POV Автор
Казалось, весь Хогвартс превратился в одно унылое пятно. В их жизни это было впервые, поскольку они привыкли считать эту школу неотъемлемой частью своей жизни, причём, не самой худшей. А теперь всё рушилось, словно карточный домик: подобно одному неправильному касанию, неправильному поступку — сжигались все мосты. В голове прокручивались слова Дамблдора о том, что они должны быть единым целым, крепким звеном во всех ситуациях, быть вместе до последнего, взаимодействовать друг с другом, идти к цели несмотря ни на что. Но Гарри не мог. Он видел лицо Рона, огорошенного расставанием с Гермионой, самой Грейнджер, которая каждый день зачитывала им всё более ужасающие новости о новых наступлениях или убийствах магов и магглов в той или иной части мира. Великобританией дело не ограничилось, Волан-Де-Морт решительно собирал сторонников, набирая вновь обороты. Предела чувствам Поттера не было, когда он услышал от Дамблдора его подозрения касательно происходящего: «Боюсь, Гарри, эта война будет в разы сильней и ужаснее той, в которой сражались когда-то твои родители. Сейчас Волан-Де-Морт стал сильнее, могущественнее и более убедительны стали его рычаги воздействия на многих сторонников или же простых людей. Нам нужно быть очень слаженной командой, чтобы противостоять ему и победить. Я верю в то, что ты сможешь одолеть его, мой мальчик. Главное — помни всё, что я говорю тебе и никогда не отступай от главной цели. Ты должен спасти этот мир.» Масла в огонь подбавляла Джинни. После того, как они всё же объяснились несколько дней назад, он получил от неё колкий взгляд, короткое: «Извини» и звонкую пощёчину. Возможно, было за что — парень не осуждал её. Ему самому покоя не давала совершенно другая девушка, с пепельными волосами, болотного цвета глазами и зелёно-серебристым галстуком на шее… Он же видел, что она убивалась. Что ей было больно и неприятно от увиденного, но она, с видимым упорством пыталась доказать ему обратное. А теперь он даже не знал, как повести себя с ней. Возможно, он придумал всё это? Может, между ними ничего не было, кроме пары пересечений? Может, он и вправду ей нисколько не важен? Только вот помня о том, каким взглядом она одарила его в раздевалке, Поттер не верил. Не хотел в это верить, несмотря на простую истину, которую он теперь отчётливо знал: Она выходит замуж. Обманывать его ей не было смысла. И от этого становилось только хуже. В конце-концов, после нескольких бессонных ночей, проведённых при свете огня камина в гостиной, гриффиндорец осмелился на слишком очевидный выбор — пытаться что-то изменить бессмысленно. Она оттолкнула его, приняла своё решение. У неё есть жених. А учитывая, с какими семейными устоями воспитывалась Паркинсон, её родители явно предпочтут подобранную фигуру на эту роль, нежели главного врага их Лорда. Он не представлял, что будет дальше, но решил, что если всё так происходит, то он не будет пытаться что-то изменить. У него есть другие цели. Не подвести Дамблдора, например, и выиграть эту войну. Сейчас они сидели в гостиной. Рон с унылым видом пялился в окно. Джинни читала какой-то журнал про квиддич, а он сам стоял возле одного из кресел, погружённый в раздумья о грядущих каникулах. Ему не хотелось ехать в «Нору» после инцидента с Джинни, но Рону сейчас нужна была его поддержка и он верил, что к концу каникул другу станет хотя бы немного проще. Когда к ним спустилась Гермиона, Уизли одарил её неблагоприятным взглядом и поднялся со своего места, первым покинув гостиную. Следом за ним направилась и Джинни. — Он всё ещё обижается на меня, — произнесла Гермиона, глядя вслед рыжеволосому другу детства. Гарри понятия не имел о том, риторический это или настоящий вопрос, поэтому ответил: — Ты же знаешь Рона с его вспыльчивым характером. Не волнуйся, я сделаю всё возможное, чтобы он отошёл за время отдыха. После каникул постарайся с ним наладить отношения. — Ну хорошо, — кивнула Грейнджер, — Пойдём, я провожу тебя до станции. Гарри не стал возражать. В какой-то степени он чувствовал свою вину перед подругой, ведь она оставалась совершенно одна на этих каникулах в Хогвартсе. Ему хотелось как-то поддержать её, но найти нужные слова было не так-то просто. Поттеру казалось, что если он и здесь совершит неверный шаг, все его силы разобьются с ужасающей скоростью. Слишком много ошибок в своей жизни он допустил за последнее время, за которые всё ещё испытывал толику стыда. А вот девушка ни в чём не винила лучшего друга. Ей, может, и было бы приятно, если бы он остался ради неё в школе, но умом она понимала, что не имела права лишать его заслуженного отдыха. К тому же, Рону было бы непросто без поддержки Гарри, поэтому Гермиона упрямо вознамерилась пребывать в хорошем настроении, или хотя бы создавать иллюзию, несмотря на то, что на душе «скребли кошки».***
