***
Сам по себе бойцовский клуб не имел хорошей славы. Все знали, что там можно заработать, но понимали, что это нелегально. Чем дальше от центра, тем больше разного контингента. Бывали кадры, которые на радостях от осознания того, что выиграли, успевали напиться и покидаться на всех вокруг. То же самое могло произойти и у тех, кто проиграл. Они напивались от горя, деньги-то потеряны. Эти скандалы и драки умело регулировали и прекращали охранники и присутствующие зрители. За эти относительно недолгие бои (всего несколько недель) Розали насмотрелась на разных дебоширов, увидела много вариантов, как можно рассориться. Один раз она сильно напряглась, когда охрана выносила какого-то молодого зрителя: чёрная макушка задёргалась, что-то нечленораздельное вырвалось из его рта. «Что-то не так», – не покидала голову Роз мысль, неприятное предчувствие поселилось внутри. Но она не стала обращать на это внимания, списывая всё на чрезмерное напряжение. Только когда во время последнего дня боёв для Нэссы появился Мэйтланд Торндайк, Розали подорвалась. За ним бежал Джейкоб Фрай, пытаясь уговорить его вернуться домой. Несколько крупных мужчин встали по периметру ринга, Торндайк не стеснялся, обращал на себя внимание вызывающим поведением. Ещё на входе он сбросил дорогое пальто, которое сразу прибрали к рукам. У ринга Мэйтланд остался в одной рубашке, достал из кармана деньги, подозвал управляющего: — Впиши меня в список участников. Ставлю на себя. Сгорбленный мужчина средних лет выпучил глаза, да перечить не решился. Его обступили увальни Торндайка, скажи хоть что-то против – щёлкнули бы пальцем и размазали как вошь. Вот так врываться да ещё и ставить на самого себя, где это видано? Но сегодня молодой Торндайк писал свои правила. Управляющий взял деньги, мысленно ликуя и шустро откладывая часть себе в карман, а потом сходил до списков участников, вычеркнув какого-то юнца и вписав туда знаменитое имя нежданного гостя. По голосу аристократа Рози поняла, что тот не трезв. Фрай одёргивал спутника, несколько раз настойчиво разворачивал к себе лицом и что-то говорил. Мэйтланд смеялся и отмахивался. Оба вообще никак не сочетались с местом. Джейкоб приоделся: на нём превосходно сидел роскошный костюм с бархатными вшивками. Скорее всего, они возвращались с какого-то светского мероприятия, но дурная пьяная голова завела сюда. И в этот раз это была не Фраева голова; он, на удивление, был адекватен и даже серьёзен. Торндайк продолжал смеяться, ожидая своей очереди. Он, чёрт возьми, купил себе место на этом подобии ринга, и никто не смел перечить его деньгам и имени! Все подумали, что этот выскочка так, без особой подготовки, смеха ради. Он закатал рукава дорогой рубашки, немного подогнул брючины. Сначала все бубнили, не стесняясь выкрикивали обидные слова, а вскоре поняли, что уходить он не собирается. Тогда затаили дыхание в предвкушении: хотелось, чтобы незваному гостю надавали. Ведь в этом прокуренном и пропитом воздухе вдруг появилась другая нотка, никому не знакомая, но так многими желанная. Шлейф дорогого парфюма, едва уловимый аромат дорогого виски, звон монет, в конце концов. Это всё принёс один человек, резко изменивший расписание боёв. Кому-то хотелось накинуться на него, такого идеального и лощёного, и порвать на куски, а потом поделить между собой и забрать в качестве сувенира. Охрана недвусмысленно покачивала головами и разминала костяшки пальцев – подобные гнусные мысли сразу выветривались. И тогда оставалось ожидание, что сейчас вот-вот выйдет кто-то из низов да как выдаст взбучку этому заносчивому мужчине. Чего он умеет-то? Только платить. А вот драться-то явно не его. И Рози тоже думала, что Торндайк хватанул лишка. Ухоженные руки, красивое лицо, идеальная причёска и аккуратно стриженые усы: можно бесконечно было перечислять, но не найти и намёка на тяжёлый физический труд или утомительные тренировки. Всё изменилось, как только он перемахнул