Глаза напротив

— Да иду я, иду, — нервно бросил Арс поджидающему его в прихожей Сереге, еще раз окинул свое отражение оценивающим взглядом и, оставшись полностью довольным увиденным, наконец покинул спальню. Матвиенко привычно закатил глаза, но оставил без комментария факт, что и в прихожей Арсений умудрился еще раз полюбоваться своим отражением и даже подмигнуть себе, прежде чем выйти из дома. И он точно знал, что Попов не оставит без внимания зеркало в лифте, а потом еще откинет козырек в автомобиле, чтобы и в этом ничтожно маленьком зеркальце увидеть свой прекрасный лик. После же будет украдкой любоваться своим отражением в зеркале заднего вида. Если говорить откровенно, посмотреть было на что — идеальное телосложение, черные волосы, небесно-голубые глаза, утонченные черты лица — так почему же лишать себя удовольствия лицезреть сие великолепие, когда все остальные беспрепятственно на него пялятся? Это было, по крайней мере, несправедливо! Арсений был в этом уверен и ни капельки не стеснялся собственной самовлюбленной позиции, а потому без зазрения совести проводил каждую свободную минуту в окружении зеркал, разве что иногда отвлекаясь на очередную фотосессию. Но ведь это было двойное удовольствие! Каждым съемкам предшествовала длительная подготовка, во время которой Арсений долго крутился перед зеркалом, примеряя очередной образ, затем, воодушевленный несомненно потрясающим результатом, часами позировал в самых неимоверных местах и позах, забирался на вышки, обливался водой, прыгал и старался повиснуть в воздухе, ходил на руках… Да чего он только не делал! И все ради того, чтобы через пару дней получить десяток фотографий, которые точно не будет стыдно показать людям. Разумеется, только о своих поклонниках он и думал, а сам он ежедневно пересматривал особо удачные кадры только для того, чтобы придумать интересные хэштеги и опять же порадовать влюбленных в него фанатов. Всё началось как раз во время одной из таких фотосессий. Просматривая отснятые, но еще не обработанные кадры, Арсений не мог сдержать восторг — на этот раз съемки проходили в танцевальной студии, на фоне огромного, занимающего всю стену, зеркала, и каждая фотография являла миру великолепного Арсения сразу с двух ракурсов. Арс присматривался к каждой детали, пытаясь выбрать несколько самых удачных на его взгляд снимков — непосильная задача, ведь они все были совершенны — когда очередной кадр поверг его в шок. На фотографии Арсений стоял боком к зеркалу и, чуть склонив голову, смотрел прямо перед собой. Но его отражение… Оно не было отражением! Нет, в целом, поза совпадала, руки точно так же были сложены на груди, одна нога чуть согнута в колене, но вскинутый подбородок и косой взгляд на Арсения настоящего выглядели ужасающе. — Ань, Аня, — прохрипел Арс, обращаясь к суетящейся поблизости девушке — фотографу, — Ань, это что за фигня? — тыкнув дрожащим пальцем в монитор, шепотом спросил он. Анна придвинула к себе ноутбук и на несколько долгих секунд нависла над ним, видимо, пытаясь понять, что пришлось не по душе требовательному Попову. — Так бывает, — задумчиво ответила она, — ничего особенного. Временной параллакс, — пояснила она тоном, каким говорят всем известные факты, и вернулась к своему занятию. Арсений не знал, что означает это явление, но решил поверить опытному фотографу, хоть вся ситуация по-прежнему навевала на него ужас. Отметив этот и еще несколько неплохих кадров для обработки, Попов, почти не разговаривая, отправился восвояси. После того случая отношения с зеркалами из любовно-трепетных перешли в любовно-настороженные. Арсений все еще застывал у каждой мало-мальски отражающей поверхности, но липкий страх, поселившийся в глубине души, мешал по-настоящему насладиться увлекательным процессом самолюбования. Временами ему казалось, что за стеклом находится другой человек, который наблюдает за ним и повторяет его жесты. К слову, не всегда удачно. Мелкие неточности были едва уловимы и вряд ли бы их заметил сторонний наблюдатель, но Арсений, один раз обратив внимание, больше не мог их игнорировать. Зазеркальный Арсений, казалось, был немного наглым и хамоватым, высокомерным и откровенно развратным, словно в нем сконцентрировались те черты Арса, которые он так усердно прятал от окружающих. Вместо теплых улыбок он ехидно ухмылялся, провожая взглядом любого, кто появлялся в поле зрения. Он закатывал глаза и недоуменно качал головой, стоило кому-то начать что-то рассказывать или показывать. Он без зазрения совести рассматривал девушек и парней, пошло присвистывая, если ему нравилась картинка, вгоняя настоящего Попова в краску. Вскоре Арсений начал замечать, что не только его отражение живет собственной жизнью — перед ним открылся целый зазеркальный мир, существующий почти независимо от реального. Вот только отражения — кроме зазеркального Арсения — не обращали внимания на настороженный взгляд Попова, а