But all that dies... Is born again.

Время. Оно было ее главным помощником и врагом. Итариллэ оказалась заперта в его ловушке. Она не знала сколько провела тут одна, какой нынче год, и сколько ещё ей отмеряно. Однако именно время позволило ей лежать зарытой в сокровища и размышлять. Хоть драконом она не была рождена или создана, она им стала. Приняла новую сущность, слилась с ней и также ревностно защищала своё имущество. Всё это золото, что окружало её ─ было невероятным. Девушка чуяла его с удивительной тонкостью. Каждая монетка, каждый самоцвет отпечатывался в ее памяти. Очень часто девушка-дракон зарывалась в него с головой и подолгу спала. Нарушали ее зыбкий покой лишь «отважные» охотники за сокровищами. Они находили некие входы и выходы, действовали профессионально и долгое время оставались незамеченными. Однако стоило всего лишь одной монетке покинуть свой дом, просыпалась драконья ярость. Чудовище вырывалось из своего убежища и уничтожало нарушителей, не давая тем самым грабить свой дом и забыть о себе людям. Жизнь ─ очень удивительная штука. Она может преподнести тебе самые долгожданные сюрпризы или перевернуть все с ног на голову. В случае Итариллэ произошло и то и другое. Чем дольше она жила драконом в одиночестве, тем грубее, замкнутей и жестче становилась. Она понимала это, но исправить пока никак не могла. Девушка убеждала себя, что никогда не отличалась нежным и кротким нравом или милосердием к врагам, но и свойственная Смаугу ярость ей была незнакома. Пока... Страх того, что она как существо, созданное Мелькором, начнёт впадать в забытье, выпуская на волю свои тёмные инстинкты. Поэтому нужен был выход. Как ей взять под контроль эти яростные инстинкты? Как не потерять себя в том одиночестве, коим она себя окружила? И вскоре тот обнаружился. Итариллэ настолько сильно соскучилась по своему оружию, так яростно желала снова вступить в бой и обезглавить нескольких орков, и, в конце концов, просто пострелять по мишеням (как в детстве) из лука, что у неё с непривычки даже закружилась голова. Зажмурив глаза, полуэльфийка принялась ей трясти, желая избавиться от неприятных ощущений, а, открыв их, вдруг отчетливо осознала, что стала гораздо мельче. Первым на что она обратила внимание были руки: тоненькие, с длинными пальцами и со старыми шрамами, раньше принадлежавшими полуэльфийке Итариллэ. Такого же осмотра удостоились и все остальные части тела. Она стала собой. Каким-то невероятным образом девушка вновь получила свое тело. Даже её слегка удлиненные почти эльфийские уши, которые достались ей от родительницы, и острые скулы, унаследованные от отца, остались при ней. Теперь Итариллэ с огромной долей сожаления вспоминала то время, когда она стыдилась их, всячески стараясь прикрыть волосами. Теперь же, почувствовать себя прежней было так умопомрачительно, что не волновали более никакие изъяны. И даже шрам, оставшийся на храброй воительнице от той смертельной раны, теперь лишь напоминал ей о том, что она жива. Теперь он стал её отличительным знаком. Девушка знала, что смерть была не напрасна. Ей стоило пережить огромное количество времени для того, чтобы она нашла выход из такой непростой ситуации. Теперь драконья смерть в ближайшем будущем ей не грозит просто потому, что она была свободна. Если освободители Эребора и придут, у нее будет шанс сбежать. Итариллэ хотела немедленно покинуть свой дом-тюрьму, но поняла, что не может этого сделать. Первым на что девушка обратила внимание было отсутствие одежды, которая должна была прикрывать ее нагое тело. Второе ─ то, что она просто-напросто не знала где находится выход из-под горы. Будучи драконом, Итариллэ ориентировалась на потоки ветра или мышечную память. Сейчас ей было недоступно ни то, ни другое. По крайней мере в полном объеме. Бродить обнаженной по гномьему королевству долгое время было очень неудобно, но она привыкла и к этому. Пытаясь понять где и как ей можно добыть одежду, она забрела в верхние жилые помещения гномов. Подгорный народ бежал в спешке, оставляя множество своих пожитков на местах, но не все из них сохранились в целости: многие ткани пришли в негодность от беспощадного гнета времени, но