Золотая оса

      Отплевавшись от слитого топлива, Джазз немедленно высказал все, что он думал о ржавом сикере, его ржавых турбинах и ржавых привычках. Старскрим выслушал его с невозмутимым выражением, и окунул головой в дезку. Вентиляция булькнула, диверсант брыкнул ногами, пнул сикера вслепую…       — Успокоился? — поинтересовался Старскрим.       — Проржавей! — булькнул Джазз. — Что там дальше, изнасилование? Дружки бедняжечке не дают, бедняжечка вынужден покупать себе автобота… тьфу! И то, без игры в «злого десептикона и беспомощного пленника» джампер не включается…       — На тебя претендовали конструктиконы, — сообщил авиатор, и смех диверсанта тут же смолк. В свое время его работой было портить работу десептиконских строителей, и они уж точно не пылали к нему теплыми чувствами. А если чем и пылали, так это желанием оторвать руки и ноги, и сконнектить оставшееся во все порты.       — Я рассыпаюсь от благодарности, — язвительно выдал Джазз. Старскрим пожал плечами, подцепил его за блокираторы, и вытащил из мойки.       — Жить будешь здесь, — сказал он, указывая в угол просторного отсека, наполовину отгороженный ширмой. — Помнится, ты мечтал о башнях? Вот тебе башня — вход и выход через окно. Убегать не советую — ты, конечно, отважный автоботский воин, но как раз под нами находится штаб ДЖД, у них к тебе тоже есть вопросы…       — Ну прямо напугал, аж болты теряю…       — Мне просто не нужен твой дезактив под окнами, — сикер пожал плечами, что из-за винтовок смотрелось откровенно угрожающе.       — Тогда коннект? Бери меня, красавчик, я весь твой! — диверсант продефилировал к платформе, и зазывно на ней раскинулся.       Он ожидал двух вариантов: того, что десептикон смутится, того, что он, разозленный, накинется на Джазза, воплотив игру в «злого десептикона и беспомощного пленника», наконец, того, что просто врежет по голове и продолжит инструктаж… но не того, что на него посмотрят с явным отвращением.       — Не выделывайся, ты не на своей базе, — сухо велел Старскрим.       — А чем же мне еще заниматься?       — Подумать, какая от тебя может быть польза, кроме очевидного вреда. Сейчас я улечу по делам. Где мойка, ты уже видел, энергарий в стене… если разгромишь отсек — цикл проведешь в фиксаторах — и без интерфейса. Надеюсь, ты меня понял.       И вылетел в окно. Диверсант выругался ему в след и от души пнул стену.       — Чтоб тебя скраплеты пожрали!       Он стоял, сжимая кулаки и зло скаля денты — считать предупреждение сикера шуткой не приходилось. Джазз знал его слишком хорошо. Не врал и не преувеличивал. В отличие от своих собратьев по знаку, за исключением, может быть, Рэтчета, он был осведомлён, что большая часть интерфейсовых баек о летучках — всего лишь байки.       Не был им жизненно необходим коннект для полётов — когда-то давно, Старскрим сам сказал ему об этом. Более того, у большинства воздушных асов и фильтры мощнее — так что цеплять их на овераны бесполезно. Не захотят — не зацепятся. Возможно, это была ещё одна маленькая ложь — но опыт подсказывал иное.       С одной стороны хорошо — можно не опасаться, что его не сходя с места отымеют во все порты, как сделали с Дрифтом, с другой — все это далеко не факт...       Автобот притушил линзы, успокаиваясь и сбрасывая взвинченность. Нужно собраться. Он не собирается легко сдаваться на милость победителя!       Вновь активировав оптику Джазз принялся осматриваться. Звание диверсанта он заработал не за красивый бампер, а успешные операции проводил не только на удаче — многому пришлось научиться во время войны, в том числе и почти забытому искусству праксианских ассасинов. Забытое, или лучше сказать, «запретное» программирование. Оно наложилось на сформированную личность идеальным дополнением, а былые убеждения лишь дополнились. Безвыходных положений не бывает, бывает плохо проложенный путь.              