных глаз пальцами. — Может, скорую вызвать? Это ненормально… сильно его об доску.       — Она не поможет, он всегда такой, — бодро отозвался Бён, глядя на Цзытао.       — Местная китайская панда, — поддержал называемый Исином парень. — Тоже, наверное, кровь белок хлещет.       — Твою высосу, если не заткнешься, жалкий плебей, — отразил атаку китаец.       Тем временем к общей какофонии добавился ор маленького телевизора в углу и чей-то визг. Испуганно обернувшись, Чанёль отшатнулся — на парту грациозно вскочил еще один парень и, задрав рубашку, чтобы миру предстала его футболка с изображением девочек, заорал, что это его любимая группа — SNSD. За ним из какой-то пространственно-временной дыры, то есть из ниоткуда, выпрыгнул еще один индивид, орущий в пенал с фанатским принтом начало песни, раздающейся из слабеньких динамиков телевизора. На секунду Чанёль подумал, что парень отлично поет: такого непременно взяли бы в девчачью группу. Действо на парте обрело новые обороты: парни, обнявшись, плакали, вытирая друг о друга слезы и сопли. «Ох уж эта сила припевов и трясущихся бедер азиаток», — подумал Чанёль.       — Чондэ, Минсок, не обнимайтесь так! Вы выглядите, как… содомиты, — вдруг запрыгнул к ним на парту Бён и, чтобы удержаться, тоже ухватился за парней.       Завывания Чондэ и Минсока не прекратились, ведь впереди были партия их любимой певицы и танец, который парни непременно должны были повторить.       — Вы и так в прошлый раз парту сломали! — не унимался Бэкхен, сам пританцовывающий в такт музыке и явно жалеющий, что должность обязывает успокаивать нарушителей, а не поддерживать их в начинаниях.       Бён повис на одном из одноклассников, который обладал бровями, потенциально вызывающими зависть у всех участниц несчастной группы. Черные, шелковистые, без перхоти — мечта.       — Если не перестанете, я всем расскажу, что видела эта самая сломанная парта!       Наконец вопли президента были услышаны, и парни в один миг спрыгнули на пол и уронили за собой Бэкхёна. Пак услышал только обрывок фразы Чондэ, наклонившегося над Бёном: «Только не говори про стриптиз». В этот же момент не выдержал и нервно выключился телевизор. Бэкхён откашлялся и повернулся к остальным ученикам.       — Это Пак Чанёль, и он будет учиться с нами.       Чанёль отчаянно заставлял глаз не дергаться.       После занятий Пак решил прогуляться, как следует изучить окрестности и найти какую-нибудь гимназию для девочек. Чанёля совершенно не удовлетворила реакция одноклассников на его триумфальное появление — молодая душа жаждала зрелищ и признания. А для этого нужны были девушки. «Желательно, неискушенные», — самокритично заметил Пак, оглядывая себя в зеркале стоящей у обочины машины.       Пройдя по узким дорожкам между серыми трехэтажными домами, Чанёль вышел на весьма оживленную улицу. Мимо неслись автомобили, путающие реальность с миром популярной игры, в которую играл каждый уважающий себя мальчик десяти лет, чтобы выплеснуть свою ненависть к учительнице по математике. Где-то под кривыми ногами Пака мельтешили работники, вырвавшиеся на волю на обеденный перерыв. Разинув рот, Чанёль поддался плавному течению жизни, позволив толпе нести себя навстречу приключениям. Толпа эта, правда, пиналась локтями в ребра и периодически возмущенно называла его дылдой.       Так парень оказался у дверей мейд-кафе в стиле популярного аниме «Kaichou wa Maid-sama!». Являясь сумасшедшим фанатом, скупившим все фигурки Мисаки и даже подушку с Усуи, Чанёль был серьезным молодым человеком, развратным покорителем девичьих сердец и будущим самым популярным парнем в школе. Итак, Пак беспомощно краснел, глядя на вывеску и влекущие фотографии сотрудниц, пока его не окликнули:       — Господин, — раздался нежный женский голос, — заходите к нам.       Чанёль, контуженный столь неприкрытым и дерзким флиртом, отскочил от девушки в милом костюме горничной и схватился за сердце. Она выглядела, как сошедшая со страниц манги Мисаки, чем заставила несчастного самого популярного парня школы вспотеть, похолодеть и почти лишиться сознания. Вспомнив, как люди разговаривают, Пак открыл рот и изрек:       — Я… я это… мимо шел.       — Возьмите нашу листовку, господин, — продолжала улыбаться девушка. — И обязательно заходите, когда будет время.       Вздрагивая от напряжения, Чанёль двумя пальцами выхватил у горничной яркий лист бумаги и сломя голову понесся в сторону ближайшей подворотни. Там он мужественно перевел дух и стал изучать добытый буклет. Обсыпанная розовыми сердечками, блестящая и переливающаяся, она была настолько ванильная, что Пак переминался с ноги на ногу от восторга. Он перечитал несколько раз информацию о кафе и о том, что официантки в костюмах горничных готовы принести хозяину любой десерт и сфотографироваться с желающими за купоны. Чанёль засунул листовку в карман и раздосадовано вздохнул — его стеснительность по отношению к подобным вещам не позволяла фанатеющему по мейд-кафе сердцу жить счастливо.       — Но если я не буду заходить, а посмотрю издалека? — спросил у своей стеснительности парень. Та согласилась, да и совесть предусмотрительно промолчала, дабы не вызывать очередную мировую войну в чертогах разума Чанёля. От этих чертогов и так оставались одни руины.       Разобравшись со своим внутренним миром, Пак радостно зашагал к кафе и засел за мусорный бак, натянув на голову школьный пиджак, чтобы его не смогли опознать по ярко-алым от смущения ушам. Из зрительного зала за баком для мусора открывался прекрасный вид на черный вход райского заведения.       Периодически из дверей выбегали милые создания в фартучках, чтобы невинно выкурить по сигаретке, посмеиваясь над посетителями. Чанёль наблюдал за девушками в пышных коротких юбках, как зачарованный. Иногда девушки подходили совсем близко, чтобы выкинуть объедки в уже полюбившийся Паку мусорный бак. Тогда он чувствовал нежный запах этих чудесных созданий, перебиваемый лишь вонью протухшей рыбы, услужливо принесенной из мусора облезлым котом.       За наблюдениями Чанёль не заметил, как обеденная суета перетекла в вечерний гам. Решив, что ноги уже достаточно затекли и через пару минут начнут синеть, парень поднялся, но тут же услышал какие-то крики и присел обратно. Звуки доносились от того же места, за которым так самозабвенно сталкерил Чанёль.       — Уходите, — беспомощно кричала очаровательная девушка в фартуке и размахивала руками перед двумя мужчинами.       — Ну, красавица, ты обещала нам селфи и свой номер телефона.       — Вы ведете себя ужасно! — не унималась горничная. И Чанёлю, благородно наблюдавшему за сценой из-за мусорного бака, показалось, что на ее глазах выступили слезы.       — Ну же, мы всего лишь хотели нанять горничную на наш праздник, — один из мужчин сделал шаг к официантке, и Пак затрепетал.       Хрупкая девушка, дрожащая от одного только вида двух высоченных, как бизнес-центры в Сингапуре, парней, вдруг разбежалась и выполнила чистейший удар ногой с разворота. Конечно, невинно светя панцу и беспощадно краснея от того, что заехала одному из хулиганов по челюсти. От удивления Чанёль вытаращил глаза и, пользуясь моментом, без угрызений совести проследил за девичьими трусиками, которые почему-то оказались трусами-боксерами от Calvin Klein красного цвета.       — Да что ты делаешь, больная? — завизжал один из парней. Второй резво поддержал его негодование:       — Она мне зуб, кажется, выбила!       — Пошли вон отсюда! — нечеловеческим голосом пролепетала девушка, — разве я не говорил вам, что к официанткам запрещается приставать?       Медлить было нельзя, ведь таинственная недоступность незнакомки могла разгорячить парней сильнее. Чанёль решил действовать. Он, подобно рыцарю, выскользнул из своего укрытия, за которым подсматривал за девушкой, и с угрожающим видом приблизился к троице. В этот момент хрупкая горничная робко отступила, чтобы нанести еще один удар, и Чанёль подхватил ее, положив руки поперек девичьей груди. Только тонкие ножки незнакомки взметнулись вверх, желая продолжить драку. Девушка была спасена, ведь при виде Пака хулиганы активно ретировались, почему-то злорадно хихикая.       — Какого черта? — вскрикнула официантка и начала вырываться, пытаясь оттолкнуть от себя своего спасителя.       Но Чанёль не растерялся: он видел в дорамах, что сначала всякая невинная девушка должна отпираться и отказываться от столь необходимой помощи со стороны сильного пола. Поэтому юноша крепче прижал миниатюрную фигуру к себе и наклонился к уху девушки.       — Не волнуйся, они ушли и тебе больше ничего не угрожает, — томно прошептал он, уже представляя, как они вдвоем мчатся по берегу моря босиком, а за их спинами догорает закат.       Но внезапно Чанёль оттолкнул от себя вырывающуюся девушку и недоуменно сжал руку в кулак, смотря на свои пальцы. Что-то было не так. Он должен был ощутить рукой нечто другое, нечто более мягкое и трепетное, девичью прелесть, о которой писали в журналах и мангах. Мучительно медленно Пак начал поднимать взгляд, пока не встретился с карими глазами, разъяренно сверкающими перед его лицом.       — Президент студсовета? — прохрипел Чанёль, будто его ударили по голове чем-то большим и кирпичным, и это были его последние слова.       — Новенький? — с тем же чувством ответил Бэкхён, таращась на ушастого парня, отчаянно краснеющего и сжимающего пальцами воздух.