даже из остатков она смогла найти множество ценных для человека вещей. Среди гномов оказалось мало женщин, поэтому отыскать дубовые шкафы, в которых хорошо сохранилась женская одежда, было трудно. А когда отыскала, поняла, что платье гномки ей определённо мало. Пришлось вернуться к своим старым привычкам и облачиться в брюки и рубашки. Это позволяло ей, не испытывая дискомфорта, исследовать её территорию. Время больше не было её ориентиром, поэтому Итариллэ не могла сказать сколько дней и ночей минуло, прежде чем она смогла отыскать небольшую лазейку и, собрав немного золота, выбралась наружу. Этот ход Итариллэ обнаружила благодаря все тем же охотникам за сокровищами. Главным ходом, открывающим вид на далекие окрестности, она не смогла бы воспользоваться просто потому что сами ворота были запаяны и закрыты на прочные замки, а драконий ход был слишком высок и недоступен для её человеческого тела. Холодный ветер тут же подарил ей невероятный заряд бодрости. Одно то, что его можно было ощутить на коже было сродни глотку жизни. Видя вдали огромное озеро и отдаленные очертания города, стоявшего на нем, Итариллэ была уверена, что с этого дня ее жизнь полностью изменится. В одном она была права: она изменилась. Девушка все еще была драконом, но при этом теперь обрела человеческую ипостась... которую, как оказалось, было трудно контролировать. Спеша по удаленной и заброшенной местности вперёд, туда, где она должна быть на самом деле, Итариллэ не сразу заметила творившиеся изменения. остановилась она лишь тогда, когда жар в груди распространился на всё тело. Посмотрев вниз на свои руки, обнаружила ярко-красные прожилки: будто жидкий огонь течет по ее венам, не причиняя боли и не обжигая. Горячая волна поднялась к горлу. Миллионы маленьких солнц ужалили кожу, вгрызаясь в тонкие, прошитые капиллярами подрагивающие веки. Обнаженная кожа рук и плеч мгновенно покрылась испариной. Это зрелище со стороны напоминало опасный танец: как древняя охота, где гулкий зов окрашивается в искрах костра темным золотом, и взмывает в небо. Ее движения замедлились, становясь плавными и точными. Лишь рваные вдохи Итариллэ раздавались в предрассветной тишине. …выдох. И эхо голодным зверем несет отрывистые звуки. …выдох. Пальцы сгибаются и впиваются появившимися темнеющими когтями во влажную кожу. …выдох. Звон браслетов и приглушенный блеск черненого серебра на запястьях – миллиарды чешуек начинают покрывать обнаженную кожу. …выдох. Стаккато барабанной дроби сердца... падающие жемчужины стучат по камням. Огонь разгорается под веками. …выдох. Танцы пламени по ребрам, словно ласкающие нежные поцелуи оборачивают тело коконом при помощи огромных перепончатых крыльев. …выдох. Ревущий огонь до, а пепел и пыль после. Холод скопления колких звезд, разливающийся млечным путем по горячечной одержимости. «Только не забудь об этом невообразимом чувстве потом. Не потеряйся, спрятавшись в слабом человеческом теле. Не становись обычной, как все они», ─ сладкий шепот ритмично пульсирует в ее висках. Потому что сейчас ты горишь, просто сделай… выдох огнем. В гору вернулся дракон. Не успела Итариллэ расстроится из-за того, что обратное превращение было временным, как обнаружила, что насытившись и успокоившись дракон отступал. И уже без каких-либо трудностей она вновь может стать человеком. Каждое новое превращение лишало ее защиты и былой уверенности в будущем, и лишь со временем Итариллэ догадалась, что зверь (так девушка называла свою вторую и неотъемлемую половину) появляется, когда в теле бурлят сильные эмоции: гнев, ярость, радость, восторг. Чем ярче их чувствуешь, тем сильнее ликует дракон, вырываясь на волю. Зверь по своей сути неразумен. Он лишь часть ее. Лишь новое тело. В ней самой нет той ярости и жестокости Смауга, что были в нем при жизни. Просто до сих пор она оказалась сильно податливой звериным инстинктам. Беспечные вспышки радости неожиданно сменялись такими же яркими негативными эмоциями. Порой ей казалось, что она не умещается в собственном теле. Поначалу человеческое обличье было холоднее, чем весь ее дом: она не могла согреться, не могла защититься. Уже потом она привыкла перепадам