Президент студсовета - Бэкхён!

      В жизнь каждого мужчины рано или поздно врывается кошмарный Ад под названием Ответственность. Обычно, таких масштабов катастрофа происходит, когда этот мужчина еще слишком юн, когда ему нет и сорока. Неокрепшая духовная организация несчастной жертвы не может выдержать удара. Крохотное существо вынуждено поднимать свою тяжелую ношу и тащить ее через всю жизнь. Да, роль мужчины в гендерно-ориентированном мире тяжела: он работает, содержит семью и старых родителей, конкурирует с другими мужчинами, болеет на олимпиаде за сборную страны или — того хуже! — за сборную по футболу на чемпионате мира.       На Бён Бэкхёна бремя ответственности легло даже раньше запланированного срока, к которому он начал готовиться с младшей школы, сваливая вину на одноклассников и горестно жалуясь маме на Тхэён, которая поколотила его в школьном дворе. После упомянутого случая Бэкхёна перевели в школу для мальчиков, где он мог готовиться к наступлению ответственности вдали от агрессивно настроенных и ничего не смыслящих в тяжелой участи мужчин девочек. Однако вскоре новая беда одолела семью Бёна: ушел его отец, обрекая сыновей на непростую жизнь.       Пока старший брат Бэкхёна пробивался к звездам, учился в университете, работал на двух работах и выбивался из сил, выплачивая долги отца, Бён учился в элитной школе и пытался найти применение своим талантам. Талантов у юноши было не так много, чтобы глаза смогли хоть немножко разбежаться от выбора. Из булочной напротив дома, Бэкхёна жестоко выгнали за утилизацию просроченных мучных изделий, хотя он столь самоотверженно пожертвовал собой, когда те самые изделия остыли. Фирму по курьерской доставке Бён не смог найти, хотя ему прислали достаточно подробную и наглядную карту проезда. Ну, а директору фирмы по уборке мусора почему-то не понравилось, что Бэкхён смел весь мусор под искусственный газон.       Последним вариантом, на который оставалась надежда, была подработка в одном из кафе. Однако и тут все было не так просто, ведь приняли парня только в мейд-кафе, где руководствовались принципом «чем смешнее за работником наблюдать, тем лучше». Да, мужественному Бэкхёну ради матери и своих обедов в школу пришлось надеть косплей-платье, парик и накладные ресницы, кланяться посетителям и светить своими тощими ногами.       Единственное, что действительно нравилось Бёну в его злополучной работе — это безлимитная подводка для глаз самых разных расцветок: от классической черной до розовой с блестками, которая особенно впечатлила ответственно подошедшего к делу мужчину. Итак, Бэкхён, подведя глаза и размазав по щекам помаду, как это делали все уважающие себя бьюти-блогеры, надевал колготки или чулки с бантиками и шел выполнять долг добытчика.       Оставалось только держать все в секрете от своих одноклассников и коллег, ведь президент студенческого совета школы для мальчиков не должен был походить на лолю со страниц популярной манги. И все шло гладко, ведь Бэкхён к прочим своим талантам был еще и одаренным шпионом. Однако все достижения рухнули, когда этот ненормальный новенький Пак Чанёль решил побыть героем.       Бэкхён выдохнул, ущипнул себя за щеку и заглянул в зал для посетителей в маленькое окошко на двери. Его новый знакомый самодовольно сидел за лучшим столиком и с нахальной улыбкой смотрел на эту дверь в ожидании. Заметив торчащую в оконце макушку, Чанёль поднял руку и активно замахал, будто хотел, как минимум, взлететь на этой руке. «Силы хватило бы», — фыркнул Бён и прикусил себя за щеку.       — Ну, что? Ты отметелил тех извращенцев? — радостно завопил один из поваров.       Этим поваром был китаец Лухан, который обладал поразительной удачей, ведь с патологическим неумением готовить ничего, кроме рамена, он устроился на подработку в мейд-кафе. Основным занятием Лухана было подсматривать за милыми официантками, хотя Бэкхён искренне считал, что со своей внешностью непрошибаемого уке, китаец должен был подсматривать за своими одногруппниками, потеющими в тренажерных залах после занятий. Где-то на этапе зачатия Лухана произошла грандиозная путаница, и на Свет уродилось чудо с миловидной внешностью диснеевской принцессы, внушительным пенисом, передозом удачливости и характером сучки.       — А? — подскочил Бён и обернулся.       В этот момент китаец уже стоял рядом и с интересом выглядывал в окошко.       — Что за лопоухое недоразумение ты привел, сяо Бэкхён?       — Оно само увязалось, — обреченно простонал Бён и сполз по двери на колени. — Выпрыгнул непонятно откуда, начал меня тискать — точно ненормальный.       Лухан сочувственно цокнул языком и с еще большим интересом выглянул в зал.       — А еще он из моей школы… — наконец выдохнул Бэкхён и вздрогнул.       — Ты же там председатель студсовета.       Китаец многозначительно осмотрел своего напарника, одетого в короткое платье горничной, в парике и с накрашенными глазами. Бэкхён даже свои тощие ноги брил, чтобы волосы из колготок не торчали.       — Представляешь, какой фурор произведу, когда этот Пак Чанёль расскажет всем и каждому? Да за меня голосовать до конца моих дней будут!       Сложившаяся ситуация была не из простых, но именно Лухан знал, как из таких выкручиваться. Он двадцать лет ждал своего звездного часа, чтобы в эту минуту подсказать своему товарищу, как разрешить запутанную ситуацию, когда твой подопечный из школы увидел, что ты работаешь в мейд-кафе. Китайский студент опустился рядом с Бёном и сочувствующе похлопал того по плечу.       — Ты должен атаковать первым! — Лухан заговорщически понизил голос. — Накормим его тортиками с кремом, чтобы он объелся и не мог ходить, схватим беззащитного и-       — Точно! — воодушевленно перебил того Бён. — Я должен атаковать первым!       С этими словами он решительно вскочил, поправил чепчик и толкнул дверь в зал, отпихивая в сторону Лухана, выкрикивающего черлидерские кричалки. Новенький вальяжно раскинул свои длинные конечности, восседая за лучшим столиком мейд-кафе, и листал предложенный ему журнал с кадрами из аниме про горничных.       — Господин! — запищал Бэкхён, зная, что эта фраза, сказанная тоненьким голоском, сводит посетителей с ума. — Давайте все забудем.       Тряхнув юбками, Бён плюхнулся рядом с Пак Чанёлем и, подавив в себе всякое проявление гордости и морали, положил руки тому на колени и пронзительно — как ему самому казалось — посмотрел в раскосые глаза новенького. Бэкхён выглядел в этой форме, парике и с подкрашенными глазами милее любой девчонки, он это знал наверняка. Но Чанёль, ломая все законы логики и мужского здравого смысла, отодвинулся от парня и воззрился на него, как на насильника.       — Что мы должны забыть, президент студсовета?       Бэкхён закатил глаза и нагнулся к оттопыренному уху Чанёля, с чувством погладив того по коленке.       — Ты забудешь, что я работаю в этом месте и ношу платья, а я — что ты меня лапал.       — Кто кого лапает еще, президент… — Пак опустил взгляд на чужие руки и нахмурился.       Конечно, на него не могли не подействовать чары восхитительной горничной Бэкки-нуны и ее длинных тонких пальчиков, но осознание того, что за маской миловидной сестрички скрывалась грязная душонка президента студсовета, вызывало приступ смеха и бросало в обжигающий лед. Ведомый мыслями о том, как эта горничная прекрасна и похожа на его любимую Мисаки, и о том, какая она на самом деле мужик, Чанёль сначала расцвел, затем скривился и, наконец, злорадно улыбнулся.       — Кстати, что касается забывания… — Пак откинулся и задумчиво посмотрел в потолок. — Я гораздо лучше расслабляюсь и выкидываю проблемы из головы на сытый желудок.       Это, как и ожидалось, произвело на Бёна эффект, он, в конце концов, отлип от кривых ног Чанёля и вскочил со стула.       — Чего желаете, господин? — поклонилась официантка, кокетливо откинув волосы назад. Обворожительная улыбка Бэкхёна могла бы свести с ума любого, но Пак лишь развел руками и покачал головой.       — Боюсь, у меня совсем нет денег.       Бэкхён мысленно наслал на Чанёля самое страшное для парня проклятье: «Да чтоб тебе в твоей любимой рпг больше голда и выше трех рангов не выпало никогда!» И с несокрушимым очарованием продолжил:       — Для такого уважаемого хозяина, как Вы, наше скромное кафе готово преподнести кушанье в подарок.       — Тогда мне, пожалуйста, порцию кальбитхана с двойной порцией лука, — недолго думая, начал посетитель, наугад перелистывая меню. — Тонкасы с рисом да чтоб не одни сухари. На десерт я буду паровые булочки анхын ччинппан, тток-пирог с шоколадом и мороженое с манго. И зеленый чай.       Отдавая меню официанту, Пак Чанёль ослепительно улыбнулся, а Бэкхён чуть не лишился руки, записывая его заказ.       Едва ли человек, не именуемый русским классиком Барабеком, мог в одиночку съесть все то, что от чистой души принес посетителю Бён. Сначала у официанта была цель задобрить парня и уговорить никому не рассказывать о произошедшем. Но спустя вторую порцию супа в самой большой тарелке, Бэкхён решил, что рациональнее будет закормить Чанёля до смерти, а затем — по совету Лухана — избавиться от трупа.       Бездонный Пак закончил свою трапезу только к восьми часам вечера, когда Бён взмок от беготни и чувствовал себя сорокалетним курильщиком с заболеванием сердца. Все остальные работники, кроме повара, уже покинули кафе и ушли на законный отдых, только президент отчаянно намекал посетителю, что пора заканчивать изощренное наказание.       — Господин, я надеюсь, вы наелись! — доброжелательно пролепетала официантка-горничная, в то время как Бэкхён думал, насколько упоительно было бы смотреть, как Пак давится очередным печеньем.       — Я так объелся, что боюсь не дойти до дома, — пожаловался Чанёль. — У вас случайно нет услуги по сопровождению клиентов до дома?       — Да чтоб ты лопнул по дороге! — прошипел Бэкхён.       — Прости, президент, я не расслышал.       — Конечно! Мы всегда готовы проводить нашего уважаемого хозяина, — улыбнулся Бён и поклонился. — Тогда проходите на улицу и позвольте мне закрыть кафе.       С этими словами Бэкхён удалился в раздевалку, где его ждал такой же уставший Лухан, который на свою голову согласился довести дело до конца. Парень валялся на лавочке поверх разных костюмов и зло сверлил взглядом потолок. Бён сдернул с себя парик и сеточку и, разглаживая полосу на лбу, разгневанно прорычал:       — Это война!       — Поддерживаю, — тут же отозвался его соратник. — Этот говнюк заслуживает худшего! Подсыплем ему слабительное в коктейль.       — Его не взяло, — Бэкхён скинул с ног туфли на небольшом каблуке и застонал от удовольствия. — Теперь я должен его еще и провожать.       Лухан с сочувствием посмотрел на своего коллегу и тихо проскулил от собственной беспомощности: его лучшее средство (суп быстрого приготовления с брокколи) не подействовало, и китаец оказался бессилен. Бён тем временем переоделся в школьную форму, собрал свои вещи в рюкзак и перекинул его через плечо.       — Спасибо, что помог мне, хён, — Бэкхён на прощание обнял Лухана, а тот похлопал его по плечу.       Еще долго китаец стоял в душной раздевалке и трагично махал рукой уходящему на новый бой товарищу. Честно говоря, ему было некуда идти, поэтому убедившись, что Бён вместе со своими проблемами благополучно свалил, Лухан снова разложился на лавочке и, накрывшись фартуком горничной, начал методично посылать проклятья на своего соседа по комнате, решившего устроить марафон разврата со своей девушкой в их убежище.       Чанёль, вопреки мольбам Бёна, ждал того у главного входа в мейд-кафе. Он довольно поглаживал живот и романтично смотрел на звезды. Заметив Бэкхёна, парень радостно помахал ему рукой и показал в сторону квартала с частными домами.       — Я живу в той стороне, президент.       — Надеюсь, ты достаточно наелся, чтобы забыть все, — Бён пошел вперед, но обернулся, поняв, что новенький не сдвинулся с места.       — Это сложно забыть, особенно, когда тащишь такую тяжелую сумку с новыми учебниками.       Бэкхён покраснел от негодования и готов был броситься на Пака с кулаками, даже невзирая на то, что новенький наголову выше и килограмм на десять тяжелее. Президент готов был драться и кусаться до тех пор, пока у него кончатся силы и выпадут все зубы, но вместо этого тяжело вздохнул и отобрал у Чанёля сумку. Она была действительно тяжелой, поэтому Бёна скрутило на правый бок и он стал походить на несчастного горбуна.       — Представляешь, парень впервые несет за меня сумку, — тараторил довольный Пак, размашисто шагая, из-за чего Бэкхёну приходилось за ним бежать. — Это так волнительно!       — Вообще-то это впервые, потому что ты мужик.       — Ага, мужик, — протянул Чанёль и расплылся в довольной улыбке.       Вдруг впереди показалась знакомая фигура и Бэкхён, присмотревшись к неспешно идущему навстречу молодому человеку, похолодел от ужаса. Конечно. Именно в этом районе жил его друг детства — О Сехун, который учился в той же старшей школе, но на класс младше и сейчас, вероятно, возвращался домой после дополнительных занятий. Бён резко рванул в ближайшие кусты, но только в зарослях и собачьих продуктах жизнедеятельности понял, что это была не самая лучшая затея. Во-первых, кусты в марте представляют собой голые ветки с крохотными молочными листочками. А во-вторых, Сехун, который с пеленок считал Бэкхёна своим лучшим другом и даже старшим братом, чуял его, как щенок-ищейка, и всегда бежал навстречу, радостно виляя хвостиком. С возрастом щенячий восторг был надежно скрыт, но старые привычки О сохранил. Подойдя к кустам он с непониманием посмотрел на друга, а за его широким плечом тут же вырос тоже ничего не понимающий Чанёль.       — Привет, Бэкхён-хён. Что ты здесь делаешь?       Пока пристыженный Бён вылезал из кустов и смахивал с одежды ветки и листочки, Сехун внимательно смотрел на старшего, нахмурившись, а Чанёль давился смехом.       — Я упал, — наконец ответил Бэкхён. Конечно, поверить в то, что человек способен столь стремительно упасть в кусты, находясь в десятке метров от них, сложно, но О пришлось закрыть на это глаза.       — Не в кустах, а в этом районе. Ты же живешь не здесь.       — Он провожает меня, — с готовностью ответил Чанёль, улыбаясь так, что его лицо могло в любой момент треснуть, и добавил: — И сумку мою несет.       Сехун осмотрел нелепого парня, смахивающего на непропорционального гибрида жирафа и Чебурашки из криповых иностранных мультиков. Еще полгода назад этот индивид показался бы О невероятно высоким и мужественным, достойным подражания. Но за последние месяцы Сехун вырос и перестал комплексовать, а потому мог смерить спутника Бёна презрительным взглядом.       — А это-       — Я его хозяин, — не дав юноше закончить, ответил Пак, за что получил знаменитой сумкой с учебниками по голове.       — Это Пак Чанёль, новенький в нашей школе. Мы встретились после занятий, — начал было Бэкхён, но Чанёль явно не понял с одного удара, что президент не желает говорить о своем трудоустройстве.       — Ага, и я забрал его с работы. Бэкхён-хён такой заботливый, он накормил меня, чтобы я не рассказал о-       — Да-да, Чанёль был уставшим, поэтому пришлось подбодрить его едой.       Нужно было отдать должное Сехуну, ведь его челюсть даже после этого дуэта не упала. Он переводил взгляд с одного участника какофонии на другого и ощущал себя умственно отсталым, но сохранял невозмутимость. Наконец Бён выдохся и умолк, а Чанёль понял, что еще пара его реплик и сумка с учебниками окажется у него в весьма неприглядном месте.       — Хён, если бы я тебя не знал, то подумал бы, что у вас свидание, — неуверенно проговорил Сехун, смотря на сумку в руках старшего.       — Это впереди, Бэкхён так мило смотрится в пла-       Но договорить Пак не смог — ему в лицо все-таки прилетела сумка и свалила парня с ног. А Бэкхён, избавившись от ноши, повернулся к другу и, положив руку ему на плечо, повел в сторону, подальше от Чанёля.       — Мы же парни, Сехунни, — поспешил убедить младшего Бён. — Проводишь меня домой сегодня, как в средней школе? Пока, Чанёль!       Сехун на удивление живо согласился и они оставили Пака далеко позади, как страшный и неправдоподобный сон. Младший всегда отличался пониманием и деликатностью, поэтому спрашивать у Бэкхёна о произошедшем не стал. Он забрал у уставшего после работы старшего рюкзак и завел разговор о поступлении в университет.