Все началось с шарфа

Бывает же так — вот есть ты, всеми любимый, нужный, смелый. Герой, одним словом. А в то же время тебя и нет, потому что ходишь ты по холодным улицам, расточаешь улыбки, и все вроде бы довольные, просят автографы, делают снимки. А на деле тебе даже шарф повязать некому, потому что герои ведь, как принято считать, и не мерзнут вовсе. Герои, они такие… непробиваемые. Вот и я так думал, пока однажды поздним вечером не встретил его. Я, кстати, даже и не признал его сначала: Снейп после войны как-то разом успокоился, ушел из Хогвартса, стал принимать редкие, сложные заказы на зелья совиной почтой и не доставал меня, то ли потому что устал, то ли искры в нем уже не было, азарта. Да даже захоти он, мы и не виделись вовсе: только иногда мелькала его колдография в Пророке, да в статьях упоминалось имя, от которого до сих мурашки по телу бегали. А тут вдруг сам он появился. Я вышел из паба, где мы сидели с друзьями, и стоял на холоде, жарко дыша во вмиг продрогшие ладони, а потом поднял голову на тихий хмык и встретился с черными глазами. Сердце мое разом куда-то грохнулось, убежать вот даже захотелось, исчезнуть из поля зрения этих чертовых глаз. — С-сэр, — пролепетал я, и лицу тут же стало жарко-жарко от стыда. — Добрый вечер, профессор. Я быстро исправился и даже улыбку соорудить успел, но дождался только одного еще ехидного хмыка. И что говорить дальше, я понятия не имел. Стоял и смотрел, как дурак, на крючковатый нос, сальные пряди, обрамляющие лицо, и оно — лицо его — казалось мне привычно желтоватым, хотя было ни черта не разглядеть в этом унылом свете уличных фонарей. — Вы здесь недалеко живете, сэр? — спросил я, потому что стоять и продолжать быть мишенью для взгляда его, просверливающего, внимательного, вычисляющего, казалось для меня больше невозможным. И сам он был невозможным. Он обводил меня вокруг пальца раз за разом, как дрессировщик — юного, непослушного львенка. И улыбался всегда насмешливо, сволочь. Вот как сейчас. А я его уже даже ненавидеть не мог. Надоело. — Живу, — он приподнял уголок рта и чуть склонил голову, продолжая смотреть на меня неотрывно, словно расщепляя на молекулы. — А вы, мистер Поттер? — И я живу, сэр. Мы с вами, похоже, снова соседи. — Похоже, мистер Поттер. Я хотел было сказать, что это судьба и что ему как всегда не везет, но не смог: в носу засвербело, и я чихнул, да громко так, звонко, что, казалось, мой чих эхом прокатился по темной улочке. — Так и заболеть недолго, господин аврор, кто Англию спасать будет-то, а? — Снейп едко приподнял свою бровь и неожиданно снял с себя шарф. — Вот, держите. И не спорьте, мистер Поттер, — грозно добавил он, видя, как изменилось мое лицо, и, сделав шаг вперед, накрутил свой шарф вокруг моей шеи. Я так и застыл на месте, даже рот закрыть забыл, а Снейп хмыкнул в очередной раз и пошел вниз по улочке. А мне неожиданно стало так тепло, как не было очень давно. А может, и никогда не было. Только вот шарф вернуть надо будет, вдруг понял я. А где Снейп жил, я ведь даже и не знал. Проследить бы за ним, да только сил у меня не было двигаться: я стоял, прижимая холодными пальцами шерстяное тепло к шее, и старался запомнить это странное, уютное чувство внутри. Забота. И не то чтобы обо мне никто раньше не заботился: Рон, Гермиона, миссис Уизли, Хагрид со своими каменными кексами. Но это же Снейп — холодный, язвительный, неприступный, он бы не стал… не стал просто так… обо мне. Я и пошел домой, думая, что Снейп, должно быть, очень одинок, раз шарф свой на меня повязал, или просто Малфой под руку не попался, а мне повезло. Герои ведь они такие, везучие. С тех пор я по вечерам стал гулять часто, чтоб удаче не так сложно помогать мне было. Погода была холодная не по сезону: еще вроде ноябрь, да в Лондоне, а температура изо дня в день кружила около нулевой отметки, а ближе к ночи и вовсе на ней оставалась. Я стал иногда надевать шапку, купил даже шарф себе, только вот снейповский все время казался мне теплее, но не мог же я профессорский носить. Ходил в своем. Кружил я по району, разглядывая дома, одинокие фонари, и чувствовал все время какое-то странное ожидание чуда. Вдруг снова появится Санта Клаус и подарит мне еще немного тепла. Вот на этой мысли я и споткнулся: нашел, блин, себе Санту — с черными-черными глазами, крючковатым носом, усмешкой ехидной. И без шарфа. Теперь без шарфа. А улочки в Лондоне узкие такие, холодные и кутаются в туман, и без шарфа тут никак. Встретил я Санту своего невозможного только через неделю. Он стоял через дорогу и смотрел куда-то себе под ноги. На нем был длинный, черный плащ, с которым то и дело принимался играть ветер, поднимая и кружа, и Снейп тогда становился похож почти на себя. И мне даже на миг показалось, что на нем его мантия жуткая, а там за поворотом стоит Филч и только и ждет, когда же профессор поймает ему помощника кубки в трофейном зале полировать. Я замер на месте, рассматривая его профиль, и мне вдруг захотелось его утешить, так грустно он выглядел. Я усмехнулся и покачал головой. Нашел кого. Самоубийца. Недоумок гриффиндорский. А мне захотелось. — Профессор! — закричал я, привлекая