Нежеланный король

      — Да сойдут на нас благословения Семерых, — эхом раздавался голос Верховного септона от сводов Великой септы Бейлора, — как дождь с небес. И, как дождь, попав на плодородную почву, эти благословения прорастут и вскормят преданных детей Семерых.       Дождь не прорастает, имбецил, подумала Серсея, сидя рядом с мужем на церковной скамье. Судя по скрежетанию зубов, Станнис тоже не разделял любовь Его Святейшества к запутанным метафорам. Причем зубы он сжимал так яростно и часто, что Серсея боялась, что они сотрутся в порошок еще до конца проповеди. Ну, зато она хотя бы всем запомнится…       — Да, да, Семеро ниспошлют благодати верующим, — продолжил Его Святейшество, будто маленький ребенок, умоляющий дать ему варенья. — Сладкие фрукты весны и лета, тучные колосья и дети, благословенные дети, радость родителям и всей земле, — с широкой улыбкой сказал Верховный септон. Серсея нахмурилась, прикрывая руками бурчащий живот. Намеки, в отличие от метафор, Его Святейшество делал весьма ясные.       Славься королева и ее беременный живот, нахмурившись, подумала она. Серсея поморщилась. Боги, как это вообще произошло? Они со Станнисом не были настолько… Близки. Она попыталась вспомнить, сколько раз он вообще входил в нее этой… Штукой. Так, в первую брачную ночь, на следующую ночь, и на следующую… Со счета ее сбило особенно громкое скрежетание под боком. Она повернулась к мужу и увидела, как он пристально и мрачно смотрит на Верховного септона.       — Мир, — протянул Его Святейшество, — благословеннейший из нектаров, ярчайший из цветов, величайший из даров, преподносимых нам Семерыми…       Серсея нахмурилась. Хоть бессвязную болтовню Верховного септона и было тяжко слушать, ей почему-то было странно видеть столь яростную реакцию со стороны мужа. Она даже забеспокоилась, что это привлечет внимание, и слегка коснулась его плеча, стараясь одернуть его. Станнис едва вздрогнул под ее пальцами, обернулся, посмотрел на нее и расслабился. Верховный септон тем временем заканчивал проповедь.       — Итак, мы видим, что благословения Семерых подобны золоту, нетленному и высокоценному, но драгоценнее его, потому что они от духа, а золото — от тела, и потому… — Верховный септон моргнул. — И потому они ценнее… Ведь они обогащают… Не только материально, — Голос Семерых нервно кашлянул. — Так склоним же головы в молитве, созерцая святую милость Семерых в гимне.       Вперед вышел хор септ.       — Один я и мал, но толпы не страшусь, — запели они, — ведь Святая Седмица со мной. Во воле Их горы падут, океаны взбурлят, по Их милости спокойна земля. О, благословенная милость Семи, утешенье ты людям вовек! Славься! Славься! Славься, Седмица! Славься! Славься! Славься, Седмица!       Серсея закрыла глаза и подождала, пока завывания не закончатся. На ее беду хор пел так громко, что у нее звенело в ушах. О, Святая Седмица, тихо помолилась она, если ты, пожалуйста, заставишь петь тебе хвалу чуть тише, я… Серсея нахмурилась, не зная, что можно предложить богам. Она поняла, что все возможное у нее уже забрали. В итоге ее нынешние страдания можно было счесть разве что бессмысленной жестокостью.       Ее размышления на тему богов прервало долгожданное окончание гимна. Как только Верховный септон величаво отошел от алтаря, они со Станнисом встали со скамьи, чтобы поздороваться с ним и получить благословение. Дойдя до дверей септы, Серсея заметила, что бездумно одергивает и поправляет одежду, расправляя складки. Королева впервые появилась на публике после новости о ее беременности и приложила огромные усилия, чтобы подчеркнуть свою прекрасную фигуру, надеясь положить конец всем дурным слухам. Ее платье было сшито из отличной алой парчи, отороченной золотой тканью и украшенной драгоценными камнями и такими огромными рюшами, что после первого же ношения их можно было смело оторвать и выбросить. Ее прическа была доведена до совершенства; королева выглядела так же блистательно, как и должна была. Пусть теперь сплетничают обо мне! Пусть только попробуют!       