через ограждение и встретил первого противника. Мэйт изумил всех, кроме Фрая и своей охраны. Пусть и был пьян, но уворачивался быстро и легко. Несколько точных и сильных ударов, очень чёткий, со знанием дела, пинок, и соперник сдался. Это не с самодурами местными мутузиться, было понятно сразу. Торндайк победно зарычал и потребовал следующего противника. Джейкоб вздохнул, предвкушая проблемы со старшим Торндайком. Те места, где его сын бывал тайно, требовали навыков самообороны. Ещё и сам Фрай обучил его нескольким трюкам и позволял иногда тренироваться с «Грачами». Отцу Мэйта это ой как бы не понравилось… Хотя Джейкоб не вспомнил ни одного раза, когда старшему нравилось хоть что-то, особенно если дело касалось сына. «Хоть бы писак не было, мне Фредди башку отгрызёт», – думал Фрай присматриваясь. У него тут было много знакомых. Ещё бы, он-то посетил все бойцовские клубы Лондона и чаще всего уходил победителем. Только об этом мало кто знал. Дружба с полисменом и высшими слоями общества накладывала некоторые ожидания, которым не всегда хотелось следовать. И вот Мэйтланд Торндайк снимал завесу тайны с одного из неразглашаемых развлечений. Интересно, а что будет следующим? — Давайте, Мэйтланд, посмеялись и хватит. Вернитесь, друг мой, – громко позвал Джейкоб, тоже перемахнув через ограждение. Он всё ещё отыгрывал легенду о деловых и партнёрских отношениях, чтобы в случае чего было чем оправдаться у отца Торндайка. Младший обернулся и улыбнулся Фраю, потом подошёл, крепко обнял. — Джейкоб, дорогой мой, к чему такая спешка? Я только начал. Позвольте мне эту маленькую слабость сегодня. Я наиграюсь, и мы уедем. Никто не пострадает. Они взялись за руки – сильно так, по-товарищески, не раскрывая себя. Торндайк захохотал, сильно сжимая пальцы Фрая. Тот кивнул и отошёл назад. Но одним взглядом дал понять, что лучше его не обманывать. Зелёно-карие глаза сверкнули опасно, на момент Мэйтланду даже показалось, что он трезвеет, потому что напугался. Но быстро себя остановил. Он слишком долго боялся отца, чтобы играть в это ещё и с любовником, хватит. Дёрнув головой, дал знак охране, они встали в позы, полные готовности кинуться на помощь в случае чего. Наблюдающая со стороны Розали заволновалась. Было ощущение, что Торндайк настроен серьёзно, хоть и убеждает всех в обратном. Она пробиралась через толпу возбуждённых зрителей к Нэссе, чтобы сделать хоть что-то, попробовать предпринять какое-то действие. Просто стоять и смотреть было невозможно–:сразу накатывала нестерпимая тревога. Девушка кое-как втиснулась в маленькое помещение, где ожидали участники. Нэсса сидела в углу одна, нервно сжимая и разжимая ладони. — Нэс-Нэс-Нэс! Я пришла с новостью, однако она тебе вряд ли понравится… Бирн сжала губа плотнее, сдерживая недовольное выражение лица. — Рози, ты что, опять? Со своей настороженностью весь боевой настрой разгонишь. Она устала от предостережений подруги. — Там, – Рози указала в сторону арены, – объявился этот хренов аристократ… Нэсса не расслышала и жестом показала, что нужно повторить. Рози крикнула ещё раз, протиснуться ближе было нереально. Охрана заметила, что к участникам кто-то зашёл, подхватила Розали под руки и понесла назад в зал. — Т-о-р-н-д-а-й-к! – по буквам кричала Роз. Нэссе стало не по себе. Она ещё не поняла, что имела в виду Розали, но одна фамилия человека, который на дух не переносит её, напрягала. Торндайк, интересно, пришёл поглазеть? Или?.. Один за другим участники уходили ни с чем. Мэйтланд легко разбирался с ними. Нэссу практически выпихнули вперёд, рассчитывая выпустить после неё настоящих силачей, которые уж точно массой были больше Торндайка. Бирн размяла костяшки пальцев и шею, а когда пригляделась к противнику, всё поняла. Вот что имела в виду Розали! Мэйтланд Торндайк вытирал кровь с губы, был пыльный, потрёпанный, но не измученный. Он сделал большой глоток воды, поданной одним из охранников, и смело шагнул в сторону