его внимание, чтобы не дай Мерлин он не успел скрыться, как тогда. А когда он поднял на меня взгляд свой, я улыбнулся и побежал. — Мистер Поттер, — произнес он так, когда я приблизился, словно это он окликнул меня. Словно он стоял тут уже очень давно, смотрел, а потом окликнул, все еще раздираемый сомнениями. Но это ведь я, я позвал его, и искал уже неделю тоже я. — Профессор Снейп, — выдохнул я и улыбнулся ярко так, словно в этом ужасном свете фонарей можно было это увидеть. — А я шарф вам вернуть должен. — Да что вы? Не помню, чтобы просил вас об этом. Я недоверчиво распахнул глаза и почти даже обиделся, но тут взгляд мой упал на его обнаженную шею, и в груди разом потеплело. Вот невозможный человек. — Тогда знаете что? Вот, — я быстро, чтобы он не успел меня остановить, сорвал свой шарф и, подойдя близко-близко, встал на носочки и аккуратно закинул его Снейпу на шею, обкрутил для надежности вокруг и завязал крепко. — Это мой. Я его недавно купил. Я отступил, смущенный, ожидая сарказма, но профессор молчал и смотрел на меня снова взглядом странным таким, загнанным, будто я его выбора лишил. Но это же шарф просто... Просто шарф. Но выбора у него и правда не было, так что я взглянул на него виновато исподлобья и сказал: — Если он вам не нравится, просто выкиньте его потом, ладно? А сейчас пусть, нельзя же вам заболеть, а то кто будет авроров раненых спасать? И Снейп оттаял даже, хмыкнул и кивнул. — Значит ли это, мистер Поттер, что вы собрались героически подставляться под проклятья? Мои губы сами собой растянулись в широкую улыбку, и я замотал головой, а свет из ближайшего окна причудливо переливался в волосах, отросших ровно настолько, чтобы закрывать мой такой неудобный шрам. — Я же еще не аврор, профессор, я только учусь. Вы не поверите, меня даже на зельях хвалят. Его бровь ожидаемо взметнулась вверх, и я рассмеялся. А во взгляде его было столько тепла, что мне и шарф был не нужен. Так неправильно, что мне хотелось в нем согреться. Нельзя так — привыкну, а Снейп ведь не будет все время таким... Таким. — Я пойду, профессор, мне завтра вставать рано, а я еще не все задания сделал. — Ну так идите, мистер Поттер, — спокойно произнес он, а я искал в себе силы оторваться от его взгляда. — Доброй ночи, сэр, — сказал я и покачался с пятки на носок, а потом кивнул на шарф свой и ехидно улыбнулся: — А вам идет, знаете? И ушел, а Снейп остался стоять на прежнем месте, и моей спине было на удивление тепло. А на следующее утро мне не посчастливилось столкнуться с целой толпой своих фанатов. Было очень светло и так ярко, что слезились глаза, а еще они улыбались мне: счастливо, весело, соблазнительно, щелкали объективы колдокамер, а я чувствовал себя Люциусом Малфоем, растягивая уродливо, неискренне губы и подписывая свои изображения. Дул не по-осеннему морозный ветер, и моя ничем не защищенная шея покрывалась мурашками, а я думал, что надо начать носить шарф Снейпа, ведь он же разрешил не возвращать. И он защитит меня. А кто «он» — я даже про себя не стал уточнять. Теперь профессора я караулил по графику. Выходил в семь вечера и бродил по улочкам до десяти, а потом возвращался домой и друзьям сказать боялся. Обо всем. Снейп вновь появился внезапно. Через пять дней. Он сидел на скамейке в парке, и я чудом только не пропустил его. — Профессор! — удивленно воскликнул я, подходя к нему. — Не ожидал вас здесь увидеть. Это было правдой. С недавних пор Снейп у меня ассоциировался только с узкими проходами, серыми стенами и тусклым светом, мешающим его рассмотреть. Здесь же был простор, огромный фонтан, полный осенней листвы, и все те же треклятые фонари, которые не могли толком осветить его лицо. И мне все казалось, что это не он, что тени рисуют мне похожую фигуру, дарят только силуэт, забывая наполнить пустую оболочку. — Добрый вечер, мистер Поттер, — неожиданно доброжелательно откликнулся он. — Как проходят ваши занятия? Все еще не взорвали ни единого котла? Снейп сидел на скамейке и ухмылялся мне привычно. Нет уж, такое не один фонарь не повторит. — Ни единого, сэр, — гордо произнес я, подходя ближе и плюхаясь на холодное, пропитанное влагой дерево. — Все говорят, что это несмотря на ваше обучение. Снейп фыркнул и уточнил: — А что думаете вы, мистер Поттер? — А я думаю, что благодаря ему, — ответил я, глядя в его глаза, а потом отвернулся и чуть поморщился от боли в продутой на днях шее. Я смотрел на темную землю под ногами и гадал, как сказать так, чтобы он понял правильно. — Нас жалеют, профессор, считают, что худшее мы уже прошли и давить на нас не надо. К вашим урокам мы готовились всегда, а сейчас я точно знаю, когда будет контрольная и что на ней спросят. И учить, кажется, совсем нет необходимости. Так половина моей группы и думает. — А вы? — снова спросил он, и я повернулся на мгновение к нему лицом и чуть улыбнулся. — А я думаю, что вы бы убили на месте, узнай об этом. Учу все. Я снова отвернулся, глубоко вдыхая запах прелой листвы и наслаждаясь неожиданным ощущением покоя. Снейп рядом хмыкнул, и мы замолчали ненадолго. — А у вас как дела, профессор? — тихо спросил я чуть погодя, не поворачиваясь, когда