окружающие люди по-прежнему не видели ничего, кроме картинки, идентичной настоящей. В очередной раз сидя перед большим зеркалом в гримерке, Арсений устало смотрел на себя любимого — или не себя? — когда к нему подошел Антон, опуская руку на плечо Попова и что-то говоря. Арс хотел бы послушать и ответить, но как можно уделить внимание разговору, если за стеклом мужчина с его лицом, нагло усмехнувшись, встал и, притянув Шастуна за ворот толстовки, засосал так, что у настоящего Арса поджались пальцы ног? И, блять, Шаст ответил, обнимая того, другого Арсения. Захлебнувшись воздухом от возмущения, Попов с трудом оторвал взгляд от зеркала и обернулся к все так же стоящему за спиной и дожидающемуся ответа Антону. — Арс, ты чего? — Антон нахмурился, вглядываясь в побледневшее лицо коллеги. — Ты не видел? — выдавил Попов, поворачиваясь к зеркалу, которое, конечно же, уже отражало именно то, что сейчас происходило в комнате, без вопиющего разврата, от которого хотелось промыть глаза. Антон коснулся пальцами лба Арса, покачал головой, что-то побормотал про кукушку и ушел заниматься своими делами, оставив мужчину недоумевать наедине со своим отражением. И если бы это был единичный случай! Зазеркальный Арс продолжал удивлять Попова, выкидывая такое, отчего волосы на голове приходили в движение, а мужчина краснел и бледнел, уже даже не пытаясь кому-то указать на происходящее, даром что все и так считали его немного неадекватным. Разбить телефон зазеркальному Сереге об его же голову во время очередной трансляции? Это показалось забавным даже настоящему Арсу, отчего он фыркнул себе под нос и получил полный недоумения взгляд Матвиенко, в очередной раз вещающий о своих правилах и запретах во время прямых эфиров. К зазеркальному Диме копия Арсения относилась снисходительно, лишь закатывая глаза при очередной сногсшибательной остроте, на которые Позов не скупился в адрес Арсения. От рассказов Стаса зазеркальный Арс впадал в спячку, откровенно зевая и отворачиваясь к стенке, хотя Арсений не особо и понимал причины такого поведения, вроде не такие уж и скучные истории были у Шеминова, правда немного длинные, на его вкус. А еще Арс откровенно не понимал, почему его отражение ведет себя как озабоченный подросток при виде Антона, нагло подкатывая к коллеге и бессовестно лапая за все доступные части тела. Ладно, он выкидывал такое с довольно привлекательными дамами, которых и сам Попов не против был зажать в углу, но откуда росли ноги у страсти к Антону оставалось загадкой. Возможно, причина была в том, что зазеркальный Шастун не был против и с большой охотой отвечал на действия извращенца? А был ли против Шастун настоящий? Арсений задумчиво переводил взгляд с очередной откровенной сцены за стеклом на скучающего в соседнем кресле парня и качал головой — ни в одной вселенной он бы не стал вести себя подобным образом с Антоном, как и Антон с ним, даром, что весь интернет утверждает обратное. Страх перед неизведанным постепенно отступал, уступая место любопытству. Попова больше прежнего тянуло к зеркалам, к неизведанному миру и к тому, другому Арсению, который будто обо всем догадывался и заговорщицки улыбался, когда они встречались взглядом. Он манил, словно огромный магнит. На него хотелось смотреть, и смотреть не так, как обычно Арсений смотрел на свое отражение. Раньше он знал каждую деталь, каждый жест, каждую улыбку. Зазеркальный Арс же обладал совершенно иной харизмой, той изюминкой, которой так не хватало Попову для полного счастья. Иногда острое желание заполучить это счастье, прикоснуться к нему, брало верх, и Арс протягивал руку, чтобы столкнуться с гладкой зеркальной поверхностью, холодной и твердой. Тогда Попов обреченно поднимал глаза, но встречался с полным вызова взглядом и замирал, вновь надеясь на чудо. — Вы уже и за ручки держитесь? — смеялся Матвиенко, проносясь мимо и, возможно, даже документируя увиденное на телефон, но кому было до этого дело? Так не могло длиться вечно, должен был найтись выход, какое-то разумное решение этой бредовой проблемы, ведь не один же Арс столкнулся с тем, что видит мир по ту сторону зеркала? Интернет, сотни сайтов с обрядами, заговорами, ритуалами. Сотни способов и советов, начиная от изгнания поселившегося в зеркале духа, то заселения его туда, но ничего не подходило, совершенно ничего. Что греха таить, он даже съездил в деревню к местной ведьме, про которую прочитал на одном из сайтов, посвященных оккультизму, но жуткая бабулька только обругала его, когда Попов слишком настойчиво попросил выдернуть отражение из зеркала, запретив даже думать о подобном кощунстве. Из визита к бабке Арсений вынес совершенно не то, что она пыталась донести до Попова, а именно факт, что подобный ритуал может быть опасен, нет. Он понял, что такое, в принципе, возможно, а значит, он обязательно докопается до способа достать потрясающего и великолепного Арсения из зазеркалья.