девушки. — Госпожа Бирн, какая честь! Мысли об Уилле заставляли держаться, не грубить, не сбежать. Фрай увидел телохранительницу и подбежал к ограждениям. — Нэс, это что ещё за выкрутасы? Девушка не нашлась, что ответить. На неё надвигался один, в мысли влез другой… Сбитая с толку, она пропустила момент, когда начался бой. И получила удар по лицу. Её отбросило к толпе, она сразу извалялась в пыли, закашлялась. Поднялась и отскочила подальше, чтобы принять эту ситуацию и отдышаться. Драться с Торндайком – последнее, что она бы хотела делать в своей жизни. Ударил слабенько, Нэсса сразу поняла. Её били сильнее, значит, он не старался нанести увечий. Как он здесь оказался? Почему? В любом случае проигрывать было нельзя. Она крутилась, острыми движениями пыталась ударить, но не выходило. Разок получилось запрыгнуть Торндайку на спину, ударить его в щёку и поцарапать шею. — Не знаю, зачем Вы здесь, мистер Торндайк, но этот выигрыш нужен мне. Я не собираюсь отступать, – прошептала Бирн ему на ухо. Она была лёгенькой, просто так скинуть с себя не получалось. Мэйтланд никогда не дрался с женщиной, было несколько стычек с местными проститутками, но им было достаточно одной пощёчины. Эта мелкая девчонка не сдавалась никогда, и это бесило. Вертелась, крутилась, мешала одним своим присутствием. Поначалу он просто хотел её припугнуть, ждал больше всех в этом бою. Знал заранее, что она там будет. Но чем больше она уворачивалась, поднималась снова и снова, пыталась ударить, тем больше раздражала. Торндайк пропустил два удара, когда сильно задумался над этим. Если она такая целеустремлённая, сможет ли она получить через Джейкоба что-то ещё? Или самого Фрая? Страх почти детский, парализующий, сменился ревностью и агрессией. Нет, проживать эти чувства он не собирался, а вот как следует наподдавать этой Бирн – да! — Зачем же тебе столько денег, Бирн? Новое платье прикупить вздумала, а? Кулачный бой между Нэссой и Мэйтландом продолжался. Она не отвечала на вопросы, зато пыталась бить, это раздражало ещё больше. Торндайк входил во вкус и ударял всё больнее. — А Вам зачем этот бой, мистер Торндайк? Вы не испытываете дефицита ни в деньгах, ни в платьях, если уж на то пошло, – бросила Нэсса. Соперник разогнался и быстро подхватил девушку за талию, повалив на пол. Он крепко прижал её к полу, накрывая собой, скрутил её руки. — С чего ты, сука, решила, что можешь его заинтересовать? «Твою же мать», – успела подумать Нэсса перед сильным ударом по голове. В ушах зашумело, в глазах потемнело. Она прикрыла голову руками и свернулась калачиком, потому что устала и очень испугалась. Ей было уже не победить, но хотелось хотя бы выжить. Торндайк мутузил девушку без контроля, и это не выглядело так весело, как до этого. Джейкоб несколько раз требовал остановить бой, но люди Мэйтланда никого не пускали к арене, встав плотным кольцом. Роза замельтешила, потребовала их остановиться. Но ничего не происходило. Этот бой закончился бы либо смертью Бирн от избиения, либо от чрезвычайного происшествия. Розали решила, что смерть в этот раз точно нужно исключить, а бой завершить. Она редко позволяла себе действовать необдуманно, нелогично, но выхода не видела. Схватила коробку спичек у зевак, пока никто не видел, и ринулась к торговым коробкам и бочкам в стороне от арены. Каждый неудавшийся «чирк» мог стоить Нэссе жизни, дрожащими руками Розали раскидывала вокруг зажжённые спички и молилась, чтобы всё получилось. Когда густой дым заволок помещение, прочь побежали не все, некоторые не успели даже понять, что случилось. Увидев подоспевшие языки пламени на арене, и участники, и зрители, и организаторы одновременно заметались, чтобы добраться до выхода. Охрана ловко подхватила Торндайка и вытащила его одним из первых. Джейкоб получил несколько ударов со всех сторон: то в бок, то по ногам. Он уверенно отправился к арене, чтобы найти Нэссу. Не успел совсем немного, ведь девушку уже оттаскивала