температуры тел. Ей казалось, что она опаснее чем все вокруг; больше, чем любые кости; что в ее теле скрыто страшное оружие, которое может в любой момент выбраться наружу. Часами бродя по пустым коридорам и развалинам, девушка подпрыгивала от малейшего звука или шума. Итариллэ ненавидела существо, живущее внутри нее: переворачивала все зеркала обратной стороной, чтобы не видеть себя, но одновременно с этим она больше не представляла свою жизнь без него. Прошло немало времени прежде чем Итариллэ полностью, или почти полностью, исследовала Гору, отыскав множество новых помещений: комнат, кухонь, библиотеку, кузни, мастерские и тренировочные залы. Молодых гномов обучали владением секирами, боевыми топорами и мечами чуть ли не с колыбели. Воинственная леди нашла особое удовольствие в том, что вновь может взять в руки меч и начать тренироваться, что собственно и сделала. День за днем она восстанавливала свои умения, оттачивала навыки, тактики боя и стратегические ходы. Все-таки гномов не зря называют отличными воинами! В их тренировочных залах находилось множество макетов, напоминающих своими очертаниями орков и просто человекоподобных существ. «Темная эльфийка» наконец-то нашла чем занять себя, пока тело понимает какой инстинкт наиболее силен, и когда следует выпускать зверя. Кем бы девушка себя не изображала, будь то странник, воин или защитник, по натуре своей она все еще оставалась высокородной и обученной княжной. Итариллэ знала несколько языков: как Всеобщий, так и некоторые другие наречия. Благодаря таким «добрым» соседям, она была сведуща даже в Темном наречии. В основном это были приказы сродни убить, атака, назад и прочее, но для ведения боя этого вполне хватало. У Итариллэ появилось очень много времени для размышления о том, кто или что она такое. Кто ей друг, а кто враг. Кого стоит опасаться, а кому безоговорочно довериться. И пока еще не нашла на них ответов. В ее сердце до сих пор горела ненависть к лесным эльфам, а в особенности к их королю, который не пришел на помощь... который позволил ей умереть. Живя вблизи от Эрин Ласгален, девушка за всю свою жизнь так и не видела эльфов. Лишь немногочисленные портреты матери и ее самой давали некие подробности. К своим шестидесяти годам княжна Итариллэ все еще руководствовалась некоторыми подозрениями к бессмертной расе, но не могла не любить свою мать — ту, что подарила ей жизнь. Причем подарила ее дважды. Княжна больше не чувствовала к ней былых детских обид. Эта раса благородных, к которым продолжала принадлежать леди-дракон, имела множество талантов. К числу таких относился и лингвистический навык. Где-то в глубине себя Итариллэ всегда понимала, что знает эльфийское наречие. В детстве отец обучил ее всему, что знал сам, но эти знания были ничтожны по сравнению с огромным разнообразием существующих в мире слов. Тем не менее девушка чувствовала, что едва ей удастся услышать ту мелодичность слов вновь, то понять их не составит труда. Итариллэ не знала откуда в ней живет уверенность, но она жила. Книги ─ это лекарство. Воплощение мысли. Они спасают от тоскливой реальности или проблем. Они приносят другие эмоции. Века и тысячелетия опыта заносятся на скрижали, сохраняя воспоминания о великих деяниях, безобразиях, подвигах самоотверженности, гнусных подстрекательствах, трусости и легкомыслия. И всё некогда занесенное не пропадает, но передается от потомков к потомкам, вызывая благословения на головы одних и глумления на головы других. Благородная княжна радовалась тому, что смогла обнаружить довольно не тронутую библиотеку где-то в глубинах замка. Священное хранилище книг поражало своим разнообразием и количеством. От пола до потолка возвышались огромные книжные полки. Заполненные бесценными трудами людей, эльфов и гномов, они поражали её воображение. Вновь окунуться в написанные людьми знания было бесценным. Но как со всеми лекарствами важно избегать передозировки. Эльфийка отчетливо понимала, что интересно бывает настолько, что уже становишься болен историей. И чем глубже ты туда погружаешься, тем сильнее выцветает и тускнеет реальность, а объемный мир книги выглядит роднее и желаннее. И когда ей казалось, что