— Драко, ты готов? — спросил Блейз, войдя в спальню. Взору мулата предстала совершенно беспорядочная картина: множество вещей было разбросано по комнате, находясь в самых различных и неожиданных местах, правда, в основном, на полу. На кровати лежал распахнутый чемодан, уже наполненный наполовину, а в центре всего этого стоял Драко Люциус Малфой, — Мерлин, что у тебя за бедлам творится? Я вышел всего на пять минут! — Ничего страшного, — ответил юноша и, одним взмахом палочки отправил всё необходимое в чемодан. В комнате вновь стало чисто и уютно, так, словно бы только что произвели дотошную генеральную уборку, — Сколько времени? — поинтересовался Малфой-младший, надевая поверх белоснежной рубашки чёрный пиджак. Деловой костюм — деловой стиль. И, собственно, деловая встреча, которая ждёт его сразу по приезду в особняк. Об этом его предупредила мать пришедшим сегодня утром письмом. — Уже двадцать минут одиннадцатого, — ответил Забини, глянув на наручные часы, присланные матерью в честь пасхальных каникул несколько раньше, чем полагалось. Эту неделю юноша должен был провести в особняке у Малфоев, поскольку мать улетала в Нью-Йорк по работе. Блейз был рад длительному времяпровождению с другом, — Нам следует поторопиться, если ты хочешь успеть на поезд. Он отходит в одиннадцать. — Я готов, — ответил Малфой, превознося последний штрих своему внешнему виду — пшик дорогого одеколона. — Тогда идём, красавица, — пропел Блейз последнее слово, усмехнувшись другу. Драко в ответ шутливо скорчил рожицу и ответил: — Ой, а ты моё чудовище. — По-моему, вы созданы друг для друга, — произнесла Пэнси, встретив их в гостиной. — Ты о чём? Перечитала маггловских сказок? — спросил мулат, подмигнув ей. Паркинсон хмыкнула. — Я о том, что оба вы собираетесь, как сонные мухи. Идеально подходите друг к другу. Драко — белое, Блейз — чёрное. — Не люблю белый цвет, — признался Малфой, прежде чем они, подхватив свои вещи, удалились из гостиной.***
«Хогвартс-экспресс» уже стоял на станции, в ожидании учеников, которых он должен будет доставить до Лондона. Профессор МакГонаггл стояла на платформе, держа в руках длинный свиток. Сверяясь со списком, женщина пропускала учеников в вагоны, контролируя, чтобы посторонние или провожавшие личности, которым было уготовано остаться в школе, не совались в поезд. — Может, всё-таки передумала бы? — спросил Гарри, глядя на неё. Гермиона покачала головой. — Это ни к чему. Я прекрасно понимаю, что Рон будет не рад моему приезду. Да и, миссис Уизли, скорее всего, уже знает обо всём. — Ваше расставание — это не повод. Мама всё равно была бы очень рада тебя видеть, — ответила Джинни. Она посмотрела на Поттера и тот отвёл взгляд. — Нет, даже не пытайтесь меня переубедить. Вы… Вы лучше отдохните хорошо, — произнесла гриффиндорка, стараясь изобразить поддерживающую улыбку на лице, — Ну ладно, идите к Рону. Передавайте мистеру и миссис Уизли привет от меня. Гарри с Джинни кивнули и тут же подошли ко входу в вагон. Профессор МакГонаггл пропустила их во внутрь и продолжила сверяться со списком. Гермиона обернулась и побрела к Хогвартсу, понимая, что впереди у неё неделя полного одиночества. Все её друзья разъехались, а стало быть, праздновать пасхальные каникулы ей предстояло самой с собой. Уже выйдя за пределы станции и шагая по тропинке, Гермиона увидела слизеринцев. Пэнси Паркинсон, Блейз Забини и Драко Малфой. Они шли, переговариваясь между собой и периодически на лицах каждого мелькало подобие улыбки. Со стороны они сейчас были похожи на Золотое Трио, только с обратным прозвищем — Серебряное, например. — Привет, — произнёс Блейз, улыбнувшись ей. Гермиона попыталась улыбнуться в ответ, — А ты почему одна, Грейнджер? — Я остаюсь на каникулы в Хогвартсе, — ответила девушка, коротко кивнув в знак приветствия Паркинсон и Малфою. Ради приличия. — Понятно, — ответила Пэнси, — Удачных тебе каникул, Грейнджер, а у нас — поезд, сама понимаешь. С этими словами девушка взяла под руку Блейза и увела его, а вот Малфой, как оказалось, не пошёл следом. Он посмотрел на неё своим внимательным изучающим взглядом серых глаз. Гермиона, насколько это было возможно, непринуждённо смотрела в ответ. В конце-концов, такое молчание стало ей слегка надоедать и она уже думала распрощаться со слизеринцем, как вдруг… — Надеюсь, ты не слишком расстроилась из-за Астории, — произнёс Малфой, а отведя глаза, добавил, — Она иногда не понимает, что творит. — Нет, — Гермиона покачала головой, — Её поведение можно понять, ведь чистокровным детям, выходцам знатнейших магических родов, не пристало общаться с грязнокровкой в порядке… равенства. Или общаться вообще. Я пойду, Малфой, — обойдя его, Гермиона успела сделать всего лишь два шага, прежде чем её остановил его оклик. Обернувшись, девушка посмотрела на парня, одними глазами давая понять, что у него не так много времени. — Ты остаёшься в Хогвартсе из-за случившегося с твоей матерью? Гермиона моргнула от неожиданности. — Тебя это интересует? — в ответ. Да, вопросом на вопрос отвечать не вежливо, но это был явно исключающий случай. Раскрывать перед ним свою душу она не собиралась. — Я просто имею право спросить, как человек. — А я имею право не отвечать, — гораздо более резко осадила гриффиндорка, — Удачных тебе каникул, Малфой, — произнеся эти слова, она удалилась, оставив его одного. Слизеринец проводил её взглядом. Упрямая и гордая, так просто не подпустит к себе. Подружка Поттера. Усмехнувшись своим мыслям, Малфой-младший поспешил вслед за друзьями, размышляя о том, что он совсем не то имел ввиду, что подумалось девушке.***
