Короткое замыкание

…мгла застилала глаза. В голове царила абсолютная, непроницаемая пустота: он не мог вспомнить ни своего имени, ни как здесь оказался, не мог понять, почему лежит на холодной земле, раскинув руки и ноги в стороны. Потом он вспомнил, как его зовут. Цузуки Асато. Вроде так. Он зажмурился, чувствуя, как на лицо падает снег. Впрочем, так показалось только поначалу: он растер «снежинки» между пальцев, и пальцы окрасились золой. Не снег — пепел. Цузуки медленно поднялся на ноги, его пошатывало, словно пьяного. Здесь не было ни намека на ветер, небо и горизонт прятались за густым туманом. Сквозь белесый сумрак едва проглядывали очертания зданий. Вокруг раскинулся пустырь, где-то слева виднелось кладбище старых проржавевших автомобилей, огороженное железной решеткой. Над головой раздался скрип. Цузуки вздрогнул, опасливо оглянулся — и наткнулся взглядом на обугленную по краям табличку: «Welcome to Silent Hill» Английского он не знал, и надпись ему ничего не сказала. Кроме разве что слова «Welcome», это вроде какое-то дружелюбное приветствие. Хотя само место дружелюбным не казалось. Выдохи давались с трудом: в груди жгло, словно он долго бежал без передышки. От кого-то убегал? От кого? Цузуки наморщил лоб, пытаясь вспомнить последние события. Бал-маскарад у Графа. Известие о краже маски. Все бросились на поиски, и Цузуки тоже, он заглянул в какую-то комнату, а потом… Что случилось потом? Он помнил только всепоглощающую боль и темноту, которые накрыли его, придавив подобно могильной плите. Их тяжесть была ощутима почти физически. Возможно, именно поэтому ему до сих пор кажется, что он задыхается. — Хисока! Тацуми! Ватари! Может, это какая-то иллюзия, недоразумение… да что угодно! Друзья где-то рядом. Они откликнутся. Но в ответ не донеслось даже эха. Белесая мгла застилала все вокруг, текла ледяным воздухом в глотку, заполняла самое нутро. Голова раскалывалась, звон в ушах нарастал с каждой секундой. Было настолько тяжело, что он сжал голову руками и опустился на колени; асфальт, с которого он только что поднялся, словно тянул его обратно. Ультразвук на грани восприятия заставил мозг забиться в агонии. Резко, внезапно, болезненно. Цузуки, наверное, закричал, но сам уже ничего не слышал, отвратительный звук перекрыл все. Мир перед глазами поплыл, и густой туман показался жидким азотом, растворяющим легкие. Цузуки понял, что вот-вот потеряет сознание, но тут все затихло. Так же неожиданно, как началось. И кто-то опустил руки ему на плечи. Мягко, почти успокаивающе сжимая ткань одежды. Прикосновение было знакомым. До боли, до рези в глазах. Цузуки несколько раз моргнул и наконец повернул отяжелевшую голову, чтобы увидеть, кто стоит спиной. Никого не было. Только туман. Лишь через мгновение он заметил, как мелькнула смутная тень — почти танцуя, едва касаясь асфальта босыми ногами. И на ее длинные волосы падали хлопья серого пепла. Окрик «Постойте!» застрял в горле, получился только рваный со стоном выдох. Ветра не было, но табличка с приветствием на незнакомом языке раскачивалась с противным скрипом. Через минуту он снова встал на ноги, зачем-то отряхивая брюки. Странно. Ему казалось, что раньше он был одет иначе. Впрочем, какая теперь разница? Он не понимал, куда попал и почему это случилось. Какая неведомая сила забросила его в мир тумана и пепла? Звук шагов, как и любой другой, поглотила тишина — он не отражался от стен заброшенных зданий, стоящих вдоль широкой дороги. Время от времени Цузуки чувствовал на себе чей-то пристальный, липкий взгляд, пару раз ему даже казалось, что он видит бледное лицо в черном провале разбитого окна одного из строений, которое когда-то, вероятно, было жилым домом. Цузуки совершенно не нравилось это место — да и кому бы понравился заброшенный город, где пепел сыплется прямо с неба, а туман застилает глаза? Мертвый и безжизненный, город походил на призрака из далекого прошлого. Выпотрошенный временем, он стоял где-то на окраине незнакомой и чуждой вселенной. По краям дорог — брошенные машины, перевернутые коляски, покрытые толстым слоем пепла. Манекены в бывших магазинах одежды напоминали кукол из американских фильмов ужасов. Черные обгоревшие ветви деревьев навевали воспоминания о пальцах мертвецов. Все казалось сном. Только каким-то до ужаса реальным. Цузуки даже пытался