В прочем, ничего необычного

      Утро в Хогвартсе начинается не с кофе. Ну, по крайней мере, для его учеников, потому что с раннего утра озабоченные чем-то серьезным, ужасным и невероя-я-ятно важным, к примеру, какой нахрен предмет они должны вести с недавно заваленным на ЕГЭ вышматом, профессора как раз кофе сейчас и прихлебывали.       Ученики же были вынуждены давиться чаем, какао и прочим разнообразием напитков. Удивляла лишь реакция некоторых личностей, пялящихся на это дело и вопрошающих вселенную о том, где же, черт возьми, знаменитый тыквенный сок, что за подстава, фанфики меня к такому не готовили!       Сивилла Трелони сегодня была на удивление… в Большом Зале. Про себя планировала государственный переворот, восстановление чести прорицательницы и Снейпа в мужья. Опознавалась за счет вида общей неадекватности, что для сегодняшнего утра было явлением нормальным, и огромных очков.       МакГонагалл с минуту сверлила ее взглядом, но, так и не обнаружив ни фенечек, ни шалей, ни запаха алкоголя, списала все на художественные преувеличения автора, дела и поважнее имеются, а для начала надо все-таки выяснить гад ее шеф или не гад.       Причиной столь резко сменившейся привычки никогда не показывать себя за пределами астрономической башни прорицательницы Дамблдор, сегодня по неизвестной причине одевшийся в строгий магловский костюм и прихвативший заколкой бороду, про себя высказал каким-нибудь важным событием и схватился за голову, ибо события этого в каноне он явно не помнил.       Снейп меланхолично размышлял о превратностях людской судьбы, приносил глубочайшие извинения какой-то Людочке, или Верочке, или как ее там звали-то вообще. Радовал широкий ассортимент любовных зелий в этом мире, не радовали сальные волосы и чужая внешность. Традиционные лимонные дольки Дамболдора были нагло стырены у него из-под под длинного носа и втихаря рассованы по карманам. Нет, ну, а вдруг там действительно валерьянка? В хозяйстве все пригодится может.       Флитвик сокрушался о незавидной доли полугоблинов, посылал волны ненависти в сторону Великого Светлого и пытался припомнить хотя бы одно заклинание помимо галимой Левиосы. Когтевранцы его даже не волновали.       Хагрид, сегодня кое-как расчесанный, умытый и впервые за долгое время с подстриженной бородой, мечтал поменяться с полугоблином местами, ибо отыгрывать роль тупой деревенщины ему не импонировало.       Мадам Трюк силилась вспомнить свое имя, чтобы можно было написать заявление об увольнении. Участвовать в этом дурдоме она была не намерена.       Золотое трио пребывало в настроении на редкость паршивом.       Рон силком запихивал в себя четвертый по счету тост, ненавидя свои рассуждения о подозрительности резкой смены привычек из-за которых ему пришлось проваляться в кровати лишние два часа, пропустить традиционную зарядку и есть этот чертов хлеб, мать вашу!       Гермиона завидовала ему больше жизни и боялась раскрыть рот, потому что желание заорать, чтобы он оставил и ей хоть что-нибудь, было невероятно сильным. Мысли о борьбе за права домовиков были задвинуты глубоко и надолго, а учебники с прошлого вечера даже не раскрывались.       Гарри-мать-его-Поттер предпочел бы встретиться с Володей и поболтать о накипевшем, чем вот это вот все дерьмо, угораздило же, а? Шрам саднило от эмоций змеемордого, хлещущих через край и почему-то исключительно положительных. Поттер отвлекался от них тем, что совершенно, конечно именно так, беспалевно пялился на знаменитую малфоевскую шевелюру. Ну как на шевелюру. С Томом Фелтоном Драко не имел, в общем-то ничего общего, но легко угадывался по виду крайнего нежелания здесь находится и презрению в глазах. Тупая фанатка в душе ликовала.       Малфой пялился в ответ и думал, что фантазии всяких «больных на голову яойщиц» видимо все-таки были небезобоснованы, а очки Поттер определенно должен сменить. В голове потихонечку образовывался план реализации этой идеи, в душе поднималась отческая гордость за не посрамившего чужие представления Гарри, а на глаза наворачивались слезы умиления. Часть личности, отвечавшая за поддержку презрительного вида ели сдерживала свои позиции.       Панси Паркинсон охреневала от жизни, заедала горе пироженками, одолженными у Креба и Гойла, и понимала, что с Малфоем, как ни крути, ничего ей не светит.       Джинни Уизли старательно красила ногти. Близнецы поссорились. Лаванда Браун вызвала фурор своими не уложенными волосами. Над головой сидящего с траурным видом Седрика Диггори зачем-то сделала крюк полярная сова и, наконец заметив стол Грифиндора, аккуратными кругами пошла на снижение.       Где-то в Тайной комнате очнулся уже начавший разлагаться василиск. Доморощенный некромант Помона Спраут потирала руки.       Рядовой день в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс начинался.