А вот ее муж подобного внимания к себе не проявлял. Он ходил разве что не в мешковине, и вся его одежда была лишь черной, сурово-серой или обыденно-коричневой. Он не изменит привычек даже ради Его Святейшества, не захочет впечатлить его. Она вздохнула. Что-то в этом ее беспокоило.       Сразу же за ними шли рыцари Королевской Гвардии — обезображенный сир Ричард Хорп и братья Пламмы. Серсея посмотрела на россыпь оспин и старых шрамов на лице рыцаря и покачала головой. Еще один пример стремления Станниса выставлять напоказ резкость своих решений. Как она слышала, ее муж и этот человек вместе пережили осаду, и Станнис, взойдя на трон, вместо того, чтобы как следует подумать, тут же назначил Хорпа мастером над оружием. Когда же стало понятно, что прежние гвардейцы останутся в Хайгардене и не преклонят колени, король пожаловал рыцарю белый плащ.       Верховный септон вышел из дверей септы, и король с королевой последовали за ним. Они величественно поклонились, и он благожелательно улыбнулся им. Серсея чувствовала, как напряглась рука мужа, проходящего испытание за испытанием. Королева умудрялась сохранять улыбку — даже когда надоедливый старый дурак подошел к ней и положил ладонь ей на живот, бормоча какие-то благословения. Тебе очень повезло, что у тебя есть я, подумала она, глядя, как Станнис изо всех сил старается не хмурится. Сама же она сдерживалась, чтобы не пнуть Его Святейшество.       — Ее величество так и пышет здоровьем, — радостно сообщил Верховный септон, не убирая руки с ее живота.       — Мой мейстер сказал нам то же самое, — пробормотал Станнис, на миг сжав зубы.       — И нам отрадно слышать это от Его Святейшества, — весело добавила Серсея, снимая ладонь септона с живота.       — Я молюсь, чтобы Семеро дали вам сына, — по-прежнему радостно сказал им Верховный септон.       — Как же нам повезло, — сказала Серсея, думая, молился ли он хоть раз об избавлении от бородавок с носа. Она невольно начала считать их. Три… Нет, четыре. Она слегка поежилась.       Низенькая и весьма пузатая септа из набожной свиты Его Святейшества начала шмыгать носом и вытирать глаза.       — Вы прямо мать и отец всем Семи Королевствам.       За вычетом Дорна и Простора, подумала Серсея.       — Мы благодарны за подобное уважение, — сказала она, глядя на Станниса, а потом — на ступени к Великой септе. Станнис, похоже, намек уловил.       — Очень сильно, — сказал он и повернулся, чтобы спуститься вниз.       Септа встала у них на пути.       — О, вы слишком добры, — сказала она, так быстро схватив Станниса за рукав, что сир Петир инстинктивно схватился за меч. — Слишком, слишком добры! — залепетала она, пытаясь вновь схватить Станниса. Когда тот отпрянул, септа, продолжая бессвязно рассыпаться в благодарностях, потянулась к платью Серсеи. — Вы всегда были в моих молитвах! Моих — и всех курий под моим руководством тоже! Вы слишком, слишком добры!       Серсея широко улыбнулась и попыталась отцепить от себя септу.       — Мы вновь благодарны вам за добрые мысли, — сказала она, представляя окровавленную голову септы, насаженную на пику. — И… Молитвы, — добавила она, наконец-то высвободившись. — О, за это мы особенно благодарны.       — Как и должны быть, — величественно заметил Верховный септон. — Септа Нейрис — аббатиса четырнадцати самых известных курий в Семи Королевствах. Их молитвы наверняка поспособствуют появлению милостей от Семерых, — пухленькая женщина неловко улыбнулась. Его Святейшество хихикнул. — Прошу прощения за ее имя. Возможно, кого-то это поразит, но… Таковы сейчас порядки, — он показал на статную женщину, изумленно улыбающуюся королю и королеве. — Это септа Рейна… Септа Мейгель… — приятного вида старушка поклонилась королевской чете. — А также в числе септонов есть юный Дейрон, — пухлый мужичок лет сорока напыщенно кивнул. — А также септон Бейлор… — на это кивнули сразу трое, из-за чего Его Святейшество кашлянул. — Да, в наших рядах Бейлоров несколько… — он вновь нервно хихикнул. — Но самый поразительный — септон Балерион, — он указал на худощавого низенького мужчину с молодым лицом. — Какая ирония, не находите?       Септон Балерион вымученно улыбнулся, от чего на его лице появились морщины, и Серсее он уже не казался юным.       — Многие так считают, Ваше Святейшество, — сказал он усталым и звонким старческим голосом. Его Святейшество удовлетворенно кивнул.       — Он — один из наших лучших историков, — сказал он, широко улыбаясь септону. — Тебе нужно вручить их величествам копию той твоей работы…       — Которой, Ваше Святейшество? — терпеливо спросил септон Балерион. — Я трудился над несколькими…       — А, ну, той, над которой сейчас работаешь, — раздраженно махнул рукой Верховный септон.       Балерион изогнул бровь, изумленно смотря на него темно-синими глазами.       — «Конспект историй и пророчеств»? Боюсь, это весьма… Прогрессивная работа. И очень сухая, — он повернулся к Станнису и Серсее. — Возможно, я могу предложить вам «Жизнеописание верховных септонов»? Она практически закончена и полна множеством забавных и поучительных историй о Вере.       — Нет, нет, нет, — крикнул Его Святейшество. — Другая твоя книжка… Та, в которой тысяча страниц!       — Тысяча четыреста семьдесят три, Ваше Святейшество, — сухо сказал септон Балерион. — В большинстве копий. «Конспект», стоит признать, куда короче, но в нем затрагиваются весьма спорные темы…       — Какие же? — к удивлению Серсеи спросил Станнис.       Балерион кашлянул и отвел взгляд.       — «Конспект» представляет собой сборник и краткое изложение работ септона Барта, септона Мармизона, септы Эллин, септона Симеона, септона Амриса, септы Феклы и септона Марциона с подробным изложением их убеждений, высказываний, а также их сходства и различий, — он зевнул. — Как я уже сказал, очень сухая работа.       Верховный септон застыл и распахнул рот.       — Боги, — наконец, выдавил он. — Это действительно звучит… Спорно.       Септон Балерион учтиво поклонился ему.       — Верно. Премудрость Его Святейшества вновь похожа на ослепительную вспышку молнии во время ночного шторма, которая дарует яркость тьме.       Его Святейшество повернулся к уходящим Станнису и Серсее.       — Я велю, чтобы вам прислали копию «Жизнеописания верховных септонов» септона Балериона, — безмятежно заявил он. — И, возможно, ваше величество, тогда мы сможем обсудить и…       — Я свое мнение высказал, — бесцеремонно заявил Станнис, так быстро спускаясь по ступеням, что Серсея едва за ним поспевала. — И менять его не собираюсь.       — Ну, если ваше величество как следует подумает… — сказал Верховный септон в спины спешащим к носилкам королю и королеве. Они мигом забрались внутрь и задернули полог. Станнис протяжно выдохнул и заметно расслабился.       Серсея, откинувшись на сиденье, вдруг поняла, что такие слова едва ли описывают его состояние. Станнис не просто расслабился, он… Разжался, словно был вынужден долгое время стоять в неудобной позе. Она поняла, что уже видела его таким раньше — после долгих судов и заседаний Совета. Казалось, его тяготило даже просто появляться на публике, и именно сейчас — более всего. Он внезапно уставился на нее и сильно нахмурился. Должно быть, я не отрываю от него взгляда, поняла она. Станнис отвернулся.       — Этот… Докучливый старый дурак, — выпалил он.       — Верховный септон? — спросила Серсея. Ей казалось это на удивление грубым. Да, Его Святейшество точно был старым дураком, но никак не «докучливым». Раздражающим. Вот так верно.       — Я… — Станнис покачал головой. — Это… Из-за политических вопросов, — он лишь сильнее нахмурился. — Верховный септон продолжает приставать ко мне с просьбой дать ему поговорить с Хайгарденом о мире. Вся эта… Проповедь была полна якобы тонкими намеками на этот план в надежде на то, что я прислушаюсь к фонтану мудрости в лице Его Святейшества, — ее муж практически выплюнул почтительное обращение к Верховному септону. — К несчастью для него, надежды не оправдались.       Серсея моргнула.       — Но… Почему? — тихо спросила она, даже не думая, что говорит. — Когда-нибудь война должна закончится, и… Это может приблизить ее конец, — Станнис посмотрел на нее с, возможно, удивлением, и ей захотелось объясниться. — Все же, за нами большая часть Семи Королевств. Любой мир будет в нашу пользу. Если он пойдет на переговоры, то, возможно, убедит Драконов.       Станнис фыркнул.       — Его Святейшество? Человек, до принятия сана бывший Грейенсем Риккером? — он покачал головой. — Сильно сомневаюсь.       — О, — Серсея понимающе кивнула. Риккеры были одним из мелких домов Королевских Земель, которым передали во владение Сумеречный Дол после того, как казнили Дарклинов. Это меняет дело, подумала она. Каким бы септоном он не был, Таргариенам он всегда будет более благодарен, чем… Серсее внезапно стало неуютно от осознания того, что Верховный септон участвовал в подавлении Восстания Сумеречного Дола. — Это… Проблематично.       — Даже хуже, — тихо сказал Станнис. — Почти все Праведные — третьи сыновья и вторые дочери домов Королевских Земель и едва ли половина из них берет корни не из Простора. Множество лордов и леди в Вере — родня тех, с кем мы недавно воевали. А некоторые — родня тем, с кем мы воюем, — он издал сухой звук, заменявший ему смех. — Полагаю, я должен радоваться, что Святое Воинство распущено. А то, подозреваю, они были бы менее сговорчивыми… — Станнис внезапно живо повернулся к ней. — Возможно, мне стоит поблагодарить Семерых, что у Них больше не осталось рыцарей. Что думаешь?       Серсея моргнула и поежилась.       — Я… Если… Это вас радует… Может…       Станнис опять напрягся.       — Я… Плохая шутка. Очень плохая. Прошу прощения, — он отвернулся от нее. — Я не хотел… Расстраивать тебя… Шутками на подобную тему.       — Все нормально, — сказала Серсея и прикусила губу. По правде говоря, это были самые смелые слова, что она слышала от мужа на эту тему, и они вышли так спонтанно, что лишь сильнее разожгли ее интерес. — Вы… Не так уж сильно верите в богов?       Станнис какое-то время молчал.       — С меня хватило Семерых и Их божественной справедливости, когда корабль моих родителей утонул в Заливе Разбитых Кораблей незадолго до возвращения домой, — тихо ответил он. — С тех пор все слова септонов для меня — пустой звук.       Серсея посмотрела на руки, пытаясь придумать ответ.       — Когда моя мать умерла, — наконец, сказала она, — септон Утеса Кастерли говорил о том, какое это величайшее проявление любви — мать пожертвовала жизнью, чтобы родить ребенка. Когда он сказал это, мне хотелось кричать, — в ту ночь она пошла в детскую к Тириону и заставила кричать его. Или кричать еще громче, подумала она. Мелкий монстреныш с тех пор не затыкал рот. — Так почему нас это заботит? — услышала она свой голос.       — Потому что слишком многое мы делаем не по нашей воле, — тихо ответил Станнис. — Некоторые глупцы завидуют той роли, которую я отыгрываю.       Серсея почувствовала, как муж неуклюже положил дрожащую ладонь ей на плечо.       Она не сбрасывала ее и не отодвигалась всю дорогу до Красного Замка.