ущипнуть себя, но проснуться так и не получилось. Он не знал, день сейчас или ночь — время здесь как будто бы застыло и потеряло значение. Его попросту не было. Бесконечное пустое нигде. «Здесь нет места живым». Эта внезапная мысль заставила Цузуки остановиться. Страх сжимал ему глотку и мешал дышать. Страх осознания. «Неужели я все-таки попал в ад. Неужели я каким-то образом все-таки…» Он встряхнул головой. Мимо пронеслась еще одна тень, выдергивая Цузуки из тягостных размышлений. Смутный силуэт, который теперь знакомым даже не казался. Он растворился в тумане, оставив после себя повисший в воздухе нервный смешок. Цузуки не знал, кому он принадлежал — тени или ему самому. Или эта тень и есть он сам? «Что за ерунда». Под ногой зашелестел обугленный обрывок газеты на английском с фотографией и рассказом о трагической гибели матери и ребенка. Наверное. Цузуки не понял ни слова, да и не вчитывался особенно. Цузуки поднял ногу, и несуществующий ветер погнал обрывок по асфальту. Цузуки поднял голову, пытаясь понять, куда забрел, и взглядом наткнулся на надпись «5 to 2». Судя по оформлению и интерьеру, видневшемуся сквозь выбитые окна, когда-то здесь было небольшое уютное кафе. Цузуки впервые пришла в голову мысль заглянуть хоть в одно из заброшенных зданий. Конечно, он не надеялся там кого-то найти, но ведь должно же быть хоть какое-то объяснение тому, куда он попал. И как. Толкнув дверь, он услышал приветственный звон колокольчиков, оповещающих пустоту о его приходе. Звук казался таким же безжизненным и жутким, как и все в этом странном городе. Пустая барная стойка, небольшие столики и опрокинутые стулья были покрыты толстым слоем пыли, которую не смахивали, должно быть, уже лет сто. Запах затхлости и заброшенности. Запах смерти. В глаза бросился автомат для пинбола, постеры какой-то рок-группы и Стивена Кинга, развешенные над столами поверх обветшалых обоев в полоску. Пройдя вглубь, он заметил на стене нечто, по его представлениям, совершенно неуместное в кафе или баре: большую икону с изображением женщины, плачущей кровавыми слезами. Цузуки смотрел на нее заворожено несколько секунд — ровно до того момента, пока ему не начало казаться, что кровь, льющаяся из ее глаз, превращается в настоящую. Несколько кровавых капель тяжело упали на пол прямо под ноги, выводя из оцепенения. Цузуки в ужасе отшатнулся. Он наткнулся спиной на стоящий позади стол, и тот со скрипом сдвинулся. Цузуки оперся на него, машинально смахивая пыль и, убрав руку, заметил, что под слоем пыли стол перемазан старой засохшей кровью, похожей на ржавчину. От страха похолодело внутри. Он уже готов был закричать, когда услышал скрип двери подсобного помещения. Низкий женский голос произнес: — Не двигайся! Цузуки замер. Не по приказу, а скорее от страха — он все равно не понял слов, но в хрипотце, с которой это было произнесено, слышалась угроза. Будь он живым человеком, давно бы заработал сердечный приступ. Краем глаза он заметил обладательницу низкого голоса. Та держала его незваного гостя на прицеле. Одно движение — и она непременно выстрелит. « Видимо, она приказала мне замереть ». — А теперь медленно — повторяю, очень медленно — подними руки и повернись ко мне лицом. Цузуки не понял ни слова, но она коротко повела ружьем. Вероятно, это значило «развернись». Пальцы все еще ощутимо дрожали, когда Цузуки поворачивался к ней. Он увидел перед собой девушку среднего роста в ободранной и перепачканной одежде. Ее хмурое лицо было перемазано золой и кровью. И темные, коротко стриженые волосы, вероятно, тоже, но этого не было видно. Она пристально смотрела на Цузуки и даже и не думала убирать направленное ему в лицо оружие. «Странное дежавю». — Ты кто такой? Вопрос, как и приказ, прозвучал на английском, которого Цузуки не знал, поэтому он посмотрел на незнакомку вначале растеряно, потом произнес первое, что пришло в голову: — Я не знаю… — и, словно извиняясь, добавил уже на корявом английском: — No English. Sorry. Девушка посмотрела недоверчиво и чуть сощурилась. Взгляд у нее был жесткий, цепкий и тяжелый. Темные глаза по-прежнему внимательно изучали его. — Не говоришь по-английски? Цузуки отчаянно закивал головой, еще раз произнося: — No English. Yes. No… — он запутался в словах. — Твою мать, — констатировала девушка. Она убрала ружье за спину — впрочем, недалеко, и медленно произнесла: — Как. Тебя. Зовут? Твое. Имя. Увидев растерянность Цузуки, она представилась: — Я — Джессика, — указывая на себя, потом, тыкая в Цузуки пальцем, сказала: — Ты? — Асато. Цузуки Асато. — Ответил он наконец понимая, чего от него хотят. — Ты что, японец? Китаец? Кореец? Цузуки снова непонимающе похлопал глазами. — Ладно, — Джессика тяжело вздохнула и подошла к нему. — Да не бойся ты! — рявкнула она, заметив, как испуганно тот на нее пялится. — Руки можешь опустить. Она дернула его за рукав, давая понять, что держать руки на весу теперь вовсе не обязательно. — Влипли мы с тобой, приятель, — произнесла она, снимая пристегнутую к грязным джинсам флягу. Она помнила, что Цузуки ее не понимает, но ей явно было все равно. — Ну, что стоишь как пень? Вот, возьми. Пить хочешь? Она протянула ему флягу с водой. Цузуки пробормотал благодарность и принял ее из рук Джессики, сделал несколько жадных глотков. — Ты сильно-то не налегай, — заметила девушка. — В этом чертовом городе хрен найдешь воду. Цузуки вернул флягу, чуть улыбаясь: — Thank you… — Так, частично языковой барьер преодолен, — заметила Джессика. — Жаль, что ты не сможешь мне внятно объяснить, как здесь оказался. Нелегальный иммигрант, что ли… — Sorry. — Ой, да заткнись ты, — беззлобно отмахнулась она, а Цузуки улыбнулся. Она ему даже понравилась. Чем-то напомнила ему напарника в момент знакомства: тот тоже первым делом взял Цузуки на мушку. И этот факт успокаивал. Значит, Цузуки не один в этом странном месте. Не один в этом жутком сне. Он опустился на ближайший стул. Джессика залезла прямо на барную стойку. Говорить им было не то чтобы не о чем — не выходило. Девушка достала из кармана джинсов потрепанную карту и развернула ее и внимательно изучала в течение нескольких минут. — Слушай, — внезапно сказала она. Так неожиданно, что Цузуки вздрогнул. — Ты не видел здесь монстров? А, черт, ты ж не слова не понимаешь. Monsters. MONSTERS. Цузуки беспомощно замотал головой, потому что снова не понял почти ничего. Не может же она, в самом деле, говорить о каких-то там монстрах. Город, конечно, заброшенный, но монстры-то тут причем. — Типа этого. Она изобразила руками что-то похожее на рога на голове, взъерошила волосы и завыла: — Вввууууу! Ввввуууууу! Цузуки посмотрел на нее удивленно и отрицательно покачал головой. — Значит, ты тут недавно, — задумчиво сказала Джессика скорее сама себе. Она слезла со стойки и подошла ближе, разложила карту рядом с Цузуки, расправляя ее на перепачканном засохшей кровью столе. — Смотри, — она ткнула пальцем в карту, потом в него и себя. — Мы здесь. Цузуки кивнул, понимая, что она имеет в виду. — О'кей. Тогда… Но прежде, чем Джессика успела договорить, над городом раздался ужасающий, полный тревоги и ужаса звук, который девушка не так давно пыталась воспроизвести. У Цузуки мурашки по спине поползли. Звук воздушной тревоги. Призыв бежать и спасаться. Сирена протяжно стонала, перекрывая собой все прочие звуки, и туман, застилающий все вокруг, начал окрашиваться кроваво-красным, как и стены самого кафе. Словно кто-то сдирал кожу с мертвого города. Волна ужаса прошла по округе, захлестывая, подобно цунами. — Проклятье! Бежим! Джессика схватила Цузуки за руку, выскочила на улицу и понеслась мимо стремительно меняющих свой облик зданий. Цузуки не отставал. Его собственные инстинкты гнали его прочь… неважно куда. Если он остановится, его ждет неминуемая смерть, откуда-то он это знал. Вой сирены проникал в мозг и сжимал сердце, кровавый туман становился плотней, Цузуки старался не обращать внимания на то, как город погружался во тьму. Это не ночь, просто отсутствие света. Ничто. Зло, сочащееся изо всех щелей, из самого остова заброшенного города. Тьма спиной издавала чавкающие и хлюпающие звуки. Цузуки не оборачивался, не желая знать ее истинный облик. Джессика приостановилась перед зданием, похожим на храм: вершину его венчал странного вида крест, лишь отдаленно напоминающий христианский, и с усилием толкнула тяжелую деревянную дверь, заскочила сама и затащила Цузуки. Мрак волной разбился о стены церкви, с урчанием откатился, не смея проникнуть внутрь. Что-то шевелилось и скреблось по ту сторону, желая дотянутся до людей. У Цузуки подгибались ноги, и он тяжело оперся о тяжелую деревянную дверь, чтобы не