мне вдруг в голову закралась мысль, что интересно, мне ужасно интересно, как он проводит свой день, какие клиенты у него, заказы. Что происходит в его жизни. — У меня все по-прежнему, мистер Поттер. Вокруг одни недоумки, и все они чего-то от меня хотят. Я повернулся к нему, с любопытством заглядывая в черные глаза. — Зелья? — Зелья. — А вам не хочется больше? Снейп мягко покачал головой, не отрывая от меня взгляда. Внимательного. Режущего. Разбирающего на кусочки и собирающего обратно. И было что-то в этом взгляде горького, скрытого, но такого теплого, что мне хотелось замереть вот так и сидеть всю жизнь. — Я занимаюсь исследованиями сейчас. И заказы принимаю только на новые зелья. Я кивнул понимающе. — Вот и у меня так. Все хотят, чтобы я был таким, каким им надо. Аврором, героем. — А вы сами чего хотите? Я почувствовал, как щеки заливает жар, и смутился от этого еще больше. — Я хочу артефакты создавать. Хроноворот сделать с реверсивным ходом действия, мантию-невидимку свою повторить. И чтобы вы меня по имени называли. Последнее я и правда хотел, вот только озвучивать в планы не входило, и я замер соляным столбом. Авось не проклянет. Или несильно. Но Снейп даже не разозлился, только что брови его изогнулись непривычно так, мучительно. — И зачем это вам, мистер Поттер? — очень устало, побито спросил он. — Не знаю, хочется просто, — сказал я, холодея внутри, пугаясь этого непонятного, странного поведения. Снейп ведь, он ведь злой — знаете? — и это нормально, я всегда был готов к тому, что будет дальше: нужно ли было уклониться от летящего снаряда, пригнуться, чтоб подзатыльник прошел мимо, огонь на себя перевести, если он начинал на друзей ядом плеваться. А тут словно я его душу на кусочки кромсаю, да еще ножом не тем и с углом как всегда напортачил. И забота, забота эта дурацкая, от которой я уже, кажется, в зависимости, хотя и не было ничего, кроме шарфа да тепла, окутывающего с ног до головы от взгляда его. И вот что мне теперь делать прикажете со Снейпом этим непонятным, с собой? — Вот когда узнаете, тогда и продолжим этот разговор. А теперь мне пора, до встречи, мистер Поттер, — профессор встал и смотрел на меня, словно ожидая каких-то действий. — До встречи, профессор, — пробормотал я, разглядывая то его лицо, то шарф свой нелепый на его шее. И мне ужасно сильно хотелось сказать, что я знаю, знаю, почему мне этого хочется. Но не сказал. Снейп кивнул мне еще раз и пошел к выходу из парка, а под его ногами тихо шелестела листва. С того раза наши случайные-специальные встречи стали традицией. Мне все казалось, что не будь на то желания Снейпа, я бы ни за что его не смог найти, так и гулял бы в одиночестве по темным переулкам Лондона, пока не отморозил бы себе нос. Но Снейп, видимо, желал, и мы с ним сталкивались в разных местах и в разное время, и говорили то о серьезном чем-то, то о глупостях. Ну глупости это я обычно нес, когда профессор был угрюмее, чем обычно, а они, глупости мои то есть, его отчего-то веселили. И я дурачился, хватая охапки листьев с земли и запуская их в воздух, строил ему рожицы и в красках расписывал смешной случай с практики, и Снейп оттаивал. Еще теперь я каждый вечер просил называть себя по имени, а он просто качал головой. А в конце ноября, когда мы уже попрощались, но продолжали стоять на месте (это тоже практически стало традицией), он вдруг поднял руку и убрал прядь моих волос со лба. Она ужасно мешалась, но руки из карманов доставать не хотелось, и я весь вечер пытался сдуть ее в сторону, на что профессор только фыркал. А потом вот он взял и убрал ее, и провел ладонью по голове, зарываясь своими длинными пальцами в волосы, и мне вдруг стало так приятно, что я прикрыл глаза и потянулся за ласковым прикосновением всем телом, желая, чтобы эти холодные пальцы, от которых мне становилось так удивительно тепло, гладили меня дальше. Когда Снейп отдернул свою руку, я даже не удивился. Он выглядел так, будто ошпарился, а смотрел, словно я заставил его совершить преступление, о котором он будет жалеть. И я решил, раз уж на то пошло, то и мне тоже можно. Я яростно сверкнул глазами и порывисто обнял его, прижимаясь близко-близко и чувствуя, как он застыл каменной статуей в моих объятиях. Я еще крепче сжал руки вокруг его талии, вдыхая запах твидового пальто, зарываясь в него носом и обещая себе, что ни за что не отступлю, пока он не обнимет меня в ответ. Ждать пришлось долго, или мне так почудилось, потому что время я отсчитывал ударами своего сердца, а оно колотилось так, что впору в Мунго идти на осмотр. Но Снейп все же мягко оплел меня своими руками и прижал к себе. Макушкой я чувствовал его горячее дыхание, и мурашки толпами сбегали от этого места вниз. И мне мерещилось, что он не просто дышит, а дышит мной, и от этого становилось жарко, дурманяще, и хотелось получить доказательства своей правоты, но я продолжал стоять, чувствуя щекочущие прикосновения его волос, поглаживания по спине, и мне этого было уже достаточно. Тогда Снейп вдруг резко оторвал меня от себя, вцепившись пальцами-клешнями в плечи, и посмотрел темным, горящим взглядом в глаза, а после сделал несколько шагов