Его обязанностью стала разведка. Поиск пропавших в руинах, составление карт и маршрутов, доставка сообщений, энергона и снаряжения для работающих под землей. Из окна кварты сикера он сперва съезжал на стропах, потом устроился ниже — отряд Тарна был постоянно в разъездах, и ничто не мешало ему занять пустующую кварту по соседству.       Старскрим продолжал заглядывать к нему раз в день, принимал отчет и уходил, даже не намекая на то, ради чего, как думал Джазз, и взял его под опеку.       Планы следовало пересмотреть.       Изначально Джазз полагал, что сикером двигали страсть и ревность — да, звучит, как в глупых романчиках, где злодей склоняется к преступлениям от того, что его отвергла юная любовь. Но ничего другого он предположить не мог! Все эти письма, дружба, пронесенная с самого бетства до зрелости… меха встречаются и расстаются, иногда со скандалом, иногда полюбовно, но… влюбиться в возрасте меньше десятка ворн, писать нежные письма, и не забыть, не наскучить бессмысленным времяпровождением… он сам, признаться честно, не знал, зачем продолжает писать военному меха, который с высокой долей вероятности не понимает и не ценит мирную жизнь. Взять хотя бы его письма! «Как прекрасен ядерный гриб на фоне заката», «полет сквозь лазерную сеть», «нейтронная бомба в жидкостной атмосфере»…       Он до сих пор помнит, как в юности впадал в ступор от этих сравнений. Потом, конечно, понял, что у военных моделей и восприятие мира другое, и сравнения только такие, какие видел. Старскрим не виноват, что зажёгся крылатым воином — убеждал он себя и старательно отгораживался от этой жути.       Конечно, теперь Джазза и самого не назовёшь беспечным гражданским, но то была необходимость, а не свободный выбор. Или так, или смерть.       Но Старскрим-то выбрал войну с самого начала — сам! Что ему мешало пойти вместо военной академии в науку, как тому же Скайфайру? Раньше Джазз не спрашивал. Несмотря на лёгкий и весёлый нрав, как и каждый праксианец он признавал право разумного делать свой выбор. Не лезь не в своё дело, пока тебя не попросят о помощи.       Его и не просили.       Иногда, перечитывая старые письма, по незнамо какой причине не удалённые, он сравнивал их с действительностью и пытался найти и увидеть ту красоту, о которой писал Старскрим в юности. И не видел. Визуально, возможно, что-то и было красивым. Но осознавая за каждым явлением угрозу дезактива, он не мог не ужасаться. Сколько раз ему хотелось написать об этом прямо, растолковать военному, что в смерти нет красоты, что его взгляд на мир — неправильный, что так жить нельзя… но с возрастом он все яснее начинал понимать, что это бессмысленно. Военные создаются такими, какие есть, и даже лучшие из них могут находить красоту и удовольствие лишь в жестокости и смерти. И правы те, кто утверждает, что мирная жизнь не для них — Старскрим, по крайней мере, понимает, что его долг — защита Кибертрона. А есть ведь и те, чей процессор слишком мал для осознания таких понятий, как «защита родной планеты». Те, кому просто нравится нести разрушение, и они несут его всюду — даже возвращаясь домой. Сколько в сети историй о съехавших с катушек военных? Сколько пострадавших? После пары особенно жутких случаев Джазз даже проголосовал за новый закон о снижении довольствия для больших групп военных — пусть лучше сидят в своих квартах с половинным зарядом, чем шляются по улицам в поисках развлечений!       Закон приняли, но он — как и всякие полумеры — оказался неэффективен… дела шли все хуже, новости из других городов становились все тревожнее, и даже его друг написал какое-то странное, взволнованное письмо… и Джазз немного успокоился — похоже, Старскрим не собирался сходить с ума и расстреливать меха на улицах.       Он верил в своего друга. Долго верил — даже, когда тот перестал писать длинные письма, когда начал отделываться краткими сообщениями… он просто решил, что их «дружба по переписке» наконец-то надоела военному, и, признаться честно, с некоторой грустью свел общение к нулю.       А потом началось восстание в Каоне, и в новостях передали, что за спиной главаря преступной группировки «десептиконов» видели бело-алые крылья лучшего сикера Кибертрона.