упасть. — Черт возьми, еле успели, — произнесла девушка. И он с удивлением осознал, что понимает каждое ее слово. Но как? — Я понимаю тебя, — сказал он, от неожиданности даже забыв про бешено стучащее в горле сердце. — Что? Ух ты. — Джессика была удивлена не меньше него. — Интересно, это из-за сирены или из-за того, что мы оказались в Церкви? Цузуки тряхнул головой и отошел от двери. Неважно, почему это произошло. Сейчас это наименьшее, что его волновало. Его пугала мысль о том, что все происходящее с ним, возможно, никакой не сон, а ужасающая реальность. Его снова начало колотить. И ему почти сразу же стало стыдно — девушка, стоящая рядом с ним, вела себя куда более мужественно. — Ты откуда сам? Как здесь оказался? Цузуки помолчал несколько секунд и наконец пожал плечами. — Не знаю, — честно ответил он. — Я не знаю, как здесь оказался… Я вообще из Японии. Он не уточнил, что в момент перехода находился скорее в загробном мире, но, кажется, сейчас был не лучший момент, чтобы рассказывать все подробности. Джессика удивленно посмотрела на Цузуки. — Далековато от США. — США?! Цузуки моргнул несколько раз. — Да, приятель, это США, штат Мэн. Ну, по идее, конечно. Хотя я сама уже в этом не уверена. По-моему, это какой-то совершенно иной мир. Мир мертвых. Он вздрогнул: уж он-то знал, что такое мир мертвых. Это же место больше похоже на ад. — Возможно, мы с тобой умерли и попали в преисподнюю… — Ну я-то точно… — пробормотал Цузуки. — Что? — Нет, ничего. Не обращай внимания. А ты… ты как здесь… — Попала в аварию с мужем, очнулась уже тут, но без него. Такая вот история. Кажется, это было неделю назад, но я не уверена — время здесь течет очень странно. Цузуки не мог не согласиться. — Говорят, что в Сайлент Хилл никто не попадает живым, — задумчиво сказала Джессика. — Я слышала об этом страшном месте, читала истории, но никогда не думала, что сама когда-нибудь окажусь здесь. Цузуки нечего было ответить. Его охватила внезапная апатия. Ему стало абсолютно все равно, кто он и что с ним случится. Тацуми. Хисока. Ватари. Все остальные… Возможно, этого и не было никогда. Возможно, все это ему снилось, а на самом деле он давным-давно попал ад, и только сейчас пришло осознание. Нет никаких способностей. И он вовсе не бог смерти. Он оказался в городе, полном мертвецов. Таких же, как он сам. — Что это за здание? — спросил Цузуки просто для того, чтобы разбить повисшую тишину. — Это Церковь, — ответила девушка, поднимаясь со своего места. Цузуки встал следом за ней, оглядываясь. Джессика медленно подошла к алтарю. Цузуки снова заметил все тот же странный крест и несколько икон. На алтаре лежала старая потрепанная Библия. Он рассматривал обшарпанные стены и длинные ряды деревянных скамеек. — А что было там? — снова спросил он у стоящей спиной к нему Джессики. — Где? — она обернулась, и ему померещилось что-то знакомое в ее лице. Вероятно, от усталости или из-за стресса. — На улице. В кафе. Везде. — Страх. Мрак, поглощающий человеческие сердца. Проклятье, Цузуки. Проклятье этого города. Предупредительный сигнал для грешников. — Для грешников? — Да. По ту сторону двери властвует тьма, но если закрыться и не выходить, она ничего не сможет тебе сделать. Здесь она бессильна. Впрочем, это не навсегда. Скоро все снова станет как прежде. В последнее время тьма приходит дважды в сутки. Цузуки мало что понял, но кивнул в ответ. Кажется, у него еще будет предостаточно времени, чтобы во всем разобраться, и это пугало. — Значит, это город Сайлент Хилл? — зачем-то снова уточнил он. — Я уже сказала тебе, — криво улыбнулась девушка. — Это не город. Это расплата. Место, куда попадают грешники. Цузуки замотал головой, то ли отрицая этот факт, то ли досадуя по этому поводу. — Разве? — Да. Кстати, чтобы выжить в этом аду, тебе нужно оружие. У тебя есть хоть что-то? Раньше бы Цузуки сказал, что ему это не нужно, что ему достаточно собственных сил, однако теперь он не был уверен, что сможет использовать свои способности. Что они вообще у него когда-то были. Поэтому он отрицательно покачал головой. — Нет. Джессика вздохнула и вытащила из кармана нож. — Не бог весть что, но пригодится. Не хочу тебя одна от монстров защищать. Ты должен уметь за себя постоять. Цузуки подумал, что его нож против ружья, которое болталось у Джессики за спиной, это ничто, но промолчал