назад и аппарировал, ничего не сказав. И оставил меня одного на долгих шесть дней. Знаете, я даже не думал, что буду по нему так скучать. Ведь что могло показаться проще, чем заполнить пару часов в вечер чем-нибудь интересным? Вокруг меня распростерся целый мир, неведомый и практически безграничный. Я мог бы записаться в какую-нибудь квиддичную команду, пойти на курсы артефактологии, провести время с друзьями. Но я… Я скучал. И бродил по переулкам, которые стали уже мне родными, я помнил каждый их поворот, каждый изгиб очередной улочки, и все это время где-то вдалеке мне мерещилась высокая темная фигура из воспоминаний. Я видел, как он склоняет голову и еле заметно улыбается моей неловкой шутке, видел, как приподнимает насмешливо брови и говорит что-то ехидное, призванное заставить меня воспылать от гнева, как недоуменно хмурится, как злится, рассказывая про докучливых клиентов, как широко раздуваются крылья его знаменитого носа, когда он чем-то возмущен. Видел, как вживую, как он взмахивает полами пальто, как поправляет своими длиннющими пальцами слишком туго завязанный шарф… Я видел его все время. И скучал. Когда мы вновь встретились, Снейп выглядел еще более одиноким, чем в тот, второй, вечер. Было уже очень поздно, но я с надеждой вглядывался в каждого проходящего мимо, потому что чувствовал — сегодня он появится, должен, потому что он привык меня спасать, а я в нем крайне нуждался. Когда часы показали, что время близится к полуночи, я почти отчаялся, но в этот момент из-за угла вдруг показался он, и мое сердце, как по команде, ухнуло вниз, в животе стало щекотно, меня почти затошнило от волнения, и я вытер вспотевшие ладони о куртку и, подавив нервную улыбку, пошагал вперед. Я не торопился, хоть нас и разделяла вся улица, но разве наша встреча не была предрешена? А мне хотелось насладиться той эйфорией, головокружением, чувством расправленных крыльев, что вызывал во мне мой бывший профессор зельеварения. Разве это нормально? Я, наверное, напрочь неправильный и мешаю его жизни, но я ведь не требовал никогда ничего большего, чем эти краткие встречи. Которые он с легкостью мог бы прекратить. А еще я не понимал, почему я так настырно ищу ночами напролет именно его. Снейп ведь злобный, если б не он, мои родители, может быть, были еще живы, он отравил мне тот остаток детства, которым у меня еще был шанс насладиться. Он некрасивый, он ехидный, у него желтые зубы и кровь невинных людей на руках. И потом этими руками он мне шарф на шею повязывал. А еще Снейп — человек, благодаря которому я жив, а сотни малышей родились в мирной Англии, их родители не боятся, что за ними придут Пожиратели смерти, у них светлое будущее. Благодаря Снейпу, одиноко стоящему в конце улицы и смотрящему на меня своими черными-черными, пронзительными глазами. Если это и неправильно — простить ему все и восхищаться тем, что он сделал, — то пусть, я готов признать это на всю магическую Англию. Я простил его. Я хотел позаботиться о нем, и ничего, что я не смог бы смыть кровь с его ладоней, я не боялся испачкаться. Когда я приблизился, мы замерли, смотря друг на друга и почти не дыша. Я позволил себе надеяться, что ему тоже не хватало наших вечеров... Но... — Добрый вечер, профессор, — почти прошептал я, глядя снизу вверх на него и отпуская себя наконец, позволяя широкой улыбке до боли растянуть потрескавшиеся губы. — Поттер, — кивнул он, в его глазах читалось раскаяние, но я не понимал почему. Стоял и смотрел на него, глупо улыбаясь и радуясь, что Снейп не пропал навсегда. — Я боялся, что мы больше не увидимся, — смущенно признал я, когда тишина начала превращаться в неловкую из-за его почти ощутимого желания уйти. Так может, он и раскаивался, что умудрился попасться мне на пути? Я опустил голову и сказал куда-то в сторону: — Если вы не хотите, чтобы я вас обнимал, скажите… Только не пропадайте больше. — Поттер, — выдохнул он и замолчал. А когда я вновь перевел на него взгляд в надежде понять, что это было — невысказанное желание меня больше никогда не видеть или же согласие с моим предложением, — он выглядел так, словно сам готов кинуться меня обнимать. Я с замиранием сердца ждал, что же он сделает дальше, когда Снейп просто смотрел на меня, ища что-то в моем взгляде — согласие ли, желание, что? — а потом вдруг убито произнес: — Я не могу, стоило бы, но я не могу. — Не можете что? Видеться со мной? — взволнованно спросил я, готовый отчаянной хваткой вцепиться в его пальто и не отпускать, приковать к себе. Но это же глупо, я же никогда не требовал больше этих встреч, разве что… — А я хотел пригласить вас в гости. Я чай вкусный такой нашел, а вы говорили, что любите… вот я и подумал, что… Но если вы не можете… — Поттер, — вновь произнес он, и было так странно, что одной моей фамилией он говорит больше, чем я всеми своими нелепыми, длинными фразами. Что б было, произноси он мое имя? — Мистер Поттер. — Да, профессор Снейп? — я с надеждой вгляделся в его лицо, повторяя про себя торопливой мантрой: «согласись, пожалуйста, согласись, не уходи, не исчезай, прошу». — Уже поздно… — Завтра выходной, — быстро перебил его я и, видя, что он