Настроение Гермионы упало. Почему Малфой спросил её об этом?! Только лишний раз напомнив о самом жестоком ударе судьбы!.. Ей было крайне неприятно, если не сказать просто — непривычно-омерзительно, что он узнал обо всём. И теперь владел этой информацией… Она даже помыслить не могла, что будет, если он растрепает всем однокурникам, а слизеринцы, понятное дело, не шибко огорчатся и не преминут надавить ей на больное своими оскорблениями! Войдя в спальню, гриффиндорка плюхнулась на кровать и прикрыла глаза. Она устала. Смерть матери давила на неё, а вещи, которые она не могла не забрать с собой для памяти, только оживляли кровоточащую рану в груди, напоминая о некогда, пусть и не идеальных, но всё же счастливых и беззаботных временах. Их разговоры, письма, общие секреты… Всё это было настолько интимным и животрепещущим! Джин Грейнджер была первой, кто узнал о влюблённости Гермионы в Рона. Тогда он казался девушке таким… В общем, она думала, что это серьёзно. А теперь, когда утекло много воды и они выросли, до неё дошло понимание того, что всё это не было любовью и не могло ею быть — Рон всего лишь был ей симпатичен, вот и всё. Ей было тяжело признать это, хотя, скорее, непривычно, и не менее тяжело ей было поговорить с ним, особенно после всего случившегося. Теперь у неё не было матери, которой она могла написать и рассказать обо всём, спросить совета. Теперь ей предстояло научиться жить самостоятельно, предрешая свой путь и свои амбиции в этом мире. Расставляя приоритеты. Она не могла. Всё так посыпалось в одночасье, что сейчас ей хотелось просто поддержки. Не быть сильной, не отвечать за себя и за свои поступки. Просто быть под чьим-то крылом и знать, что есть надёжная опора. Что есть, кому защитить в этом мире. Есть кому всё понять и всё простить. И ждать её, несмотря ни на что, где угодно. Всегда. Сейчас ей казалось, что такого больше никогда не будет… Да и возможен ли другой исход, учитывая её боль? Далеко не физическую — душевную. Это, как была уверена Гермиона в данный момент, похлеще всяких Непростительных заклинаний в полном воздействии. Стук в окно заставил её подняться с кровати. Пропустив внутрь сову, Гермиона удивлённо подумала о том, что письма она вовсе не ожидала. Друзья только уехали, так кто же решил «порадовать» её своими строчками? Настроения бы это всё равно не изменило.Мисс Грейнджер! Я знаю, что вы не уехали на Пасхальные каникулы, поэтому настоятельно прошу вас посетить мой кабинет, как только это выдастся для вас возможным. С уважением, Альбус Дамблдор. P.S. Сегодня мне нравятся Ореховые Леденцы.
Откладывать посещение кабинета не было смысла, поэтому, уже пребывая в пути, Гермиона размышляла над тем, ради чего её мог вызвать Дамблдор. Может, что-то случилось? При одной мысли, что с друзьями в дороге могла произойти какая-то беда, ей стало плохо. Потом мысли переметнулись к её успеваемости — Грейнджер считала, что в последнее время её отметки заметно приспустились, хотя профессора не давили на неё, понимая сложившуюся ситуацию. Стало быть, разговор может быть и об этом. Кабинет директора Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс» находился в центральном крыле на втором этаже. Туда-то и направилась девушка, а увидев перед собой величественную горгулью, охранявшую вход, пробежалась вновь глазами по строчкам письма. — Ореховые Леденцы, — произнеся пароль, Гермиона на мгновение подумала о том, что в жизни своей ей не доводилось пробовать этих угощений. Когда перед ней появилась винтовая лестница, гриффиндорка тут же вскочила на одну ступеньку. Прежде ей доводилось бывать в кабинете директора всего лишь раз — в прошлом году, когда ночью Гарри увидел видение с мистером Уизли. После всех рыжеволосых наследников семейства, включая Поттера и её саму, отправили в штаб-квартиру Ордена, обосновавшийся на некогда основном жилище Блэков, которое получил Сириус в наследство. Удивительно, что спустя годы после того, как его выжгли из родового дерева, он сумел попасть в дом и поселиться там, так сказать, на правах полноценного хозяина. Портрет с Вальбургой Блэк, громыхавший каждый раз на всю прихожую, Гермионе сейчас вспоминать не хотелось. Когда лестница поднесла её вверх, девушка шагнула на выступ и несколько раз постучала в большую дубовую дверь. Не дождавшись ответа, она посчитала, что попросту не сможет его здесь услышать, поэтому дёрнула ручку и заглянула внутрь. — Профессор Дамблдор, можно? — Да, мисс Грейнджер, — Дамблдор кивнул ей. Гермиона прикрыла за собой дверь, осмотрев кабинет и пытаясь воссоздать в памяти свой прежний образ пребывания здесь. Это была круглая, просторная комната, полная еле слышных странных звуков. Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма. Стены увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали в красивых рамах. В центре громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке — потертая, латаная-перелатаная Волшебная шляпа. В целом, всё оставалось неизменным, кроме одного единственного дополнения — теперь, наряду с Волшебной шляпой в углу красовалась стойка, в которой находился сосуд, отдалённо напоминавший миску. На самом деле он был куда глубже и Гермионе не составило труда узнать в нём Омут Памяти. Взмахнув палочкой, Дамблдор призвал к себе стул, после чего указал на него Гермионе. — Присаживайтесь. Гермиона села в предложенное место, внимательно глядя на старика. Дамблдор, казалось, был чем-то очень озадачен, однако старался скрыть это, озорно ей улыбнувшись. В следующее мгновение перед взором девушки оказалась тарелка с различными вкусностями: здесь были и лимонные дольки, и конфеты «Друбблс», «Берти Боттс», два кусочка яблочного пирога, и леденцы. Должно быть, те самые, ореховые. — Угощайтесь, мисс Грейнджер. — Благодарю, — ответила Гермиона, решив, что обижать гостеприимство директора не стоит и взяла с тарелки один леденец. Её предположения оказались верны, а вкус, отдавший одновременно горькостью с кислинкой ей очень даже понравился, — Но я полагаю, профессор Дамблдор, что вы попросили меня придти не для того, чтобы раздать угощения. — Верно, — кивнул старик, — Это лишь часть моего хитрого замысла: побаловать молодую леди, — Гермиона не сдержала улыбки, а директор, тем временем, продолжил, — Мисс Грейнджер, я пригласил вас сегодня сюда ради того, чтобы обсудить вашего отца. — Моего отца? — переспросила Гермиона, изумлению которой не было предела. Все прежние предположения растворились, а доводов для такой темы разговора она не видела, — С ним что-то случилось? Это было так странно — прочувствовать безразличие. К его жизни и здоровью. После того, что случилось, у неё не было отца. — Я всегда знала, что тебе плевать на меня, — смешок. Истерический. Она ожидала чего угодно, но не тех слов, прозвучавших в ответ: — Хорошо, что ты здраво смотришь на вещи. В будущем это пойдёт тебе только на пользу. — С ним всё в порядке, — заверил её Дамблдор, — Речь пойдёт о его действиях. Гермиона непонимающе посмотрела на директора. — Ничего не понимаю. О каких действиях? — Видимо, вы были не в курсе, — ответил старик, достав из стола стопку документов и протянув ей несколько листов пергамента, — Это документы, свидетельствующие о том, что ваш отец планирует продать дом. Я полагал, вы знали об этом, — едва шокировано произнёс Альбус Дамблдор. Гермиона почувствовала, словно из неё вышибли дух. Продать дом? Это абсурд! От одной только мысли, что в доме, где была хозяйкой её мать, станет властвовать кто-то другой, её подкашивало на злость. Ярость. И в то же время она чувствовала себя сломанной куклой, до которой собственному отцу не было никакого дела. Он даже не удосужился поставить её в известность должным образом о своих намерениях! Даже перед фактом не поставил… Словно бы её и нет в мире. Бросив взгляд на документ, Грейнджер пробежалась глазами по строчкам. Всё заверено нотариально, а внизу была подпись риэлтора и напротив — отца. Факт дарственной на лицо. — Профессор Дамблдор, я прошу прощения… На письмо мой отец вряд ли ответит. Есть какой-либо способ связаться с ним по телефону? — Думаю, в вашем случае, это можно, — Альбус кивнул и, превратив миску с украшениями в телефон, предоставил его Гермионе, — Пожалуй, я пока что прогуляюсь. Вам нужно поговорить с отцом без посторонних. — Спасибо, — проговорила Гермиона, чувствуя своё неудобство перед директором. Она судорожно набирала номер. По памяти. Когда пошли гудки, терпеливо выждала до тех пор пока они не сменились знакомым голосом. — Роберт Грейнджер слушает. — Ну здравствуй, папочка! — пропела Гермиона, чувствуя, как раздражительность всё больше скапливается в ней. — А, это ты… — произнёс мужчина, — Не думал, что ты позвонишь. — Ах, не думал, что позвоню? Да ты вообще, похоже, забыл о таком понятии, как думать! — сорвалась она, — Почему я узнаю, что ты собрался продать наш дом?! — Во первых, не дерзи отцу, — Гермиона закатила глаза от жёстких наставительных ноток на другом конце провода. И это он ещё смеет её поучать?! — А во вторых, тебя не должно это волновать. Ты же учишься в своей какой-то школе, живёшь там, вот и всё. — Интересная у тебя позиция! А где мне, по-твоему, прикажешь жить летом, а?! — Меня это не волнует. Ты уже самостоятельная и если нашла в себе силы дерзить отцу, то будь добра и обеспечивать себя, — Гермиону захлестнуло негодование от этих слов. — Без моего согласия ты не имел права! По закону этот дом тоже принадлежал мне! На другом конце провода раздался смех. — Да будет тебе известно, что риэлтор — мой близкий друг. В нашем мире всё столь хорошо устроено, что нужные связи часто помогают в решении проблем, — Гермиона, мягко говоря, была в