и взял что дают. — Спасибо, — легкий кивок головы. — Японцы такие вежливые, — коротко рассмеялась девушка. Цузуки улыбнулся, пряча нож в карман. — Осторожнее с этой штукой, — предупредила Джессика. И Цузуки посмотрел на нее растеряно — кажется, он снова перестал понимать язык, на котором она разговаривает. — Чего? — спросила она, заметив, как он на нее пялится. — Ничего не понимаю, — ответил он. И Джессика осознала, в чем дело. — Ясно. Снова языковой барьер. Видимо, общаться мы с тобой сможем только после сигнала сирены. Хмыкнув, она снова пошла к двери и, толкнув ее, впустила в помещение густой туман, перемешанный с пеплом – тем самым, что Цузуки поначалу принял за снег. * * * Город выглядел как прежде: пустые здания с разбитыми окнами, покореженные машины, бесполезные теперь фонари… Цузуки с Джессикой шли по улице бесшумно, не говоря ни слова. Временами Цузуки снова чувствовал на себе чей-то липкий холодный взгляд, и ему делалось не по себе. Хотелось узнать, куда ведет его Джессика, но он не задавал вопросов, предоставляя ей право руководить — она явно лучше ориентировалась в Сайлент Хилл. — Нужно найти чего-нибудь пожрать, — распорядилась Джессика. — В кафе, где я отсиживалась в последний раз, все кончилось. Осталось только гнилье. Вообще-то тут съестного мало, мертвецам и призракам еда не нужна. Только вот мне почему-то периодически хочется чем-нибудь набить желудок. Наверное, по привычке. Цузуки кивнул, чувствуя себя идиотом, потому что мало что понял из ее монолога. Сквозь туман он различил очертания строения, отдаленно напоминающего бензозаправку. Джессика ускорила шаг, добавив: — Возможно, там что-то найдется. «HELL Gas Station», — гласила вывеска, и Джессика улыбнулась: — Действительно, адская заправка. Только в аду могут быть такие цены на бензин. Она указала пальцем на выставленный у заправки щит с расценками, где значились цифры от ста семнадцати до ста сорока долларов. Пересчитав цены на иены, Цузуки мысленно присвистнул и понял, чему так возмутилась Джессика. Они зашли внутрь, и у Цузуки от запаха перехватило дыхание. Он прикрыл нос рукавом пиджака. На глаза навернулись слезы, к горлу подступил мерзкий ком, и Цузуки едва не стошнило остатками ужина. Джессика, наблюдая за ним, только повеселилась. — Раньше бы я сама сюда без противогаза не вошла. А сейчас особо и не чувствую вони. Ты тоже привыкнешь. Помещение, как все в городе, пахло затхлостью и пылью, а еще — разлагающейся плотью. На полках стояли никому не нужные просроченные продукты, что вносило в букет местных ароматов свою ноту. Цузуки сглотнул, понимая, что есть ему враз расхотелось. Джессика деловито обшаривала полки, критически оглядывала их содержимое и то, что проходило проверку, отправлялось в небольшую сумку, перекинутую через плечо. Она что-то бормотала себе под нос, явно недовольная ассортиментом, но выбирать особенно не приходилось. Цузуки тем временем осматривал само помещение. Выпотрошенная касса, разбитые бутылки (осколки стекла хрустели под ногами), растоптанные пачки чипсов. Кто-то явно убегал отсюда в спешке. Или грабил. Или еще бог весть что. Цузуки подошел к стойке, за которой находилась касса, запах разложения там был особенно силен. Настолько, что не помогала даже одежда, которой Цузуки старательно прикрывал лицо. Вонь гниющей плоти. Он зачем-то перегнулся через стойку и тут же пожалел об этом: за ней валялся полуразложившийся труп мужчины. Пожелтевший, покрытый пятнами. В глазницах, во рту, в разодранной груди копошились личинки, пожирая гнилое мясо. Судя по всему, кто-то пытался распотрошить бедолагу, и у него это получилось. Внутренности, вывалившиеся из распоротого живота, лежали неподалеку, и по ним тоже ползали черви. Цузуки вывернуло. Тут же. Моментально. От омерзительного запаха, от вида разложения, от всего сразу. Его неудержимо рвало, пелена слез застилала глаза, он не мог дышать. Он не сразу понял, что кто-то хлопает его по спине. Должно быть, Джессика. В ушах шумело, и он не слышал, что она говорит. Он был готов потерять сознание. — Ну-ну, давай. Не вздумай захлебнуться! Спустя пару минут он понял, что оказался на улице — он не знал, когда Джессика успела его туда вывести. Он сидел на асфальте, пытаясь заново научиться дышать. Джессика поднесла флягу с водой к его губам, и он сделал жадный глоток. Вода