она стала умнее, научилась избегать этих подмен, Итариллэ вновь находила историю, которая переворачивала её беспросветную жизнь, и всё по новой: бессонные ночи, диалоги с персонажами, попытки оттянуть неизбежный конец, не переворачивая последнюю страницу и больное, ощущение подрагивающих пальцев после прочтения, ─ осознание того, что еще одна книга закончилась. Впрочем, находились и такие манускрипты, что не поддавались ей. В них был странный язык ─ грубый, резкий, отрывистый. Буквы острые и молчаливые. Полуэльфийка осознала, что наткнулась на язык подгорных жителей. Их наречие было слишком непонятным и неблагозвучным, а во время произношения слов (первых самостоятельных проб освоить новый язык) казалось, что язык во рту пытается вывернуться наизнанку. Бывшая княжна была недовольна тем, что есть что-то такое, чего она осилить не может, но с другой стороны восхищалась тем, что у не менее великого народа было что-то доступное лишь им одним. Тайный и секретный язык, который подгорный народ ни под каким предлогом не открывал даже своим друзьям, являлся огромным преимуществом. Помимо чтения и дальнейшего исследования казавшегося бесконечным Эребора, она пыталась решить свою проблему с внезапным превращением. Вначале было трудно, но лишь спустя бесконечно тянущееся время Итариллэ просто приняла то, что это она управляет инстинктами, а не они ею. Когда эльфийка чувствовала зарождающийся жар в груди, она начинала глубоко дышать, стараясь успокоиться. Иногда это помогало, иногда нет. Но вскоре даже такие упражнения ей не понадобились. Все легче и легче было чувствовать единение двух сущностей. Однако даже по прошествии такого количества времени, все еще существовала одна маленькая проблема. Одежда. Она не выдерживала ее превращения. Каждый раз, когда Итариллэ выбиралась летать, ей приходилось искать себе новый гардероб или же просто обнажаться, ведь чаще всего превращение было спонтанным. И если с частичными изменениями вроде крыльев, когтей и огненного дыхания, которые она вскоре научилась применять в бою, девушка смогла справиться, просто-напросто перешив существующие рубахи и платья, избавляя их от верхней части на спине для того, чтобы появляющиеся крылья не рвали одежду, то с полным превращением было все так же туго. Княжна вспомнила свою юность, когда усиленно прятала свою отличавшуюся ото всех внешность под темными плащами, и решила вернуться к истокам. Но теперь причина была в другом. Будучи благородной девой, она могла себе позволить необычные наряды, здесь же для всех она была никем. Если её увидят в странных рубахах, кафтанах и брюках, то обязательно возникнут подозрения. Не стоило забывать, что она идёт со стороны Горы, дальше которой лишь иссохшая пустошь и Эред Митрин. Девушка решила скрывать свою внешность как можно дольше, а потому поверх ее одежды Итариллэ стала носить темный плащ. Тот, вероятно, принадлежал когда-то гномке. Он имел глубокий капюшон, которым эльфийка прикрывала свою голову, и не давал бы рассмотреть её ближе. Наверное, с тех пор как девушка почти полностью исследовала верхние этажи, которые были несколько разрушенными, но все же имели свои лестницы и проходы, она обнаружила королевские покои. Ведь если судить по их богатому убранству, никому кроме владык Эребора они не могли принадлежать. Да, король и королева гномов не поскупились на свои удобства. Гигантская кровать, мягкие шелковые простыни и теплые одеяла. Даже время не тронуло удобства королей. Стены комнаты были украшенные неизвестным ей узорами с инкрустированными драгоценными вставками, и словно просили не покидать их предела. Девушка не посмела отвергнуть их «приглашение» и устроилась здесь с комфортом. А уж когда примерила злато и каменья самой королевы гномов, поняла, что сама себе кажется королевой. Многочисленные украшения теперь заняли прочное место в её сердце. Итариллэ словно теряла голову, видя необычайные драгоценности. Она любила надевать их на себя, украшать руки, голову, шею и даже ноги. Эльфийка обнаружила, что драконья броня не разрушает их. Если ткань рвалась и деформировалась под напором драконьей мощи, то украшения из металла всегда оставались на ней. Они