колеблется, добавил чуть слышно: — Пожалуйста… Должно быть, у меня был вид раненого детеныша единорога, потому как Снейп шумно выдохнул, сдаваясь, не переставая пристально на меня смотреть. — Ведите, Поттер. — Да! — крикнул я, почти подпрыгнув на месте и чудом удержавшись от желания кинуться к Снейпу на шею. Он, видимо, уловил мое настроение, потому что сделал резкий шаг назад, разом увеличивая незначительное расстояние между нами. Но даже это только заставило меня сильнее улыбнуться. — Здесь совсем близко. А чем вы занимались все это время? Наверное, варили какое-нибудь особо сложное зелье? Снейп тихо хмыкнул. — Не угадали, мистер Поттер, — на удивление мягко произнес он, идя рядом со мной шаг в шаг. Его руки были привычно спрятаны в карманах, и впервые я был этому рад: мне вдруг пришло в голову, что столкнись мы ладонями, я бы, наверное, уже не смог идти рядом просто так. Мне стоило только представить, как он мягко переплетает наши пальцы, и мурашки пробежали вдоль позвоночника, ладони мгновенно вспотели, а подушечки закололо от желания претворить это все в реальность. И знаете, я понятия не имел, когда это случилось, но в этот миг я со всей ясностью осознал, что это значит. Мое сердце бешено забилось, я споткнулся на ровном месте, а в голове пронеслось: «Я в него влюблен. О, Мерлин». — Поттер! Вы в порядке? — ворвался в мои мысли его встревоженный голос, и я вдруг обнаружил его пальцы, крепко сжимающие мое предплечье, удерживающие от паденья. «Я в него влюблен, в Снейпа», — с ужасом подумал я, глядя на него расширившимися глазами. — Мистер Поттер, что с вами? — Снейп чуть встряхнул меня, кажется, всерьез опасаясь за мое состояние. — У вас что-то болит? — Нет, — я очумело покачал головой, почти начиная паниковать и не отводя от него взгляда. Я не мог прийти в себя, да и было отчего! И ведь чувство это, оно ведь не новое, я и обнимал его, уже ощущая эту потребность в его близости. Боже, бедный Снейп, достался же ему на голову такой подарок. Простите, профессор, я не хотел причинять Вам еще больший дискомфорт. Но разве ему обязательно про это знать? Это ведь просто влюбленность, пройдет. Пройдет. — Я... н-ничего, — промямлил я, переводя взгляд на его ладонь, теперь мягко лежащую на моем плече. Но стоило Снейпу заметить, куда я гляжу, как он резко отдернул руку и сделал шаг назад. — Может, вам не стоит сегодня принимать гостей? — спросил он, явно намереваясь снова скрыться из моей жизни. — Ну уж нет, профессор, — фыркнул я, всеми силами игнорируя сердце свое сумасшедшее. — Кто знает, когда мне снова посчастливится вас увидеть. — Посчастливится, Поттер? Вы наглотались ядовитых паров? — я засмеялся и покачал головой, а Снейп вдруг, словно бессознательно, протянул ко мне руку, но на полпути, очнувшись, резко завел ее за спину. — Идемте. Он пошел сразу, резко, оставляя меня позади, а вид его спины точно обвинял меня в жутчайших преступлениях. Так умел только Снейп. Я пошел следом, постепенно ускоряя шаг и давая себе хотя бы эти секунды на размышления. Мне надо было взять себя в руки, я был в ужасе и одновременно очарован открывшейся картиной. Мне хотелось летать, но под ногами была бездонная пропасть, а крылья у меня появлялись только в присутствии Снейпа. И как летать? Не брошусь же я к нему в ноги, умоляя позволить себя любить. Я бы мог перекроить весь мир для него, но я не смог бы переделать себя. А Снейпу вряд ли будет нужен мальчишка, еще не закончивший курсы авроров, грезящий об артефактах и подбирающий для чувств своих глупые, поэтичные сравнения. Крылья, черт возьми. — Поттер, ну где вы там? — Снейп обернулся и посмотрел на меня. Я замер на месте, завороженный плавным взмахом его волос, резкой точностью движений, идеальной формой приподнятой брови. И как под гипнозом пошел вперед, влекомый его взглядом. — Что-то с вами сегодня не так, Поттер, — произнес он, пытливо вглядываясь в мое лицо. — Не поделитесь? — Все хорошо, профессор. Я просто рад вас видеть, — это ведь была правда, чистая, искренняя, но такая неполная. Я влюблен! Мерлин, как же я влюблен! И как я раньше умудрялся этого не замечать? Снейп только хмыкнул и продолжил идти, будто знал куда, а я и не спрашивал, шагал следом и только на одном повороте неловко дернул его за рукав пальто. — Нам сюда, профессор, — выпалил я, заглаживая очередную за сегодня неловкую паузу. Но разве я мог быть спокойным и уравновешенным, когда был пленен близостью его теплой кожи. Я почти коснулся его кисти и теперь ужасно сожалел, что лишь «почти». — Мистер Поттер, — выдохнул Снейп, и я нерешительно поднял на него взгляд. Темные глаза впивались в мои так, словно хотели заглянуть прямо в душу, и я снова, в который раз был пойман в их ловушку. — Мы уже близко, — почти прошептал я и вдруг заметил, что все еще держу его за рукав пальто. Я резко отдернул руку, удивившись, что Снейп не сделал этого раньше, и торопливо пошагал вперед. Было бы совершенно некстати, если бы он заметил мои странные, неловкие, ненужные ему чувства. Как мы дошли до моего дома, я уже и не помню. Я чувствовал его присутствие рядом и сходил с ума от волнения, удовольствия, страха. И когда он оказался