шоке, — Так что можешь даже не рыпаться, поняла меня?! — уже жёстко произнёс мистер Грейнджер, — Иначе я найду способ и связи, которые устроят тебе поистине «сладкую жизнь»! — Да пошёл ты! — прорычав эти слова, Гермиона добавила, — Не надейся, что я оставлю это просто так! Я подам на тебя в суд, как только вернусь в Лондон! А свои угрозы можешь засунуть себе туда же, куда засунул любовь к маме! Не дав ему больше сказать ни слова, Гермиона положила телефон, прерывая связь. Её всю буквально трясло от негодования, а слёзы наворачивались на глаза. «Как он мог?!» Спустя пару секунд двери кабинета открылись и вошёл Дамблдор. Присев за свой стол, он посмотрел на неё. Взглянув в ответ, Гермиона увидела за очками-половинками ясно-голубые глаза, в которых плескались сожаление и усталость. — Мне жаль, мисс Грейнджер, но с этим ничего поделать невозможно. — Не волнуйтесь, — ответила Гермиона, сглотнув, — Я… Найду способ. — Вам стоит быть как можно более осторожнее. Я на собственном опыте знаю, каково это — ссорится с близкими людьми. Остыньте, мисс Грейнджер, а по приезду летом попробуйте поговорить с отцом ещё раз. Уверен, что мистер Грейнджер услышит вас. А пока что, я думаю, мы сможем поселить вас у мистера и миссис Уизли, — Гермиона покачала головой. Этот вариант был невозможен, — Хорошо, тогда в штаб-квартиру Ордена Феникса. — Мне неудобно, профессор Дамблдор… — Забудьте об этом, мисс Грейнджер. В данный момент вы оказались в сложной ситуации и это самое малое, что я могу сделать для вас. В очередной раз Гермиона Джин Грейндже убедилась в том, что их директор поистине святой человек и превосходный волшебник. — Спасибо вам, — склонив голову, ответила Гермиона. Она не хотела, чтобы директор видел её слёзы, которые она всё же не смогла сдержать. — Идите, мисс Грейнджер. Но помните: тот, кому нужна помощь, всегда получит её в Хогвартсе.***
Вокзал Кингс-кросс встречал их своим привычным гамом и жизнерадостностью. Люди обнимались, смеялись и разговаривали друг с другом. Выудив чемоданы из вагона и поставив их, наконец-таки, на твёрдую платформу, трое друзей оглядели друг друга взглядом. Казалось бы, во время дороги каждый из них придумал слова, которые скажет при прощании, но когда настал момент все молчали. Первым нарушить это решился Драко: — Ладно, нам с Блейзом пора, — произнёс он. Пэнси взглянула на них, улыбнувшись краешком губ, — Не грусти, каникулы пролетят и мы снова встретимся здесь же. — Если, конечно, ты не променяешь нас на своего жениха, — пошутил Блейз, подмигнув. Пэнси хмыкнула, а после тут же обняла их за шеи. Сразу обеих. — Не в этой жизни, — вздохнула, — Я буду скучать. — Так, ну всё, хватит соплей, — ответил Драко. Блейз фыркнул. — Наш Дракоша сейчас заплачет? — Ага, у тебя между ног. — Извини, Драко, но я предпочитаю, чтобы между моих ног находилась девушка. Пэнси не сдержала улыбки. Какие же они дураки! Но всё-таки её мальчики. — Мисс Паркинсон, добрый день, — стремительно к ним приближался дворецкий, работавший в их родовом поместье. Это был мужчина лет сорока, невысокого роста, слегка полноватого телосложения с тёмными волосами, на висках которых уже пролегла седина. Глаза необычайно тускло-серого цвета, отдававшие бирюзой, — Мистер Малфой, мистер Забини, — поочерёдно он кивнул в знак приветствия стоявшим рядом парням. Слизеринка кивнула мистеру Раджу. — Мне теперь тоже пора, — взглянув на друзей, ответила девушка. Драко с Блейзом кивнули. — Увидимся после каникул, — произнёс Забини.***
Выйдя за пределы платформы 9 ¾, Пэнси проследовала вслед за семейным дворецким. Карета с фамильным гербом, в котором с языками изумрудного пламени переплеталась буква «П», стояла неподалёку от основного выхода. Мистер Радж открыл дверцу и Пэнси села в карету. Внутри было довольно-таки уютно: по обе стороны находились сиденья с зелёной обивкой и серебряной накидкой на спину. Когда экипаж тронулся, слизеринка натолкнулась взглядом на появившихся из волшебного прохода гриффиндорцев, среди которых был и Поттер. У неё не было ни желания, ни возможности проявить себя перед ним в данный момент, поэтому, едва карета выехала за центральные ворота вокзала, девушка вздохнула и предоставила себя своим мыслям.***
Драко усмехнулся. Блейз привык гостить у него практически каждое лето, однако, когда карета проехала высокие кованные ворота из чугунной решётки, мулат всё так же, как и в первый раз когда-то, заинтересованно рассматривал местность, а отсутствие крыши у их экипажа, в связи с тёплой погодой, только упрощало это занятие. Дорожка, по которой они ехали, по обеим сторонам обсажена густыми тисами, за ними находится фонтан. По живой изгороди разгуливает белый павлин. Тёмно-серые высокие башни, устремившие свои острые концы высоко в небо, широкие окна, создававшие видимость словно сотни глаз и раскрытых от шокирования ртов. В случае мышления Драко — крика. Слишком много жутких вещей он увидел летом перед шестым курсом, чтобы теперь родовое поместье не вызывало в нём таких ассоциаций, но это не помогло — всё стало только хуже, потому что он не мог привыкнуть к подобным зрелищам. Справа, от входа на территорию Малфой-мэнора, можно было увидеть так же большую конюшню — верховая езда была неизменным знанием любого уважавшего себя аристократа и обращаться он с лошадью должен был не хуже, чем с собственными манерами. Противоположно от конюшни, с другой стороны Малфой-мэнора, находился тернистый парк, захваченный территорией Малфоев всего на десяток километров — после были ворота особняка, за которыми начинался самый настоящий лес, полный опасности. Именно в том лесу, так удобном для проживания (недалёком в местонахождении от штаб-квартиры Пожирателей смерти), проживал со своей колонией Фенрир Сивый. Драко очень хорошо знал этого оборотня, который на его глазах загрыз одну семью из троих человек: мужа с женой и трёхлетнюю девочку. Они были Полукровками, которые осмелились пойти против Тёмного Лорда. Но Драко знал, что Волан-Де-Морт и сам полукровка! Его бесили такие действия и помыслы Тёмного мага, однако высказаться вслух он никогда не мог и даже не старался. Однако, после того случая, он часто не мог по ночам нормально заснуть — в кошмарах ему являлся жгучий детский крик и искажённое кровью лицо в плаче, с застеленными сотней пелен слёз, глазами, в которых плескались боль и страх. С тех самых пор Драко возненавидел Фенрира Сивого, задаваясь вопросом: а преследуют ли самого оборотня-пожирателя крики его жертв по ночам? Если нет, то тогда всё понятно, а если да… То Фенрир Сивый — сумасшедший. Такой же, как его собственная тётка, как Волан-Де-Морт, как все психи, верно взиравшие на своего хозяина, словно псы, ожидавшие приказа есть, застыв над вкусной косточкой. И отец Драко тоже был таковым, и от этого Малфою-младшему становилось не по себе. Он понимал, что не хочет быть таким же. Не сможет и, наверное, не выдержит. Когда экипаж остановился между Центральным входом и аллеей шикарных роз, обожаемых хозяйкой мэнора, Драко и Блейз спустились на твёрдую поверхность. Тотчас как дверца за ними закрылась, карета сама двинулась дальше, на место, где ей предстояло ютиться до очередного вызова домочадцев. Двери открылись и к ним вышла Нарцисса Малфой. Её убранство было в стиле сдержанности и деловитости аристократизма. Длинное платье тёмно-серого цвета, под стать цвету башен, туфли на небольшом каблуке. Уложенная причёска, украшения — серьги, цепочка, кольцо. Усталые глаза, бледная, как и у всех Малфоев, кожа. — Драко, — она обняла его и он обнял крепче её в ответ, — Я думала, что ты не приедешь, — женщина внимательно посмотрела ему в глаза, — Я же просила тебя… Да, тогда, в кабинете Снейпа, разговор зашёл и об этом. — Северус сказал, что так будет только хуже. Тебе может угрожать опасность, а я не хочу подставлять под удар собственную мать. Блейз просто молча стоял рядом, наблюдая за ними. Несмотря на то, что род Малфоев чтил множество древних традиций, устоев, правил, много веков подражал этому, несмотря ни на что из этого, некоторым были не чужды проявления человеческих чувств. Самому мулату тоже не хватало такого общения с родной матерью. Поэтому, в эту секунду, он поймал себя на том, что завидует Драко в какой-то степени. Белой завистью. — Блейз, как ты уже возмужал! — расхваливала его Нарцисса, взглянув на гостя сына, — Настоящий аристократ! — Спасибо, миссис Малфой. Вы всё такая же привлекательная, с каждым годом всё краше и краше, — ответил он. Драко подмигнул ему в качестве согласия и улыбнулся матери. — Правда-правда, — взглянув в глаза Нарциссе, для пущей убедительности произнёс Малфой-младший. — Ох, вы меня сейчас в краску вгоните. Пойдёмте лучше в особняк, эльфы накрывают на стол. Все вместе пообедаем. Драко почувствовал, как сердце ушло его в пятки. «Все вместе пообедаем». Это значит, что там будет и… — Втроём, — чуть тише добавила Нарцисса, прочитав немой вопрос в глазах сына. И Драко испытал волну облегчения, — Они сейчас на задании. Все, включая даже Тёмного Лорда. Твой отец руководит операцией и, если всё пройдёт удачно, есть шансы, что мы повысимся в его глазах. Может, тогда… Нам удастся как-то исправить нашу ситуацию. Мысленно слизеринец пообещал себе, что сделает всё ради благополучия матери.*** POV Пэнси
Как только мы приехали в особняк, я узнала, что моих родителей нет дома. Главная служанка сообщила мне, что они отправились встречать значимого гостя. В моей голове вертелась догадка, что они поехали за моим женишком, но мне очень хотелось, чтобы это оказалось неправдой. Хотя бы на сегодня. Устав с дороги, я отдала распоряжение эльфам, чтобы они отнесли мои вещи ко мне в спальню, а сама направилась в душ. Холод всегда был мне по нраву. Он отрезвлял мысли, позволял окунуться в реальность и позабыть иллюзии. Поэтому, особо не церемонясь, я разделась догола и залезла в душевую кабинку. Множество отверстий, откуда струями лилась вода, сливаясь в единый поток и попадая на меня. Волосы, голова, шея, плечи, плоский животик, ноги, которые я всегда считала приемлимо-стройными. Засмотревшись