в сторону Розали. Они вышли с разных выходов и метнулись в разные стороны. Фрай, решив, что с Нэссой, скорее всего, кто-то есть, раз она так быстро исчезла, нагнал Мэйтланда. Розали, боясь, что кто-то захочет их догнать и добить, потянула Нэссу к заводским складам, чтобы там спрятаться среди закоулков. Все свидетели этого зверства Мэйтланда Торндайка пребывали в шоке. — Господин Торндайк! А Вы не подскажете мне, какого хера это только что было? – Джейкоб схватил любовника за грудки и как следует потряс. Охранники оттащили Фрая придерживая. Уличный холод стал пробираться под одежду Торндайка, тот понял, что остался без пальто. Царапины, оставленные Бирн, горели. Он прикрыл шею рукой, зашипел от боли. Сознание приходило в себя медленно, запах гари сбивал все мысли. «Что я только что сделал? Это был я?», – крутилось у него в голове. Он согнулся пополам, резко почувствовав все удары, которые ему нанесли в этих боях. Каждый синяк, ссадина – всё нестерпимо горело. В каком состоянии нужно было быть, чтобы игнорировать это в процессе? Слишком много ощущений разом. Это взбесило. Голос Фрая отдавался головной болью в черепной коробке. Он всё требовал и требовал, да какого чёрта? — Ну, давай, скажи мне! Давай! Ты с ней спал? – вырвалось у Мэйтланда, он с силой закусил губу до крови, хотел стереть её с подбородка, но резким движением руки размазал всё ещё больше. Джейкоб схватился за голову, оседая. — Мэйт, ты видишь то, что хочешь видеть. Меня, чёрт дери это всё, несколько раз чуть не убили! О чём ты вообще? Когда мне было с кем-то спать? Оба посмотрели друг на друга новым взглядом, словно шум в ушах наконец-то заглох и они услышали то, что давно выкрикивали. — Ты чуть не убил ни в чём не повинного человека, Мэйт. — Ты тоже, – выдохнул Торндайк и отвернулся, опершись на плечо охранника. И как это понимать? Джейкоб никогда не приветствовал такие выходки. Это происшествие напомнило ему жестокость Максвелла Рота, когда тот хотел сжечь детей в запертом здании. Необходимо было пересмотреть эти отношения. — Поговорим позже, как протрезвеешь, мистер Торндайк.***
Они знали друг друга не первый день, но побывать у Розали в гостях было всегда делом сложным. Нэсса практически никогда не заходила, ждала снаружи. Подруга жила со старой тёткой, они снимали две комнаты в не самом лучшем доме, правда, в центре Уайтчепела, что считалось очень даже удачным местом среди местных. Тётка получала помощь от своих детей, а Роз была в «Грачах» да постоянно подрабатывала везде, где могла. Послав с уличными мальчишками просьбу о помощи Одетт, чтобы та посидела с Уиллом, Розали втащила Нэссу к себе и уложила на узкую кровать. Потом сходила за водой, худо-бедно собрала по соседям бинты и всевозможные лекарства, которые всегда были в дефиците. Нэс осмотрелась. Комнатка подруги была небольшой, душной, но с хорошим освещением. Всюду лежали книги, газеты, на столе горой навалены перья для письма. Из маленького комодика вываливались вещи. И только на спинке стула аккуратно сложенным лежало очень красивое платье. Бирн поморщилась от очередного прикосновения, Розали обрабатывала её раны. — А это что за красотища? О произошедшем говорить не хотелось. Розали немного покраснела, отвела глаза. Она никогда не разговаривала о делах сердечных. Не поднимала темы женские, не жаловалась на отсутствие внимания или платьев. И только сейчас Нэсса как никогда остро осознала, что Розали– тоже девушка. Да, нос кривоват, но это же не главное, правда? Ведь и она кого-то любила. И ей что-то нравится в себе, а что-то раздражает. — Да так, ничего. Иногда я его надеваю и хожу туда-сюда по комнате, представляю, как бы смотрелась в нём на людях. — Почему ни разу никуда не вышла в нём? — Вряд ли в этом есть сильная необходимость. Скажи-ка лучше ты мне,что за чёрная кошка пробежала между тобой и Торндайком, а? Это что такое было? Хоть ты и билась, как львица, но этот мужик в весовой категории Фрая, едва