лишь преображались, оставляя на коже необыкновенной красоты узоры, но даже после обратного превращения оставались на ней. В огромных залежах золота Итариллэ обнаружила то, что навсегда пленило её сердце. Необычайной красоты камень. Он, наверняка, был величайшим сокровищем гномов. Драгоценный камень светился невероятным светом, исходящим изнутри. Искусно огранённый и отшлифованный подгорным народом, он будто вобрал в себя свет извне. Будто сочетал в себе свет тысячи звезд, и преломлял его десятками белых сверкающих граней, а это белое свечение переливалось всеми цветами радуги. Свечение сродни оптической иллюзии завораживало и словно гипнотизировало, убеждая никогда его не отпускать, забрать себе, и обладать им. Итариллэ понимала, что данная привязанность ненормальна. С чего ей вдруг так сильно желать обладать им? Не зная что с ним делать, девушка умудрилась спрятать предмет своего помешательства так хорошо, что и сама бы никогда не смогла найти. «Сердце горы» — так она его назвала. Называла потому, что камень был самой чудесной и невероятной находкой из всех многочисленных сокровищ, копившихся тут сотнями лет. Теперь он нашел свою обитель в ее особом тайнике в покоях королевы. Не имея возможности смотреть на него, непереносимая жажда обладания утихала. Тайник постепенно пополнялся различными вещами, но ничто не соответствовало и десятой доли его величия. Помимо таких естественных вещей, как контроль над собой и поиск пропитания для обеих своих сущностей, она снова и снова развивала свои навыки. Не жалея себя, девушка отдавала этому всё свое время: училась сдерживать эмоции, контролировать страх, бороться с всепоглощающей жаждой к золоту, затмевавшей ее разум, и чувствовать каждый сантиметр драконьего и человеческого тел. Приложив титанические усилия эльфийка нашла гармонию в обоих своих ипостасях, а все органы чувств дракона передались её людскому образу. Нельзя было сказать, что она стала идеальной смесью человека и зверя, но все же некоторые умения развились в её женственном теле: новое зрение было гораздо острее обычного, и без усилия было способно различать всевозможные предметы в темноте. Обоняние было несравнимо с тем, что было у нее прежде. Даже во сне, правда лишь в виде дракона, девушка чуяла приближение чужаков, коих к её то ли радости, то ли грусти было очень немного. Руки всё так же были крепки, мышцы подвижны, а молниеносным реакциям тела, и умению «чуять» живое на расстоянии, могли бы позавидовать с десяток самых ловких хищных зверей. Течение бесконечных дней сменялось ночами. Эльфийка, снова и снова размышляя о своей нелегкой участи, не раз погружалась в раздумья о своей семье. Не единожды задавалась вопросом о том, почему не вернулась к ним. А дело было в том, что девушка уже не знала сколько времени прошло с тех пор, как она вернулась обратно. С тех пор, как заново обрела жизнь. Для своей семьи она была мертва, а вернувшись к ним живой только испугала бы их. Особенно если случайно откроет свою вторую сущность. Гнёт мыслей не давал покоя: «А что, если все кого я знала погибли? Что, если наш род уже сменился не одним поколением? Нужна ли я там буду? Наше княжество справляется и само. Тем более, моя семья навсегда останется в моем сердце такой, какой я ее помню». Когда Итариллэ окончательно осознала, что драконья сущность полностью подконтрольна ей, она стала выбираться в ближайший город на сваях — Эсгарот. Попасть в этот град на озере было непросто. Если бы она пришла со стороны Эребора, то тотчас же оказалась бы под пристальным вниманием. В тех местах больше не жили люди, не путешествовали торговцы и воины, и продолжалось это с тех пор, как все покинули Дейл. Ей приходилось огибать огромную территорию в облике дракона, неся в когтях сверток с одеждой, а, достигнув Леса, оборачиваться человеком. Девушка знала о королевстве лесных эльфов, которое располагалось неподалеку от людского города, а потому старалась опуститься как можно дальше от мест обитания перворожденных. Чаще всего Итариллэ оказывалась неподалеку от заброшенного тракта Мен-И-Наигрим или Старой Лесной Дороги ─ единственному доступному пути. Освоенная окружающую территория драконом