на них сейчас, я подумала: а могу ли со стороны казаться непривлекательной? Толстой, неповоротливой… В голове возник образ девчонки Уизли и я отчаянно потрусила головой. Нет. Это всё — бред. Она не лучше меня. Ничем. Ни на единую капельку. Она же из семьи предателей крови! Однако… Для Поттера это не главное. Я прикрыла глаза, облокотившись спиной о стену кабинки. Я не знала, сколько времени провела, но когда я оказалась в своей комнате, за окнами уже стемнело. Мои покои представляли из себя, по моему мнению, весьма прекрасную комнату: двуспальная кровать, шкаф, письменный стол, камин, в котором ещё не полыхал огонь, два кресла, журнальный столик, мягкий, зелёный ковёр с серебряными краями. На стене — герб нашего рода и, конечно же, герб факультета Салазара Слизерина, а слева ото входа в комнату находилось большое зеркало. Обои выполнены в строгом тёмно-зелёном оттенке. Пол — гладкий паркет. — Мисс! — в зеркале я рассмотрела эльфа, который появился посреди комнаты, глядя на меня, — Ваши родители прибыли и просили вас явиться в Главный зал для знакомства с почётным гостем. «Значит, мои надежды не оправдались» — с грустью подумала я, бросив взгляд на кровать, в которую мечтала броситься и забыться сладким сном прямо сейчас. — Передай им, что я скоро спущусь, — ответила я, подходя к своему шкафу и грустно вздыхая. А затем меня немного осенило, и я решила выиграть преимущество, чтобы не было никаких неожиданностей, — Нор, скажи-ка, а что за гость? — Я его вижу впервые, мисс, — виновато ответил эльф, — Но, если мисс это успокоит, Нор готов поклясться, что это очень эффектный человек! Госпожа и господин от него в восторге. — Хорошо, иди. Уже спустя двадцать минут я была с абсолютно сухими волосами. На мне красовалось деловитое чёрное платье, застегивающееся на молнии сзади. Волосы я оставила распущенными, на лицо нанесла лёгкий макияж. На ноги обула туфли на каблуке. В качестве дополнения образа выбрала украшение, когда-то подаренное мне Драко и Блейзом в честь Рождества. Золотая цепочка, с кулоном в виде змейки, чешуя которой переливалась при свете солнца цветами радуги. Красный язычок слегка высунут, что создаёт впечатление, будто змейка пытается ужалить.POV Автор
Пэнси шла по направлению в Главный зал, чувствуя, как бешено колотится сердце. Будь её воля — она бы немедленно отменила это чёртово знакомство, но тут уж настояли родители. Стараясь не вспоминать свою уютную комнату, слизеринка постучала для приличия в большие дубовые двери и, войдя, услышала голос отца: — Знакомься, Пэнси, это — твой жених и будущий муж. Пэнси побледнела. — Ты?! Эван Патфорт приподнялся со своего места и посмотрел на неё, улыбнувшись. Пэнси не испытала же совершенно никакой радости. В голове всплыл момент их прошлой встречи. — Надо же, как ты изменилась, Пэнси! Совсем повзрослела и похорошела! — с одобрительной улыбочкой. Пэнси наигранно ухмыльнулась в ответ, чувствуя, как её начинает распирать от отвращения. — Я предпочту «мисс Паркинсон», — ответила она, проходя мимо него во внутрь. Эван Патфорт кивнул. — Ну хорошо, пока что буду называть тебя <i>мисс Паркинсон.</i> — Пэнси, у тебя слишком бурная реакция, — осадила её Элеонора Паркинсон, — Веди себя прилично. С нас хватит, что ты опоздала на двадцать минут, заставив нашего гостя ждать. Слизеринка готова была уже ответить, однако Патфорт, вскинув руку на её буравящий пыл, ответил: — Ничего, миссис Паркинсон, это того стоило. Ваша дочь выглядит блестяще, — глазами пробежавшись по её фигуре и задержав взгляд на груди, произнёс Эван. С лица его не сходила ухмылка. «Вот же нахал!» — Пэнси, — произнёс Адам Паркинсон, строго глядя на свою дочь, — И всё же, мы настаиваем. — Здравствуйте, мистер Патфорт, — произнесла Пэнси, щуря лицо в одной из своих саркастических и лживых улыбок, — Я очень рада видеть вас здесь и сейчас, для меня и моей семьи ваш визит — огромная честь, — Эван про себя вновь усмехнулся чему-то, кивнув в ответ на её слова, — А теперь, прошу меня простить, — она отвела взгляд на виновников сего торжества, — Но мне нужно поговорить с моими родителями. — Разве у тебя могут быть секреты от жениха? — осведомилась мать. — Жених — не муж, — ответила Пэнси. — Не волнуйтесь, — ответил Патфорт, — Я буду ждать в гостиной, если вы не возражаете. — Конечно, — ответил мистер Паркинсон, покосившись на дочь, — Вас проводит Нор. Тотчас в Главном зале возник домовик и Эван последовал за ним. Остановившись всего лишь на мгновение напротив Пэнси, он слегка коснулся своим плечом её, а затем продолжил путь. Девушка сглотнула. Когда дверь за домовиком и гостем закрылась, слизеринка оказалась под прицелом двух буравящих взглядов. — Что с тобой сегодня? — спросила Элеонора, — Ты ведешь себя неподобающе! У меня такое чувство, что ты сбежала из леса! Нам с отцом стыдно за тебя, Пэнси! Слизеринка кивнула, переведя взгляд на отца. — Это правда, — подтвердил Адам. — Послушайте… — она пыталась подобрать подходящие слова, но в итоге, поняв, что это