ли ты бы побила кого-то из них. Отвечать не хотелось. Нэсса поднялась и подошла к окну, с усилием дёрнула форточку. Та открылась, вместе с воздухом потянулся дурной аромат улиц. — Нэс? Молчи, если тебе так хочется. Да только к хорошему твои секретики не приводят, сама видишь, – Розали вышла из комнаты, чтобы поменять воду в тазу. Платье в руках словно струилось. Оно было из приятной плотной ткани, а сверху нашита лёгкая вуаль. Наверное, самодельное, но всё же очень красивое. Пальцы Нэссы скользили по платью, она ловила эти приятные ощущения, отталкиваясь от сегодняшнего дня всё дальше. Но стоило открыть глаза, и снова всё, как было: больно, страшно и неприятно. Бирн села на кровать, притянула к себе колени. Долго смотрела в стену, Роза успела вернуться. — Ты можешь мне доверять, слышишь? И только Нэсса раскрыла рот, чтобы начать, как разрыдалась. Ни слова не получалось сказать, всё тонуло в слезах, застревало в горле и падало назад комом. Она пробовала несколько раз, успокаивалась, но так и не начинала говорить, плача снова. Роз уже не пыталась успокоить, просто сидела рядом, периодически подавая стакан с водой. Ближе к ночи Нэсса угомонилась, мучаясь икотой, а когда её накрыли тёплым пледом, заснула. Она поднялась посреди ночи и застала Роз за столом: та собирала газетные вырезки в большой книге. — Мне особо никогда не везло. Но это уж очень настораживает, знаешь. Я правда сильно напугана этой дракой. Да ещё и с Уиллом теперь не склеится так быстро, как нужно… Кажется, я это заслужила, – без вводных слов начала Бирн, высунувшись из-под покрывала. — Бред, Нэсса Бирн, заслуги и не заслуги почти не работают в обществе. Что такого произошло, что ты шарахаешься любой возможности обратить на мужчину внимание и разобраться с теми, кто имеет на него какие-то свои планы? – смочив руки, вымазанные в клею, водой, Роза подняла глаза на подругу. Многие уже были наслышаны о том, что Нэсса бывала в семье Редклиффов. Она снова это повторила, Роз кивнула. — Когда они уехали из города, я почувствовала такое облегчение. Но только на несколько недель. Потом мне было очень-очень-очень плохо. Она вошла в семью тихонько, неожиданно как для Редклиффов, так и для себя самой. И в каком-то смысле мистер Редклифф – глава семьи – практически заменил отца: был добр, вежлив, с пониманием относился к нюансам поведения девушки. Она буквально доросла в мире, к которому не принадлежала, и это оставило глубокий отпечаток на всей последующей жизни. Такой шанс выпадал не всем, за это Нэсса была благодарна мистеру Редклиффу ещё больше. Он замечал, как она хочет увидеть больше, тянется к знаниям и новому, поэтому всегда находил для неё работу или занятие, чтобы был повод к ним прийти. С его юными родственниками и детьми Нэсса училась этикету. Сам хозяин научил её стрелять. Прекрасное зрение и координация девушки восхищали Редклиффа. И никто ни разу не посмел сказать, что девушке важнее читать, а не стрелять. Он обращал внимание на то, что у неё получалось, никогда не задирал тем, что выходило плохо. В такую атмосферу тянуло, с таким человеком было очень приятно. Помолчали. Роза раскладывала свои вырезки, Нэсса мечтательно уставилась в угол комнаты, предавшись воспоминаниям. Она крепко обняла себя за плечи, стискивая их до боли. Пальцы заломило. — Я слышала про эту семью, их не очень любили аристократы из-за какой-то истории с Алистером Редклиффом. Он уплыл в эту самую… Америку, – всё же отреагировала Розали. Она развернулась к подруге, готовая слушать дальше. Очень хотела обнять, но ждала, пока будет рассказано всё до конца. Бирн застонала, провела ладонью по лицу, потёрла кулаками глаза. Всё тело заболело с новой силой. Но хотя бы в разговоре с Розой она решила не сдаваться. — Они не любили говорить об этом. Единственное… – девушка слегка поморщилась, но так сразу было не понять, от отвращения к тому, что вспоминала, или просто от боли, которую доставляли побои. – Иногда