смешалась с кислым привкусом рвоты. Он сплюнул и снова припал к фляге. Стало немного легче. Цузуки сделал глубокий вдох. Медленный выдох. — Так-то лучше, — заметила Джессика. — Привыкай. Здесь повсюду трупы. И некоторые из них даже умеют ходить. Он не понял слов, но словно почувствовал, что она имела в виду, и по позвоночнику поползли знакомые мурашки ужаса. Еще он осознал, что не скоро захочет есть. Это и к лучшему. Вскоре они снова брели по городу, хотя Цузуки все еще чувствовал предательскую дрожь в ногах. Он ощущал себя совершенно бесполезным, он обуза для этой храброй девушки. Если бы не она, Цузуки, вероятно, давно был бы мертв. Еще раз. Возможно, теперь окончательно. На покрытой пеплом вывеске очередного здания был изображен зеленый лев, пожирающий солнце, и название: «Green Lion». Джессика распахнула дверь. — Антикварная лавка, — прокомментировала она. Но Цузуки увидел это и сам: магазинчик был забит рухлядью и хламом. Настоящая барахолка. И, похоже, ничего полезного. Джессика плотно закрыла двери и опустила чудом сохранившиеся жалюзи, тоже, впрочем, тоже изъеденные временем. — Нужно где-то отдохнуть. Я устала как собака, — сообщила она. Пошарив в ящиках стола под кассой, она нашла бумагу и карандаш и сунула их Цузуки: — Надо же хоть как-то развлекаться. Если мы не понимаем друг друга, то можем хотя бы играть в крестики-нолики или рисовать слова. Она взяла листок бумаги и, опираясь о стол, схематично изобразила кровать. Старательно, как ребенок, прикусывая кончик языка. Цузуки неожиданно для себя улыбнулся, заметив эту ее особенность. Джессика показала ему рисунок, сложила обе ладони около уха и прикрыла глаза: — Спать. — Понятно, — кивнул Цузуки. Он и сам был бы не против отдохнуть, но сомневался, что спать здесь безопасно. — Monsters, — как сумел выговорил он и поставил знак вопроса на бумаге. Джессика улыбнулась, взяла его за руку и повела за собой, как в самом начале. — Здесь можно спрятаться на время. В северной стене антикварной лавки открывался небольшой лаз, ведущий в переоборудованное некогда канализационное помещение. Над решеткой сохранилась табличка «B1 section 1-A. Center supply water gas electric power». Каждый звук разносился гулким эхом, даже дыхание жутковато отражалось от стен. Джессика осветила карманным фонариком окружающее пространство. В небольшой комнате стояло четыре канделябра со свечами, на стене висела большая икона, рядом лежала Библия. Узкая кровать дополняла картину, придавая комнате сходство с монашеской кельей. Цузуки заметил зеленый ритуальный топорик на вбитом в стык между камнями крюке. — No God, — произнесла Джессика, читая выцарапанную надпись рядом с иконой. — Что? — Цузуки оглянулся. Это место его немного пугало: атмосфера такая, словно когда-то здесь жил религиозный фанатик. — Не обращай внимания, — махнула рукой Джессика. Она выложила из потрепанной сумки на импровизированный алтарь найденную провизию. Спичками зажгла свечи в канделябрах и выключила фонарь. И то верно: зачем сажать батарейки. По стенам заплясали зловещего вида тени. Существо, изображенное на иконе, казалось жутким демоном, и выражение его лица как будто изменилось, когда зажглись свечи. Цузуки передернуло. Джессика тем временем вскрыла ножом консервные банки. Демон в иконе криво улыбался и смотрел прямо в душу Цузуки. Он видел ее насквозь. Цузуки отвел взгляд, но ощущение, что на него пристально смотрят, никуда не исчезло. Бог-Дьявол напоминал Мону Лизу: где бы ты ни оказался, взгляд будет направлен на тебя. И эта загадочная улыбка. Местный безумный Леонардо да Винчи родом из Сайлент Хилл наверняка умер, рисуя эту картину. Бог-Дьявол сожрал его душу с потрохами. Раскроил ему череп ритуальным топориком, висящим тут же на стене. Брр. — Ешь, — Джессика протянула Цузуки банку с бобами, отвлекая от неприятных мыслей. — Съедобно вроде. В животе у Цузуки заурчало. Аппетита не было совсем, перед глазами снова встал распотрошенный полусгнивший труп. — Ты должен поесть, — настойчиво повторила Джессика и, подавая пример, сама принялась выуживать бобы из соуса прямо руками. Красноватая жидкость капала на ее и без того перепачканную одежду. Цузуки тоже сунул руку в банку, достал немного бобов, положил в рот. И тут же понял, что смертельно голоден. Он ел так быстро, словно боялся, что банку вот-вот