на моей маленькой кухне за столиком, стоящим боком вплотную к стене, с кружкой чая в руках, я уже был просто переполнен, только и мог, что сидеть напротив и мечтать, чтобы эта ночь не заканчивалась никогда. Снейп был таким уютным, таким нужным, правильным здесь, я наслаждался тем, как вытягивалась, открываясь, его шея, когда он заинтересованно склонял голову набок, как он машинально, совершенно рефлекторным движением заправлял мешающую прядь за ухо, как чуть вытягивались его губы, когда он дул на чай, боясь обжечься. Я думал, как удивительно открывается человек, когда ты в него влюблен. Ведь стоит только это осознать, как ты вдруг открываешь целый новый мир, неизученный, переполненный, и ты впитываешь в себя, коллекционируешь незначительные факты, как ценнейшее сокровище. Снейп ушел через час. Даже не ушел — сбежал, хмурясь, сложив руки за спиной и торопливо отступая от меня. А я только и смог, что пробормотать смущенно: — Профессор, уже поздно, вы можете остаться у меня. Я вам постелю в спальне? Крылья носа Снейпа затрепетали, когда он глубоко вдохнул, но промолчал, замотав головой. И только спустя паузу смог заговорить: — Мне пора, Поттер, я… — тут у него неожиданно закончились слова, он прикрыл глаза и отвернулся, скрываясь за ширмой волос, но на мгновение мне показалось, что его лицо исказила мука, почти как тогда, в парке, и мое сердце сжалось в ответ. — Я должен идти, — наконец произнес он, не глядя на меня и сбежал, просто сбежал, схватив с вешалки свое пальто и совсем позабыв подаренный мной шарф. А я остался стоять на месте, закрыл глаза и тихо пережидал дрожь, охватившую тело. И удивительно ею наслаждался. После этого вечера встречи наши ежевечерние снова возобновились. И дни потекли сплошной чередой. Я уже и не помню, как учился, писал контрольные, встречался с друзьями. Помню только, как ждал вечера. Как лихорадочный, проверял время, готовый бежать на улицу в поисках Снейпа, и думал, каждый раз думал, что неплохо было б обговорить с ним место встречи, но стоило только его увидеть, как я наполнялся кипучим волнением и с трудом выговаривал первые слова, завороженно глядя на него. А потом словно прорывалась плотина, и я делился с ним всем, мне хотелось узнать его мнение буквально по каждому поводу и высказать свое. Я все еще обожал с ним спорить. А по ночам после возвращения в свою квартиру я словно лунатик бродил по комнатам, летая в облаках, потом обнаруживал себя оперевшимся на косяк двери в кухню, с умильной улыбкой пялящимся на стул, где совсем недавно сидел Снейп. Я представлял, что было б, пригласи я снова его к себе. Придет? Снова просто выпьет чай и как можно скорее отправится к себе? Или же примет мое гостеприимное предложение остаться на ночь, и я буду почти до утра крутиться на неудобном диване, борясь с желанием посмотреть на спящего Снейпа, а потом сдамся, прокрадусь к двери, приоткрою ее, и тут он объявится позади меня и грозно-грозно, как в школе, спросит, что я намеревался сделать. Конечно же, я покраснею до корней волос и промямлю, что думал, не пора ли готовить завтрак, мол, хотел проверить, спит ли мой гость. И тут Снейп изогнет свою бровь и вкрадчиво скажет: — В четыре утра, мистер Поттер? Я зажмурюсь от страха и волнения, а он положит мне на плечо свою теплую-теплую ладонь, прошепчет: — Пойдем спать, Гарри, — и уведет меня в спальню… И тут мои мысли всегда обрывались, потому как я не представлял его с собой. Себя с ним — запросто, а вот он... Как Снейп, профессор, мужчина, посмотрит на меня так? Это ведь противоречит правилам, устоям. Он же был моим учителем столько лет, разве я смог бы сломать этот барьер в его голове, разве возможно, чтобы он пошел против своих убеждений? Тогда я отрывался от косяка и плелся в свою спальню, сворачивался клубочком посреди огромной постели и думал, что я никогда не был так одинок. И если каждая новая встреча поднимала меня на вершины счастья, то следующая за ней ночь — сжимала в тисках тоски, и я загибался, не уверенный, что это — то, чего я хочу на самом деле. Герои, они ведь... максималисты. Победа или смерть. Любовь или одиночество. А не вот эта вот загадочная недодружба на туманных улочках Лондона. И нет ничего удивительного в том, что посреди декабря я просто остался вечером дома. Сидел на скрипучем кресле, держал в руках книгу, смотрел в окно и чувствовал почти мазохистское удовольствие от боли, с которой сжималось сердце при мысли, что Снейп сейчас там совсем один. И может, у него больше, кроме меня, никого нет, и эти встречи нужны ему, пусть и не так, как мне, но нужны. Я нужен. А я сидел с непонятной книгой в руках и смотрел в окно. Воображал, как Снейп врывается ко мне домой, останавливается на пороге комнаты, вздыхает так сильно, с облегчением, и взрывается ужасно ехидной тирадой о моем поведении, а потом садится на корточки подле меня, берет мои холодные руки в свои, тихо хмыкает — так, как умеет только он, — а потом наклоняется и жарко дышит, согревая. И все мои печали в этот миг будут казаться мне такими детскими, такими надуманными. Я воображал картину за картиной и не верил ни одной. Где Снейп — и где я? «Мальчишка!» — шипел