предоставила ей замечательное место, где она тренировала свои реакции. Вместо каменных или соломенных манекенов тут были живые. Они сполна удовлетворяли ее внутреннюю кровожадность. Тень Саурона накрыла Эрин Ласгален, превратив его в Лихолесье, а из темной крепости Дол Гулдур, расположенной на окраине этого некогда великого леса, вылезали полчища темных тварей: орков, гоблинов, пауков, варгов. Те заполоняли лес, мешали ему жить и постепенно приближались к жилым городам. Эмин Дуир ─ Темные Горы ─ были пристанищем последних. В горах селились наиболее опасные твари. Там она и охотилась. В начале было страшно вот так вот безо всякой защиты выходить один на один с мерзкими тварями, вооружившись лишь мечом и щитом, ведь повторять свою судьбу она не желала, но очень быстро поняла, что опасаться ей нечего. Острый гномий меч и отточенные боевые навыки помогли одерживать победу за победой. Со временем Итариллэ напрактиковалась, как, куда, и с какой силой нужно правильно бить, чтобы с одного удара снести голову орку или пауку. Когда врагов становилось слишком много, на помощь ей приходила мощь дракона. Однажды, всадив меч слишком глубоко, Итариллэ не успела его вынуть. Развернувшись и глядя на приближающихся пауков, она выпустила свои когти. Острые кинжалы рвали врагов, не давая им приблизиться. Твердая броня, покрывшая ее уязвленные участки тела, защищала от любого удара. Точные и смертоносные удары лишали их жизней, а после огонь дракона обращал в пыль их останки, зачищая место побоища. Теперь лишь ветер, разносящий пепел, мог поведать о том, что здесь происходило. С орками было так же. Отличало их от пауков только вкусное мясо. Устав сражаться, леди-дракон выдыхала огненное кольцо, окружая им своих противников, а ощущая ласковое пламя на своей коже, она оборачивалась в дракона. Им некуда было деться. Ловушка, из которой для них не было выхода. Зверь любил теплое мясо с бегущей по венам кровью. Сама эльфийка, едва вспоминая об этом, испытывала отвращение, но дракон любил горячее мясо. Он поглощал орочьи тела, хрустел их костями и хрящами, обращал остатки в пыль и пепел, сжигая горячим пламенем, затем потушив его крыльями. Итариллэ старалась никогда не оставлять свидетелей своих обращений. Среди слышимых и понимаемых слов орков были: раб, огонь, зверь. Девушка боялась, что однажды ее тайна перестанет быть тайной, а потому зачищала лес от любых глаз. После удачной охоты в горах, она пешим ходом добиралась до Эсгарота. Путь был длинным и неудобным, но рассудительная и смелая эльфийка старалась делать все, чтобы не быть разоблаченной, и не попадаться под чьи-то взоры. Она старалась приходить в людской город не слишком часто, чтобы не вызывать лишних подозрений и пересудов, но жители Эсгарота все равно удивлялись, видя незнакомку. Итариллэ делала все возможное, чтобы казаться обыкновенной путницей с юга. И люди частенько интересовались, как ей удается пересекать столь опасный путь одной. Они знали, что непроходимые болота затягивали в свои топи, а сама дорога стала зарастать, поэтому практически не оставалось добровольцев идущих в этот край. Орки часто пользовались этим путем, и любого путника там мог ожидать неприятный сюрприз. И если раньше рядом с проходящим сквозь лес трактом жили люди, и такие переходы были естественны, то теперь, когда от небольшого поселения недалеко от реки Быстротечной никого не осталось, путь казался непреодолимым. В один из визитов, стража, охраняющая мост к Эсгароту, спросила ее о том кто она и откуда следует. Не желая поведать им и и половины правды, Итариллэ сказала, что к побережью озера ее привела «Тропа эльфов». Итариллэ читала старые людские хроники. Она знала, что раньше торговля между людьми и высокородным народом была развита. И «Тропа эльфов» была единственным путем, соединяющим их королевства. Было бы глупо назвать что-то еще. И это оказалось правильным решением. Стража, получив от нее небольшую пошлину в виде нескольких монет, взятых из гор баснословных сокровищ, без лишних утомительных вопросов пустила её в город. Мило улыбаясь, мужчины привратники, на радости от внезапной наживы, еще и похвалили её отличный меч. Едва войдя в