отберут. Вспомнились пирожные на балу. Пирожные… Хотел бы он хоть одно сейчас. Мысли о сладком заставили его улыбнуться, хотя сейчас он давился холодными, почти безвкусными бобами со странным пепельным привкусом. Не задумываясь, отравится он этим или нет. Закончив с нехитрой трапезой, он вытер руки о штаны и поставил пустую банку возле алтаря. — Спасибо, — сказал он. Джессика, как раз прикончившая свою порцию, улыбнулась и кивнула. — «Домо аригато» — это как «thank you»? Цузуки кинул. — О, ты начинаешь что-то понимать! — обрадовалась Джессика. — Ладно, нам действительно нужно отдохнуть. Цузуки указал на кровать. — Вначале ты. — М? — На, — произнес он. Достал свернутый листок бумаги и карандаш, нарисовал цифру «1», после чего снова кивнул на Джессику. — На кровать, — он показал на стоящую у стены койку, — спать, — скопировал жест Джессики, складывая ладони у щеки. — Я буду спать первой? Я? — она ткнула пальцем себе в грудь, потом в спинку кровати. Цузуки быстро закивал и двинулся к двери. — Как благородно с твоей стороны сторожить мой сон… — улыбнулась Джессика. Протянула Цузуки ружье. — Вот, вдруг пригодится. Только не пристрели меня во сне, ладно? Он внимательно оглядел оружие и в очередной раз кивнул. Снял с себя пиджак, свернул, положил на пол и сел на получившееся подобие тощей подушки. Ружье он держал двумя руками. — Вот бы Стивен был таким заботливым после того, как Джейми погиб, — неожиданно пробормотала Джессика, залезая на узкую кровать. Цузуки не разобрал слов, но голос был таким печальным, что даже слюна во рту стала горькой. Через несколько минут он услышал сонное посапывание. Сейчас Джессика выглядела совершенно беззащитной. Цузуки вцепился в ружье. Его трясла мелкая, противная дрожь. Как никогда хотелось разреветься. Интересно, там, в Мэйфу, его хотя бы ищут? Кто-нибудь заметил, что он исчез? Кому-то есть до этого дело? Это слишком. Даже для него — слишком. Он до сих пор не мог понять, что реально, а что нет. Где заканчивалась правда и где начиналась ложь. Он уткнулся лбом в прохладный ствол ружья, чувствуя, как сонливость навалилась на него самого. Может быть, если он заснет, то проснется в привычном мире? Может быть… Открыв глаза, Цузуки не сразу понял, где он и кто трясет его за плечо. Свечи, иконы, топор, узкая кровать и перепачканная девушка с коротко стрижеными волосами. Цузуки охватила паника, и он закричал. Так громко, как никогда. Крик ударился о стены, разнесся по темному коридору. Девушка отвесила Цузуки оплеуху, и боль заставила его заткнуться. Он испуганно посмотрел на нависшее над ним хмурое лицо. — Чего орешь как ненормальный? — прошипела девушка, хватая его за галстук. — Хочешь, чтобы монстры со всей округи сюда сбежались?! Цузуки замотал головой, припоминая, как здесь оказался и кто перед ним. Он понял только одно слово: «монстры». Выходит, это не сон. Ему захотелось взвыть в голос. — Даже не думай снова орать, — предупредила Джессика, вырывая ружье у него из рук. — Еще один громкий звук — пальну. Цузуки кивнул, догадываясь о смысле сказанного. Ничего хорошего направленный в грудь ствол не сулил. — Связалась с нервным идиотом, — проворчала Джессика, но, заметив виноватый взгляд Цузуки, почти сразу же успокоилась. — Ладно, забей. Бывает. Ну не смотри ты на меня как собака побитая! Перекинув ружье за спину и взяв со стола сумку, она открыла дверь и потащила Цузуки наверх, в пустующий магазин. Снаружи слышались подозрительные звуки — кто-то явно скребся в дверь с тихим повизгиванием. — Ну, что говорила. Доорался, кретин. — Джессика глянула на улицу сквозь жалюзи. — Набежали эти псины с разрубленными головами и прочая местная хрень. Она выругалась. Судя по всему, цензурных слов в ее коротком монологе было мало. На дверь обрушился мощный удар. Та предательски заскрипела. Джессика подскочила к шкафу и попыталась сдвинуть его. — Не стой столбом! — скомандовала она. — Помоги мне, ты же мужик! Цузуки и без того кинулся ей на помощь. Шкаф оказался старым, пыльным и тяжелым, двигался он со страшным скрипом, оставляя на полу длинные царапины. На то, чтобы подтащить его к двери, ушло несколько минут. Удары снаружи не прекращались. Что-то выло, скулило, колотилось и скрежетало. — Что это? — беспомощно спросил Цузуки, отходя от вздрагивающего шкафа. — То, о чем я тебе говорила, — глухо ответила