мистер Редклифф сравнивал меня со своей тёткой – её звали Литрис. Говорил, что в нас обеих – особенный задор. Чем взрослее Нэсса становилась, тем больше понимала, что отца ей Редклифф не заменит. Он давал ей то тепло и принятие, которого так не хватало в семье и на улице. Проводил с ней достаточное количество времени, когда этого не мог сделать любимый брат. Интерес Нэссы превращался со временем во взрослый: она влюбилась в хозяина дома, окончательно приняв тот факт, что отцом он ей быть не может. Да только «кем-то» ещё (кем-то большим) он тоже быть не мог. Он был женат, а сама Бирн практически выросла с его детьми, играла с ними, училась. Нет, такого нельзя было допустить, и она всячески скрывала свои чувства. Поначалу хорошо справлялась, но иногда юношеский задор давал о себе знать, и это регулировать было практически невозможно. Долгие взгляды, нежные (пусть и уважительные) ответы в сторону хозяина не упустила из виду его жена. И если раньше она относилась к этому нейтрально, считая все эти посещения странной забавой мужа (да и в хозяйстве было удобно иметь девчонку, которой не нужно платить), то с годами стала недолюбливать Нэссу. Бирн посещала разные семейные мероприятия Редклиффов, когда имела такую возможность. У неё была заготовлена выходная одежда, старенькая шляпка, она всегда носила в тряпичной сумке две книжки, которые всё никак не могла прочитать. Чаще всего мистер Редклифф сопровождал свою семью, и проблем не возникало. Бывали случаи, когда Нэс оставалась с хозяйкой или гостями, иногда с детьми. Но чем больше становилось недовольство хозяйки, тем меньше места оставалось Нэссе в доме. Дети стали от неё отдаляться, прислуга старалась не впускать. На мирном летнем пикнике Нэсса сопроводила хозяина до кэба, ему нужно было отлучиться по важным делам. А когда вернулась, получила в лицо забродившим ягодным напитком. Супруга мистера Редклиффа отчитала девчонку, подчеркнув, что мокрое лицо и одежда – самый щадящий исход для происходящего. Она прогнала Нэссу, требуя, чтобы та больше не возвращалась. Так и было некоторое время. Улицы донесли слухи, что хозяйка заболела. Нэсса порывалась прийти и поинтересоваться, но страх и обида сдерживали. Несколько раз Симус передавал, что, пока Нэс не было дома, приходили от Редклиффов, извинялись. Стыдно было появляться и принимать эти извинения, ведь Нэсса знала, что миссис Редклифф обозлилась на неё не просто так. Её прогнали за влюблённость, и она забилась в угол. Пусть и не хватало уроков, не хватало практики в чтении, не хватало общения (за это и было обидно), Нэсса старалась понять и принять то, что ей в таком обществе не место. — Я знаю официальную версию концовки этой истории. Мне вот интересно, как в этом всём фигурировала ты. Ведь на этом не закончилось, верно? Резковатый тон Розали заставил Бирн замолчать. Она сделала несколько больших глотков воды, полежала. Глаза защипало, скулы свело, напряжение отдавалось в голову, та отвечала противной болью. — Не закончилась история, а жаль. Однажды я увидела их на улице. Детей и мать. Миссис Редклифф стало плохо прямо там. Я проходила мимо, но не помогла ей. Попросила об этом местных уличных. Попрошаек. Не нашла в себе сил, не наш-ла. Позже Нэссе пришло письмо, она кое-как прочитала: мистер Редклифф просил прийти. Нэсса уступила своим желаниям, пришла в назначенное время, а мужчина сообщил, что его жена скончалась. Помощь с похоронами, поддержка хозяина и его детей пересекались с постоянными мыслями «А если бы ты ей помогла, спасло бы это её? Если бы помощь оказали быстрее, была бы она жива?». Стыд за свои чувства к хозяину дома перерастал в чувство вины за смерть его супруги. Не Нэсса убила эту женщину, но от того, что не помогла в критический момент, становилось тошно. Казалось, что всё можно было бы исправить, проигнорируй она тогда свою обиду, протяни только руку. — Так много знал только Симус, – «выронила» Бирн в комнату и снова