он все мое детство, и разве что-то изменилось оттого, что он вот уже два месяца проводит каждый вечер со мной? А в окно на меня смотрела желтоокая луна, и тоска все прочнее обосновывалась в сердце. Я не выходил по вечерам из дома больше недели, упиваясь своим глупым одиночеством, пока, наконец, как-то за обедом после сдачи экзамена Гермиона не обронила, глядя куда-то сквозь окно на дождливую улицу Косого переулка: — Знаешь, Гарри, в любви нет слова «я». Мы тогда с Роном переглянулись недоуменно, а через секунду я подумал, что она права. И Снейп встал перед глазами, как живой. Я лелеял свои страхи, эгоистично убаюкивал себя глупыми мыслями, наслаждался тем, что мое отсутствие может хоть чуть-чуть сделать ему больно, пока он маялся неизвестностью. Какой же я был гад! Совсем как Снейп, но разве… К черту! Я будто все это время ждал этого толчка. Я тогда вскочил из-за стола, сделал шаг в сторону выхода, но потом порывисто обернулся и обнял понятливо заулыбавшуюся Гермиону — и откуда она только все знает? — и побежал, полетел вперед так, словно за спиной вновь раскрылись те самые невидимые крылья, что дарил мне Снейп. Я бежал с гулко бьющимся сердцем, понимая, что вечера уже дождаться не смогу, но зачем, если его не так давно открытая лаборатория тут, совсем рядом, буквально за углом. Я не останавливался, пока не распахнул двери в небольшой зал и не увидел его, разговаривающим с каким-то лысым волшебником в пурпурной мантии. Мне стало ужасно трудно дышать в тот же миг, я будто в замедленной съемке видел, как он поворачивает голову на шум, как распахиваются его глаза, черные брови летят вверх, как шевелятся, что-то говоря, его губы, но в ушах была вата, и я совсем не мог разобрать слов. Где-то на задворках сознания захлопнулась дверь за клиентом Снейпа, и я сделал неуверенный шаг вперед, жадно всматриваясь в его лицо. Только в этот миг я в полной мере осознал, что все это время я измывался исключительно над собой, потому что я скучал, скучал, скучал!.. — Профессор, — прошептал я в страхе, что Снейп может прогнать меня. — Мистер Поттер, — в ответ выдохнул он, выходя из-за конторки, за которой стоял. Его взгляд блуждал по моему телу, словно он пытался убедиться, что со мной все в порядке. — Не ожидал вас увидеть. — Да? — глупо переспросил я, теряясь от обрушившегося на меня счастья. — А я... экзамен промежуточный сдал, мы тут с Роном и Гермионой недалеко были, и я... мы давно не виделись, так что... Я лепетал объяснения, думая, что никакой я не максималист, просто влюбленный дурак, не герой — трус, кретин, иначе бы я тогда пришел, не стал бы себя жалеть. И незаметно для себя придвигался ближе к нему. Но Снейп вдруг мягко улыбнулся в ответ на мою несвязную речь. — Я рад, что вы зашли, мистер Поттер. — Правда? — спросил я и почти покраснел от того, как мой голос дрогнул, выдавая волнение. — Ну разве стал бы я врать? — тихо хмыкнул он, делая шаг вперед, и между нами осталось меньше метра, и, если бы я его не знал, подумал, что расстояние между нами ему так же невыносимо, как и мне. У меня словно все тело зудело от желания обнять его, схватить как можно крепче, чтобы руки задрожали от прилагаемых усилий. — Поттер... — Да? — я смотрел на него во все глаза, пытаясь понять, откуда взялась у него эта неуверенная интонация — у Снейпа-то! — Мистер Поттер, я хотел бы вас попросить. Вы можете отказаться, разумеется, я не стану настаивать… — Все, что угодно, профессор! Я заулыбался, размякший от одного его присутствия, но Снейп выглядел так странно напряженно, что тонкие иголки страха начали колоть меня изнутри. Что у него произошло за то время, что я так бездарно упустил? — Могу... — Снейп вздохнул, решаясь. — Могу ли я вас обнять? — Что? — удивленно вырвалось у меня, и я не придумал ничего лучше, чем переспросить: — Обнять? Меня? А потом осознал, как это может звучать и что если Снейп передумает? И тут же отчаянно быстро закивал. — Можно. Конечно. В любое время, профессор, — затараторил я, снова вызывая улыбку Снейпа и краснея, невыразимо сильно краснея, до корней волос. Ну когда же я поумнею? А он вдруг поднял руку и взлохматил мои волосы, тихо рассмеявшись. — Какой же вы еще ребенок, Поттер, — проговорил он, пока я чуть ли не урчал от удовольствия, ловя каждое его прикосновение. А потом его ладонь скользнула на мою шею, пуская мириады мурашек вдоль позвоночника, и притянула к нему. Я уткнулся носом в его горько пахнущее плечо, пока он крепко оплетал меня руками. Я опомнился через пару секунд и сжал его в ответных объятиях, как и мечталось. Как многого мне хотелось все это время и как же мало мне было нужно для счастья: всего-то крепкое тело в моих руках, запах полыни и теплое дыхание в макушку. Мерлин, как же я скучал… И, разумеется, мне почудился его тихий, почти беззвучный выдох: — Как хорошо… Но ведь и правда было хорошо, так хорошо, что в голове — туман, а сердце безумно билось о грудную клетку, и ребра трещали от такого натиска, так больно, что не было сил дышать. Так сладко, что дышать и не хотелось. Но ведь это же Снейп, он может забаррикадироваться после этого невинного объятия сотнями толстенных стен, так