Джессика. — Демоны человеческой души. Они переглянулись — они снова понимали язык друг друга. — Странно, вроде воя сирены я не слышала, — заметила Джессика. — Неважно, был он или нет… Эти твари могут сожрать нас заживо. — Еще как могут. — Откуда они берутся? От особенно сильного удара шкаф зашатался, и Джессика налегла на него всем телом, Цузуки последовал ее примеру. — Никто не знает. Может, это души тех, кто застрял в этом городе навсегда. Забыли, кем были, и превратились… в это… Черт! Кто-то пытался выбить окно. — Думаешь? — Да. Может, так и выглядят души грешников, попавших сюда. Мерзкие твари, жрущие друг друга. Стекло со звоном вылетело, по полу разлетелись осколки и куски пластика от жалюзи. Раздался оглушительный выстрел — Джессика пальнула по твари, лезущей внутрь. Ржавые металлические имплантанты монстра отвратительно скрежетали. Он походил на две окровавленные половины человеческих тел, скрепленные вместе. В черепе у него торчало огромное лезвие, и он явно намеревался проткнуть им людей. В помещение хлынула тьма вперемешку с чудищами, которых изрыгнула сама преисподняя. Зловонное дыхание мрака мешало дышать. Джессика выбила прикладом ружья второе окно. За ним тоже кишели монстры. Выстрелив пару раз по тварям, она выпрыгнула наружу. — Скорее! — крикнула она. — Вон там, госпиталь. Можно спрятаться. Цузуки сорвался с места. Сонм тварей кинулся следом. Смерть дышала в спину, от ее дуновения шевелились волосы на затылке, и издавала леденящие сердце звуки. Оказавшись в здании, Цузуки с Джессикой захлопнули дверь и заперли ее на засов. Прислонившись к косяку и согнувшись пополам, они пытались отдышаться. — Проклятые твари. Цузуки снова не понял ни слова. — Не понимаешь? На английском. Меня. Он кивнул. — Интересно, в чем все-таки прикол? Ха. В холле царило запустение, вокруг валялись папки, словно кто-то отчаянно рылся в бумагах в тщетных попытках найти нужный документ. Пол был выложен разноцветным кафелем — зелеными и белыми квадратиками. На доске объявлений висел план эвакуации. Цузуки снял его и на всякий случай сунул в карман. Заметив это, Джессика одобрительно кивнула. — Молодец. Быстро учишься. Цузуки подобрал с пола у ресепшена одну из папок. На ней значилось имя Леонарда Вульфа, который, судя по всему, был пациентом этой больницы. — Брукхэвэн, — сказала Джессика, подходя ближе и кивая на папку. — Психушка. Она покрутила пальцем у виска. Цузуки опустил папку на пыльный стол. Дурдом. — Брукхэвэн… — задумчиво сказала Джессика еще раз. — Похоже на «broken haven». Потерянный Рай. Сломанные небеса. В ее голосе снова слышались тоска и грусть. Вероятно, подумал Цузуки, она оказалась здесь не только из-за аварии. Ее тоже тяготило прошлое. Придавило, как надгробным камнем. Она медленно поднималась по лестнице на второй этаж — лифты наверняка не работают, да Цузуки и сам бы не рискнул ими пользоваться, он совсем не хотел застрять в тесной железной коробке. Он поздно заметил движение рядом — тварь подобралась слишком быстро и неслышно. Цузуки не успел издать ни звука, когда на его голову обрушился страшный удар, способный проломить череп. Возможно, так и случилось, Цузуки не успел об этом подумать. Мир заволокла шумная красная пелена. Постепенно она чернела и затихала… * * * — Снова опаздываешь, Цузуки-сан? — строгий голос Тацуми прозвучал угрожающе, и Цузуки сжался. — И какое у тебя оправдание на этот раз? — Мне… — он сглотнул, — мне приснился странный сон, очень, очень странный… Про заброшенный город в США под названием Сайлент Хилл. Там живут мертвецы и монстры, и девушка Джессика говорит по-английски. Тогда я ни слова не понимал. А теперь думаю, что она потеряла ребенка… — Что ты бормочешь? — Тацуми обеспокоено вгляделся в пустые глаза и растерянное лицо Цузуки. — Я говорил про Сайлент Хилл. Про то, как попал в ад. — Цузуки-сан, ты что, пьян? — Да у него просто старческий маразм, — хмыкнул со своего места Хисока, которого Цузуки даже не заметил поначалу. — Несет какой-то бред. Он после той вечеринки у Графа который день потерянный ходит. Цузуки оглянулся вокруг. — Значит, мне действительно приснилось? Слава богу… Прости меня, Тацуми… Я никак не мог проснуться. Он опустил глаза на стол, на котором лежала папка, и с ужасом заметил на ней увиденное в брукхэвэнском госпитале имя Леонарда Вульфа с пометкой «С4».