замолкла, глотая слёзы. Хотелось ответить, но Розали не могла. Она боялась, что снова прозвучит грубо или слишком сухо. Осознавала, что Нэсса Бирн доверяла ей всецело, раз сказала такое. И это было приятно, но отреагировать адекватно и мягко в сложившейся ситуации почему-то не получалось. Подруга могла сегодня умереть под натиском пьяного богача. И она явно вспоминала то, что приносит ей боль из года в год. Это накладывалось на пережитое днём не лучшим образом. Как вести себя в такой ситуации? Как вести себя так, чтобы не сделать ей ещё больнее? — Это большая честь, Нэсса, ты же знаешь. Бирн слабо кивнула и продолжила, идти нужно было до победного – как тут забудешь. Эта ментальная тошнота не проходила, только мутила рассудок. Раз начала, вытаскивай из себя всё. После похорон Нэсса приходила, чтобы помочь с уборкой или готовкой. Уроки и весёлые посиделки закончились, начался затяжной траур. Поддержка девушки очень растрогала мистера Редклиффа, и он, наполненный собственным горем, решился на лишнюю нежность, чтобы отвлечься, забыться. В этом общении, в игре пламени в камине, в дорогом вине было то, чего Нэссе так не хватало: любовь. Горькая, конечно, но любовь. Они сидели в пустой гостиной, где больше не пела хозяйка и не смеялись её дети. Мир опустел, но в тот вечер они заполнили эту пустоту друг другом. Нэсса Бирн не удержалась и соблазнила хозяина дома, они переспали. Она сбежала в ту же ночь за город от стыда. Феерия от близости с возлюбленным закончилась быстро. Грудь сковал холодный обруч из негативных чувств. Удивительно, девчонка из неблагополучной семьи Уайтчепела сумела впитать в себя не только манеры, но и мораль, требования совести. Так нельзя было поступать, нельзя было пользоваться положением ради одной ночи, какой бы прекрасной она по итогу и ни была. Редклифф искал Нэссу, как рассказывали очевидцы, спрашивал о неё без агрессии и злобы. Ходил лично по улицам, нанимал ищеек, но так и не нашёл. Тогда он забрал детей, продал родовое имение и переехал. И только тогда девушка вернулась обратно и больше ничего о нём не слышала. — А вот этого даже Симус не знал… — Нэсса Бирн, иди сюда, – не выдержала Роз и кинулась к подруге. Она крепко прижала Нэс к себе, гладила по голове и укачивала. Слов не нашла, просто поняла, что достаточно. Хватит на сегодня с этой маленькой и по-своему несчастной девушки. — Я так виновата, Розали, так виновата!.. Мне до сих пор стыдно, я думаю не про любовь, а про то, что я… мы сделали. Это так неправильно было, так неверно… Аргумент «Зато по любви» точно бы не сработал, Роза просто кивала. — Вот поэтому как тут не думать о том, что я всё это заслужила. Все эти ужасные вещи, что происходят сейчас. Мне не нравится, что нынешняя ситуация немного напоминает то, что уже было. Джейкоб Фрай у меня на расстоянии вытянутой руки, а иногда даже ближе. И я, чёрт возьми, хочу оставаться в этой позиции как можно дольше. Никогда бы этого не сказала и не признала, не случись сегодняшней драки. Я старалась держаться как можно дальше, особенно после бала, когда сблизилась с ним до критической отметки. Старалась, потому что было страшно это сказать. Но я говорю! Кажется, я влюбилась в него, хотя обещала себе больше так не попадать! Почему я не могу выполнить обещание, данное себе? От того, как её укачивало, становилось спокойнее. Глаза начали слипаться, клонило ко сну, но мозг всё ещё не сдавался и продолжал выдавать потоки информации. — Я не хочу стоять между ними. Между этими двумя такой накал, что может убить. Это я проверила. Много дерьма сделано моей семьёй и мною, но сегодня я осознала, что всё ещё не хочу умирать. Она протяжно завыла от боли и обиды. Ведь раньше казалось, что нечего бояться. — Не хочу видеть Фрая. Несколько дней точно. Можно я останусь у тебя? – немного успокоившись, спросила Бирн, подняв глаза на Розу. Та тепло, по-матерински улыбнулась и ответила, что можно. Нэсса сразу провалилась в беспокойный сон.