что я был просто вынужден держать себя в сознании и впитывать запахи, чувства, звуки. А Снейп… он пах осенью: сыростью, горечью, терпкостью, силой. Он чувствовался как магония, из которой так любят маги делать вино, я ни разу не пробовал, но отчего-то был уверен, что оно именно такое: волшебное, вяжущее, колючее, с необыкновенным послевкусием. Я бы точно не смог оторваться. А еще Снейп дышал так тихо, размеренно и осторожно, будто следил за каждым вдохом и целенаправленно сдерживал любые громкие звуки. Как бы мне хотелось услышать его по-настоящему, может ли то тепло из взгляда хотя бы на минутку трансформироваться в шумные вздохи или невольно вырвавшиеся слова? Хотел бы я прочитать его мысли в этот момент. Почему он решил меня обнять? Почему его широко раскрытая ладонь лежит у меня на пояснице, почему его мизинец почти касается ремня моих брюк, почему мне так жарко, почему он не отпускает?.. Хоть бы он не отпускал никогда. Объятье распалось спустя пару бесконечно быстрых минут. Снейп совсем горячо выдохнул мне в макушку — это мог бы быть поцелуй? — и мягко оттолкнул меня назад, удерживая за плечи. Я, как под гипнозом, поднял на него взгляд. Пожалуй, я впервые видел его так близко при дневном свете. Он выглядел странно непривычно, стали вдруг различимы мелкие морщинки, я совсем неожиданно осознал, что ему на самом деле уже сорок. Когда-то этот возраст мне казался непостижимым, разве до такой старости доживают? А теперь я обнимал мужчину, ровесника своих родителей, который прожил в два раза больше: одиночества, войны, потери. Снейп невыносимо меня старше, и тогда мне показалось это таким неправильным. А мог ли я влюбиться в один образ, созданный очарованием ночи и рассеянным светом фонарей? Такой ли Снейп без этого полумрака? Знаю ли я его? Я почти запаниковал, представив, как на самом деле может выглядеть наш совместный быт, но знаете… Если закрыть глаза и вообразить светлый, уютный дом, красавицу-жену, а потом перенестись в мрачный подвал с жесткими стульями вместо кресел, в которых можно утонуть, и Снейпом с ехидной усмешкой вместо ласковой улыбки, я бы не раздумывая выбрал его. Я готов был сидеть на ледяном полу, лишь бы рядом слышалось недовольное сопение зельевара, раздраженного моей безалаберностью. Если это не влюбленность, то только любовь. А я, дурак, думал, что пройдет. Не пройдет. Нет. Я отвел взгляд от его внимательных глаз и слабо улыбнулся, осматриваясь вокруг. Мне нужна была передышка, в голове бешеной круговертью метались мысли, а я судорожно искал тему для разговора. — Вы еще не сожалеете об идее открыть лабораторию? Небось уже получили тысячи заказов на бодроперцовое? — я быстро глянул на Снейпа и вырвался из некрепкого полуобъятия, его близость сейчас жалила, била под дых, я хотел сбежать от нового откровения, и его руки на моих плечах совсем не помогали забыться. — Не без этого. Снейп не отводил от меня глаз, пока я медленно проходился вдоль стен с витринами, наполненными ингредиентами и готовыми зельями. И его внимание я мог чувствовать каждой клеткой своего тела, я бы наслаждался им, если бы не ощущал все так остро, сейчас от него становилось больно. Я хотел этого так сильно, что… не хотел. Но пусть, пусть! — Хотите, я буду вам помогать? — вопрос вырвался у меня без участия моего сознания, до сих пор не пришедшего в себя после осмысления той катастрофы, что со мной произошла. Так что когда я осознал, что ляпнул, замер, как вкопанный, и вцепился взглядом во флакончик с зельем против диареи. Вот бы мне такое… от слов глупых, от поступков необдуманных, от мыслей. Скачущих, быстрых, неуместных. Болезненных. — Что вы имеете в виду, мистер Поттер? Я медленно повернулся, стараясь выкроить время для размышлений, но стоило мне попасть в ловушку его взгляда, как слова потекли сами собой. Бездумно. Глупо. — Я могу подготавливать ингредиенты, ассистировать, — находиться рядом, лезть под руку, с ума сходить. Снейп слабо хмыкнул, складывая руки на груди. — Не думаю, что это хорошая идея, — спустя паузу ответил он. — Я не сомневаюсь в ваших способностях, мистер Поттер, — мягко добавил он, видимо, мое лицо выдало меня с потрохами, — у вас учеба, сами же говорите, что экзамены сдаете. — Я… Да, но… Но это же только поможет! — «Северус», — добавил я про себя и сам испугался этой дерзости. И сердце скакнуло в горло, мешая говорить — и хорошо, так бы и оставалось там. А Снейп смотрел на меня и смотрел, и смотрел… смотрел. А я тонул. И дыхание сбивалось. Разве так бывает? Разве это нормально, когда с ума сходишь, когда счастье от одного человека зависит? Когда вот так — за месяц ты себя теряешь и вроде понимаешь, что нельзя так, что — не тот, что есть лучше, но эти все самые «лучше» не нужны, потому что есть вот этот с недостатками, упертый, кому ты нежеланный. Снейп резко развернулся на каблуках и к конторке своей подошел, и мантия его — следом, шлейфом черным, призраком. Я впитывал его движения, будто они были жизненно необходимы, и сам себе сочувствовал. — Ну что ж, — наконец сказал он, заняв место свое хозяйское. — Если вы так хотите, можете приходить иногда. — Хочу, — кивнул я. А что мне оставалось?