город, Итариллэ была оглушена резкими запахами и звуками. Так долго она провела в тишине, что могла слышать шепот камней и ручьев, а теперь человеческий шум давил на виски и буквально врезался голову. Приглушив чрезмерно развитые органы чувств, полуэльфийка больше не могла видеть с закрытыми глазами и ощущать малейшие движения рядом с собой, зато человеческий смрад теперь почти не доставлял ей дискомфорта. В дальнейшем она старалась попасть в Эсгарот через перевозчика. Иной раз его приходилось ждать по несколько дней, но это того стоило. Он не задавал лишних вопросов. Золотая монетка, и вот она плывет в его лодке, окруженная бочками для вина, рыбы или мяса. Но даже там Итариллэ старалась не привлекать к себе внимание и не задерживалась надолго. Все, о чем мечтала девушка, это услышать человеческую речь и узнать какой сейчас год. Будучи не обделенной золотом, но видя как бедно живут жители озерного города, она, подавив в себе драконью жадность, старалась всячески помочь им. Тарбатская княжна покупала рыбу вдвое дороже и «забывала» колечки или монетки на виду у вдов, бедствующих, или еле сводивших концы с концами торговцев. Итариллэ понимала, что людям срочно нужно менять бургомистра. С таким властителем им не страшен и сам дракон. Уровень жизни там был не сравним с её Тарбатом. Судя по всему, бургомистр Эсгарота почти не скрывая того, подворовывал доходы жителей, заботясь лишь о себе. Совсем скоро найдется человек, который изменит жизнь в озерном городе, ведь рано или поздно его ангельское терпение закончится. По крайней мере, ей очень хотелось в это верить. Сама леди-дракон не собиралась вмешиваться в их дела. Все, что ей было нужно в городе, — это информация. А добыть ее у несколько подозрительных жителей было ой как непросто. Особенно тогда, когда она сама скрывала свое лицо, не желая лишний раз идти на контакт. Ей повезло наткнуться на лавку старьевщика, который продавал множество различных вещей. В их числе она нашла карту и лунный календарь. Пришлось разговориться со стариком Перишом, и даже придумать причину посещения их города. Впрочем, наверное, каждый имеющий мозг догадывался зачем пришла странная девушка, скрывающая свое лицо и тело. «Очередная охотница за сокровищами», — шептали за ее спиной. Жители Эсгарота не верили в крылатого зверя, но знали и слышали старые сказки о нем, а потому находились еще любители быстрой наживы, зажженные желанием добыть золота из драконьих сокровищ. И никто из них не возвращался. Может они погибали на пути к горе? А может, добыв то что искали, спешили уйти или уплыть в более благоденственный край? Старик Периш признался, что впервые видит такую молодую девчонку. Глядя на девушку мягким взором, он старался уберечь ее от похода в опасное место, обещая место в его лавке. Итариллэ была благодарна пожилому человеку за такую заботу, но всячески отклоняла его предложения. Узнав у сердобольного старика что сейчас идет 2937 год Третьей эпохи, она ничуть не удивилась. Сама Итариллэ погибла много лет назад, а сейчас ей было бы уже 97 лет. Полуэльфийка прожила почти полное столетие. И из него провела в полном заточении двенадцать лет. После таких "выходов в свет", она на несколько месяцев укрывалась в безопасности Эребора. Последнее посещение Эсгарота и знакомство с Перишем заставило её задуматься о том, что ждёт её дальше. Судя по погоде и пресловутому календарю, лето только-только вступало в свои права. Устроившись рядом с могучим водопадом, спадающим с Горы, Итариллэ задумалась. Восходящее солнце осветило все на много миль вокруг, и она вдруг поняла, что ей пора покинуть Эребор. Больше её здесь ничего не держит. Если она хочет до конца своих дней переживать все свои горести, при этом не делая ничего, то тогда зачем ей подарили новую жизнь?! Целый мир открыт перед ней. Их невероятная Арда прекрасна и есть много уголков, где она будет чувствовать себя уютно, даже обладая таким телом. Откопав в большой библиотеке гномов старинные карты и сравнив их с той, что она приобрела у Периша, Итариллэ пометила край, куда хочет направиться в первую очередь. Шир. Неунывающее сердце путешественницы подсказывало, что там она найдет то, что ищет.