бесполезно, выдала: — Это всё — какое-то средневековье! У меня такое чувство, что я — рабыня, которую сейчас пытаются втюхать какому-то богатенькому аристократишке! — Средневековье?! — повышая голос и не веря своим ушам, переспросила миссис Паркинсон, — Что за чушь ты несешь! Это — наши традиции! Так было много веков и ещё никто не жаловался! Рабыня… Возомнила о себе непонятно что! У этого, как ты выразилась, богатенького аристократишки, есть такое наследство и воспитание, какое подобает нашему уровню! — Не жаловались только потому, что их всё устраивало или же они не могли найти в себе смелости на это! — Вот уж новость! Ты что, решила перевоплотиться и пополнить ряды с ярлыком мнения, подобающим глупым гриффиндорцам?! Это не смелость, а безрассудство! — ответил на её выпад мистер Паркинсон. — А ты не хочешь поинтересоваться у нас с отцом, как чувствуем себя мы, когда наша дочь выкидывает такие фокусы? — поинтересовалась миссис Паркинсон, уже снижая тон, поскольку голос начинал становиться хриплым от долгого крика. — Вы не интересовались у меня, когда приняли это решение, — спокойно. Вдох, выдох, — В конце-концов, мне плевать на наследственность этого Патфорта! — и вновь на громких тонах. — Не смей! — вспылил отец, ударив кулаком по столу. Его глаза горели яростью, и он не отводил взгляда от Пэнси, которая от неожиданности подпрыгнула на месте, — Ты ещё сопля зелёная, чтобы указывать нам с матерью на наши ошибки! Посмотри на себя! — В конце-концов, мы желаем тебе только добра, — произнесла Элеонора. — Да в гробу я видала такое добро! — Пэнси была на пределе. Она чувствовала, что ещё немного, и сорвётся окончательно. Ну как же они её не поймут?! Она не хочет быть с этим человеком! Почему они не нашли ей кого-то среди её курса? Блейз? Драко? Нотт? Да даже Креб с Гойлом на фоне этого напыщенного болвана казались весьма удачным вариантом! — Не смей на нас повышать голос! Вконец уже оборзела! — ругался мистер Паркинсон, — Ведешь себя, как… — Как кто?! — Пэнси, однако, и не снизила тон. С каждой секундой в её глазах разгорались опасные огоньки. Элеонора Паркинсон, наблюдая за перепалкой мужа и дочери, уже не хотела вмешиваться, но тут взяла мужа за руку. — Адам… — Как вонючая предательница крови! — выпалил он, прежде чем до него дошёл смысл сказанных слов. Это уже был край. Осознав, что он только что переступил черту, мистер Паркинсон замолчал, пытаясь успокоиться. Однако эти попытки оказывались тщетными. Пэнси фыркнула. — Позвольте тогда спросить, если я — предательница крови, то кто вы, о приведшие меня на этот свет?! Элеонора Паркинсон вскрикнула. Пэнси немигающим взором уставилась на отца, а Адам Паркинсон так и застыл с правой рукой в воздухе, казалось, даже не чувствуя, как щипало ладонь и пальцы. Держась за щеку, слизеринка посмотрела теперь уже и на мать, а после спросила: — Вот значит, на что вы готовы, чтобы упереть меня замуж за этого неандертальца, да? — моргнула, усмехнувшись, хотя в глазах начали скапливаться слёзы. Взгляд потемнел и глаза стали красными вмиг, — Тестю он точно будет под стать, — глядя на Адама. Мистер Паркинсон только сглотнул от этих слов, отведя взгляд и вздыхая. — Пэнси, мы… — миссис Паркинсон хотела было сгладить конфликт, не понимая, что это уже невозможно. Своим поступком Адам Паркинсон подвел черту, показав их шестнадцатилетней дочери все свои возможности в борьбе с её нравами. — Вы! — выкрикнула Пэнси и прорычав: — Ненавижу вас, — стремительно покинула зал. Выбежала так быстро, как только могла. Уже в коридоре её настигли слёзы, стекавшие по щекам. Она даже не заметила, как пролетела на всех парах мимо Эвана Патфорта, который, услышав звук хлопнувшей двери, подумал вернуться в Главный зал. Только уже в комнате, плюхнувшись в кровать и накрыв голову подушкой, слизеринка зашлась рыданиями, уже не сдерживая всхлипов. Эван Патфорт, вернувшись в Главный зал, застал там лишь родителей своей невесты. — Прошу прощения, просто, я услышал звук хлопнувшей двери и… Что-то случилось? — осторожно поинтересовался он. Мистер Паркинсон сидел, облокотившись одним локтем на стол, а ладонью придерживая голову. У миссис Паркинсон глаза на мокром месте и шокированное выражение лица. По приходу Эвана они тут же переменились, стараясь казаться как можно более убедительными. — Ничего страшного, мистер Патфорт. Наша дочь просто бурно отреагировала на эту новость. Мы полагаем, ей нужно время, чтобы придти в себя и принять это, — ответил мистер Паркинсон, в голосе которого теперь царил стальной стержень, — Думаю, будет лучше, если мы продолжим уже завтра. Если желаете остаться у нас на ночь, эльфы приготовили вам покои. — Да нет, я, пожалуй, вернусь к себе домой. Вы завтра напишите мне и я приеду, если так сложилось. — Несомненно, — Адам кивнул, — Тогда пойдёмте, я провожу вас. — До свидания, миссис Паркинсон, — произнёс Патфорт, кивнув женщине. — До свидания, Эван, — ответила Элеонора. Встав из-за стола, миссис Паркинсон удалилась в свои покои, отмечая в своём состоянии усталость.